В КИЕВСКОЙ РУСИ

Глубоко укоренившиеся в сознании древнерусских людей языческие обычаи и традиции оказали огромное влияние на формирование брачно-семейного права Киевской Руси. Поэтому исследования форм и процедуры заключения языческих браков имеют большое значение для понимания эволюции брачно-семейных отношений.

Первые упоминания о брачной жизни восточных славян содержатся в древнерусском летописании. По свидетельству Нестора, "древляне живяху звериньскимъ образомъ... брака у нихъ не бываше, но умыкиваху у воды девиця. И радимичи, и вятичи, и северъ одинъ обычай имяху... браци не бываху въ них, но игрища межю селы схожахуся на игрища, на плясанье и на вся бесовьская песни, и ту умыкаху жены собе, с нею же кто съвещашеся..." <1>. Автор Повести временных лет категорически настаивал на отсутствии брачных уз в среде вышеперечисленных племен, но его свидетельство нельзя понимать буквально. Скорее, языческие традиции и обряды, превращавшие фактическое сожительство мужчины и женщины в юридический союз, казались дикими и непонятными монаху-летописцу <2>.

Первой господствующей формой индивидуального брака у древних славян до принятия христианства, по мнению М.Ф. Владимирского-Буданова, можно считать похищение ("умычку") <3>. Распространению этой формы заключения брака способствовали институт многоженства, обусловливающий нехватку невест внутри своего рода, и нежелание других родов добровольно и бесплатно отдавать своих женщин чужакам <4>.

Со временем умыкание невест потеряло свое реальное значение и уже в IX в. превратилось в культовый языческий обряд <5>. Похищение древлянами невест "у воды" было не случайным. Вода, обожествляемая славянами, имела большое обрядовое значение при заключении браков. И после принятия христианства свадебные обряды у воды еще долго заменяли церковное венчание. В XII в. митрополит Иоанн с сожалением констатировал тот факт, что простые люди "поимають жены своя с плясаньемь и гуденьемь и плесканьемь" <6>, то есть с помощью плескания воды. Спустя столетие ситуация мало изменилась. В грамоте митрополита Кирилла, датируемой 1274 г., говорится: "И се слышахомъ: в предлех новгородьскых невесты водять к воде" <7>.

Похищение невест "на игрищах", совершаемое радимичами, вятичами и северянами, тоже носило обрядовый характер <8>. Выражение летописца "схожахуся на игрища, на плясанье и на вся бесовьская песни" указывает на языческие религиозные празднества, происходившие, скорее всего, в честь богини "женитвы" Лады с ранней весны и до середины лета <9>. А высказывание Нестора "умыкаху жены собе, с нею же кто съвещашеся" свидетельствует, что похищение предполагало согласие невесты и, следовательно, не имело характера действительного насилия.

По мнению ряда историков, кроме самой "умычки" никаких других свадебных обрядов у славян не было, и степеней родства при заключении браков они не придерживались <10>. К.Д. Кавелин считал, что при похищении, из-за отсутствия договора между родителями невесты и женихом, не могло быть также выкупа и приданого <11>. М.Ф. Владимирский-Буданов предположил, что одного похищения невесты для установления брака было недостаточно. Брачный союз признавался законным только с момента истечения определенного срока давности, а точнее - с момента примирения обоих родов и признания свершившегося факта <12>.

Следующей формой заключения брака у древних славян была покупка невест. Происхождение обычая купли-продажи женщин с целью заключения брака тесно связано с традицией похищения девушек. "Умычка" невест приводила к возникновению вражды между родами, поэтому, чтобы предотвратить кровопролитие, оскорбленный род требовал вознаграждение от похитителя. Со временем выплата отступных превратилась в прямую продажу невесты жениху <13>.

На существование этой формы заключения брака указывают многочисленные народные свадебные песни, обряды, дошедшие до нас с древнейших времен. В свадебных песнях жених называется купцом, а невеста товаром. В свадебных обрядах, больше напоминающих торговые сделки, дружко и бояре выкупали невесту, а братья и другие ближайшие родственники торговались. Достигнув согласия, родные невесты передавали ее жениху через полу одежды, как передавали покупателю купленную скотину, и скрепляли договор рукобитьем. Непременными обрядами на народных свадьбах были выкуп женихом у родных невесты ее косы, постели, наделение отца, братьев и вообще родственников молодой деньгами со стороны жениха <14>.

Можно предположить, что продажа девушек могла совершаться как ближайшими родственниками (отец, мать, братья), так и главой рода <15>. По сведениям арабского ученого Казвини, брак у славян заключался по воле князя: "...когда же ребенок достиг юношеского возраста, государь женит его, буде он мальчик, и берет от отца его приданое, которое отдает отцу невесты; ибо у них приданое платится вперед. У кого родились две или три дочери, тот богатеет; между тем как тот, у кого два или три сына, - беднеет" <16>. Если же своих невест не хватало, то глава рода мог покупать их в другом селении или оказывать женихам помощь из родовой казны. Казна, в свою очередь, могла пополняться за счет продажи своих девушек, в случае их избытка в определенный момент <17>.

Процесс покупки невесты уже в древние времена был достаточно сложным. Одним из его элементов был предварительный договор или запродажная сделка. В процедуре договора выделялись два этапа: сватовство - осмотр предмета сделки (невесты) через посторонних, и рукобитье - заключение сделки сторонами. Результатом сделки было установление величины выкупа и срока совершения брака. Форма совершения сделки обычно была словесная, символическая ("рукобитье", "заручение", то есть связывание рук). Впоследствии появились и некоторые религиозные формы: богомолье, литки или пропоины. В сумме, вносимой за невесту, различали действительную плату (вывод, или кладки), получаемую отцом невесты, и обрядовую - выкуп, получаемый братом невесты или ее подругами. Процедура заключения брака при покупке состояла только в передаче невесты жениху. Передавалась не невеста, как вещь, а символы власти над ней. У славян это была плеть, символизирующая право мужа наказывать жену <18>.

В тесной связи с вопросом купли-продажи невест стоит проблема выплаты так называемого вена. Если верить В.Н. Татищеву, то еще князь Рюрик своей жене Ефанде "при море град с Ижорою в вено дал" <19>. Повесть временных лет упоминает о вене в двух случаях: женитьбы великого князя Владимира Святославича на византийской принцессе Анне - "вдасть же за вено грекомъ Косунь опять царице деля" и свадьбы польского короля Казимира с сестрой великого князя Ярослава Владимировича: "В си же времена вдасть Ярославъ сестру свою за Польского короля Казимира, и вдасть Казимиръ за вено людей 8 сотъ, аже бе полонилъ Болеславъ, победив Ярослава" <20>.

В большинстве случаев русская историко-юридическая литература трактует термин "вено" как плату, сумму выкупа за невесту, которую платил жених родителям или ближайшим родственникам молодой <21>. По мнению К.Д. Кавелина, вено со временем утратило свой первоначальный смысл и превратилось в обычный дар жениха родителям или родственникам невесты. Впоследствии родные девушки начали передавать ей эту плату вместе с приданым, что перешло в обычай дарить вено уже не родственникам молодой, а ей самой <22>. В конце XI - начале XII в. веном стала называться пошлина, собираемая в казну князя от заключения браков <23>.

С течением времени куплю-продажу невест сменил договорной брак, появившийся у полян, которые, по свидетельству Нестора, "брачный обычай имяху: не хожаше зять по невесту, но приводяху вечеръ, а завтра приношаху по ней, что вдадуче" <24>. В основе этого брака лежал договор между родственниками жениха и невесты, предметом которого могло быть принципиальное согласие сторон о заключении брака между их детьми, условия приведения невесты и сроки бракосочетания.

Одним из основных отличий брака, основанного на договоре, вероятно, было соблюдение определенных степеней родства и свойства. Как указывает Нестор, поляне, в отличие от других славянских племен, "своих отець обычай имуть кротокъ и тихъ, и стыденье к снохамъ своимъ и къ сестрамъ, къ матеремъ и къ родителемъ своимъ, къ свекровемъ и къ деверемъ велико стыденье имеху" <25>.

В переговорах о заключении брака решающую роль играли родители или близкие родственники молодых. Мнение жениха и невесты, скорее всего, не учитывалось: "Игореви же възрастъшю, и хожаше по Олзе и слушаша его, и приведоша ему жену от Пьскова, именемъ Олгу". Или: "У Ярополка же жена грекиня бе, и бяше была черницею, бе бо привелъ ю отець его Святославъ и вда ю за Ярополка, красоты ради лица ее" <26>.

В случае достижения соглашения между родителями молодых наступал последний этап сговора - помолвка. Одной из важнейших составных помолвки было соблюдение древнего восточнославянского обряда принесения жертвы - резанье сыра. Сыр выносила невеста, он резался сватом и раздавался всем присутствующим в доме <27>. Отказ жениха от невесты после помолвки считался большим позором для нее <28>. Поэтому в случае разрыва помолвки жених и его родители должны были возместить моральный ущерб, нанесенный невесте, и расходы на угощение. Эта норма обычного права была санкционирована государством и нашла свое отражение в ст. 35 Пространной редакции Церковного устава князя Ярослава: "Про девку сыр краявши, за сором еи 3 гривны, а что потеряно, тое заплатити, а митрополиту 6 гривен, князь казнить" <29>.

Брак совершался в торжественной обстановке с соблюдением установленных обрядов. Вечером невесту приводили в дом к жениху, где молодую встречали медом, хлебом и забрасывали различными плодами (зернами хлебных злаков, маком, горохом и т.д.), чтобы она была плодовита и зажиточна. Потом молодую трижды обводили вокруг очага, для того чтобы она поклонилась и принесла жертву домашним богам. После чего ее, наконец, усаживали на звериную шкуру, повернутую мехом вверх. При этом гостям раздавали свадебный калач (каравай) <30>. В ходе брачной церемонии совершались обряды, которые символизировали переход девушки из-под власти отца под власть мужа. В Повести временных лет содержится указание на традицию разувания жениха невестой. По мнению В.В. Момотова, этот обряд был символом согласия на брак с данным мужчиной и выражением покорности своему супругу <31>. К другим обрядам подобного рода относятся покрытие головы невесты платком или чепцом, передача ее отцом жениху из рук в руки, легкое хлестанье плеткой, врученной жениху отцом невесты <32>. После соблюдения всех необходимых формальностей женщины и дружки одевали новобрачных в новые рубахи и торжественно укладывали их на ложе <33>.

Продолжал брачную церемонию пир, сопровождавшийся буйным весельем. "Некий христолюбец и ревнитель по правой вере" в своем "Слове" с осуждением писал: "...и егда же оу кого их боудеть брак и творять с боубны и с сопельми и с многыми чюдесы бесовьскими...". Под этими бесовскими чудесами автор подразумевал непристойный обряд, связанный с изготовлением и обрядовым использованием предметов, символизирующих фаллос <34>.

Заключительным этапом полянской свадьбы было, по выражению летописца, "приношение" на следующее утро за невестой того, что "по ней (невесте) вдадуче". Смысл этого высказывания очень неясен и на протяжении долгого времени вызывает споры. По мнению ряда историков, если невесту вечером приводят в дом к жениху, значит, и приношение доставляют к нему же. Поэтому слова летописца указывают не на что иное, как на принесение приданого родными невесты <35>. В пользу версии о существовании приданого в дохристианский период говорит летописец Переславля-Суздальского. Древлянскому князю Малау снилось, что княгиня Ольга приносит ему приданое: "...пръты многоценьны червены вси жемчюгомъ иссаждены и одеяла чръны съ зелеными оузоры и лоди, в нихъ же несенымъ быти, смолны" <36>.

Приведение невесты в дом жениха и соблюдение при этом всех необходимых обрядов придавало браку юридическую силу. Нестор строго разграничивает законных жен князя Владимира, которых он называет "водимыми", то есть приведенными согласно обрядам, от наложниц <37>.

Таким образом, до принятия христианства в древнерусском обществе существовало несколько форм брака: похищение, купля-продажа и договорной брак (приведение). Большая часть обрядов, сопровождавших эти браки, к IX в. потеряла свое первоначальное религиозное значение и сохранилась только как дань традиции. Но, несмотря на это, и после принятия Русью христианства языческая обрядность длительный период времени оставалась в народной памяти.