Глава 7. Диана услышала мужские голоса и почему‑то оказалась на улице; солнце било ей прямо в глаза, ослепляя ее

 

Диана услышала мужские голоса и почему‑то оказалась на улице; солнце било ей прямо в глаза, ослепляя ее. Она попыталась встать на ноги, но, едва поднявшись на колени, увидела несущихся прямо на нее огромных лошадей, запряженных в повозку. Она инстинктивно упала, чтобы откатиться в сторону и не попасть под копыта. Когда лошади заметили ее на своем пути, они, заржав встали на дыбы, а повозка прогрохотала подобно грому рядом с ее головой. Она услышала чей‑то крик и тут же поняла, что кричит она сама.

Какой‑то мужчина ругал ее что было сил. Она смутно видела лошадей и собравшихся вокруг людей, но все ее внимание было приковано к кричавшему на нее мужчине. Ей даже показалось, что он напоминает графа Батского. Такие же темные волосы и глаза, такой же орлиный нос, вот только щеку от виска до скулы прорезал шрам, придавая ему мрачный вид. Плечи необыкновенно широкие, грудь мускулистая и совершенно голая. На нем был какой‑то странный костюм, оставлявший голыми и его ноги, мощные и крепкие, как стволы молодых дубов.

Диана взглянула на едва не переехавшее ее колесо и увидела, что оно от колесницы. Она едва не задохнулась от злости, сообразив, что чуть не погибла из‑за нескольких идиотов, нарядившихся римлянами и устроивших гонки на колесницах.

— Чертовы идиоты! Взрослые люди, а играете в детские игры! Вас следует выпороть!

Брюнет показал на нее пальцем.

— Схватить ее! — приказал он.

Два огромных человека немедленно выполнили его приказ. У Дианы лязгнули зубы, когда они рывком подняли ее на ноги и держали так, пока не подошел их предводитель. Он навис над ней, побелев от ярости.

— Ты, комок грязного тряпья! Ты едва не погубила моих лошадей. Кто ты такая? — прорычал он.

Она изумленно уставилась на него. Хотя он говорил на странной смеси итальянского и латыни, она прекрасно его понимала.

— Великий Юпитер, да ты украла шлем! — заявил он, протянул мощную руку и сорвал его у нее с головы. Он увидел, что волосы у женщины белые, и принял ее за старуху. Грязное громоздкое одеяние за крывало ее от горла до пяток. Ему еще никогда не приходилось видеть такой странной женщины. — Если ты мне не ответишь, я скажу сам. Ты шпионка, шпионка друидов[17], если судить по твоей странной одежде.

Его слова показались ей бессмысленными. Диана не сводила с него глаз и видела, как он старается справиться со своим гневом.

— Уберите ее с дороги и суньте куда‑нибудь! Свяжите покрепче, я потом ее допрошу.

Мужчины потащили ее прочь.

— Отпустите меня! Как вы смеете так со мной обращаться? Эта свинья — Марк Хардвик? — Она знала, что они ее поняли, потому что они рассмеялись, и один из них сказал:

Нет, эта свинья Маркус Магнус, примипил[18].

— Вы не имеете права так со мной поступать! — закричала Диана, но мужчины отошли и занялись другими делами. Она попала в плен к этим странным, жестоким и нецивилизованным людям! Опустившись в пыль, Диана горько заплакала.

Стоило ей разрыдаться, и она уже не могла остановиться, доводя себя до полного изнеможения. Наконец девушка взяла себя в руки, понимая, что слезами горю не поможешь. Никто не обращал на нее ни малейшего внимания, и она, еще несколько раз всхлипнув, утерла лицо грязными руками, высморкалась в рукав и затихла.

И вдруг она обратила внимание на расстилающуюся перед ней панораму. Дорога была запружена соревнующимися колесницами, а люди вокруг нее — и те, кто участвовал в гонках, и зрители — были одеты, как римские солдаты. Вне зависимости от роста, цвета волос или веса все они были в прекрасной физической форме. Они выглядят так, как и подобает выглядеть мужчинам, хотя это встречается нечасто, подумала Диана.

Мужчины на колесницах все до одного были на удивление бесстрашны. Казалось, каждый готов скорее умереть, чем проиграть. Они совсем не думали о своей безопасности, сталкивались и переворачивались, стремясь к победе. Те неудачники, чьи колесницы опрокидывались, старались поспешно уползти с дороги, чтобы не попасть под копыта, поскольку никто бы не свернул и не сбавил скорость, чтобы их объехать. Здесь каждый был сам за себя и думал лишь о победе. И все же Диана видела, что они получают огромное удовольствие — так они кричали, смеялись, хвастались и ругались.

Но один человек резко выделялся на общем фоне. Его нельзя было не заметить — Маркус Магнус. Упряжка его белоснежных лошадей производила такое же великолепное впечатление, как и он сам. Диана дотронулась до железного ошейника на своей шее. Ей было жарко, она вся испачкалась и очень хотела пить, но, пока ее не освободят, она ничего не может сделать. Но как только ее отпустят, она обратится к властям и добьется, чтобы их всех арестовали!

Она огляделась, чтобы запомнить, где она находится, и потом найти это место. Но как странно все выглядело! Она находилась на возвышенности, но внизу расстилался не георгианский Бат, а какой‑то совсем другой город. Площадь примерно в двадцать пять акров была застроена чем‑то напоминающим военные бараки. За ними возвышались виллы и храмы. Некоторые здания были украшены колоннами в классическом римском стиле. И все же это был Бат!

Она могла разглядеть поднимающийся над банями пар, но создавалось впечатление, что одну из них разрушали. Нет, она ошиблась, ее строили! Как это может быть? Диана попыталась припомнить, что она делала до того, как попала на это место? Сделать это оказалось непросто. Она шла по Лэнсдаун‑роуд. Потом увидела антикварный магазин. Зашла она туда или нет? Она была почти уверена, что зашла, но следующим воспоминанием были несущиеся на нее лошади.

Она перевела взгляд к югу. Склоны покрыты чем‑то вроде густых виноградников. Виноградники тянулись и тянулись до самого горизонта. Если бы Диана не знала, что это невозможно, она могла бы поклясться, что перенеслась во времени в ту эпоху, когда Британией правили римляне!

Когда гонки закончились, солнце уже заходило за холм. Маркус Магнус приближался к ней с очень красивым молодым человеком.

— Твои люди выступают все удачнее, —услышала она слова Маркуса. — Как я уже говорил, строгая дисциплина — это хорошее дело, но если не дать выхода энергии, жди беды.

— Мне нравится иметь дело с нарушителями дисциплины, брат. Именно поэтому я и стал центурионом в девятнадцать и центурионом когорты в двадцать один.

Маркус добродушно хлопнул молодого гиганта по плечу.

— Не забудь, Петриус, ты сегодня у меня ужинаешь.

Один из мужчин, приковавших Диану к повозке, отсалютовал Маркусу.

— Мне разделаться с пленницей?

Маркус Магнус непонимающе смотрел на него несколько мгновений, вспоминая, о чем говорит солдат.

— Нет. Если ты ее убьешь, мы не получим ответов.

— У тебя пленница? — поинтересовался Петриус.

Маркус кивнул в направлении женщины в железном ошейнике.

— Странное существо. Шпионила за нами. — Обращаясь к солдату, он добавил: — Отвези ее на мою виллу, я ее допрошу.

— Отдай мне женщину, — предложил Петриус. — Я добьюсь от нее правды.

— Если ты воспользуешься своими методами, ее крики переполошат местное население. Нам и так хватает волнений.

— Не понимаю, какого дьявола ты так беспокоишься о туземцах. Эти нецивилизованные бритты всего на шаг ушли от варваров. Их лучше всего держать в страхе.

— Не учи старших, как вести дела, — с усмешкой заметил Маркус.

Солдат жестом велел Диане залезть в повозку, к которой она была прикована. Она едва успела это сделать, как он уже тронулся вниз. Повозка оказалась на удивление мягкой, если учесть, какой она была примитивной. Диана видела, что они ехали по тщательно вымощенной дороге. «Римская дорога», — подумала она.

Продолжая уговаривать себя, что видит сон, вернее, кошмарный сон, она уже понимала, что ей не суждено проснуться. Неизвестно, каким образом и почему, но она была уже не в XVIII веке.

И что самое плохое — она в плену у главаря. Он так спокойно говорил с солдатом о ее жизни и смерти! Диану переполнял ужас. Но в глубине души она чувствовала, что сама виновата в своем несчастье. Надо, же, чтобы именно с ней такое случилось! Сколько раз она выражала недовольство тем временем, в котором жила? Она вечно мечтала о минувших исторических эпохах. Презирала мужчин своего поколения, считая их изнеженными и фатами по сравнению с елизаветинскими или средневековыми рыцарями в доспехах. Что, если судьба дала ей возможность узнать, какие они, настоящие мужчины? Милостивый Боже, да в сравнении с этими римлянами норманнские завоеватели — рафинированные джентльмены!

Повозка въехала через ворота виллы в тенистый сад, окруженный высокой стеной. Она внезапно остановилась у черного входа, во всяком случае, так показалось Диане. Пожилой человек среднего роста в простой тоге и с плеткой за поясом заговорил с солдатом. На Диану он взглянул с высокомерием принца.

— Отпусти ее. — Он к не пытался скрыть свое отвращение от ее вида. — Иди сюда! — приказал он.

Диана потерла шею, затекшую от ошейника, но не двинулась с места. Он величественно ткнул в нее пальцем.

— Ты — шевелись,! — Eго рука опустилась на плеть у пояса. Смысл жеста не вызывал сомнений.

Диана слезла с повозки и медленно подошла к нему.

— Я — Келл, надсмотрщик над рабами в этом доме. Ты будешь подчиняться моим приказам. — Его глаза были глубокого серого цвета, как штормовое море. Диана ничего не могла прочесть на его лице, кроме чрезмерной гордости. — Ты пойдешь за мной, — велел он.

Он провел ее по коридору, где пол был выложен плиткой. Они прошли через арку в большое, скудно обставленное помещение с деревянными скамьями. Но плитки на полу создавали прекрасное мозаичное панно.

Келл громко хлопнул в ладоши, и немедленно появились две женщины, одетые в простые длинные полотняные туники. Их темные волосы были зачесаны назад и закреплены на шее. Диана обратила внимание, что обе они непривлекательны, даже грубоваты с виду, но идеально чистые.

Келл коротко обратился к ним в той же величественной манере, в какой разговаривал с Дианой. Они тут же склонили головы и отправились выполнять его указания. Келл показал Диане на одну из скамеек. Она с облегчением села. Ноги больше не держали ее, нервы были на пределе, и ей хотелось закричать от отчаяния, но она понимала, что лучше поберечь силы, не тратить их на надсмотрщика. Ей понадобится вся ее энергия для встречи с Маркусом Магнусом, когда он появится, а в том, что он появится, сомневаться не приходилось. Только в этом она и была уверена в данный момент.

Тут вернулись женщины с едой и питьем. Диана удивилась, что все это предназначалось ей. Она подняла сосуд, с литьем с подноса и жадно напилась. Сдобренный медом виноградный сок. В горле у нее так пересохло, что она допила все до капли. Женщина снова наполнила сосуд из каменного кувшина.

Вторая женщина поставила перед ней поднос с едой. На одной тарелке, сделанной из сердцевины артишоков, спелые оливки и мягкий белый сыр. На другой — горка тонко нарезанного холодного мяса и хрустящий белый хлеб, теплый, только что из печи.

Диана была слишком напугана, чтобы насладиться едой, но, боясь, что ее начнут морить голодом в качестве наказания, принялась есть. После нескольких кусочков она отказалась от этой попытки, хотя пища была вкусной и прекрасно, приготовленной. Она отодвинула тарелку и снова напилась.

Когда в арке возникла фигура Маркуса Магнуса, Диана испуганно отшатнулась. Неизвестно, откуда появилась молодая женщина с грудой полотенец руках. Высокая, крепкая, она казалась карлицей рядом с Магнусом, когда подошла к нему поближе. При появлении Келла женщина почтительно отступила назад.

— Господин будет говорить с пленницей до или после омовения?

Диана увидела, раздражение, на лице примипила. Он снова забыл о ней! Не теряя времени, Маркус обратился к ней властным тоном! Темные глаза светились превосходством.

— Кто ты? — Его тон и манеры подразумевали немедленное повииовение.

— Я леди Диана Давенпорт.

Он резко хохотнул. В смехе его не было веселья.

— Ха! Диана! Возомнила себя богиней?

— Нет. Диана — мое имя. Я не богиня, но действительно леди. — Она приподняла подбородок. — А вы кто?

Ее гордый тон поразил его.

— Я тот человек, который будет решать, жить тебе или умереть. Ты моя пленница, моя собственность. И я жду от тебя незамедлительных ответов!

Диана вздрогнула, несмотря на свою решимость противостоять ему, и проглотила комок в горле.

— Ты — грубый мужлан и хам, — спокойно заявила она.

— Два моих лучших качества. Кто ты по национальности?

— Англичанка… Британка.

— Юпитер свидетель, ты снова лжешь! Племена британцев — в основном охотники за головами, и они настолько дики, что раскрашивают свои тела вайдой[19], чтобы напугать врагов.

На мгновение Диана потеряла дар речи. Не станет же она отрицать, что древние племена бриттов были именно такими, как он говорит.

— Откуда ты? —снова спросил он.

— Из Лондона. Я живу в Лондоне.

— Ты хочешь сказать, из Лондиниума? Ты даже говоришь странно. И снова врешь! Лондиниум сгорел несколько месяцев назад; Что ты делаешь в Аква Сулис?

— Ну разумеется, Аква Сулис! Так римляне называли Бат, — прошептала Диана.

— Ты шпионила! Ты грязная шпионка друидов. Говори, Аква Сулис — следующий город, который собираются сжечь дикие бритты, которыми управляют друиды?

Мысли Дианы разбегались. Она прочитала достаточно исторических книг, чтобы знать, что в 60 — 61 годах нашей эры Боудикка, царица Британии, встала во главе восстания местных племен и сожгла Лондон.

—Я не из друидов, — честно призналась она.

— Тогда кто же ты, помимо того, что ты — грязный узел тряпья?

Этот первобытный грубиян умел ее унизить! Она не могла дать ответа, который удовлетворил бы его.

— Из‑за этих отрепьев я не могу определить ни ее пола, ни возраста. Разденьте ее! — приказал он.

Женщины, принесшие еду, попробовали раздеть ее. Диана сопротивлялась изо всех сил, и женщина с полотенцами пришла на помощь своим товаркам. Диана рванулась через всю комнату и прижалась к стене.

Келл снял плетку с пояса и недвусмысленно направился в ее сторону.

Глаза Дианы сверкали, она ощерилась, как дикая кошка, обнажив зубы.

— Трусливые римляне! Плетка — единственное ваше оружие против бриттов!

Ее слова позабавили Маркуса Магнуса. Он улыбнулся хищной улыбкой.

— Келл вовсе не римлянин, он бритт. Я по опыту знаю, что только раб может стать лучшим надсмотрщиком над рабами.

Диана не знала, что делать. Они зажали ее в угол и принялись раздевать. На ней остались лишь корсет и грязный парик. Все в комнате с удивлением смотрели на длинную клетку, в которую она была заключена. От унижения у нее запылали щеки.

Маркус взглянул на Келла и пожал плечами.

— Верно, какое‑то непонятное сооружение, которое носят жрицы друидов. Снимите его!

После нового раунда борьбы, дерганья за шнурки, толчков, ругательств и бешеного сопротивления Дианы корсет удалось снять. В пылу сражения она потеряла и свой парик.

Маркус поразился произошедшей перемене — не только неожиданной, но и приятной. Когда слетели фальшивые белые волосы, по плечам ее рассыпались волны бледно‑золотистых кудрей, ниспадающих до изящного алебастрового изгиба. Без этого странного сооружения она действительно оказалась женщиной: множество очаровательных выпуклостей и впадин! Ее восхитительная округлая грудь гордо смотрела вверх, причем соски напоминали розовые бутоны. Тонкую талию он мог бы охватить одной ладонью. Ягодицы мягко изгибались, переходя в длинные, стройные ноги.

Ее светлая кожа была идеальной, а тело прекраснее, чем у богини. Она сгорбилась на деревянной скамье в приступе непонятной стыдливости. Его тело тут же отозвалось на ее очарование. В сравнении с другими женщинами эта девушка так выигрывала, что он не верил своим глазам. Она напоминала тонкую статуэтку среди грубых каменных кувшинов.

— Милостивые Боги! — хрипло пробормотал он. — Вымойте ее и приведите на мое ложе. — Затем широкими шагами отправился в свою личную баню в конце сада.

Диана с отвращением смотрела на Келла.

— Тебе повезло. Хозяину понравилосьто что ты прятала под этими тряпками. Твое тело спасло тебе жизнь — по крайней мере пока. — Келл сильно удивился такому интересу Маркуса к этой женщине. Примипил, как правило, времени на особ противоположного пола не тратил. Он был суровым воином, на женщин у него не оставалось времени. Он посещал проституток или использовал рабыню пару раз в неделю, но не выказывал предпочтения ни одной женщине,

хотя в доме все жаждали его внимания.

— Пожалуйста дайте мне чем‑нибудь прикрыться.

— Римляне не стыдятся обнаженного тела. Наоборот, они выставляют его напоказ при малейшей возможности, — сухо заметил Келл.

— Я же не римлянка, — сказала Диана, пытаясь волосами прикрыть обнаженную грудь.

Келл обратился к одной из женщин:

— Позови рабыню для банных услуг, нет лучше двух: эта женщина капризна.

Девушки вошли в комнату почти сразу же, как только женщина вышла. Они были молоды и мускулисты, с коротко подстриженными волосами, в легких туниках и сандалиях.

— Вымойте новую рабыню и приведите ее ко мне. Я выберу ей столу[20].

Диана гордо подняла голову.

— Я не рабыня! — резко сказала она.

Келл вздохнул. Он подошел к скамье и, собрав все свое терпение, спокойно обратился к ней:

— Тебя бы стоила хорошенько выпороть.! Я нутром чувствую, что если выдеру тебя как следует с самого начала, то избавлю себя от многих неприятностей. Но, полагаю, хозяину больше понравится твое тело без следов от моей плетки.

Диана даже задохнулась: — Вы с ума сошли!

Келл продолжил, будто она ничего и не говорила:

— Жизнь будет много проще для нас обоих, если мы сразу достигнем взаимопонимания. Твоя речь и манеры подсказывают мне, что ты достаточно умная женщина. Так знай: я занимаю заметное положение в этом доме и мое слово здесь — закон. А все потому что я держу всех, кто ниже меня, в узде. Все идет как по маслу, и потому все счастливы. Именно этого и хочет хозяин, а чего хочет хозяин, того хочу и я. Итак, чего хочу я, должна хотеть и ты. Я ясно выражаюсь?

Диана ответила ему в том же тоне, в каком он разговаривал с ней!

— Совершенно ясно. Я не вижу изъянов в вашей логике, но мне ненавистна ваша бесхребетность и отсутствие моральных принципов!

Его глаза опасно сверкнули.

— Продолжай! — Eго тон ясно говорил, что, если она продолжит, он не отвечает за последствия.

— Я голая. Я отказываюсь говорить с вами.

Келл прекрасно понял, что она имела в виду. Он был надсмотрщиком над своими соплеменниками, подчинялся римлянину. Но ее идеалы были такими благородными и высокими лишь потому, что она никогда не жила в рабстве. Интересно, что произойдет, когда она вкусит все его прелести? Ждать ему оставалось недолго.

— Я надеялся, что мы достигнем взаимопонимания, мы же только зашли в тупик. Пусть будет так. — Он сделал знак рабыням для банных услуг увести ее.

Они пошли не туда, куда удалился Маркус, и Диана подумала, что в доме, очевидно, не одно банное помещение. Они провели ее в дверь, завешенную тяжелой холщовой занавеской. Диана почувствовала большое облегчение, потому что вокруг больше не было мужчин.

Комната оказалась не слишком большой, но безукоризненно белой; в центре располагались бассейны бирюзового цвета. Над самым большим из них клубился пар. Диане захотелось поскорее влезть в горячую воду.

— Я сама вымоюсь, — величественно произнесла она, спускаясь по ступенькам в воду.

Рабыни обменялись взглядами, но промолчали. Одна из них вылила в бассейн что‑то из флакона изящной формы. Клубы ароматного пара поднялись над водой, окутав Диану.

— Что это? — спросила она.

— Это ладан, благовоние, — последовал ответ.

Опустившись в воду, Диана почувствовала себя на седьмом небе, закрыла глаза и прислонилась головой к бирюзовым плиткам. Она глубоко дышала, и казалось, все страхи и заботы, навалившиеся на нее, растворяются вместе с напряжением. Неожиданно она почувствовала, что рядом с ней в воде кто‑то есть.

Она резко открыла глаза и замерла в страхе, увидев по бокам рабынь с каким‑то страшноватым инструментом в руках.

Когда она вскрикнула, девушки постарались ее успокоить.

— Это всего лишь стригиль[21], — пояснила одна, протягивая ей руку с инструментом.

Стригиль?

Когда девушка увидела, что Диана не понимает, она пояснила:

— Мы разотрем твое тело, чтобы кожа стала чистой. Это не больно. Вот смотри.

Диана слишком устала, чтобы протестовать. Она вышла из воды и легла лицом вниз на мраморную поверхность, как ей указали. Ей думалось, что процедура будет неприятной, но она уже поняла, что придется столкнуться с множеством странных обычаев на этой вилле в Аква Сулис. Чем скорее она привыкнет к новым и незнакомым вещам, тем легче станет ей же самой.

Приспособиться к другому времени и другой культуре будет самым сложным из того, что ей выпало в жизни. Страшно и трудно физически и нравственно. Диана старалась уверить себя, что она гораздо умнее и образованнее всех живущих на этой вилле: ведь ее принадлежность к современности делает ее куда цивилизованнее тех, кто жил в первом веке.

Ей необходимо приспособиться к здешней жизни. Она должна смириться с небольшими, несущественными отличиями. Она сохранит свою энергию и силу, чтобы протестовать против серьезных вещей, которые невозможно принять. Например, против рабства! Ведь оно должно быть ненавистно всем цивилизованным людям!

Диана приятно удивилась, почувствовав, как стригиль разглаживает кожу. Рабыни натерли ее тело миндальным маслом, потом убрали излишек стригалем. Затем ее снова попросили войти в горячую воду, где девушки вымыли ей волосы мягким мылом.

Наконец, они предложили Диане выйти из воды и спуститься в бассейн поменьше. От холодной воды у Дианы перехватило дыхание, а рабыни рассмеялись, заметив, что у нее руки и ноги покрылись пупырышками. Они завернули ее в большое пушистое банное полотенце и вытерли ей голову почти досуха.

Затем рабыни сняли свои мокрые туники, заменив их такими же, но сухими, и отвели Диану в новое помещение. Здесь тоже был роскошный мозаичный пол, а стены приятного кремового цвета. Девушки попросили ее сесть на стул с мягким сиденьем, напоминающий трон. У него были изящные витые ножки, достойные резца знаменитого архитектора и мастера интерьера георгианской эпохи Адама. Но Диана тут же сообразила, что Адам, скорее всего, позаимствовал эти формы у римлян.

Зеркало перед ней представляло собой отполированное чистое серебро, которому в ее время цены бы не было. Одна из девушек вооружилась расческой, щеткой и щипцами и принялась за ее волосы. Вторая открыла ларец и вынула оттуда баночки с кремами, лосьонами, духами и красками.

Диана была истинной женщиной и получала огромное удовольствие от украшения собственной персоны. Затаив дыхание она наблюдала, как на висках появляются серебристые завитки. Остальные волосы падали ей на плечи золотистой волной. Вторая рабыня подрумянила ей щеки, подкрасила губы и наложила немного серебряной краски на веки.

Диана смотрела на свое отражение с удовольствием, смешанным с удивлением. Эти рабыни сотворили чудо — они сделали ее прекрасной!