Глава 20. Маркус велел Келлу заказать вино и продукты, а сам нанес визит Юлии Аллегре, чтобы обеспечить развлечения

 

Маркус велел Келлу заказать вино и продукты, а сам нанес визит Юлии Аллегре, чтобы обеспечить развлечения. Он ничего не говорил Диане до самого последнего дня. Утром перед отъездом в крепость он сел на кровать и откашлялся.

Диана любила смотреть на него в блестящем нагруднике. Когда он был в латах и дотрагивался до нее, у нее подгибались колени.

— Паулин отправляется со своими легионерами завтра. У нас стало традицией, что наместник и его офицеры ужинают здесь перед походом.

Диана забеспокоилась:

— Ты хочешь сказать, что они придут на виллу сегодня вечером? Ох, Маркус, а не могу ли я куда‑нибудь уйти?

Маркус воспрянул духом. Похоже, с ней легко будет договориться.

— Наверное, так будет лучше. Паулин ненавидит бриттов, и я хочу, чтобы Келл держался от него подальше. Почему бы вам с Келлом не пойти сегодня в театр? Когда вернешься, поднимайся прямо сюда и закрой дверь на засов. Ты уже видела, как выглядел мой пьяный брат, а когда вместе собирается много мужчин, они пьют, пока не валятся с ног.

— Театр — это удачная мысль. Паулин вызывает во мне отвращение. — Она вздрогнула, вспомнив волосатого гиганта, напоминающего огромного мохнатого медведя.

Маркус поцеловал ее на прощание.

— Я тебя сегодня больше не увижу, ты уже будешь спать, когда я освобожусь, но завтра легионеры покинут крепость, и у меня будет больше времени для тебя. Мы отправимся охотиться на кабана. — Он встал и застегнул ремень, на котором висел кинжал. — Желаю тебе получить удовольствие от театра.

— Желаю тебе получить удовольствие от пира, — наивно сказала она, заставив его передернуться от стыда за то, что он обманывает ее.

 

На Диану в ее ультрамариновой столе и палле в тон в театре обращали больше внимания, чем на происходящее на сцене. Ее светлые волосы притягивали глаза не только мужчин, но и женщин. «Кто это?» — шептались вокруг. Более осведомленные зрители охотно сообщали, что примипил Маркус Магнус завел себе новую любовницу. При этом мужчины начали завидовать ему, а женщины мечтали оказаться на ее месте.

Диану забавляло, что Келл постоянно держит одну руку на плетке, опасаясь неприятностей. Они с Келлом выбрали музыкальный спектакль, который оказался весьма экстравагантным балетом. Диана получила огромное удовольствие, наблюдая за певцами и танцорами в их затейливых костюмах и масках. Спектакль стал грубоват, когда на сцене закувыркались почти голые акробатки — лишь узкая кожаная лента на груди и полоска кожи внизу.

Представление закончилось довольно поздно, и Келл повел ее к виноторговцу, как и положено после театра, где подавали холодные и горячие напитки. Диана выбрала теплое вино со специями, а Келл предпочел выдержанное, привезенное из Италии. Он неохотно признавал, что римские вина превосходят те, что делают у него на родине.

Диана возвращалась в носилках, а Келл шел рядом, и они разговаривали и обсуждали проведенный вместе вечер. Диану смущало, что она развлекалась в городе, пока Маркус вынужден был принимать своего командира и его центурионов.

— Спасибо, что сопровождал меня, Келл. Мне очень понравилось. Я обязательно расскажу Маркусу, как много он потерял, не взглянув на этих акробаток. — Диана усмехнулась. — Бедный Маркус.

У виллы стояло много носилок, и они поняли, что гости еще не разошлись.

— Полагаю, нам лучше пройти садом, чем через главный вход, — предложил Келл. — Возможно, они обсуждают свои военные дела. — «Да простят меня боги за это вранье!» — подумал он.

Диана проскользнула в окруженный стеной сад и остановилась как вкопанная. Полдюжины голых женщин катались на спинах мужчин, тоже голых. Другие голые кутилы держали горящие факелы в одной руке и плетки в другой, подгоняя своих приятелей, изображавших жеребцов.

— Военные дела? Ничего себе военные дела, черт побери!

Келл взял ее за руку и подтолкнул к лестнице, ведущей на второй этаж. В этот самый момент из виллы вышел Маркус, держа под руку голую женщину. У нее были иссиня‑черные волосы, тяжелые груди и широкий зад. Диана не могла поверить своим глазам! Женщина была как две капли воды похожа на Аллегру.

— Какого черта ты здесь делаешь? — гневно спросила Диана. Ее фиалковые глаза метали молнии.

— Я пригласил ее сюда. Иди наверх! — приказал Маркус. Он рассерженно повернулся к Келлу. Дьявол его задери, как он мог допустить, чтобы Диана увидела весь этот разврат?

Диана уперла руки в бока и осталась на месте.

— Наверх идти, так ты сказал? А ты уверен, что тебе не понадобится твоя опочивальня, чтобы привести туда эту жирную шлюху?

Маркус закатил ей звонкую пощечину и подхватил на руки, Диана ругалась и брыкалась, но он отнес ее на верхний балкон. Втолкнул в спальню и закрыл дверь.

— Немедленно прекрати ругаться! Если кто тебя услышит, примет за одну из этих шлюх.

— И они не ошибутся! Я для тебя — твоя шлюха! Судя по всему, одна из многих. И это все, зачем женщина нужна римлянину? Почему бы мне не надеть свое набедренное платье и не присоединиться к веселью в саду?

Маркус сжал губы. Она явно напрашивалась, чтобы он ее прибил. Он открыл дверь и увидел стоящего там Келла.

— Войди! И смотри, чтобы она не смела отсюда сегодня выйти. — Маркус окинул Диану холодным взглядом. — Если тебе не надоело делать из себя посмешище, я пошел к своей шлюхе.

Диана схватила серебряную лампу и швырнула ее в дверь. Потом упала на кровать и разрыдалась.

Келл позволил ей плакать целых пять минут, потом сухо заметил:

— Твои слезы на меня не действуют, леди. Побереги их для Маркуса Магнуса.

— Ох, заткнись! Так вы сговорились — будь вы прокляты! — убрать меня из дома, чтобы он мог тут устроить эту мерзкую римскую оргию! — Диана села и вытерла глаза.

Келл решил, что самое время немного пригладить взъерошенные перья. Маркус Магнус и от него самого был не в восторге.

— Господин хотел уберечь тебя от этого зрелища. Эти люди всегда ведут себя, как грязные животные.

— Ты хочешь сказать, такое бывало и раньше? — воскликнула Диана.

— Виноват эта свинья Паулин! Если бы примипил не пригласил его на виллу, он стал бы его врагом, а враги Паулина долго не живут. Хозяин пригласил Юлию Аллегру и ее девиц, чтобы мужчины не приставали к домашним рабыням.

— Юлия Аллегра — хозяйка «веселого дома»? — спросила Диана. — Она мне кое‑кого напоминает, ту тоже звали Аллегрой. — «Когда она не называла себя мадам Лайтфут», — уныло подумала Диана. Нижняя губа у нее задрожала. — Ох, Келл, что мне делать?

— Перестать вести себя глупо, разумеется.

— Что ты хочешь этим сказать? — осторожно спросила она.

— Подойди к зеркалу.

Диана медленно подошла к зеркалу и уставилась на свое отражение большими печальными глазами.

— Посмотри на себя… как следует посмотри! Ты одна из самых красивых женщин, каких мне когда‑либо приходилось видеть. Один взгляд на тебя, и он остолбенел, как будто в него ударила молния. Если ты его ждешь, станет он смотреть на другую женщину?

Она шмыгнула носом:

— А как же Юлия Аллегра?

— Он не дотронулся бы до нее и чужим фаллосом.

— Правда? — спросила она тоненьким голоском.

— Я только прошу тебя верить своим собственным глазам. Да ему хоть мешок на голову надень, он не станет терять на нее время.

Диана рассмеялась, несмотря на грубый тон Келла.

— Возможно, он бережет ее для Паулина?

Пришла очередь смеяться Келлу:

— Свинья для грязного борова!

Подумав, Диана рассудила, что со стороны Маркуса было куда благороднее пригласить проституток, чем позволить легионерам бегать за домашними рабынями. В конце концов, вилла принадлежит ему, и он может делать здесь все, что захочет, вот только она не в силах преодолеть жгучей ревности, охватывающей ее при мысли о любой женщине, которой он касался. Когда он придет в спальню, то дорого за это заплатит. Она разыграет из себя снежную королеву. Ему придется сто раз извиниться, прежде чем она оттает…

 

Однако Маркус в опочивальню не пришел. Он держался от нее на расстоянии, и ей удалось увидеть его лишь на следующий вечер. Весь день Диана провела одна, поскольку все в доме от зари до зари были заняты уборкой той грязи, которую оставили участники пира. Надо было чистить все: полы, стены, ковры, — а на каждом диване менять обивку.

Диана переходила от ненависти к ревности и гневу. Была задета ее гордость! Маркус поставил ее в дурацкое положение и унизил. Она позаботится, чтобы наказание соответствовало преступлению. Но к середине дня она так устала от одиночества и тоски, что с трудом подавляла желание поехать в крепость и хоть мельком увидеть его. Пока время медленно ползло к вечеру, она решила, что проявит полное равнодушие. Поприветствует его, как обычно, и сделает вид, что ничего не произошло. Во всяком случае, ничего такого, что расстроило бы ее. Разумеется, она наденет нечто необыкновенное.

Когда Маркус вошел в дом и Диана не встретила его в атриуме, он огорчился, но не удивился. Он и не ожидал увидеть ее там. Он ждал скандала, причем такого, который до добра не доведет, если он не сумеет сдержаться огромным усилием воли.

Он услышал, что из солярия доносятся голоса, и разобрал серебристый смех Дианы. Она притягивала его, как путеводная звезда. На ней было одеяние, делающее ее похожей на тигрицу, изображенную на роскошном мозаичном полу под ее ногами. От ее красоты захватывало дух.

—А, Маркус, ты сегодня рано!.. День так незаметно прошел. Но ты как раз тот человек, который может помочь мне принять решение.

Для него день тянулся бесконечно, да и приехал он куда позже обычного. Когда же она накинется на него с обвинениями, злыми словами, угрозами и слезами?

Она одарила его обольстительной улыбкой.

— Я не могу решить, каким сделать зимний плащ. Оторочить его черной лисой или рыжей? — Она показала ему образцы пушистого меха, приложив их к лицу. — Нола полагает, что в рыжей больше огня, но мне больше нравится черная — из‑за цвета моих волос.

Маркус перевел взгляд с Дианы на Нолу, потом обратно.

— Почему бы тебе не заказать обе? — спокойно, но с большой осторожностью предложил он.

— Говорила же я тебе, что он гений, — весело сказала Диана Ноле, подошла к нему и подняла лицо для поцелуя.

Маркус встретился взглядом с Нолой и сделал ей знак оставить их одних. Рассудком он понимал, что лучше не поднимать тему вчерашнего вечера, но, когда Нола вышла, что‑то заставило его задать вопрос:

— Тебе понравилось вчера в театре? — спросил

он, нежно поцеловав ее.

— Необыкновенно! Спасибо, что предложил сходить. — Диана была предельно любезна. Не слишком ли?

— Ты сегодня прелестно выглядишь, настоящая тигрица.

Она покрутилась перед ним, чтобы дать возможность по достоинству оценить прозрачное одеяние. Он мог ясно разглядеть полукружия ее грудей, их розовые соски, а также ее пупок и кустик золотистых волос на лобке. Когда она повернулась к нему спиной, он ясно увидел сквозь тонкую ткань ложбинку между ягодицами.

Диана знала, как действует на него. И Маркус понимал, что все ее поступки хорошо продуманы. Она остановилась на некотором расстоянии от него, зная, что он притянет ее к себе. Когда он не обманул ее ожиданий, она пошутила:

— О, это твой меч или ты просто рад меня видеть?

— Ты коготки спрятала?

— Конечно, — мило подтвердила она.

— А жаль! Я‑то думал, ты вся пылаешь от ревности после вчерашнего вечера.

Ее смех напомнил звук серебряного колокольчика.

— Ревность? Да я совершенно не ревнива.

Маркус еще крепче прижал ее к себе.

— Так какого черта ты устраиваешь мне представление? Ты бесстыдно выставляешь себя напоказ и разыгрываешь недотрогу! — Он с силой прижался губами к ее губам, чтобы она знала, что уже довела его почти до предела.

— Будь ты проклят, римлянин, гори ты в огне! — Она двумя руками схватила его за волосы и до крови укусила за губу. — Я хотела тебя убить!

Маркус удовлетворенно ухмыльнулся:

— Ах ты, маленькая дрянь, я так тебя люблю, что подозреваю: ты приворожила меня каким‑то колдовством! Юпитер свидетель, я теперь ни на одну женщину и глядеть не смогу. Да ты и сама это знаешь.

Она страстно прижалась к нему.

— Все равно я хочу, чтобы ты говорил мне это и днем, и ночью, и не только говорил, но и доказывал!

Маркус опустил ее на мраморный пол и положил на тигрицу так, что ее волосы рассыпались по высокой траве. Затем медленно и убедительно он рассказал ей и показал, как много она для него значит.

 

Когда Паулин отправился на запад, забрав с собой подготовленных легионеров, у Маркуса выдались две недели относительной передышки — до прибытия двух новых когорт. Его собственные люди, расквартированные в Аква Сулис, тоже получили передышку от военных обязанностей. Инженерные части вернулись к строительству дорог и акведуков, а также общественной бани в том месте, где из земли с бульканьем вырывались горячие источники.

Маркус решил, что пришло время повести Диану на охоту на кабана. Как‑то утром он разбудил ее поцелуями, а когда она обняла его и прижалась к нему, он пошутил:

— Клянусь громом, ты ни о чем другом и думать не можешь!

Бледно‑фиалковые глаза встретились со жгуче‑черными.

— Я слишком утомила тебя, Маркус? — спросила она, с удовольствием потягиваясь и наслаждаясь ощущением его мускулистого тела рядом.

— Если хочешь пойти на охоту на кабана, о чем ты давно просила, одевайся скорее, пока я не передумал.

Диана немедленно вскочила.

— Сегодня? Охота сегодня? — Она и не пыталась скрыть свою радость. У нее был костюм, который она велела сшить себе так, как, ей казалось, носили в средние века, и который она собиралась надеть вместе с кожаными брюками для верховой езды. Он был изумрудного цвета, с вышитым золотым орлом, который, по ее представлению, должен быть гербом Маркуса, вознамерься он завести себе таковой. Она даже купила золотой охотничий рог, чтобы носить его на шее.

Силла заплела ей волосы в косу и уложила вокруг головы короной. Затем она с помощью изумрудов и золотых украшений для волос соорудила нечто вроде небольшой короны. Ведь ей всегда хотелось попасть на королевскую охоту, а сегодняшнее приключение будет самым близким к ней приближением.

Когда Диана пришла на конюшню, Тор уже оседлал ее кобылу. Она позволила ему помочь ей усесться в седло и услышала лай собак. Когда она выехала во двор, Маркус уже сидел верхом на Траяне, а собаки с возбуждением выписывали вокруг него круги.

— Диана‑охотница, ты сегодня выглядишь совсем как богиня.

— А где остальные?

— Какие остальные?

— Мы же не можем охотиться на кабана вдвоем, это слишком опасно!

— У меня есть собаки, и я прихватил лишнюю вьючную лошадь. Это все, что мне надо для охоты.

В ее душу закрался страх. У него нет ружья, лука, своры гончих, помощников.

— Не бойся, любовь моя. Я буду твоим защитником, — поклялся он с неосознанным высокомерием.

Диана распрямила плечи.

— Боюсь? Я не боюсь! Я всем сердцем верю, что ты защитишь меня от беды. — Она и сама была бы рада поверить в то, что говорит. — Я обожаю приключения! — воскликнула она и быстрее ветра помчалась к лесу.

Маркус легко догнал ее еще на опушке, но когда они въехали в лес, скорость пришлось сбавить. Снопы солнечного света пробивались сквозь деревья, играя в золотой и красной осенней листве. Там же, куда не проникал солнечный свет, было темно и мрачно.

Диана старалась держаться как можно ближе к Маркусу. Она чувствовала, что лес полон невидимых опасностей, потому что слышала, как пробираются сквозь кусты звери и что‑то шуршит в опавшей листве. Маркус резко одернул догов, почуявших оленя и ринувшихся было за ним.

Воздух, пропитанный запахом хвои и папоротника, наполняли голоса птиц, обеспокоенных их приближением. Казалось, Маркус знал, куда направляется, так что Диана подавила страх и последовала за ним. Они выехали на поляну, окруженную массивными дубами, посреди которой стоял огромный кабан, роющийся в земле в поисках желудей.

Маркус заметил зверя раньше, чем тот его. Он жестом велел собакам вести себя тихо, а потом послал их вперед. Диана затаила дыхание. Зверь был таким безобразным, что ужас сжал ей горло. В этот страшный момент она пожалела, что затеяла эту охоту. Более того: она жалела, что вообще заговорила на эту тему. Маркусу не нужно оружие, подумала она уныло, собаки разорвут кабана на части.

Зверь заметил опасность и бросился в чащу. Собаки яростно преследовали его. Кабан бежал прытко, несмотря на большой живот и короткие ноги. Диана в ужасе увидела, как он пытается пырнуть собак острыми клыками. Ее кобыла так нервничала, что начала мотать головой и раздувать ноздри. Девушка покрепче сжала поводья, чтобы лошадь со страху не ринулась бежать. Маркус молнией слетел с седла и бросился вслед за собаками, захлебывающимися лаем.

Диана, как в трансе, наблюдала, как они пробежали почти всю поляну. Она заметила, что Ромул и Рем лишь слегка покусывают кабана за уши, стараясь держаться подальше от его зловещих клыков. Доги были хорошо вышколены и не пускали кабана назад в лес. Их задачей было держать его на поляне. Наконец они повалили вепря на землю.

Маркус навалился сверху и схватил зверя за клыки, чтобы избежать смертельного удара. Рассвирепевший кабан яростно боролся за свою жизнь. Диана прижала руки к груди. Ей казалось, что сердце вот‑вот разорвется. Она уже не боялась ни за себя, ни за собак. Все ее внимание сосредоточилось на Маркусе. Его голые руки и ноги уже кровоточили от ссадин, и она боялась, что в любой момент он может получить серьезную рану. Ее сердце билось так сильно, что отдавалось в барабанных перепонках. Она так сильно его любила, она не могла видеть, как он истекает кровью!