КАК ЩЕН НАШЕЛ РЫЖИКА

 

Улица была бесконечной. Щен брел по ней, слегка пошатываясь. Его оглушал скрежет, грохот, визг тормозов и множество запахов, теснивших и перебивавших друг друга. Запахи были острые, едкие, кислые, горькие, но все одинаково чужие.

Щену казалось, что прошла уже целая вечность с того момента, как он вылез из уютной ямы в городском саду, за эстрадой. Яма была устлана старыми тряпками и обрывками газет. Сколько Щен себя помнил, он находился там со своими братишками и матерью, лохматой, желто-бурой дворняжкой, от которой прекрасно пахло молоком, пылью и еще чем-то, острым и влажным. Щен любил спать, уткнувшись в ее теплый бок, а когда хотелось есть, подползал к ней под живот и насыщался до отвала. Иногда мать уходила, тогда малыши громко скулили и жались друг к дружке, но она скоро возвращалась, и опять можно было беззаботно спать и есть.

Правда, по саду шныряли бродячие коты, отощавшие и злые. Они кружили вокруг ямы, то и дело норовя дотянуться когтистыми папами до щенков, но мать бесстрашно отгоняла их, а когда она уходила, за главного оставался Щен, который вдруг обнаружил в себе Внутренний Голос.

Это началось вскоре после того, как щенки прозрели. Однажды утром Щен раскрыл глаза, и на него надвинулось синее, зеленое, черное… Потом он узнал, что это небо, трава и земля. И тогда же обнаружилось его удивительное свойство: когда Щен о чем-нибудь думал, те, кто были рядом, слышали внутри себя тоненький голосок, повторявший его мысли. Правда, Внутренний Голос появлялся только тогда, когда Щен волновался.

Вначале мать испугалась, услышав внутри себя голосок сына, потом долго и недоуменно разглядывала Щена и, наконец, промолвила ворчливо:

— У нас в роду никогда не было уродов. Но если уж ты такой, надо извлечь из этого хоть какую-то пользу. Попробуй отпугивать котов, когда я уйду.

И Щен попробовал. Как только над ямой нависла нахальная черная морда большущего кота, которого все звали Тритити, и щенки жалобно завизжали, Щен закричал Внутренним Голосом:

— Ах ты, разбойник, вор, обидчик маленьких! Сейчас же отправляйся ловить мышей и крыс! И не вздумай трогать моих братцев, а то я с тобой разделаюсь!

Услышав голос внутри себя, кот зашипел, выгнул спину и брызнул прочь — только пятки засверкали! А щенки сплясали победный танец и, когда вернулась мать, долго, перебивая друг друга, рассказывали о бегстве Тритити…

Прошло много дней. Щенки уже научились карабкаться по отлогой стене ямы и скатываться вниз, дожидаясь возвращения матери. Но однажды она не вернулась. Они ждали ночь, день, еще ночь и очень замерзли. А тут вдруг пошел сильный дождь, яма стала быстро наполняться холодной водой…

Щен подталкивал братишек носом и плечами сколько мог по скользкой стене, и когда все они наконец выбрались из ямы, то совсем ослабели и свалились тут же под дождем. Щен сразу заснул, а когда проснулся, двоих братцев не было, а один лежал рядом, твердый и холодный. Щен потрогал его, позвал Внутренним Голосом, но тот не откликался, и тогда Щен очень сильно испугался и бросился прочь.

Он промчался, не оглядываясь, по длинной аллее и выбежал за ворота. На улице его оглушил такой шум, что он, совсем растерявшись, побежал наугад и долго бежал, потом шел, потом брел… Голод все нарастал, острый, как боль, но вокруг не было ничего похожего на пищу. Он тащился по асфальту, и лапы у него уже подламывались. Небо хмурилось, снова начался дождь. Густая шерстка Щена промокла и побурела.

Стало темно, на длинных палках, расставленных вдоль дороги, зажглись маленькие солнца. Их было много, они ярко светили, но совсем не грели.

И вдруг Щен почувствовал теплый, вкусный запах. От этого запаха у него потекли слюнки. Он уселся у дверей большой булочной и стал ждать. Никто не учил его этому, но Щен понимал, что когда так сильно хочется есть, кто-то должен дать кусочек…

Однако время шло, люди входили и выходили, а никто не бросал Щену ни крошки. По нему скользили равнодушные взгляды, а одна толстая тетка наступила ему на лапу и больно пнула в бок. Щен завизжал, отлетел в сторону, с трудом поднялся и снова задрожал от ветра и дождя. Инстинкт подсказывал ему, что надо уйти, забиться в какой-нибудь угол, но у него не было сил. Он даже забыл про свой Внутренний Голос, сейчас это был обыкновенный, голодный, промокший щенок.

Дождь прекратился. Сырой туман словно окутал весь город плотным водяным одеялом.

Щен уже ни о чем не думал, а только дрожал все сильнее, когда перед ним вдруг возник высокий парень с вздыбленной рыжей шевелюрой, такой рыжей, что, даже мокрая, она горела в тумане. Он посмотрел на Щена и спросил:

— Ну что, зверь? — И бросил ему кусок свежей, сдобной булки.

Щен поймал его на лету и навсегда запомнил запах этого человека.

Рыжик (так сразу назвал его про себя Щен) бросил еще кусок и пошел. Щен чуть не подавился и побежал за ним. Они прошли еще немного по мокрому тротуару и остановились у большого дома. Рыжик вошел в подъезд. Щен проскочил следом, но его чуть не пришибла тяжелая дверь. Он очень испугался и крикнул Внутренним Голосом:

— Как не стыдно! Ведь ты меня чуть не раздавил!

Рыжик, уже поднимавшийся по лестнице, услышав внутри себя голос Щена, до того растерялся, что споткнулся и застыл на месте.

Надо сказать, что Рыжик был журналистом. Вот уже три года он работал в молодежном журнале «Зеленя», но ничего хорошего из этой работы пока не получалось. Редактор Отдела (а кроме него, у Рыжика была еще пропасть начальников — от Ответственного Секретаря до Самого, Самого Главного Редактора!) и на летучках, и в частных беседах постоянно сокрушался, что Игорь Солдатов (так звали Рыжика люди) способный человек, но пишет «не в том ключе».

— Что такое «Зеленя»? — говаривал Редактор Отдела. — Это первые всходы, зеленый шум, цвет юности и надежды… Наш журнал должен быть весенним, как распускающиеся почки! А вы, товарищ Солдатов, норовите втиснуть в него то лето, то осень, то — страшно даже вообразить — зиму!

И слушатели сокрушенно качали головами, как бы подтверждая, что «Зеленям» лето, осень и зима вовсе ни к чему…

Впрочем, Рыжик и сам был не рад, что его постоянно заносило. Он совсем не хотел огорчать Редактора Отдела, потому что тот был хороший человек, хотя иногда забывал об этом. Но Редактор обожал острые материалы, или, как их называли в журнале, «гвозди». В каждый номер он обязательно требовал «гвоздевой» материал и очень ценил сотрудников, которые вбегали к нему за стеклянную перегородку с криком: «Пал Палыч, пробейте командировку на Полюс недоступности, там обнаружены следы снежного человека!» Редактор Отдела пробивал такие командировки, как он любил выражаться, собственной головой, а было это нелегко, потому что Самый, Самый Главный Редактор строго соблюдал режим экономии и берег государственную копейку.

Рыжик никогда не взрывался, редко кричал, поэтому Редактор Отдела относил его к работникам вялым и инертным. И потом Рыжик задавал слишком много вопросов. Когда ему поручали какую-нибудь статью, он прежде всего ставил перед собой три вопроса: ОТЧЕГО? КАК? КАКОЙ? И написать мог, только получив на них ответ. А Редактор Отдела считал, что вся эта канитель вовсе ни к чему, главное — схватить «гвоздь».

Вот о чем думал Рыжик, возвращаясь из булочной. Сегодня на летучке Редактор Отдела сказал, что его статья навлечет на журнал Гром и Молнию, и Рыжик просто не знал, как быть дальше. А когда вдруг на лестнице услышал внутри себя тоненький голос, то испугался, что от неприятностей у него уже начинаются завихрения. Но тут он заметил щенка и решил, что тот просто громко скулил, а ему померещилось.

Рыжик покачал головой и стал подниматься по лестнице. Щен побежал следом, и когда Рыжик открыл дверь в свою квартиру, вошел за ним, уже не таясь. А Рыжик подумал: «Пусть пес переночует. Все-таки не так тоскливо». Он недавно получил однокомнатную квартиру, и в ней было еще довольно пусто: в комнате стояли тахта, письменный стол и стул, а на кухне — белый шкафчик для посуды, две красные табуретки, да над раковиной висела металлическая сушилка с одной чашкой, одной тарелкой, эмалированной мисочкой и множеством стеклянных консервных банок разных калибров и размеров, которые по мере надобности заменяли недостающую посуду.

Щен проскользнул в комнату, залез под секции отопления и, дрожа, начал обсыхать. Рыжик прошел на кухню, накрошил в эмалированную мисочку булку, налил туда молока и отнес Щену. Тот вылез из-под батареи отопления и принялся есть, стараясь не отрывать свой маленький мокрый зад от теплых труб. А Рыжик вылил в стакан остатки молока, отломил кусок булки и задумался.

Собственно, следовало браться за новую статью, но он очень устал и решил немного соснуть. Поэтому он допил молоко, доел булку, прошел в ванную, умылся, почистил зубы (Рыжик всегда умывался и чистил зубы перед сном!) и улегся спать.

Но только он натянул до подбородка одеяло, как услышал внутри себя негодующий голосок:

— Мне очень твердо на голом полу!

— Слушай, кто ты такой? — спросил Рыжик, садясь на тахте. Теперь он был убежден, что ему не померещилось: щенок разговаривал. — Может быть, ты звездный пришелец и прибыл из других галактик?

— Может быть, — туманно ответил Щен, который понятия не имел, что такое галактики, но точно знал, что спать на твердых досках весьма неудобно. — Ведь я совсем маленький. Откуда мне знать?

«В самом деле, откуда?» — подумал Рыжик.

— Но ты же весь мокрый и грязный! — нерешительно произнес он.

— Ну и что? Вымой меня и возьми к себе! — приказал Голос.

Рыжик встал, отнес Щена в ванную и стал его мыть шампунем. Щен вел себя тихо, только иногда ворчал и мотал головой, когда пена попадала в глаза.

Наконец Рыжик окатил Щена под душем, вытер полотенцем, завернул в свою фланелевую лыжную куртку и подошел к окну.

Туман рассеялся. В скользком осеннем небе тревожно мигали звезды. Рыжик еще в школе увлекался астрономией. Он отыскал глазами созвездие Гончих Псов, и ему вдруг почудилось, что там не хватает одной звездочки. Вместо нее темнела дыра, как после выпавшего зуба.

«Странно все это!» — подумал Рыжик и, поскольку у него больше не было сил удивляться, зевнул во весь рот.

Он улегся в постель и пристроил Щена рядом, под одеялом. Щен заворочался, ткнулся холодным носом ему в щеку, и Рыжику вдруг (впервые за последние месяцы) стало легко и спокойно.

«А ведь, пожалуй, хорошо, что я нашел его!» — подумал он.

— Ничего подобного! — возразил тоненький голосок. — Это я, Щен, нашел тебя, Рыжика, и теперь мы всегда будем вместе!