А. П. Огурцов, Э. Г. Юдин.

Деятельность - специфически человеческая форма активного отношения к окружающему миру, содержание которой составляет его целесообразное изменение и преобразование. В отличие от действий животного, Д. человека предполагает определённое противопоставление субъекта и объекта Д.: человек противополагает себе объект Д. как материал, который сопротивляется воздействию на него человека и должен получить новую форму и свойства, превратиться из материала в продукт Д.

Всякая Д. включает в себя цель, средство, результат и сам процесс Д., и, следовательно, неотъемлемой характеристикой Д. является её осознанность. Д. является реальной движущей силой общественного прогресса и условием самого существования общества. Вместе с тем история культуры показывает, что Д. как таковая не является исчерпывающим основанием человеческого существования. Если основанием Д. является сознательно формулируемая цель, то основание самой цели лежит вне Д., в сфере человеческих идеалов и ценностей. Современное научно-техническое развитие всё более демонстрирует, что не только Д. в сфере искусства или нравственности, но и научное познание, или технико-инструментальная Д., получает свой смысл в конечном счёте в зависимости от её нравственной ориентированности, от её влияния на человеческое существование. С другой стороны, зависимость самой Д. от др. социальных факторов выражается в том, что в разных типах культуры она занимает существенно различное место, выступая то в роли носителя высшего смысла человеческого бытия, то на правах необходимого, но отнюдь не почитаемого условия жизни.

Существуют многообразные классификации типов и форм Д. — разделение Д. на духовную и материальную, производственную, трудовую и нетрудовую и т.д. С точки зрения творческой роли Д. в социальном развитии особое значение имеет деление её на репродуктивную (направленную на получение уже известного результата известными же средствами) и продуктивную Д., или творчество, связанное с выработкой новых целей и соответствующих им средств или с достижением известных целей с помощью новых средств. В связи с современной научно-технической революцией творческая Д. приобретает всё более массовый характер, что порождает целый ряд социальных проблем, начиная от необходимости радикальной перестройки системы образования и кончая проблемой известной "девальвации" творческой Д. отдельного человека в условиях включения её в индустриальные формы организации духовного производства. Развитие этого процесса подчёркивает, что личность несводима к выражению только в формах Д. и что гармония личности и Д. возможна лишь на основе наполнения Д. подлинно человеческим смыслом. В противном случае неизбежна чисто инструментальная трактовка человека как лишь орудия стоящей над ним Д., а это служит идеологической предпосылкой тоталитарных форм организации общественной жизни. Вопрос об отношении Д. и личности может решаться лишь как часть более широкой проблемы человека.

В истории познания понятие Д. играло и играет двоякую роль: во-первых, мировоззренческого принципа, во-вторых, методологического постулата, положенного в основание ряда социальных наук. В качестве мировоззренческого принципа понятие Д. утвердилось начиная с немецкой классической философии, когда в европейской культуре восторжествовала новая концепция личности, характеризуемой рациональностью, многообразными направлениями активности и инициативы, и были созданы предпосылки для рассмотрения Д. как основания и принципа всей культуры. Первые шаги к такой точке зрения сделал И. Кант. В его гносеологии субъект был рассмотрен не как созерцающий внешнюю действительность, а как созидающий формы предметности: Кант выдвинул проблему двух начал, руководящих отношением субъекта к объекту, — познавательного и нравственного; причём первое определяет формы Д. и то, что можно назвать её операциональной структурой, а второе — направление, смысл и оценку Д. Эти два начала толковались Кантом как принципиально различные и взаимно несводимые. В ранг всеобщего основания культуры Д. впервые возвёл И. Г. Фихте, рассматривая субъект ("Я") как чистую самодеятельность, как свободную активность, которая созидает мир ("не Я") и ориентируется на этический идеал. Но поскольку Фихте выдвинул нравственный критерий (совесть) и т. о. ввёл внедеятельностный фактор, он тем самым подорвал единство своей концепции. Наиболее развитую рационалистическую концепцию Д. построил Г. Гегель. С позиций объективного идеализма он толкует Д. как всепроникающую характеристику абсолютного духа, порождаемую имманентной потребностью последнего в самоизменении. Главную роль он отводит духовной Д. и её высшей форме — рефлексии, т. е. самосознанию. Такой подход позволил Гегелю построить цельную концепцию Д., в рамках которой центральное место занимает проясняющая и рационализирующая работа духа. В этой концепции обстоятельному анализу подвергнута диалектика структуры Д. (в частности, глубокая взаимоопределяемость цели и средства), сделан ряд глубоких замечаний о социально-исторической обусловленности Д. и её форм.

В послегегелевской буржуазной философии концепция Д., развитая немецким классическим идеализмом, подвергается резкой критике, при этом акцент перемещается с анализа рациональных компонентов целеполагания на более глубокие слои сознания, обнаруживающиеся в жизни человека. Против гегелевской концепции — против Д. "всеобщего", подавляющего единичную личность, выступил датский мыслитель С. Кьеркегор. Разумному началу в человеке он противопоставляет волю, а Д., в которой Кьеркегор видит отрешённое от подлинного бытия функционирование, противополагает жизнь, человеческое существование. Волюнтаристская и иррационалистическая линия (А. Шопенгауэр, Ф. Ницше, Э. Гартман и т.д.), рассматривающая волю как основу мирового и индивидуального существования, на место разумного целеполагания (т. е. Д.) ставит порыв и переживание. Эта тенденция получила своё продолжение в современном экзистенциализме. Вместе с тем в конце 19 в. реализуется и другая философская линия, делающая акцент на межличностных (общечеловеческих) компонентах культуры, которые выступают как регулятивы Д. и её направленности (баденская школа неокантианства с её учением о ценностях, Э. Кассирер и его концепция роли знаковых структур). Ещё одно направление анализа связано с феноменологией Э. Гуссерля, которая отказала в самодостаточности формам Д., сложившимся в новоевропейской культуре, и поставила эти формы в более широкий контекст (выраженный, в частности, в понятии жизненного мира). Она попыталась показать, что поиск и определение смысла человеческого бытия требуют преодоления натуралистической установки сознания (воспринимающего человека по аналогии с физическим объектом) и человеческой Д.

Тенденция отказа от рассмотрения Д. как сущности человека и единственного основания культуры усиливается в западной философии на рубеже 19—20 вв. Это связано не только с утратой социального оптимизма, присущего буржуазной цивилизации, но и с критикой техницистского активизма, осуществляемой некоторыми направлениями немарксистской философии. Происходит осмысление тех зловещих последствий, к которым привёл чистый активизм (защищаемый, в частности, в актуализме итальянского философа Дж. Джентиле), не подчинённый нравственным началам. Понятие Д. замещается другими,более широкими понятиями — жизни, жизненного мира, существования и т.д.

Принцип Д. как источника происхождения многообразных продуктов культуры и форм социальной жизни сыграл важную методологическую роль в становлении и развитии ряда социальных наук. Например, в культурно-исторической теории Л. С. Выготского мышление было рассмотрено как результат интериоризации практических действий и свойственной им логики. Концепция Д. сыграла важную роль в развитии языкознания, психологии, этнографии и др.

Вместе с тем принцип Д. при его развёртывании в конкретных исследованиях потребовал углублённого анализа механизмов Д. и формирующих её факторов. Это привело к вычленению иных компонентов, лежащих за пределами собственно Д., хотя и связанных с нею и влияющих на неё. Теория социального действия (М. Вебер, Ф. Знанецкий), с которой связано развитие буржуазной социологии в 20 в., не ограничивается анализом всеобще-рациональных компонентов целеполагающей Д., но выявляет значение ценностных установок и ориентаций, мотивов Д., ожиданий, притязаний и т.д. В результате произошло существенное расширение исходного принципа в этих науках.

Марксистская философия в своей трактовке Д. преодолела ограниченность узко рационалистического и идеалистического понимания Д. Марксизм исходит из целостного понимания Д. как предметной, как органического единства чувственно-практических и теоретических форм Д. Эта целостность синтезируется в марксистском понятии практики, включающем многообразные формы человеческой активности и ставящем во главу угла труд как высшую форму Д. Марксистская концепция деятельной сущности человека стала исходной методологической базой для ряда социальных наук. На ней выросли марксова теория стоимости, трудовая теория антропогенеза Ф. Энгельса, марксистская педагогика и др.

Лит.: Маркс К., Тезисы о Фейербахе, Маркс К. и Энгельс Ф., Соч., 2 изд., т. 3; Какабадзе З. М., Проблема "экзистенциального кризиса" и трансцендентальная феноменология Э. Гуссерля, Тб., 1966; Трубников Н. Н., О категориях "цель", "средство", "результат", М., 1968; Батищев Г. С., Деятельностная сущность человека, как философский принцип, в кн.: Проблема человека в современной философии, М., 1969; Гайденко П. П., Трагедия эстетизма, М., 1970.

Методоло́гия (от греч. μεθοδολογία - учение о методе) - система принципов и способов организации и построения теоретической и практической деятельности людей; в то же время методология является учением об этой системе понятий и их отношений.^[1]

Методоло́гия — это поиск цели, набор приёмов, средств, способов, принципов достижения цели. 1. Теоретической цели — истинного знания; 2. Практической цели — приёмов того, как достичь желаемой практической цели и не погрешить против истины, или того, что мы считаем истинным знанием.

Методологию можно рассматривать в двух срезах: как теоретическую, и она тесно связана с разделом философского знания гносеология, так и практическую — ориентированную на преобразование мира.

Методо́логи - люди, занимающиеся изучением и разработкой принципов формирования методов, разрабатывающие методы и технологии их применения.

Качество метода проверяется практикой, решением реальных задач — то есть поиском принципов достижения цели, реализуемых в комплексе реальных обстоятельств.

В методологии можно выделить следующую структуру:

· Основания методологии: философия, психология, системный анализ, науковедение, этика, эстетика;

· Характеристики деятельности: особенности, принципы, условия, нормы деятельности;

· Логическая структура деятельности: субъект, объект, предмет, формы, средства, методы, результат деятельности;

· Временная структура деятельности: фазы, стадии, этапы.

Гносеоло́гия (от др.-греч. γνῶσις — «знание» и λόγος — «учение, наука»); эпистемоло́гия (от др.-греч. ἐπιστήμη, «знание» и λόγος — «слово, учение») — теория познания, раздел философии. Термин «гносеология» был введён и активно применялся в немецкой философии XVIII века; «эпистемология» был введён и активно применялся в англо-американской философии XX в. В русской философии в XIX и 1-й половины XX в. преобладал первый термин, а со 2-й половины XX в. начал преобладать и сейчас преобладает второй. Термин Эпистемология более узкий, чем гносеология, Эпистемология рассматривает строго научное познание

Субъе́кт — (лат. subjectus — лежащий внизу, находящийся в основе, от лат. sub — под и лат. jacio — бросаю, кладу основание) одно из ключевых понятий в философии, логике и в психологии, имеющее в этих дисциплинах разный смысл.

1) В логике субъектом называется подлежащее суждения, то есть предмет, о котором что-либо утверждается или отрицается.

2) В психологии, наоборот, субъект всегда противополагается объекту. Под субъектом психология подразумевает активное самосознающее начало душевной жизни, которое противопоставляет себя внешнему миру и своим собственным состояниям, рассматривая их как объект.

Из этих двух употреблений первое является более ранним, второе — более распространенным в настоящее время (см. Eucken, «Geschichte der philosophischen Terminologie», Лпц., 1879, стр. 203—204). Учение психологии о субъекте душевной жизни очень запутано. Главная причина этого заключается в том, что психологи не проводят должного разграничения между природой субъекта и его самопознанием.

Природа субъекта открывается из рассмотрения общего характера душевной жизни как жизни сознания. Жизнь сознания, взятая в целом, имеет три специфических особенности.

· Наше ясное сознание узко: в один момент времени мы можем созерцать только один предмет. Это не значит, что предмет созерцания должен быть прост или что впечатления не могут доходить до сознания иначе, как только по одному зараз. Такое мнение некогда существовало в психологии, но потом было оставлено. Экспериментально-психологические исследования нового времени показали, что мы можем сразу сознавать несколько впечатлений: для этого нужно только, чтобы различные впечатления были объединены в каком-либо отношении и представляли собой один предмет созерцания. Наши созерцания исходят из единого начала, которое, как единое, в один момент времени может иметь дело только с одним предметом. Но что это за начало? Нужно ли считать его простым явлением, которое сменяется с каждым новым предметом созерцания? Или нужно видеть в нём реальную основу всей душевной жизни? Ответом на этот вопрос служит другая особенность нашего сознания.

· Жизнь нашего сознания течет без скачков и перерывов. В ней нет ни одного явления, которое возникало бы ex abrupto или стояло бы особняком. Новые явления развиваются на почве предшествующих и как бы подводят им итог; новые впечатления сознаются всегда в связи с наличным предметом созерцания и им определяются. Поэтому созерцаемые нами в предметах качества и количества всегда бывают относительны, а самые предметы созерцания, последовательно проходящие перед нами, образуют собой одно непрерывное целое, как бы один объект. Этот объект, однажды поставленный нами в созерцании, не снимается никогда: он принимает только различные формы, постепенно делаясь из неопределённого и простого все более раздельным и сложным. Созерцание его не прекращается, нужно думать, и во время сна: оно переходит лишь из ясного в тёмное. Этим объясняется, почему пробуждение служит не началом новой жизни сознания, а естественным продолжением прежней. Но если все предметы созерцания, с которыми мы имеем дело в течение своей жизни, образуют собой одно непрерывное целое, то и все акты созерцания от начала до конца нашей жизни служат проявлением единого начала, лежащего в оcнове всей душевной жизни.

· Последнюю особенность сознания составляет его произвольность. Чем больше человек развивается, тем сложнее делаются предметы его созерцания, тем больше подробностей он может сразу обнять своим сознанием. Но вследствие узости сознания количество одновременно созерцаемых подробностей обратно пропорционально степени ясности их сознания. Вследствие этого параллельно с развитием человека должно было бы происходить, по-видимому, постепенное потемнение сознания. В действительности, однако, этого не бывает. Чтобы лучше рассмотреть какой-либо предмет, человек по произволу суживает сферу своего созерцания. Такое суживание известно под названием внимания. Не всякое внимание сопровождается сознательным усилием воли. На этом основании принято говорить о непроизвольном внимании в отличие от произвольного. Если, однако, присмотреться к условиям так называемого непроизвольного внимания, то его произвольный характер сделается ясным. Непроизвольное внимание привлекается предметами, которые: а) отвечают преобладающим в нас интересам, б) имеют связь с волнующими нас чувствованиями или в) легче всего могут быть усвоены. Последнее бывает, когда предметы, подлежащие усвоению, уже знакомы или когда их действие сильно или продолжительно. Все эти условия однородны: интересы и чувствования указывают на запросы воли; к естественным потребностям воли относится и лёгкость изучения. Воля и её запросы составляют, следовательно, последнюю основу не только произвольного, но и непроизвольного внимания. Но от внимания зависит направление нашей сознательной жизни. Следовательно, наша сознательная жизнь определяется в своём течении не внешними факторами, которые её возбуждают, а нашими внутренними потребностями, запросами и целями. И значит, реальная основа или субъект душевной жизни есть начало самопроизвольное, развивающее деятельность для удовлетворения своих потребностей.

Познает себя субъект через свои обнаружения, сознаваемые непосредственно. Всякое наше познавание заключает в себе две стороны, являясь актом сознания и самосознания. Как акт сознания, оно даёт нам знать, с чем мы имеем дело, какой предмет мы созерцаем перед собой — стол, стул, чернильницу, перо или что другое. Как акт самосознания, оно говорит нам, что, видя, например, стол, мы спокойно созерцаем, а не находимся в состоянии волнения или желания. Эти две стороны даны бывают всюду, хотя вследствие узости сознания никогда не сознаются с одинаковой ясностью. Иногда более ясно сознается предмет, иногда — акт созерцания, смотря по тому, на что бывает обращено наше внимание. Познание своё мы начинаем не с себя самих, а с внешнего мира, с окружающих тел; поэтому и свои обнаружения душевные первоначально мы познаем не в чистом виде, а в связи с телесными явлениями. Изучая тела, мы выделяем из них одно, нераздельно связанное с нами. Мы замечаем, что это тело является в своём роде единственным. В отличие от других тел оно не покидает нас никогда. Прикосновение к нему чего-либо постороннего мы не только видим, но и испытываем. Перемены его являются в нашей жизни событиями, приятно или неприятно волнующими наше существо. Через него мы исполняем свои хотения; хотим мы что-нибудь приблизить к себе — приближаем к нему, хотим удалить от себя — удаляем от него. В результате у нас слагается убеждение, что тело это и мы составляем одно, что его состояния — наши состояния, его движения — наши действия. На этой ступени самопознания мы отождествляем заботы о себе с заботами о своём теле. Мало-помалу у нас развивается способность отвлечения. Мы научаемся отрывать свой умственный взор от ярких образов внешней, чувственной действительности и сосредоточивать внимание на явлениях своего внутреннего, душевного мира. Мы находим в себе бесконечное разнообразие мыслей, чувствований, желаний. Для нас становится очевидным, что в этих-то явлениях, непосредственно воспринимаемых нами, но сокрытых от непосредственного взгляда других, и выражается наша сущность. Наше тело теряет в наших глазах своё прежнее значение; мы начинаем смотреть на него, как на внешний объект, который, подобно другим телам, воспринимается внешними чувствами и оказывает сопротивление нашей воле. Открыв явления внутреннего Mиpa, мы пытаемся свести их к логическому единству. К этому побуждают нас и присущее нашей мысли требование единства, и наше естественное желание понять себя. Мы выдвигаем на первый план определённую группу явлений, отвечающих коренным запросам нашей воли, нашему призванию, и с точки зрения этих явлений освещаем все остальные явления нашей душевной жизни. У обыкновенных людей жизненное призвание в большинстве случаев не бывает ясно выражено; поэтому и взгляд их на себя не отличается устойчивой определённостью. Один взгляд имеет человек на себя как на чиновника, другой — как на главу семьи, третий — как на члена товарищеского кружка и пр. Конечно, во всех этих взглядах должно быть нечто общее, отвечающее индивидуальным особенностям человека; но это общее остается обыкновенно тёмным и неопределённым. С изменением запросов воли естественно должен меняться и взгляд человека на себя. Бывают случаи, что человек под влиянием органического расстройства неожиданно для себя проникается новым настроением и новыми стремлениями. Потребность объяснить новое своё состояние приводит его к новому взгляду на себя. Какой-нибудь столяр вдруг приходит к мысли, что он германский император, и в этом смысле начинает действовать и истолковывать все известные факты своей жизни. Если при этом он наталкивается на факты, стоящие в явном противоречии с принятой им точкой зрения, он совершенно последовательно отвергает эти факты и приписывает их посторонней личности. Подобные случаи известны под названием «раздвоения личности». На самом деле в этих случаях не происходит никакого разделения личности: субъект остается единым, его рассуждения — логически последовательными, но у него получаются странные выводы, потому что он выходит из странных для здорового человека предположений.

Некоторые мыслители отрицают субстанциальную природу субъекта, считая его простым призраком или выражением связи между явлениями сознания. Это учение известно под именем феноменализма. Представителями его служат: а) чистые эмпирики, которые не хотят знать ничего, кроме явлений и их временных связей; б) материалисты, для которых душевная жизнь не более, как ряд явлений, пассивно сопровождающих мозговые процессы, и в) пантеисты, по взгляду которых, существует только одна субстанция — Божественная, а человек и его психо-физическая жизнь — простой модус Божества.

· Лотце, «Микрокосм» (М., 1866, т., I, кн. 11, гл. 1 и 5);

· Гогоцкий, «Программа психологии» (Киев, 1880, стр. 32 и след.);

· Снегирев, «Психология» (Харьк., 1893, стр. 288—324);

· Фонсегрив, «Элементы психологии» (Сергиев Посад, 1900, стр. 204-213);

· Спенсер, «Основания психологии» (СПб., 1876, т. I, стр. 151—168; т. II, стр. 353—368; т. IV, стр. 152—200);

· Милль, «Обзор философии сэра Вильяма Гамильтона» (СПб., 1869, гл. XII);

· Джемс, «Психология» (СПб., 1896, стр. 132—168);

· Рибо, «Болезни личности» (М., 1877);

· Лопатин, «О реальном единстве сознания» («Вопросы филос. и психол.» 1899, кн. 49, стр. 600—623 и кн. 60, стр. 861—880);

· Козлов, «О множественности состояний сознания» («Философ. трёхмесячник», 1886);

· Серебреников, «Самооткровение духа как источник его познания» («Христ. чтен.», 1 8 97, ч. I, стр. 424—439);

· его же, «Опытная психология и её методы» («Христ. чтение». 1899, ч. I, стр. 639—677).

Объе́кт - философская категория, если определять её в пределах эпистемологии, выражающая нечто, существующее в реальной действительности (то есть независимо от сознания) - предмет, явление или процесс, на которые направлена предметно-практическая и познавательная деятельность субъекта (наблюдателя). В качестве объекта может выступать и сам субъект, в качестве субъекта выступает личность, социальная группа или всё общество.

Объе́кт (от лат. objectum — предмет):

1. В философии: философская категория, выражающая то, что противостоит субъекту в его предметно-практической и познавательной деятельности. В качестве объекта может выступать и сам субъект. Объект-предмет изучения онтологии.

2. В языкознании: имя предмета или лица, на который направлено действие, выраженное глаголом (противопоставляется субъекту действия); то же, что дополнение при глаголе и отглагольном существительном.

3. В уголовном праве: объект преступления — интересы, блага, общественные отношения, нарушаемые преступным посягательством.

4. В информационных системах: имя "Объекты" может использоваться в качестве Самого Общего Понятия [1] в качестве вершины огромной иерархической сети (Дерево познания) заканчивающейся единичными объектами.

5. В программировании: см. Объектно-ориентированное программирование и объект (программирование).

6. В Java: название базового класса стандартного пакета.

Объект воздействия — то, на что направлено действие. Так, например, объект познания — это то, что познаётся; объект рассказа — то, о чём рассказывается. Множество стабильных значений переменных параметров объекта в определенный момент времени опеределяет состояние объекта.

Ме́тод (от греч. μέθοδος - «путь сквозь») - систематизированная совокупность шагов, которые необходимо предпринять, чтобы выполнить определенную задачу или достичь определенной цели, способ постижения истины.