УПРАЖНЕНИЕ 18.

Дальнейший шаг состоит в ус­воении известных идей. [...] Я привожу здесь некото­рые из них в сжатом виде.

Различным образом связаны с землей человек и животное. В то время как животное всеми четырьмя конечностями касается поверхности земли — руки че­ловека свободны. Позвоночник животного расположен параллельно к земной поверхности — человек стоит прямо. Голова животного наклонена к земле — голова человека устремлена вверх. По сравнению с животным тело человека свободно и может служить его высшим, творческим целям. Вживитесь в различие форм животного и человеческого тела и постарайтесь по-новому оценить преимущества вашего тела.

Вдумайтесь в форму и положение головы человека. В своей завершенности (круглости) она отображает космос. Покоясь на плечах и шее, обращенная вверх, к солнцу и звездам, она исполнена творческих идей и образов. Ее выразительность на сцене — в ее положе­нии по отношению к телу. Искусственная мимика ли­ца, гримаса, уничтожает выразительность головы. Гри­маса — попытка делать “жесты” головой. Голова не предназначена для “жестов”, и всякое усилие при­вести в движение мускулы лица — неэстетично. Лицо и в особенности глаза сами отражают внутреннюю жизнь актера на сцене, если он отказывается от на­сильственной мимики.

Руки человека — наиболее подвижная и свободная часть его тела — связаны с чувствами. Ритмы дыхания и биения сердца в груди (в сфере чувства) непосредст­венно вливаются в руки, делая их выразителями тон­чайших настроений и чувств. Актеры часто забывают, как выразительны могут быть их руки.

В ногах человека выражается их воля. Вглядитесь в походку человека, и вы увидите индивидуальные особенности его воли. Воля бывает не только сильная и слабая, как часто думают актеры. По словам д-ра Ф. Риттельмейра, есть воля сильная, но быстро осла­бевающая, и воля длительная, возрастающая от столк­новения с препятствиями; воля гибкая, подвижная или неподвижная; воля сознательная, пробужденная или спящая; коля протестующая, не терпящая вещей, как они есть; воля социальная, находящая радость в сов­местных усилиях многих, или, наоборот, воля, слабе­ющая при совместной работе; воля прямая, не прямая, внешняя, внутренняя, духовная, материалистическая, эгоистическая и т. д. Наблюдайте походки людей, ста­раясь определить характерные особенности их воли. Разумеется, руки человека также проникнуты нолей, но в них она окрашена чувствами.

Мысли, упражнения и наблюдения такого рода по­степенно научат вас иначе переживать и пользовать свое тело на сцене как движущуюся форму, как ин­струмент, при помощи которого вы воплощаете перед зрителем ваши художественные образы. В вас выраба­тывается то особое, топкое чувство красоты и правды, которое лучше всего можно определить словами: “эстетическая совесть”. Ваше тело станет “мудрым” на сцене. Разве не замечали вы, как “немудро” может выглядеть тело актера на сцене, если он никогда глу­боко не думал о теле, не пытался оценить его как средство выразительности, со всеми его особенностями, достоинством и благородством форм? Никакие мудрые слова, данные автором, и никакой костюм, сделанный художником, не скроют “немудрого” тела на сцене. Не только драматические образы нуждаются в “муд­ром” теле: клоун с “немудрым” телом едва ли вызовет вашу улыбку. Глупость смешна на сцене, только когда ее изображают.

Чувство целого

Третье из упомянутых мною качеств — целостность (завершенность) художественного произведения — является результатом способности художника пережи­вать свое произведение как единое целое.

Вы, как актер, играя на сцене, творите во времени. Вы продвигаетесь последовательно от начала к концу. Поэтому начало и конец являются объединяющими моментами в вашей игре. Развив в себе путем упраж­нений способность одновременного переживания этих двух моментов, вы научитесь охватывать роль в целом, со всеми ее деталями и превращениями. Если, выходя на сцену, вы играете только отдельные моменты вашей роли, забывая о предыдущем и последующем, вы еще не охватили роли в целом. Но если вы, изображая, например, Хлестакова “в пятом номере под лестницей”, голодного, проигравшегося, трусливого и несчастного, в то же время видите его сытым, счастли­вым и “влиятельным”, каким вы покажете его в кон­це пьесы, если, дойдя до конца, вы все еще видите “профинтившегося” Ивана Александровича,— вы ов­ладели ролью как завершенным, законченным целым. Умение охватывать одновременно начало и конец роли разовьется постепенно в способность в каждый отдель­ный момент пребывания на сцене переживать всю роль в целом.