Arizona Embrace

· Глава первая Клиенты

· Глава вторая Первый лед (1989 Г.)

· Глава третья За белым «опелем»

· Глава четвертая Генеральская дочь (1995 г.)

· Глава пятая Нападение

· Глава шестая В сумасшедшем ритме (1997 Г.)

· Глава седьмая Пожар

· Глава восьмая Донбасс и рулетка

· Глава девятая Любимица дяди Джафара

· Глава десятая Заразная болезнь

· Глава одиннадцатая Ревность

· Глава двенадцатая Новая версия

· Глава тринадцатая Перед выбором

· Глава четырнадцатая Пропажа

· Глава пятнадцатая В коридорах Госкомспорта

· Глава шестнадцатая Р?РіСЂР° РІ «железку»

· Глава семнадцатая Кто стоит в тени?

· Глава восемнадцатая Оперативная работа

· Глава девятнадцатая Выстрел

· Глава двадцатая Р?счезновение звездной пары

· Глава двадцать первая Сплошная путаница

· Глава двадцать вторая В Мюнхене

· Глава двадцать третья Выкуп

· Глава двадцать четвертая Вынужденное признание

· Вместо эпилога

http://www.phantastike.ru

Ли Гринвуд

В твоих объятиях

Leigh Greenwood

Arizona Embrace

 

 

OCR & SpellCheck: Dinny

Роман/пер. Е. Ф. Левиной – М.:

АСТ: АСТ МОСКВА, 2010

Leigh Greenwood, 1993

ISBN 978-5-17-070587-0, 978-5-271-31868-9,

978-5-226-03396-4

 

Охотник за наградами Тринити Смит не знал ни страха, ни жалости, если шел по следу преступника. Так почему же его сердце дрогнуло, когда он увидел черноволосую красавицу Викторию Дэвидж, бежавшую от наказания за убийство мужа?

Осужденная за преступление, которого не совершала, Виктория на собственном горьком опыте научилась не доверять мужчинам и от нового Ковбоя, появившегося на ее ранчо, не могла ждать ничего хорошего. Так почему же она, без колебаний, отдалась ему душой и телом?

Эти двое должны были стать врагами – но стали возлюбленными. И теперь они готовы вдвоем встретить смертельную опасность...

 

 

Глава 1

Аризона, 1878 год

 

«Всего каких-нибудь несколько недель, и очередной убийца отправится на виселицу».

Тринити опустил бинокль. Он бросил эти слова в пространство... на ветер. Последнее время он все чаще это делал. У палачей друзей не бывает.

Не то чтобы Тринити был палачом... но он ощущал себя им. Прямо скажем, это ощущение ему не нравилось, но за последние несколько лет он стал именно так себя именовать.

Ни разу за тринадцать лет, которые он посвятил розыску приговоренных судом убийц и возвращению их в руки правосудия, он не сомневался в справедливости того, что делает. Убийцы должны быть наказаны.

И все-таки какое-то неясное чувство тревожило его совесть.

Он напоминал себе, что жители многих городов выходили на улицы, чтобы поблагодарить его. Они пытались заплатить ему деньги, сделать его шерифом, дать ему землю и коров, лишь бы он остался поблизости и продолжал их защищать. Однако он никогда этих наград не принимал. Сознание того, что он отыскал убийцу, было ему единственной наградой. И другой он не желал.

Он поднял к глазам полевой бинокль и еще раз оглядел окрестности.

Ранчо «Горная долина» уютно расположилось между двумя невысокими гребнями в долине аризонской реки Верде. Редкая поросль сосен, елей и лиственниц покрывала горные склоны, и сквозь их качающиеся на ветру вершины проглядывали розовато-лиловые от буйно разросшихся цветов луга.

Долина тихо лежала перед ним, и что-то подсказывало, что в этом месте человек жил в мире и гармонии с природой.

Но он понимал, что это чувство обманчиво. Именно зло привело его в эту тихую нетронутую долину. Зло, скрывающееся под личиной невинности, красоты и покоя. И он выследит его, как уже делал не раз.

Но ощущение, что не личность, за которой он охотился, а именно он представляет наибольшую опасность, не покидало его. Сначала, будучи не в силах понять, что его тревожит, он попробовал от него отмахнуться. Но вскоре осознал, что игнорировать такое не следует.

Он не сомневался в справедливости своей миссии. Убийцу схватили буквально на месте преступления. Присяжные рассмотрели дело и вынесли обвинительный приговор.

Так почему же он испытывает такое беспокойство?

На этот раз преступницей была женщина, убившая мужа.

Приглушенный топот приближающейся лошади заставил Викторию Дэвидж поднять глаза от клумбы с желтыми маками, которые она пересаживала. Гости так редко посещали ранчо ее дяди, что она не сообразила, что не одна, пока в поле ее зрения не появился мужчина на мощном темно-гнедом коне.

Сердце ее забилось от испуга. Она почувствовала, как напряглось ее тело. Она сделала глубокий вдох, пытаясь расслабиться, но это не помогло.

Виктория ненавидела это ощущение, но ей нужно было держаться настороже с незнакомцами. От этого зависела ее жизнь.

Тем не менее впервые она не ощутила подступающую к горлу тошноту паники. И не почувствовала необходимости спрятаться за подпорки вьющихся роз, которые дядя подарил ей два года назад.

Чтобы лучше рассмотреть незнакомца, Виктория сделала шаг вперед.

Этот мужчина был не похож на других.

Он приближался с ленивой уверенностью, которая приходит с годами и сквозит в осанке и неторопливой манере держаться. Хотя Викторию постоянно предупреждали, что ее безопасность напрямую зависит от того, что ее местонахождение никому не известно, она почувствовала, что ее неудержимо тянет к этому сдержанному, самоуверенному человеку.

Двинувшись ему навстречу, она услышала вдали топот еще одного коня. Обернувшись к купе сосен, росших вдоль горного хребта на краю ранчо, она увидела Бака Стрингера, управляющего ранчо дяди, который выехал из-за деревьев, направляясь к домику ковбоев. Его путь лежал между ней и незнакомцем. Он поговорит с чужаком и выяснит, чего тот хочет. Так что ей не понадобится обнаруживать свое присутствие.

Бак только рассердится, если она это сделает.

Виктория решила остаться в саду. Бак и ее дядя рисковали жизнью, чтобы увезти ее в Аризону. Не могла же она ради болтовни с заезжим ковбоем поставить их усилия под удар.

Однако любопытство пересилило осторожность. Скрытая густыми зарослями лиловой сирени, Виктория подобралась поближе.

Тринити Смит держался настороженно. У него не было причин ожидать неприятностей, но в этих краях человек быстро учился быть внимательным.

Он позволил коню самому выбрать путь вдоль русла широкого извилистого потока, протекавшего по центру долины. Иногда ему приходилось ступать по более глубокой воде, обходя каменные выступы или нависающие ветви окаймлявших берега деревьев.

Когда показались здания ранчо, Тринити придержал коня. Он увидел два строения: главный дом и дом для работников, построенные из некрашеных бревен, посеревших от возраста. Строитель расположил их так, чтобы защитники перекрывали выстрелами атаки нападавших с любого направления.

Он обнаружил два загона для скота. Светлый цвет забора одного из них свидетельствовал о недавней постройке, так же как почти нетронутый ковер травы. Более старый кораль выделялся утоптанными тропинками и проплешинами в траве около мест водопоя.

Из Трубы главного дома вился легкий дымок. Кто-то занимался там стряпней. Тринити почти уловил аромат пекущегося хлеба, и в животе у него заурчало от голода.

Разумеется, он обратил внимание на цветы, они росли повсюду: розы, сирень, спирея, тюльпаны, дельфиниум, ирисы и многие другие, которые, как он подозревал, не росли в Аризоне сами по себе. Наверняка понадобилось много труда и заботы, чтобы вырастить их и сберечь в холодные горные зимы.

Постепенно им овладело чувство глубокого покоя... но горький опыт заставил Тринити прогнать эту иллюзию.

Он заметил какого-то ковбоя, который выехал из сосняка и направился к дому для работников.

Бак Стрингер, управляющий.

Тринити провел много часов, наблюдая за ним в бинокль, смотрел, как он общается с разными обитателями ранчо. Тринити любил разузнать все и обо всех, прежде чем пойти на риск.

Он мог теперь сказать, что Бак считал себя столь же авторитетным, как владелец ранчо. Да и остальные относились к нему так же. Спал он с ковбоями, но днем ходил в хозяйский дом, как в свой собственный.

Бак был ростом на голову выше остальных работников. По прикидке Тринити, в нем было примерно шесть футов и три дюйма, а судя по ширине плеч и мощи бицепсов, он был, наверное, вдвое сильнее обычного ковбоя.

Этого молодого человека не стоило недооценивать. Шериф Уайли Спраг считал, что именно он устроил побег женщины. И проделано все было отлично. Они скрылись задолго до того, как это заметили.

Бак спешился, но в дом для работников не пошел. Он обернулся, поглядел вдоль ручья в сторону Тринити и стал ждать. Легким толчком пятки Тринити вновь направил коня вперед.

По воинственной манере Бака Тринити понял, что тот явно ему не рад. Облокотившись на ограду кораля, он начал свертывать папиросу.

– Чего ты хочешь? – поинтересовался Бак, когда Тринити подъехал.

Виктория продолжала незаметно следить за их разговором. Бак даже не пытался быть вежливым, он явно хотел, чтобы чужак поскорее убрался прочь. Она же надеялась, что он хотя бы останется на ужин.

– Просто еду мимо, – невозмутимо ответил Тринити. Ответить таким же враждебным тоном значило все испортить. Он снял шляпу и вытер лоб рукавом. – Сегодня жарковато. Вот я и решил заглянуть попить. Меня зовут Тринити Смит.

– Насос около водопоя. С водой здесь туго, так что не трать ее зря.

Тринити знал, что большинство жителей Восточного побережья считают Аризону пустыней, но здесь, в этих снежных лесистых горах, было зелено. В хороший год ручьи здесь не пересыхали и в летний зной. Так что Баку было незачем скупиться на воду.

Тринити подвел коня к водопою. Бак следовал за ним по пятам. На дне водоема оставалось немного воды, и Тринити вычерпал ее шляпой.

– Я велел тебе не тратить воду зря, – промолвил Бак. – Тут хватило бы твоей лошади.

– Она теплая, а Спенглер такую терпеть не может, – ответил Тринити и, взявшись за ручку помпы, стал качать в водоем свежую воду.

Виктория не могла не улыбнуться, видя, как легко этот незнакомец поставил Бака на место. Баку не стоило вести себя так по-хозяйски.

– Холодная вода в жару вредна лошадям. От этого у них колики.

– Спенглер это знает, – ответил Тринити, продолжая качать воду. – Он будет пить медленно, однако предпочитает холодную воду.

Он знал, что его коню все равно – теплая вода или холодная, но хотел позлить Бака и посмотреть, как тот будет себя вести.

– Пей свою воду и проезжай, – раздраженно произнес Бак. – У меня много дел.

– Тебе необязательно присматривать за мной. Со мной ничего плохого не случится.

– Я смотрю, чтобы ты не сделал ничего плохого, – отозвался Бак.

– Не может быть, чтобы ты так распалился из-за одинокого ковбоя, которому понадобился глоток воды, – произнес Тринити самым невинным тоном, на какой был способен. Он покачал головой, как бы сожалея о несдержанности Бака. – Наверное, ты так дергаешься из-за апачей на тех холмах.

Не должен бы Бак так грубить незнакомцу, даже ради ее безопасности, подумала Виктория и решительно шагнула вперед, обнаруживая свое присутствие. Но не успела она заговорить, как Тринити перевел взгляд на главный дом ранчо.

Оттуда как раз вышел пожилой человек и направился к мужчинам. Он был высоким, худощавым, приятной наружности.

Это был Грант Дэвидж, владелец ранчо «Горная долина».

– У нас больше нет неприятностей с апачами, – произнес Грант. – Они уже поняли, что мы способны убить слишком много их молодцов.

– Никогда не видел, чтобы это останавливало апачей, – откликнулся Тринити. – По-моему, это лишь придает им задора.

– Я никогда не мог этого понять, – пожал плечами Грант и доброжелательно протянул руку Тринити. – Я Грант Дэвидж, а этот резкий молодой человек – Бак Стрингер, мой управляющий. Я владелец ранчо «Горная долина». Вы приехали издалека?

– Можно сказать и так, – ответил Тринити, пожимая его руку. – Последнее место моего пребывания – Техас. Каким будет следующее, я еще не решил, но мне захотелось посмотреть на Калифорнию.

– Ищете работу?

– Ничего постоянного. Я подумал, что можно чуток погонять коров и поднакопить денег на пропитание. После этого я, наверное, двинусь дальше. Не люблю долго сидеть на одном месте.

– Можешь уже двигать дальше, – буркнул Бак. – Нам такие типы, как ты, здесь не нужны.

– Полегче, Бак, – промолвил Грант. – Не стоит каждого проезжего считать охотником за наградой.

– Не в этом дело, – фыркнул Бак, – он мне просто не нравится.

– Не могу тебя винить, – заметил Тринити. – Разве угадаешь, на что я способен. А что касается охотников за наградами, я и сам их не слишком уважаю. Но тебе вряд ли что-то грозит.

Виктория еле удержалась, чтобы не рассмеяться в голос. Ее забавляло, как легко поддразнивал Бака этот чужак. Слишком уж серьезно Бак воспринимал себя.

Тринити повернулся к Дэвиджу:

– Я не откажусь, если вы предложите мне работу.

– Ты нам не нужен, – повторил Бак тоном человека, мнение которого – закон. – Садись на свою лошадь и уезжай.

Виктория решила, что больше прятаться и подслушивать неприлично. Больше не было речи о ее безопасности, ведь здесь присутствовали дядя и Бак. И потом, если она ничего не предпримет, этот ковбой просто повернется и уедет.

– Еще один всадник может нам пригодиться, – произнесла она, выходя из сада.

Звук приятного женского голоса заставил Тринити повернуться налево. У него перехватило дыхание.

Виктория Дэвидж! Ему говорили о ее красоте, предупреждали, какое сильное впечатление она производит... Он долго изучал ее в бинокль, привыкая к совершенству ее черт, к соблазнительному изгибу груди, чувственному покачиванию бедер при ходьбе.

Необычайно ясные синие глаза, лишь с легким оттенком тревоги в глубине. Она смотрела на него из-под широких полей шляпы.

На лице ее было написано любопытство, смешанное с весельем и приглушенным осторожностью возбуждением. Она выглядела открытой, дружелюбной, умной, жаждущей развлечений.

Несколько прядок темно-рыжих волос выбились из-под шляпы и в очаровательном беспорядке закудрявились на висках и над ушками. На губах затеплилась нерешительная улыбка. На губах, сочных и влажных, казалось, созданных исключительно для поцелуев.

Соблазнительные изгибы ее фигуры не скрывали ни застегнутая до горла рубашка с длинными рукавами, ни длинная юбка.

Тринити понимал, что на лице его отразилось удивление, но ничего не мог с этим поделать. Он лишь один раз видел более красивую женщину.

Куини!

Однако Виктория Дэвидж убила своего мужа. И он был твердо намерен отвезти ее обратно в Техас, на виселицу.

Тринити взял себя в руки. Он заметил веселье в глазах Гранта Дэвиджа и понял, что тот обратил внимание на то, как подействовала на него красота Виктории. Еще он увидел, как сверкнула ярость в глазах Бака, и понял, что она происходит из того же источника. Что именно промелькнуло во взгляде Виктории, он рассмотреть не успел, но надеялся, что не насмешка.

– А как вы обращаетесь с револьвером? – поинтересовался Грант.

– Обычно я попадаю туда, куда целюсь, – ответил Тринити. – Но не думаю, что меня можно назвать стрелком.

– Тем лучше, – откликнулся Грант. – Мужчина должен уметь обращаться с оружием, но ему не следует любить это дело.

– И все-таки мы ничего о нем не знаем, – настаивал Бак.

– Нет, знаем, – вмешалась Виктория. – Он человек, заехавший попить. Я была в саду, когда вы подъехали, и не могла не услышать ваш разговор. – Она послала Тринити дружелюбную улыбку в ответ на его вопросительный взгляд. – А что вам больше нравится делать?

– Мне больше нравится не сидеть на одном месте, заниматься разными работами, знакомиться с разными краями.

– Звучит так, словно вам нравится знакомиться с обстановкой, чтобы потом сюда вернуться, – подозрительно заметал Бак.

– Просто пытаюсь избежать скуки, – объяснил Тринити. – Не то чтобы я считал себя умнее других, но скакать по каньонам, присматривая за коровами, ум человека не занимает.

– Лучше бы занимало, если человек хочет остаться в живых, – фыркнул в ответ Бак.

– Пора вам обоим перестать препираться, – проговорил Грант Дэвидж. – Бак, нам же нужна сейчас подмога, а он вроде подходит.

– Вы ведь знаете, как я не люблю нанимать всякого заезжего...

– Но именно так я нанял тебя, – напомнил ему Грант, – и с тех пор ежечасно благодарю за это небеса.

– Но...

– Я знаю, о чем ты беспокоишься, – промолвила Виктория. – Но нельзя же только из-за меня прогонять каждого заезжего ковбоя.

Лицо Виктории смягчилось, когда она, говоря это, смотрела на Бака, и Тринити готов был поклясться, что они любовники.

Он почувствовал, как все его тело напряглось в неприятии их близости. Что с ним такое творится?

Почему он ведет себя как подросток в приступе первой любви? Он даже не знает толком эту женщину! Он приехал, чтобы отвезти ее на виселицу. Почему, черт возьми, ему вздумалось ее ревновать?!

Наверное, он неправильно понял свои чувства. Видимо, это просто злость на то, что такой честный парень, как Бак Стрингер, купился на милое личико, нежный голос и несколько прикосновений. Возможно, именно так она заманила своего будущего мужа в брачную ловушку. Если этот злосчастный дурень был такой же податливый, как Бак, она сумела бы охмурить его в пять минут. Он предполагал, что Бак ради нее пойдет на все.

 

Глава 2

 

– Сложи свои вещи в доме для работников, – сказал Грант Дэвидж. – Бак покажет тебе все вокруг.

– Он только что слез с седла, – сказала Виктория. – Почему бы тебе не дать ему возможность немного отдохнуть? Вы все можете пройти в дом, попить кофе и познакомиться. Вы любите пекановый пирог? Я сегодня утром испекла свежий.

Тринити был неприхотлив в еде, но сладко? было его слабостью.

– Мэм, вы произнесли волшебные слова.

– Ты ничего о нем не знаешь, а уже приглашаешь на пирог, – упрекнул ее Бак.

– Я родился в хижине на берегу реки Тринити, – сообщил Тринити. – Так я и получил свое имя. Родители мои умерли, а я с тех пор странствую по всему Западу. Больше сказать нечего. А теперь, если вы дадите мне несколько минут, чтобы расседлать коня и избавиться от части дорожной пыли, я покажу, как сумею управиться с вашим пирогом.

– Он будет вас ждать. Кстати, меня зовут Виктория Дэвидж. Грант – мой дядя.

Значит, она пользовалась своей девичьей фамилией. Впрочем, он этого и ожидал от нее. Не было ей смысла объявлять себя вдовой убитого. Даже в диком захолустье Аризоны кто-нибудь мог сопоставить факты, а с наградой в тысячу долларов за поимку охотников пуститься в погоню за ней хватило бы.

Он-то приехал сюда не за наградой. Он не возьмет из нее ни цента. Он должен вернуть в Техас Викторию Дэвидж, а точнее, миссис Джеб Блейзер, чтобы она заплатила за свое преступление.

– Пошли, Спенглер, – позвал Тринити коня, опуская шесты входа в кораль. Он не оглянулся, но знал, что конь послушно оторвет морду от холодной воды и последует за ним.

– Я приведу его, – произнес Бак, раздосадованный интересом Виктории к Тринити. – Тебе нет нужды его ждать.

– Мне не трудно, – откликнулась Виктория. Ее любопытство по поводу Тринити усилилось: она не знала никого, кто обращался бы с конем как с человеком, а тот, в свою очередь, с готовностью отзывался хозяину. – Я никогда не видела такого красивого жеребца, – сказала она Баку. – Как ты думаешь, может он сравниться с твоим Аппалузой?

Пока Бак и ее дядя обсуждали лошадей, Виктория наблюдала за Тринити. Ей нравилось то, что она видит, но она не могла понять свою реакцию на него. На протяжении пяти лет она старательно держалась подальше от новых работников ранчо, пока Бак или дядя не говорили ей, что им можно доверять.

А притяжение этого мужчины меньше чем за пятнадцать минут выманило ее из сада. Ни один мужчина не оказывал на нее такого сильного действия. Даже муж.

Она не могла бы сказать, красив ли Тринити так же, как был ее муж, Джеб Блейзер: солнце светило ей в глаза, и она не могла толком его рассмотреть. Но все в нем как-то очень ловко подходило друг к другу, словно все части тела были специально подобраны: длинные ноги, плоский живот, широкие плечи – все у него было таким, как должно быть у настоящего мужчины. А она еще не коснулась той его силы, которая буквально вытянула ее из укрытия.

Поверхностный наблюдатель мог этого не заметить из-за его спокойной, даже слегка небрежной манеры держаться, но Виктория почувствовала горящую в нем целеустремленность, готовую превратить в пыль любое препятствие на его пути. Ее дядя и Бак всегда казались полными жизни, решительными, но по сравнению с этим человеком выглядели, как зажженная спичка рядом с лесным пожаром.

– Очень по-соседски с вашей стороны дождаться меня, – обратился Тринити к Виктории, ставя на место заграждение кораля.

– У нас бывает не так много приезжих, – ответила она. – А так приятно узнавать последние новости.

– Вряд ли я могу рассказать вам какие-то новости, мэм. Я держусь сам по себе.

Виктория повернулась к нему и с притворным удивлением подняла брови:

– Но ведь вы знаете, кто сейчас президент, не так ли?

– Да, мэм, – улыбнулся Тринити, – это я знаю.

– А как обстоят дела на рынке скота? – поинтересовался ее дядя.

– Несколько оправился, особенно после зимних бурь позапрошлого года, но к тому, что было, еще не вернулся.

– Этого я и боялся, – кивнул Грант, – Хорошо, что мы продаем скот армии.

– Да это и ближе, – заметил Бак. – Мне не нравится уходить в долгие перегоны. – Говоря это, он посмотрел на Викторию, и в голосе его прозвучала гордость собственника.

У Виктории от этого заныли зубы. Обычно она не обращала на эту манеру Бака особого внимания, однако сегодня, в присутствии Тринити, это вызвало у нее раздражение. Она знала, что Тринити не мог не обратить на это внимания, и почувствовала необходимость твердо разъяснить ему, что Бак не имеет на нее никаких прав.

– Мне кажется, что ты и парни должны быть счастливы выбираться отсюда как можно чаще, – произнесла она. – Здесь делать нечего. И, что хуже всего, никаких женщин.

Прежде чем Бак успел возразить, она сменила тему разговора.

– Если вы никогда не бывали в Аризоне, мистер Смит, вас ждет много удивительного. Здесь совсем не похоже на Техас.

– Не похоже, – подтвердил Тринити. – Это напоминает Колорадо.

– Наверное, вы много краев повидали. – Она не смогла скрыть нотку зависти. – А чем вы вообще занимаетесь? – Вопрос выскочил раньше, чем она успела сдержаться. – Знаю, мне не стоило спрашивать об этом, – торопливо извинилась она. – Дядя Грант неустанно напоминает мне, что таких вопросов задавать не следует, но моя мама выросла в Алабаме и для нее человек не был человеком, пока она не узнавала, откуда он, чем занимается и кто его родня.

Тринити улыбнулся, следуя за ней на кухню.

– Думаю, моя матушка тоже так рассуждала, но настоящего родного дома она мне не дала и оставила меня без родни.

– Простите. Я не хотела...

– Не тревожьтесь понапрасну. Просто отрежьте мне кусочек этого пеканового пирога. С той минуты как вы о нем упомянули, я больше ни о чем не могу думать.

Тринити никогда раньше не бывал в такой огромной кухне. Один ее торец занимала громадная железная печка. Стена представляла собой ряд кухонных шкафов. Напротив – большой открытый очаг. Из окон открывался вид на пики далеких гор. Середину комнаты занимал длинный дубовый стол.

Но что по-настоящему потрясло его, так это цветы. Они были повсюду. Маленькие букетики и большие пучки, в чайных чашках и больших кувшинах, на столе и на каминной полке. Даже свисали в корзинках перед окнами.

Пока Виктория накрывала на стол, Грант засыпал Тринити вопросами относительно состояния трав в местах, которые он проехал, и возможного появления поблизости банд индейцев. Бак разместился у двери.

Виктория пыталась убедить себя, что Тринити внимательно слушает дядю, но его глаза почти не отрывались от нее. Поначалу ей это льстило, но вскоре ей захотелось, чтобы его взгляд переместился куда-нибудь еще. Его внимание ее смущало. После пяти лет пребывания в исключительно мужском обществе она привыкла быть центром внимания, но что-то в его пристальном наблюдении заставляло ее чувствовать себя неуютно.

Этот взгляд не был оценивающим. Такие она хорошо знала. Скорее, она назвала бы его неодобрительным. И еще пронизывающим, как будто он старался проникнуть во все ее секреты. И даже это было не совсем точным определением. Было в его скрытой глубине нечто резкое и осуждающее.

Она увидела, как он оглянулся через плечо на Бака. Он что, решил, будто у нее с Баком роман?

Эта мысль заставила ее всерьез разозлиться на Тринити... и на Бака.

Тринити не имел права так на нее смотреть. Он ничего о ней не знал. Интересно, она ему просто не понравилась, или он вообще не любил женщин? Нет, не так. Она вспомнила, как он поглядел на нее, когда увидел в первый раз.

Ну что ж, вряд ли его мнение может что-то для нее значить. Он пробудет здесь всего каких-то несколько недель или месяцев.

И все же ей не хотелось так быстро отмахиваться от него. Она не сомневалась, что он может многое порассказать.

– Могу я дать вам что-нибудь еще? – осведомилась она, ставя перед Тринити ореховый пирог.

В его глазах появились веселые искорки. Может, он и осуждал ее за что-то, но хорошо будет пообщаться с человеком, который заставит ее смеяться.

Кроме того, ей нужно было понять, почему ее так тянет к нему. У нее было ощущение, что она знает его всю жизнь...

– Второй кусок.

Виктория удивленно посмотрела на него и засмеялась:

– Да вы еще первый не ели. Откуда вы знаете, что вам понравится?

– Его пекли вы?

– Я его стряпала, а пек Рамон.

– Тогда уверен, что он мне понравится.

– Вы, наверное, ирландец.

– Разве вам не нравятся комплименты? – поинтересовался Тринити.

– Нравятся, но заслуженные.

Тринити откусил пирог и зажмурился, наслаждаясь вкусом.

– Этот, безусловно, заслуженный, – кивнул он. – Знай я, что вы умеете делать с пеканами, я притащил бы с собой из Техаса целый мешок.

– Хорошо, что я умею стряпать. А то мне больше ничего не разрешают делать, – пожаловалась Виктория.

Сдержанный гнев, горечь и неудовлетворенность прозвучали в ее голосе так явно, что все трое мужчин не могли их не заметить. Она знала, что дядя и Бак ее не поймут. Они никогда ее не понимали. Она все время старалась сдерживаться и выказывать лишь благодарность, но иногда просто не могла скрыть свои чувства. Ее раздосадовало, что сейчас она обнаружила их перед незнакомцем.

– На таком ранчо женщина мало что может делать, – объяснила она, надеясь, что у Тринити не хватит сообразительности ее понять. Хотя в глазах его светился ум. – Временами мне так хочется делать что-то по-настоящему полезное. Больше, чем печь пироги и выращивать цветы.

Тринити сосредоточился на пироге, предоставив Гранту Дэвиджу ответить племяннице.

– Полагаю, что тебе надоело быть закупоренной в этой долине, но у меня не было бы ни минуты покоя, окажись ты рядом с индейцами или еще бог знает с кем, проезжающим через долину.

– Не знаю, не знаю, – протянул Тринити, чертики плясали у него в глазах. – Будь я коровой, которая сталкивалась с рысями или медведями, а потом наткнулась на такую маленькую леди, я был бы очень счастлив лечь и протянуть ей все четыре ноги, чтобы она их связала и увела меня с собой.

Виктория рассмеялась.

– Дайте ему работу, дядюшка, – проговорила она. – Лжет он бессовестно, но делает это так обаятельно.

– Уверяю вас, мэм...

–Не надо. Женщины наслаждаются лестью. Однако лесть теряет часть своей привлекательности, когда льстец начинает клясться, что это правда.

– Вы слишком мудрая для своего возраста. Облачко набежало на лицо Виктории.

– Я старше, чем вы думаете.

– Я вижу, что вы не девочка, – быстро исправился Тринити. – Девочка, по определению, – несформировавшаяся женщина, а значит, не могла бы быть такой совершенной.

Виктория снова рассмеялась, более непринужденно, чем раньше.

– У вас на все найдется ответ. Не удивлюсь, если узнаю, что вас изгнали из Техаса.

– Хотел бы я изгнать его из Аризоны, – мрачно произнес Бак.

– Я на самом деле абсолютно безвреден, – откликнулся Тринити. – Мой старик говаривал: «Не тревожься о том, кто разговоры разговаривает. Берегись, когда он замолчит».

– Тогда, полагаю, нам не стоит вас бояться: вы не закрывали рта с той минуты, как сюда приехали. Как по-вашему, сможете вы помолчать так долго, чтобы успеть поработать?

– Если дадите подходящую работу.

– Ну и какую же именно? – осведомился Бак с сарказмом в голосе.

– С разговорами, разумеется.

Виктория и ее дядя заулыбались, а Бак насупился:

– Такой работы у нас нет.

– Наверняка есть. Я мог бы приносить что-нибудь мисс Дэвидж. Ей для стряпни, должно быть, нужно много дров и воды. Потом, выносить помои, подметать мусор. И все это время я мог бы разговаривать, чтобы она не тревожилась о вас. Не украли ли вас индейцы.

– Когда нам понадобится для дома прислуга, мы наймем женщину, – отрезал Бак.

– Держу пари, что мисс Дэвидж больше понравится, если вы наймете домашнего слугу. Это будет поинтереснее.

– Здесь и так хватает интересного. – Бак захлебнулся от злости.

– Хотите проехаться со мной, мэм? Говорят, что Лос-Анджелес становится по-настоящему красивым городом. Конечно, его не сравнить с Сан-Франциско, но я и туда могу вас проводить, если захотите.

– Виктория не хочет ехать в Калифорнию, особенно с таким, как ты, – взорвался Бак, не дав Виктории времени ответить самой.

– Хорошо, что я не принимаю это как личное оскорбление, – заметил Тринити дружелюбно.

– Я именно имел в виду твою личность. Так что если хочешь получить работу, пошевеливайся. И забудь дорогу сюда, на кухню.

– Сейчас, кроме вас, в доме для работников никого не будет, – возразила Виктория. – Поэтому будете есть с нами.

– Мне все равно, – откликнулся Тринити. – Если время от времени смогу заходить сюда за куском пирога.

– Вы будете есть с нами, – подвел черту спору Грант Дэвидж.

– Я направляюсь в дом для работников, – обратился Бак к Тринити, – и устрою тебя там.

– Нет нужды так торопиться, – сказал Грант. – Можешь отвести его туда после обеда. Я хочу с ним поговорить.

– А можешь ты ему доверять? – спросил Бак, бросая сердитый взгляд на Тринити.

– Не такой это большой секрет. Половина Техаса уже его знает.

Бак прислонился к стене. Недовольное выражение его лица превратилось в хмурую гримасу.

– Бак не испытывает к вам неприязни, – уверил Грант Тринити. – Он просто тревожится, считая, что любой человек, появляющийся в этой долине, охотится на Викторию.

Тринити постарался выглядеть недоумевающим и заинтригованным.

– Пять лет тому назад кто-то убил мужа Виктории, – объяснил Грант. – Найти того, кто это сделал, не удалось, и они попытались возложить вину за это на Викторию. К тому времени как я туда приехал, они уже назначили дату суда и подобрали присяжных. Они собрались повесить ее в конце недели. Виселицу уже устанавливали.

Не нужно было обладать особой проницательностью, чтобы понять, что Грант верит в невиновность Виктории.

– Судья не захотел меня выслушать. Он был свекром Виктории, а Джеб был его единственным сыном. Я полагаю, что он вообще не мог бы держаться, если бы не его жена. Виктория не очень любила эту свою свекровь, его вторую жену, но Майра Блейзер – женщина поразительная. Я собирался подать прошение о помиловании губернатору, но судья Блейзер постарался закончить суд побыстрее.

– И что же вы сделали?

– Бак придумал, как вызволить ее из тюрьмы. Сработало как по маслу. Никто не пострадал. Мы были на полпути через Техас, прежде чем они поняли, что Виктория сбежала.

– А здесь она в безопасности?

– Пока она не находится на земле штата, они не могут ее тронуть. А местный губернатор – мой личный друг. И он никогда не отошлет Викторию обратно. Он убежден, что женщин нельзя вешать.

– Даже виновных?

Тринити не хотел этого говорить, но не сдержался. Слова Гранта скребанули по старым ранам. Даже спустя много лет воспоминания о том, что сотворила Куини с ним и его отцом, заставляли его свирепеть от гнева. Куини удалось уйти от наказания. Она исчезла без следа. Но, Бог свидетель, Виктории Дэвидж это не удастся... если это будет зависеть от него.

– Поскольку Виктория невиновна, я об этом и не задумывался, – отмахнулся от этого соображения Грант.

– А не было у вас неприятностей с людьми, охотившимися за ней? – поинтересовался Тринити, меняя тему разговора. – Я имею в виду, что наверняка за ее возвращение была назначена награда.

– Вы не собираетесь ее заполучить?

– Нет, но многие продадут и мать родную за пятьдесят долларов.

– Была назначена награда в тысячу долларов, а судья Блейзер пообещал в десять раз больше тому койоту, который явится за ней. – Серые глаза Гранта стали холодно-стальными, лицо окаменело в жесткой решимости. – Но он не учел меня и Бака. Если этих охотников нельзя было купить, мы... – Грант оборвал себя. Взгляд его твердо и с вызовом встретил взгляд Тринити. – Скажем так: я смог убедить их, что им легче будет заработать такие деньги в другом месте.

Тринити задумался, нет ли закопанных тел где-нибудь в дальнем уголке этого ранчо. В его работу не входила проверка Гранта или его управляющего, но знать об этом не помешало бы.

– Почему вы рассказываете мне все это? – спросил Тринити.

– Потому что частью вашей работы будет охрана Виктории. По сути, самой важной частью. Каждый ковбой здесь знает о том, что случилось, и поклялся не позволить никому увезти ее из долины.

– Полагаю, постоянное пребывание под замком может сильно наскучить, – повернулся Тринити к Виктории.

– Да, может, – согласилась Виктория, радуясь тому, что разговор уходит от ее ужасного прошлого. – Бывают моменты, когда я мечтаю о том, чтобы перестать быть пленницей и иметь возможность поехать туда, куда хочу. И вообще, мне очень бы хотелось быть мужчиной.

– Боже милостивый! – воскликнул Тринити. – Какое бы это было несчастье!

Виктория засмеялась. Она не могла припомнить, когда столько смеялась на протяжении одного дня. Как же это было замечательно!

– Я намерена настоять, чтобы дядя Грант подольше задержал вас на нашем ранчо, – произнесла Виктория.

– Все мужчины считают тебя красавицей, – заметил Грант.

– Знаю, но они боятся сказать лишнее слово. А Тринити храбро говорит то, что взбредет в голову.

– Не могу себе вообразить, чтобы мне в голову пришло сказать что-то вам неприятное, мэм.

– Вы только что это сделали.

– Мэм?

– Вот снова. – У Тринити был растерянный вид. – Меня зовут Виктория, и мне неизвестен никто по имени Мэм.

– Но звать по имени хозяйку невежливо.

– Значит, хорошо, что я не хозяйка, – сказала Виктория, когда Тринити попытался возразить. – Дядя Грант здесь хозяин, Бак – управляющий, а я просто здесь живу. Если вы хотите получить еще кусок орехового пирога, научитесь