Вместо заключения. Здесь были перечислены только некоторые области обществен­ной жизни, где находит применение социальная психология

Здесь были перечислены только некоторые области обществен­ной жизни, где находит применение социальная психология. Жизнь постоянно ставит перед этой дисциплиной новые задачи. Так, в пос­леднее время в обществе обостряются проблемы здоровья и экологи­ческой безопасности. Хотя и медленно, но социальная психология осваивает и эти сферы, поскольку в каждой из них находится и со­циально-психологический срез проблем. Возможно, в дальнейшем можно будет сделать более полный обзор практических приложений социальной психологии, включив в него и новые освоенные ею об­ласти.

Главная задача, которая стоит сегодня перед прикладной облас­тью этой научной дисциплины, заключается в том, чтобы четко раз­вести два круга вопросов: 1) что в принципе может выполнить соци­альная психология своими средствами анализа, т.е. какой класс задач применительно к каждой сфере общественной жизни она может ре­шить, и 2) что она уже делает сегодня? Ответ на первый вопрос ― это выявление перспектив социальной психологии в прикладной сфере. Ответ на второй вопрос ― это обсуждение практических и организа­ционных мер, которые необходимо осуществить, чтобы прикладные исследования стали не только возможными, но и эффективными. Ре­шение и того и другого круга вопросов естественно обусловлено той новой ситуацией, которая сложилась в обществе сегодня.

Перед профессиональной социальной психологией встает целый ряд совершенно новых задач. Весь накопленный ею опыт, все теоре­тические и экспериментальные разработки так или иначе апеллиро­вали к стабильному обществу. Собственно такая переменная, как «ста­бильность ― нестабильность», практически не фигурировала в ис­следованиях. Только относительно недавно в некоторых работах (в частности, А. Тэшфела) была поднята проблема недопустимого иг­норирования социальной психологией социальных изменений. Если верен тезис о том, что вопросы социальной психологии ставит об­щество, то следует признать ее обязанность искать ответы на вопро­сы изменяющегося общества. В противном случае социальная психология оказывается разоруженной перед лицом глобальных обществен­ных трансформаций: ее аппарат, ее средства не адаптированы к тому, как исследовать социально-психологические феномены в изменяю­щемся мире.

Поскольку социальной психологии приходится существовать в этом мире, для нее важно осознать характер происходящих преобра­зований, построить своеобразную программу трансформирования сло­жившихся подходов в связи с новыми объектами исследований, но­выми типами отношений в обществе, новой ситуацией.

Все это имеет самое непосредственное отношение к развитию социальной психологии в нашей стране. Радикализм осуществляемых здесь преобразований настолько очевиден, что многие их проявле­ния просто не могут быть «схвачены» в рамках разработанных соци­ально-психологических схем. Существенная черта российского обще­ства на протяжении последнего десятилетия ― его нестабильность ― доказала недостаточность его анализа методами и средствами, сфор­мированными для анализа стабильных ситуаций.

Тип отношений, складывающихся в нашем обществе ― отноше­ний рынка, ― вообще говоря, не нов, а, напротив, имеет солидную историю во многих странах. Ответы на вопросы в социально-психо­логических концепциях, разработанных для этих новых для нас, но достаточно устоявшихся в других обществах реалий, уже найдены. Но все дело в том, что новый тип экономических отношений у нас еще не установился, а лишь становится. Социальной психологии пере­ходного периода, к сожалению, не существует. Поэтому в полной мере использование зарубежного опыта исключено.

И свой, отечественный опыт тоже сформировался в условиях хотя и специфической, но социальной стабильности. Ее тоже уже не су­ществует: общество совершает переход не только «к чему-то», но и «от чего-то». Таким образом, рассмотренный и с этой стороны опыт социальной психологии оказывается не вполне пригодным.

Соображение о том, что социальная психология изучает «сквоз­ные» проблемы человеческих взаимоотношений, их общие, универ­сальные механизмы, не может поправить дела. На протяжении всего курса мы стремились показать, что действие этих механизмов раз­лично в различных социальных контекстах. Следовательно, анализ этого нового контекста необходим. Такая задача не может решаться в ко­роткие сроки; поэтому первая ее часть ― это именно осознание ситу­ации, принятие в расчет того, что новый «социальный контекст» для нас сегодня ― это наличие нестабильности в обществе, хотя иссле­дователи и фиксируют наметившуюся в последние годы тенденцию к стабилизации. По-видимому, именно поэтому многие авторы пред­почитают говорить не столько о нестабильности, сколько о ради­кальной трансформации общества [Россия: трансформирующееся об­щество, 2001]. В действительности под нестабильностью не следует понимать просто эквивалент быстрых и радикальных социальных из­менений. Нестабильность проявляется в рассогласованности этих из­менений ― по их направленности, по их темпу, по мере их радикаль­ности в разных частях общественного организма (например, доста­точно быстрая ломка политических институтов и медленные преобразования в экономике).

Проблема осложняется еще и тем, что социальная нестабиль­ность, хотя и обладает некоторыми общими чертами, когда возника­ет в определенные периоды развития в разных странах, принимает в каждом случае специфическую форму; она сочетается с особыми ус­ловиями исторического развития каждой страны, с ее традициями, национальным менталитетом. Нестабильность как бы «накладывает­ся» и на тот образ общества, который существовал в массовом созна­нии до периода радикальных преобразований: было ли это стабиль­ное общество с жесткой регламентацией стереотипов и ценностей, или, напротив, общество достаточно динамичного развития.

В России новая возникшая ситуация оказалась психологически особенно сложной потому, что в прежний период, в тоталитарном обществе, стабильность его декларировалась как официальной идео­логией, так и самой организацией общественной жизни. Ведь стиль жизни «в прошлом» содержал позитивную оценку всякой незыбле­мости устоев, заданности их объективным ходом истории, несокру­шимой верой в правильность принимаемых решений. Именно ста­бильность и прочность воспринимались как норма, а всякое расша­тывание их как опасное отклонение от этой нормы. Жизненная ориентация личности была связана не с преобразованием, тем более в масштабах всего общества, а, напротив, с его абсолютной устой­чивостью и неколебимостью. Это было поддержано и высокой степе­нью институционализированности общественных структур, жесткой регламентацией их деятельности.

В становящемся новом типе общества его нормы ― плюрализм мнений, допустимость различных вариантов экономических реше­ний, права человека ― воспринимаются многими социальными груп­пами достаточно тяжело. От четкого ответа на вопрос о том, каким предстает общество в массовом сознании, во многом зависит про­грамма преобразования общества, да и самой социальной психоло­гии, если она хочет ответить на вопросы общества. Поэтому важно зафиксировать те процессы, с которыми сталкивается массовое со­знание в период радикальной ломки общественных структур и кото­рые требуют пристального социально-психологического внимания.

Прежде всего это глобальная ломка устоявшихся социальных сте­реотипов, распространенных в нашем обществе в предшествующий период, природа которых, весьма специфична. Во всяком случае ни­какое из известных социально-психологических исследований не име­ло дела с такого рода стереотипами: они «жили» весьма долго (практически в течение всего существования советского общества они пе­редавались из поколения в поколение ― «мудрость вождя», «дружба народов», «преимущества социалистической собственности», «спра­ведливость партийных решений» и т.п.); они имели чрезвычайно ши­рокий ареал распространения (внедрялись в сознание практически всех социальных групп, хотя, конечно, в различной степени и с воз­можными частными исключениями); они были поддерживаемы не только силой господствующей идеологии, но и институтами госу­дарства. Слом такого рода стереотипов не просто осуществляется в массовом сознании. Более того, он часто воспринимается отдельны­ми группами как утрата идеалов.

Изменение системы ценностей ― второй блок социально-психо­логических феноменов, требующих особого внимания исследовате­лей. Это касается вопроса о соотношении групповых (прежде всего классовых) и общечеловеческих ценностей. Воздействие идеологи­ческих нормативов на массовое сознание было так велико, что идея приоритета классовых ценностей принималась как сама собой разу­меющаяся, а общечеловеческие ценности зачастую интерпретирова­лись как ценности «абстрактного гуманизма», т.е. получали негатив­ную оценку. На более конкретном уровне это проявляло себя как принижение значения таких ценностей, как ценности жизни, челове­ческого существования, добра и пр. Неготовность к их принятию обер­нулась тем, что в условиях радикальных преобразований «старые» ценности во многом оказались разрушенными, а «новые» не приня­ты. Утрата ориентиров относительно иерархии ценностей оплачива­ется дорогой ценой, она порождает порою нравственный беспредел.

Кризис идентичности ― еще один пример существенных измене­ний в массовом сознании в эпоху перемен. Социальной психологии удалось на теоретическом и экспериментальном уровнях доказать, что механизмом формирования социальной идентичности является категоризация ― процесс «отнесения» индивидом себя к определен­ной социальной группе. Но социальные категории, как и категории вообще, выступают в процессе познания как порождения стабильно­го мира: они фиксируют устоявшееся, прочное. Когда сам реальный мир становится нестабильным, социальные категории как бы разру­шаются, утрачивают свои границы. Так, социальные и этнические группы, обозначаемые определенными категориями, или размывают свои границы, или просто «исчезают» (как быть сегодня с такой, например, социальной категорией, как «советский человек»?). По­следствия этого драматичны для многих социальных групп: пожилые люди испытывают потерю идентичности, молодежь ― затруднения с определением своей идентичности и т.п.

Перечень проблем, порождающих особое ― тоже нестабильное ― состояние массового сознания в эпоху радикальных преобразований, можно продолжить. Однако вывод уже ясен на основании приведенных примеров: социальная психология сталкивается с новой социаль­ной реальностью и должна осмыслить ее. Это требует огромной рабо­ты всего профессионального сообщества. Мало просто обновить про­блематику социальной психологии (например, исключить из курса тему «психологические проблемы социалистического соревнования» или добавить тему «мотивы трудовой деятельности в частной фир­ме»); мало также просто зафиксировать изменения в психологии боль­ших и малых социальных групп и личностей в той, например, части, как они строят образ социального мира в условиях нестабильности, хотя и это надо сделать. Необходим поиск новых принципиальных подходов к анализу социально-психологических феноменов в изме­няющемся мире, новой стратегии социально-психологического иссле­дования. С этой точки зрения все изложенное в данном учебнике ― лишь база, основа для новых поисков.

Возможно, они приведут и к совершенно новой постановке воп­роса о социальных функциях социальной психологии. Хотя в принци­пе такие функции определены и исследованы, но содержание их мо­жет существенно меняться, если взгляд социальной психологии на общественные проблемы станет более пристальным и если она сумеет избавиться от нормативного характера, который был ей свойствен в предшествующий период (т.е. в меньшей степени будет считать своей функцией предписание того, как должно быть, вместо предоставле­ния человеку информации, оставляющей за ним право выбора реше­ния). Дело не только в лучшей ориентации социальной психологии в новых возникших проблемах (например, в проблемах безработицы, резкой имущественной дифференциации, возникновения организо­ванной преступности и др.), но и в нахождении адекватной обще­ственной позиции своей дисциплины в решении этих проблем.

Конечно, формы практической социальной психологии доста­точно определились. Но вопрос заключается в том, как эти формы (экспертиза, консультирование, обучение) могут «работать» в новых условиях. Можно организовать, например, психологическую консуль­тацию как для сотрудников службы занятости, так и для ее клиен­тов, людей, потерявших работу. Но как обеспечить в таком консуль­тировании учет динамики отношения к проблеме безработицы как отдельного человека, так и целой социальной группы? Как учесть в практике консультирования изменения в действии таких психологи­ческих механизмов, как социальное сравнение («моего» положения, положения «моей» отрасли по сравнению с другими), обеспечение (или исчезновение) кредита терпения (по отношению к наблюдае­мым фактам социальной несправедливости), сохранение потребнос­ти в самоуважении (в условиях, когда жизнь выталкивает человека за борт) и т.д.

Пример только одной приведенной здесь ситуации делает абсо­лютно ясной ту истину, что традиционные формы социально-психологического вмешательства в общественную жизнь становятся недо­статочными и требуют значительного обогащения. Формирование ино­го статуса этой научной дисциплины в обществе ― дело будущего.

При этом следует учесть и тот факт, что социальные изменения не закончены. В переломные эпохи возникают такие новые реалии, которые вообще трудно спрогнозировать. Уже в ходе трансформаций российского общества многое изменилось и в массовом сознании: эйфория начала 1990-х годов, когда казалось, что изменения необра­тимы, сменилась для многих активных субъектов преобразований не­которой апатией, даже разочарованием. Для других неуспех многих реформаторских начинаний, напротив, порождает надежды на то, что все «возвратится к прежнему». Барометр в виде исследований общест­венного мнения чутко реагирует на такие колебания массовых на­строений. Однако этот инструмент дает лишь констатацию сложив­шейся ситуации. Для науки этого недостаточно: как мы уже неоднок­ратно отмечали, ее дело давать анализ и прогноз изучаемого явления. Понятно, что это, как в данном случае, ― задача достаточно сложная. Ясно, что браться за ее выполнение невозможно без постоянного ос­мысления наукой своих возможностей, совершенствования методи­ческого инструментария и, конечно, овладения той совокупностью фундаментальных знаний, которые уже накоплены в социальной пси­хологии и изложены в данном учебнике.