Сенчуков Ю.Ю.

 

Група зберігання	Термін зберігання	Мінімальна доза для отруєння	Перед роботою приготувати	Небезпечний контакт
	5 років	Дитини	Дорослого	Вогнезахисну тканину, 5г активованого вугілля.	Калію перманганат в суміші з сульфатною кислотою.
5-10мл	30мл
Видача учням	Симптоми гострого отруєння	Підготовка робочого місця	Засоби захисту
До 10мл	_____________________	Забороняється застосовувати відкритий вогонь ближче 5м від місця роботи.	Рукавички або гідрофобні пасти.

 

 

НЕВІДКЛАДНА ДОПОМОГА ПРИ ПОПАДАННІ:
В очі	Промити водою з милом.
На шкіру	___________________
Всередину	При об’ємі більше 50мл викликати "Швидку допомогу"! При менших об’ємах та до прибуття медиків викликати блювання, дати активоване вугілля та через 10 хв. знову викликати блювання. Направити постраждалого з супроводжуючим до лікаря.
Наслідки дії	Зудіння шкіри в місцях аплікації.

 

 

ЗАСОБИ
Зберігання	В будь-якій тарі в контейнері для ЛЗР.
Прибирання	Вимкнути в кімнаті всі електроприлади (при об’ємі більше 100мл), засипати адсорбентом, змішати та через 5хв. викинути з твердими залишками.
Знешкодження	Перенести в склянку №2.
Гасіння полум’я	Крім води, будь-який вогнегасник, краще тканина.

 

цинк (пил)

Група зберігання	Термін зберігання	Мінімальна доза для отруєння	Перед роботою приготувати	Небезпечний контакт
	Не обмежений	Дитини	Дорослого	Клей БФ-6 для обробки мікротравм на шкірі.	Бром, йод, солі амонію, аміак 25% водний.
Не встановлена	Не встановлена.
Видача учням	Симптоми гострого отруєння	Підготовка робочого місця	Засоби захисту
Не видавати	_____________________	___________________	_______________

 

 

НЕВІДКЛАДНА ДОПОМОГА ПРИ ПОПАДАННІ:
В очі	Промити водою (10хв.)
На шкіру	Змити водою з милом.
Всередину	Промити шлунок водою.
Наслідки дії	____________

 

 

ЗАСОБИ
Зберігання	В будь-якій тарі на полиці шафи. Рекомендується додаткова упаковка у поліетиленовому кульку.
Прибирання	Особливих засобів безп6еки не потребує, речовину викинути з твердими залишками.
Знешкодження	Викинути з твердими залишками.
Гасіння полум’я	Не вогненебезпечне.

 

 

ДА-ЦЗЕ-ШУ

 

 

Искусство пресечения боя

 

 

Сенчуков Ю.Ю.

Да-цзе-шу — искусство пресечения боя — Мн.: «Совре­менное Слово», 1998. — 352 с.

Любой, кто хотя бы слышал о боевых искусствах, непременно слышал и о том, что они полны секретов. Сейчас, когда спорт окон­чательно оторвал от традиционных корней так называемые «вос­точные единоборства», пришла пора открыть эти «тайны», чтобы вновь наполнить смыслом выхолощенные классические формы со­временного у-шу, каратэ, тэквондо, — каким бы стилем вы ни за­нимались, все они основаны на одних и тех же принципах.

Книга, которую вы держите в руках, принципиально отличает­ся от известных вам пособий по рукопашному бою и спортивным единоборствам.Без недомолвок и секретничанья она дает вам образ практического боевого искусства как целостной системы по­строения индивидуального боевого мастерства, дает ответ на воп­росы, возникающие при обучении, предостерегает от основных ошибок, возникающих при превращении боевого искусства в спорт. Книга является смысловым ядром, принципиальной базой для мно­жества последующих изданий, призванных детально иллюстриро­вать изложенные в ней основы. Известное до недавних пор только немногим последователям, искусство пресечения боя, несомненно, достойно внимания как специалистов различных стилей и направ­лений, так и самого широкого круга читателей.

 

ОБО ВСЕМ СРАЗУ

 

Сейчас ажиотаж вокруг искусств, созданный слухами и легендами о тайнах некогда запретного у нас каратэ, утих. К вашим услугам и каратэ, и айкидо, и у-шу, и невиданные прежде тэквондо и вьетводао. Федерации и клубы наперебой предла­гают свои услуги, обещая сверхчеловеческую силу, потрясаю­щую растяжку и сверхъестественные прыжки но, так или ина­че, это всего лишь растяжка, всего лишь прыжки. Этим уже трудно заинтересовать.

Каким образом боевое искусство сможет изменить нашу жизнь, какие его секреты сделают нас сильными и уверенны­ми не только на ринге или в темном подъезде, а и за столом переговоров, в семейных конфликтах, выборе жизненного пути?

Чтобы стать хозяином собственной судьбы, нужно рас­сматривать жизнь, как бой, требующий четких и безошибоч­ных решений в постоянно меняющейся ситуации. Насколько этот бой будет успешным, зависит только от искусства самого бойца.

На самом деле все зависит только от нас. Большинство наших благих намерений тонут в беспочвенных мечтах вроде: «Вот если бы я был так-то... Если бы моим Учителем был то-то... Если бы я имел то-то...»

Подобных оправданий ищет только слабый духом, как на костыли опирается только убогий.

Пусть весь мир, неизмеримо сложный, со всеми сокрови­щами своих знаний, станет для вас Учителем.

Воспринимайте слова каждого человека, говорящего с вами, как наставление своего Учителя, — воспринимайте так каждый жест, каждое из явлений, окружающее вас, и тогда вы поймете, каким образом может неграмотный китаец изобрес­ти новый стиль кунг-фу, понаблюдав как-то вечером с кры­лечка за дракой двух петухов.

Если же вы не считаете необходимым добиваться такого состояния сознания, что ж, вы повторите путь тех, кто, наблю­дая по десятку, а то и более лет, за китайцами, занимающими­ся «гун-фу», до сих пор с глубокомысленным видом твердит о его тайнах — твердит, ибо считает тайной то, что так и не удосужился понять: нет в нем никаких тайн, кроме одной — как ухитриться заниматься, не переставая, изо дня в день?

И не надо за этим ездить в Шаолинь или ждать прише­ствия мастера из того же Шаолиня. У всех людей руки и ноги сгибаются в одну и ту же сторону, и нет среди всех возможных движений таких, которые вы не в силах бы были придумать и научиться выполнять самостоятельно.

За пятнадцать лет я попробовал свои силы в более чем десяти различных стилях боевых искусств — и спортивных и неспортивных. Мне посчастливилось встретиться с хапкидо, которое помогло мне понять смысл боевого броска; я был ос­новательно «обработан» тайским боксом; мне удалось прочув­ствовать на себе стремительные атаки редкого в своей жесто­кости стиля Да-цзе-шу чаньтун, а мастер тэккен из практически исчезнувшей сейчас даже в самой Корее ветви Пак, как оказа­лось, жил в получасе ходьбы от моего зала. И, наконец, я по­знакомился с учением Чжоу-И, которое открыло мне безгра­ничность возможностей человека.

Старинное китайское учение о циклических переменах имеет множество толкований и смысловых слоев, но никогда не дошло бы до наших дней и не имело бы такого влияния на весь уклад традиционной жизни Китая, если бы не имело реального практического применения, доступного каждому. И первым, самым начальным его этапом для многих людей ста­ло боевое искусство — как искусство, наиболее необходимое для выживания в экстремальных ситуациях.

Боевое искусство — не более чем один из способов войти в единую систему практического знания о мире. Таким же вхо­дом для кого-то является акупунктура, массаж, экстрасенсорика (т.е. цигун), астрология, — как и физика, и математика, и поэзия, Мы привыкли видеть в них совершенно разные вещи и изучаем их раздельно, тратя на это огромное количество вре­мени, которое потом уже никто не сможет нам вернуть.

Обладая едиными принципами построения Системы, мы способны выполнить практически любой прием, решить лю­бую задачу, самостоятельно и целенаправленно разработав все необходимые компоненты.

Принципы едины — значит, можно изучить любую науку, овладеть любым навыком, поскольку под разнообразием окружающего мира мы будем способны различить единую суть. Возможность для этого дают законы перемен. Один из путей к их постижению дает практика боевого искусства.

В старину говорили, что боевое мастерство подобно горе, на вершину которой ведет множество тропинок-стилей, начи­нающихся в разных местах, но сливающихся воедино на вер­шине. Это естественно, поскольку их инструмент один и тот же — человеческое тело, человеческое сознание.

В процессе сравнительного анализа древних методик по­степенно выяснилось, что в большинстве они описывают одни и те же всеобщие принципы, пользуясь для этого различными обозначениями.

Но прежде чем давать вам какие-либо рекомендации, и, тем более, планы и методики тренировок, я хотел бы предуп­редить: готовых рецептов я вам дать не могу. И ни у кого их нет — независимо от того, какой системы он придерживается, Кто бы и чему бы вас ни учил — драться так или иначе при­дется самостоятельно — а здесь придется учитывать степень вашей подготовленности, телосложение, вес, количество и рас­положение противников, особенности местности и многое-многое другое. Мы можем только открыть базовые принципы и указать направление их развития.

Следовать методикам нужно, но следовать осознанно, точно зная, что вы делаете, к чему это должно привести и как вы будете контролировать запланированный процесс. Ни один мастер не в состоянии достичь совершенства, сле­по следуя правилам и инструкциям, — ведь их тоже кто-то когда-то придумывал! И придумывал, естественно, так, что­бы быть в состоянии их выполнять без особого труда. Ведь гораздо проще объявить канонической свою стойку, чем объяснять любопытному ученику, почему мастер стоит «неправильно».

ЕСЛИ ТЕХНИКА ВЫПОЛНЯЕТ СВОИ ЗАДАЧИ, ОНА НЕ МОЖЕТ БЫТЬ НЕПРАВИЛЬНОЙ.

Человек не способен двигаться неправильно — например, согнуть свое колено назад или втянуть руку в туловище. Это неестественно для его строения и поэтому невозможно. Поэто­му ВСЕ ЕСТЕСТВЕННЫЕ ДВИЖЕНИЯ — ПРАВИЛЬНЫ. ОШИБКА УЧЕНИКА МОЖЕТ ЗАКЛЮЧАТЬСЯ ЛИШЬ В ТОМ, ЧТО ОН ПРИМЕНЯЕТ ИХ НЕ К МЕСТУ ИЛИ НЕ ВОВРЕМЯ.

Отказаться от творчества может только человек, заранее смирившийся с собственной неполноценностью и, следователь­но, с неполноценностью того, что собирается изучать.

Так, многие из нас, не отдавая себе в этом отчет, из года в год бессмысленно повторяют «запчасти» боевых приемов, не утруждая себя мыслями о том, чему же в действительности им нужно учиться.

В этой книге я обзорно познакомлю вас с общими прин­ципами и дам несколько практических советов по выполне­нию техник пресечения боя, тренировочных практик и такти­ке боевой работы. Вы сможете познакомиться с основами психотренинга и энергетики, общими для прикладных систем из малоизвестной группы Да-цзе-шу, а также с работой ору­жием и подручными предметами. В дальнейшем мы познако­мим вас и с отдельными системами, существовавшими и суще­ствующими в разных уголках мира.

Суть боевых систем не в их национальной принадлежнос­ти, а в эффективности их психологического тренинга как ис­кусства жить среди людей, жить без напряжения, но в посто­янной готовности к контролю над любой ситуацией. Разговоры же о секретных техниках, по-моему, означают просто желание подпереть свой авторитет и закамуфлировать обширные про­валы в своих знаниях и навыках.

В кунг-фу не может быть секретов — ведь ученик никогда не сможет научиться, если ему с самых первых шагов не рас­крыты те принципы, на которых основана Система.

Пытаться что-то «зажать» — значит затормозить и са­мого себя. В этом случае мастер превращается из творца, ис­следователя в собственного сторожа, но Мастером быть пе­рестает.

Я считаю возможным преподавать лишь то, что испробо­вано на практике мною самим. Но эта книга — плод не только моего опыта. Все, что вы увидите здесь, неоднократно «прове­рялось» на себе многими недоверчивыми людьми. Я благода­рен им за прекрасную возможность таких экзаменов — ведь в этой области практика является как основным показателем, так и основным доказательством любых теорий. Рано или по­здно, так или иначе, — все равно приходится столкнуться нос к носу с реальностью.

Если хотите, можете считать, что мне просто везло — если полтора десятка лет поисков можно считать везением.

Теперь дело за вами.

Пусть же всем сопутствует удача!

 

О ШКОЛАХ И ШКОЛЬНИКАХ

 

Школы боевых искусств принято разделять на «внешние» и «внутренние». Это разделение более глубоко и многопланово, чем полагают многие европейские и американские специа­листы — например, Р.Хаберзетцер — считающий деление на «внешние» и «внутренние» школы аналогичным делению на «жесткие» и «мягкие». Однако дзю-до — «путь гибкости» и дзю-дзюцу — «искусство гибкости» — типичные «внешние» школы, а син-и-цюань, при выполнении комплексов которого трясутся стены и о животы адептов которого профессиональ­ные бойцы ломают себе руки — тем не менее всеми признан­ный «внутренний» стиль.

Основой разделения школ служат различные методы с со­знанием ученика: характерной чертой «внешних» можно счи­тать создание своеобразной суровой «обучающей среды»:

«внешнего» дисциплинарного каркаса, искусственно форми­рующего пригодную к выживанию в экстремальных ситуаци­ях личность; «внутренние» же школы ставят перед собой цель раскрытия «истинной природы» конкретного человека, вос­питание в нем самом определенных жизненных установок, что делает невозможным существование каких-либо конкретных рекомендаций по методике подготовки или ведения боя, за исключением основоопределяющих моментов — «пять перво­элементов» син-и-цюань; «восемнадцать форм ладони» ба-гуа-чжан; «тринадцать принципов» тайцзи-цюань.

Никаких особых секретов в методике или технике нет ни у внутренних, ни тем более у внешних школ. Единственной цен­ностью в них является упомянутая выше обучающая Среда — а ее законы очень суровы. Войти в коллектив школы очень трудно, а вылететь — проще простого. Более того, все без ис­ключения школьные методики основаны прежде всего на глубокой перестройке личности ученика в согласии с принци­пами искусства. Так что мечтатели должны призадуматься:

ведь из школы выходит уже совершенно другой человек, с совсем другими привычками и интересами. Большинство со­временных любителей спортивных единоборств на это не со­гласятся.

Очень редкий человек способен пройти через школу — ведь он более всего дорожит личностью. Как правило, тем бо­лее, чем ничтожнее эта самая личность. И чем невежественнее человек, тем более придирчиво он приценивается к мастерам — ведь он не хочет учиться ни у кого иного, кроме убеленного сединами старца с 10 даном.

Болезненное отношение к собственной личности, по-мое­му, вызвано именно тем, что большинство представлений о ее строении не соответствует действительности, а реальный пси­хотренинг подразумевает именно кардинальную перестройку личности, разрушение иллюзорных стереотипов. Неприятие жесткого психотренинга для западного типа сознания являет­ся одной из основных причин, по которым учение традицион­ных воинских школ низводится до ликбеза спортивного ку­лачного боя.

На Западе сейчас очень модно учиться. Учиться только для того, чтобы рассказывать кому-нибудь потом — я учился у «самого-самого». Он даже готов пару раз поесть палочками, «отсидеть» как-нибудь храмовую службу, сняться в фас и в профиль на фоне монастыря и купить «на память» черный пояс заодно с дипломом об окончании школы.

Эти люди не понимают, что черный пояс сам по себе ни­чего не значит. Даже серьезно изучив классическую програм­му первого дана, человек всего-навсего готов к серьезной уче­бе по своей программе. 1-й дан — это лишь первый класс настоящей школы.

Чем может гордиться первоклассник? Тем, что умеет чи­тать то, что написали другие?

А теперь, с этих позиций взгляните на любые соревнова­ния по каратэ... На татами — 1-е, 2-е, 3-й даны. Изредка 4-е. Восьмые и десятые — почетные гости: они судят.

«Старшеклассники» наблюдают за неуклюжей возней «малышей».

Как в 4-м классе кончается начальная школа — так и на уровне 4—5 дана приходит пора «внутренней» работы? Пав­линий хвост разнообразных техник скромно сворачивается — опять прямой удар кулаком, прямой удар ногой. Вот это — начало настоящего каратэ. Эти люди начали постигать его внутреннюю суть. Этот цуки уже реально опасен. Этот пинок действительно может убить. Это серьезно.

Много ли европейцев или американцев — я не имею в виду бывших эмигрантов-азиатов, — много ли существует их, зас­луживших, по настоящему заработавших свой 5-й дан? Не «по­сещавших», а реально работавших в школе?

Попав на Запад, многие «наставники» сегодня торгуют не только поясами, но уже и свидетельствами «инка» о том, что человек получил «полное и окончательное просветление», т.е. является без малого живым Буддой! А потом это приводит к тому, что серьезный цветной пояс валит, как куклу, «сэнсэя» с 4-м или даже 5-м даном, а «просветленный» отвечает на воп­росы как попугай, изрекая подходящие по случаю цитаты из патриархов...

Так что, мечтая о далеких монастырях — тренируйтесь сами, хоть создавайте свою школу — а любая техника сейчас не такой уж и секрет — было бы желание.

 

ВЗАИМНОЕ ВЛИЯНИЕ ОБЩЕСТВА И СОЗНАНИЯ

 

Сейчас, в условиях продолжающегося уже более четырех десятилетий информационного взрыва с его телефонной, те­левизионной, газетной и компьютерной экспансией, мы видим, как постепенно происходит выравнивание информационных уровней в разных странах.

Раскрываются «секреты», причина существования кото­рых лишь в том, что информационный обмен был сильно зат­руднен. Это похоже на то, как изменились финансовые взаи­моотношения: при феодализме деньги выгодно было закапывать в кубышку, а капитализм сделал наиболее выгод­ным помещение средств в постоянный оборот. Сейчас храни­тель каких-либо секретов рискует попросту отстать от жизни, выпасть из ее круга, поскольку ничего не давая, не может и получать.

Информационный обмен захлестнул все сферы жизни об­щества, все сферы нашего сознания. Идет активное взаимопро­никновение капиталов, технологий и языков.

Но вместе с информационным обменов в нашу жизнь вор­вался и «информационный обман».

Человеческое восприятие сложилось не за один миллион лет эволюции и устроено так, что большая часть информации — около 80% — усваивается через зрение. Говорят же, что лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать. При этом оно обладает одной древней особенностью — оно почти на те же 80% ПОДСОЗНАТЕЛЬНО. То есть, информация практичес­ки напрямую «впечатывается» в мозг, минуя всякие психоло­гические условные барьеры и табу. Эта программа предназна­чена для тех ситуаций, когда думать просто некогда, и идет из тех времен, когда думать было просто нечем. Язык, психоло­гию и правила поведения придумали гораздо позже.

Этот механизм работает сейчас таким же образом, но, по­лучая впечатления в основном из кино- и видеофильмов, прак­тически гипнотизирует нас, навязывая нам шаблоны оценки ситуаций и поведения в них. Защиты же от этого практически не существует — мы просто не успели ее создать.

Слуховое восприятие тоже подсознательно, но в гораздо меньшей степени: сообщения поступают уже в виде слов, мозг самостоятельно конструирует соответствующий образ, и уже тот воздействует на сознание слушателя.

Так многие тысячи лет старики рассказывали молодым (вот откуда извечная стариковская страсть к поучениям) слу­чаи из своей жизни, передавая и накапливая из поколения в поколение свой опыт. Здесь сложилась система защиты в виде интерпретаций и отбрасывания маловажных деталей в процес­се пересказа. К устному слову мы привыкли относиться кри­тически. К книге — записи слов — уже нет — начинается «зри­тельный гипноз», усугубленный психологической установкой на доверие печатному слову.

В книгах, а именно в беллетристике, и лежит корень всех проблем.

Не так давно — а именно в конце XVI— начале XVII ве­ков — снова стало модным читать для развлечения. Началась эпоха Просвещения.

Веком позже модным стало писать Потом беллетристики разливался тем шире, чем большее количество людей обучалось грамоте. Как мы сами знаем, грамотный — не значит культурный. Большинство из новых читателей не отличались ни тонким вкусом, ни высокой культурой. В погоне за читателем литераторы в большинстве своем шли по уже проторенным дорогам одних и тех же сюжетов — невероятных, душещипательных — и именно поэтому таких захватывающих. И многие, уходя с головой в этот иллюзорный мир, уже не могли, да в большинстве своем и не хотели его покидать. Сервантес, рассказывая о похождении Дона Кихота, пре­дупреждал нас об этой «болезни» еще четыреста лет назад. Мы, как водится, посмеялись и забыли: ведь книг тогда было еще не так уж много.

Несчастный идальго не одинок — под влиянием беллет­ристики волнами проходили «эпидемии» моды на революционерство, на несчастную любовь, на самоубийства, на кокаин — почитайте бестселлеры прошлого и начала этого веков — увидите сами. Смешно? Но что может быть опаснее «книжной барышни» с револьвером в руке, желающей «бороться» за свои книжные идеалы?

Отвечу —современный «юноша бледный», подражающий киногероям и готовый умереть, чтобы выглядеть круто.

Нарасхват идут боевики и ужасы—ведь кровь впечатля­ет. Впечатляет и запечатляется в виде выигрышной модели по­веденческих стереотипов. Загляните в себя — насколько ис­кренни ваши чувства, естественны реакции? Много ли там своего, не навязанного в открытую или исподтишка? В наше сознание постоянно вторгаются орды фильмов и книг, совре­менных конанов, варваров и терминаторов. Наше юное поко­ление воспитывается именно на них, а не на рассказах стар­ших, — на ярких иллюзиях, а не на реальном жизненном опыте.

Мы склонны забывать, что книги и фильмы создаются по принципу «вот однажды так случилось» или «может быть и такое...», а не на том, что случается каждый день. Мы рвем в клочья несуществующие страсти и выражаем несуществующее горе. Почему? Да потому что так полагается! На самом же деле вся наша жизнь — лоскутное одеяло из книжных и киношных штампов. Пытаясь вести себя как конаны и терминаторы в работе, в любви, в политике, в отношениях с окружаю­щими, — мы не учитываем того, что всей крутости этих героев хватает лишь на полтора часа экранного времени, по истече­нии которого ему не помогают ни сверхпрочный металличес­кий скелет, ни чудовищная сила, ни фантастическая живучесть, которыми ни вы, ни я не обладаете.

Все с этим согласны, но, тем не менее, продолжают рас­тить на этих фильмах своих детей, внедряя эти представления в их сознание, программируя их на следование нереальным установкам в течение всей их дальнейшей жизни — не из злого умысла, а руководствуясь свойственным общему типу обыва­тельской философии принципам беспечности и безответствен­ности: «Чем бы дитя ни тешилось, лишь бы не вешалось». А между тем сознание ребенка еще более восприимчиво, оно не знает даже простейшей защиты — «чувства юмора».

Скажите — пустите ли вы своего ребенка играть с «дру­гом», который привык к тому, что удар молотком по голове — лишь одна из многих остроумных шуток? А какое, по-ва­шему, воздействие оказывают на детское подсознание всеми любимые Том и Джерри, из серии в серию весело лупцующие друг друга по головам молотками, расплющивающие, расстре­ливающие и взрывающие друг друга?

По мере взросления — далее в том же духе — страдающий от множества комплексов юнец один за другим глотает крова­вые боевики, снятые по одной и той же надуманной схеме. Да сюжет и не важен — только поскорее бы началось «ЭТО» — неважно, секс или мордобой.

Как говорится, «учебный процесс» в полном разгаре. А потом он спокойно лупит человека арматурой по поч­кам — а чо? Ведь так делал его кинокумир — и от этого никто не умирал...

Да. Только это было в кино. Живой человек гораздо сла­бее. То же и с боевым искусством — даже на сельских дискоте­ках уже можно порой услышать кошачьи завывания и прыж­ки поклонников «киношного кунг-фу». Грубая, размашистая оплеуха быстро опускает их на грешную землю, порождая ра­зочарование и неверие в «китайские штучки»? Истинные ос­новы проблемы остаются вне поля зрения новоявленных пес­симистов. Как правило, они и не догадываются о том, кто про­граммирует их на подобные неудачи.

Многие из нас благодаря такому воспитанию так до се­дых волос и остаются детьми, живущими в своих иллюзорных представлениях и ни за что не желающих с ними расстаться, поскольку уде считают их частью своей личности. Современ­ный человек — раб своих игрушек.

А их тем временем становится все больше. Волна за вол­ной приходят новые и новые моды — так же, кстати, как было и с боевыми искусствами.

Мода приходит и уходит — так устроен мир. Ажиотаж спадает — остаются те, для кого мода не главное. В общем, она тоже в чем-то нам помогает, делая любые новшества при­вычным явлением.

В последнее время мы столкнулись с бумом «энергетики». Все большим становится интерес общества к различным пси­хотехникам и способам энергетического воздействия, колдов­ства и магии. И это увлечение развивается по той же схеме — мода есть мода.

Индийские, китайские, буддийские, даосские, европей­ские и зороастрийские методики и практики варятся сейчас в одном котле. Информационный обмен и «информацион­ный обман» шагают рука об руку. Все более популярными становятся обучающие семинары, посвященные основам энергетического восприятия и воздействия. Феномены не­контактного воздействия изучаются новейшими средства­ми современной науки.

Пророчеством никого не удивишь, колдовством никого не напугаешь. Скоро пена осядет — начнется серьезная рабо­та. И благоговейный трепет уступит место деловому подходу, и биоэнергетика станет неотделимой частью нашей повседнев­ной реальности. Тогда начнется настоящее исследование воз­можностей сознания — тех самых принципов, на которых стро­илось большинство древних целостных систем.

Но как бы мы с вами не старались, нам вряд ли уже удас­тся добиться неустрашимости самурая или постоянной сверх­чувствительности ниндзя — ведь основу их тренинга состав­ляла ВЕРА. Вера в жизнь после смерти, вера в то, что малейшие их дела и поступки будут строго оценены и вознаграждены по достоинству. Современный человек, привыкший считать Бога сказкой для маленьких детей и имеющий своей целью только свое благополучие, вряд ли способен на подвиг. Мы многое потеряли, это несомненно. Но давайте же сохраним хотя бы то, что осталось, если уж не считаем себя в силах сотворить ничего нового.

 

ТРИ ОПОРЫ СОЗНАНИЯ

 

Насколько пренебрежительно современный человек отно­сится к такой важной области своего сознания, как тело, — количество слов, определяющих его строение, составные час­ти и движения в обиходном языке, резко сократилось по срав­нению даже с прошлым веком. Так, например, слово «суста­вы» мы применяем достаточно широко, а вот слово «члены», необходимое для описания движений в этих самых суставах, сегодня практически вышло из употребления.

Приходится искать какую-то замену или же применять рас­плывчато-неопределенное выражение «части тела», которое на подсознательном уровне искажает понимание точного харак­тера движений.

А ведь тело — наиболее наглядная область сознания. Ка­кими же словами пользоваться при описании энергии или ума?

Правильный подбор слов очень важен при обучении, и особенно — при обучении движению, которое является основ­ной функцией нашего тела. Движение — основа всего: 92% клеток мозга заняты именно его обеспечением.

Следовательно, развивая свои двигательно-координационные способности, мы развиваем свой мозг и его способнос­ти мыслить и творить.

Наше тело, речь и ум тесно связаны между собой и по сво­ей структуре не отличаются друг от друга. Тело хочет есть, ум стремится к новым впечатлениям; речь, как эквивалент энер­гии, поддерживает постоянный обмен эмоциями и настроени­ями, интерпретируя и преобразуя информацию. Тело выделя­ет отходы — ум забывает то, что перестает быть актуальным — и речь изменяется в соответствии с новыми требованиями:

старые слова уходят, новые приходят. Как правило, наиболее подвижным элементом этой триады является ум.

Тело человека, его энергия и ум неразрывно связаны меж­ду собой и обязательно участвуют в любой его деятельности. Невозможно иметь дело только с умом, не затрагивая тело, невозможно овладеть энергией, не развивая силу. Так же не удастся и использовать силу, не приложив к ней ума и энер­гии. Мы часто говорим: «Ум, сознание», привыкнув этим рас­сматривать отдельно ум и тело, сознание и тело. На самом деле это не всегда необходимо. Такое разделение иллюзорно — подобно разделению блюд на первое, второе и третье, хотя в желудке они все равно перемешиваются.

Ум и сознание далеко не одно и тоже. Сознанием челове­ка на самом деле правильно будет считать способность созда­вать, контролировать, использовать и видоизменять какие-либо феномены как внешнего, так и внутреннего мира, четкую границу между которыми трудно определить.

Аналитический и синтетический ум являются инструмен­тами сознания, так же, как и двигательные возможности, орга­ны чувств и возможности их использования, т.е. чувствитель­ность, реакция, наблюдательность, координация и, конечно же, интуиция.

Сознание людей развивается далеко не одинаково. Мно­гие люди не в состоянии как следует пользоваться памятью, другие не знают всех своих двигательных возможностей, тре­тьи не представляют себе, как строить свои взаимоотноше­ния с людьми, у них недостаточно проявлены эти аспекты сознания.

Как правило, человек компенсирует недостатки своего со­знания за счет переразвития каких-то других его аспектов. Так, например, робкий, постоянно болеющий человек может быть крупнейшим банкиром, — деньги являются сферой его могу­чего сознания; он чувствует их движение, как собственный пульс.

А вот величайший гений ядерной физики — вон тот, в очках, — то и дело теряет свои очки в собственной тарелке.

Такие несоответствия давно стали популярным сюже­том разных комедий — именно потому, что людей сме­шит несоответствие компетентности в одном и полной бес­помощности в другом — отсутствие гармонии в развитии сознания.

Сознание человека постоянно ищет возможность действо­вать так, чтобы избегать ситуаций, в котором его возможнос­ти контроля падают, компенсировать свои недостатки за счет каких-то других возможностей. Тот же охотник вовсе не соби­рается меряться с медведем силушкой в «честном бою» — он сознает, что обычный пятизарядный карабин произведет на косолапого гораздо большее впечатление.

Таким образом наше сознание простирается гораздо шире, чем то собрание мыслеустановок, которые обычно принято на­зывать этим словом. Исходя из этого — основным смыслом жизни и деятельности любого человека является расширение сферы деятельности своего сознания до максимально возмож­ной величины.

Теперь, опять-таки, вернемся к началу. Три основы, на ко­торые мы опираемся в «завоевании мира» — тело, энергия, ум. Ум воспринимает и обрабатывает информацию, энергия структурирует и направляет наши действия, поэтому во мно­гих традициях энергию отождествляют с речью, словом. Не облекая мысль в слова, мы не будем в состоянии понять даже самих себя. Великий мудрец, не имеющий языка, навсегда ос­танется безвестным. Так же точно, если мы будем развивать наше тело, не развивая ум, то ни о каком индивидуальном тех­ническом прогрессе, ни о каком мастерстве вообще не может идти речи.

Если мы развиваем внутреннюю энергию, при этом остав­ляя без внимания физическую подготовку, то попытка изме­нить свои навыки будет обречена на неудачу неспособностью тела пропустить через себя такой поток энергии. Поэтому в тренировке необходимо сочетать все три аспекта нашего со­знания, отбирая наиболее универсальные, живые упражнения, лишенные автоматического однообразия.

В силу вышеупомянутых причин тренировочный про­цесс состоит из трех составляющих аспектов — «ТРЕХ ОПОР». Их называют так, поскольку хотя — каждый из них в отдельности тоже может привести к мастерству — но полный эффект они дадут только втроем, причем добьются этого гораздо быстрее. Хоть начинаются — «устанавлива­ются» — они последовательно, тренировки по ним продол­жаются вместе, поддерживая друг друга — ведь методы и принципы работы в них одинаковы, Такая методика позво­ляет, отрабатывая новое, не забывать о старом, а углублять и расширять базовые навыки, делать их все более универ­сальными.

Первый аспект имеет своей целью общую координацию движений конечностей и развитие в основном ног, тазового пояса и торса.

Начинать восхождение к вершинам контроля необходи­мо прежде всего с овладения движениями собственного тела и осознания их. На первом этапе физической тренировки мы должны овладеть искусством управления взаимонезависимым движением различных частей собственного тела. Это доста­точно нелегкая задача, — хотя вы не способны совершить ни одного движения, не свойственного строению вашего тела, большинства своих естественных движений вы никогда не де­лали сознательно.

Сложность не в самих движениях, а в правильности их сочетания. Попробуйте одновременно вращать одну руку по часовой стрелке, а вторую — в противоположном направле­нии, и вы поймете, что это не так просто, как кажется пона­чалу. А если в это же время еще и вращать ногой, но уже в другой плоскости? Прибавляя таким образом все новые и новые центры внимания, вы шаг за шагом научитесь чувство­вать все свое тело не как толпу спутанных друг с другом ту­пых рабов, а как слаженную команду энергичных, свободно мыслящих профессионалов. Выполняя день за днем подоб­ные координационные упражнения, вы постепенно найдете индивидуальный, единственно верный способ управления своим телом. Этот этап обязателен и необходим, — без него мало кто способен более или менее правильно повторить при­ем даже за учителем, не говоря уж о том, чтобы исполнить его, глядя на рисунки в книге.

Второй важной составляющей частью мастерства являет­ся тренировка с оружием.

Здесь человек обучается искусству управления движени­ем какого-либо достаточно тяжелого предмета, который, в отличие от его руки или ноги, не хочет «помогать» ему; обла­дает достаточно сильно вынесенным центром тяжести и в раз­ных своих аспектах — булава, меч, сабля, нож, копье — как бы подчеркивает некоторые специфические особенности дви­жений, выполняемых руками.

В процессе управления оружием всесторонне развивается плечевой пояс, а также навык управления «чужой» инерцией, необходимый в дальнейшем при выполнении инерционных бросков типа айкидо, хапкидо или багуачжан.

Вот, кстати, почему при изучении айкидо крайне необ­ходимо пару лет поработать только над техникой рубки ме­чом, — иначе бросить противника без его согласия вряд ли удастся.

(А много ли кто из наших, да и из иностранных «масте­ров» действительно умеет рубиться катаной, а не только кра­сиво ее держать?)

Работа с оружием строится на тех же универсальных пет­леобразных и круговых движениях, прививает навык работы с вынесенным центром тяжести и дает опыт управления дви­жением на сверхскоростях, необходимый для нанесения силь­ного поражающего удара, а также учит правильно перемещать­ся, активно нанося и парируя удары.

НИКАКОЙ ДРУГОЙ СНАРЯД НЕ ДАЕТ ВОЗМОЖНО­СТИ ДЛЯ СОЗДАНИЯ ТАКОГО СЛОЖНОГО НАВЫКА.

Третьим аспектом подготовки являются бросково-ударные наработки по развитию навыков комбинаторики, где боец учится управлять не только своим центром тяжести или ка­ким-либо инертным предметом, а «предметом» сопротивляю­щимся, постоянно стремящимся выйти из-под контроля и даже самому перехватить контроль над ситуацией.

Здесь не только ваше, но и тело самого противника стано­вится вашим оружием. Этот аспект подготовки дает возмож­ность соединения техник, выполняемых руками и ногами в процессе боя. Здесь стирается грань между захватом и ударом, между броском и перемещением, а священное для многих по­нятие «прием» вообще перестает иметь смысл. Остается про­сто Движение.

НО Я ДО СИХ ПОР НЕ ВИДЕЛ НИ ЕДИНОГО ЧЕЛО­ВЕКА, КОТОРЫЙ СМОГ БЫ ОВЛАДЕТЬ ДАЖЕ ПРО­СТЕЙШЕЙ ТЕХНИКОЙ, ЕСЛИ ПРЕДВАРИТЕЛЬНО НЕ • ПРОВЕЛ КОМПЛЕКСНУЮ РАБОТУ СО СВОИМ СОЗНА­НИЕМ, не осознал его как единую сущность — ведь тогда то что вы знаете умом, будет крайне медленно и неохотно усваи­ваться телом, постоянно стремящимся вернуться на тропы при­вычных старых стереотипов. Об энергии тогда и говорить бу­дет незачем.

Создать в таких условиях какую-либо мало-мальски жизнеспособную программу действий не представляется воз­можным.

 

«ПУТЬ ВОИНА» ИЛИ «ТРОПА ВОЙНЫ»?

 

...К тому времени я уже занимался более 8 лет. Я успел попробовать силы в дзю-до и самбо, отслужил свое в десантно-штурмовом батальоне, сменил несколько учителей по ка­ратэ и у-шу, имел достаточный спарринговый опыт — чего мне было бояться этого парня? Сунув руки в тесные карманы джинсов, я с улыбкой наблюдал, как кипит в нем «гарачяй кров». О, я был так уверен в себе, что совершенно не воспри­нимал его как противника, — и когда вдруг, внезапно замол­чав, он несуразно, но решительно, сплеча, взмахнул рукой, — я успел лишь подумать: «Ну кто же так бьет?»...

...В себя я пришел почти мгновенно. И стойку принял классически. Он хмыкнул удивленно: «Ого, — каратист!» — и тут же отскочил метра на три. Ближе мне к нему подойти не удалось — он, видя, что попал неплохо, был доволен и ре­шил больше не рисковать. Попрыгав минут десять, я прекра­тил бессмысленную суету — челюсть болела все сильнее — и пошел-поплелся домой под его ехидное: «Понравилось? Еще приходи!» Обиднее всего было то, что он в самом деле ниче­го такого не умел. Месяц заживала сломанная «неправиль­ным» ударом челюсть. Месяц! Месяц я говорил сквозь зубы и размышлял о своем «опыте».

Но самое интересное было потом — представляете, че­рез некоторое время он пришел заниматься в группу, кото­рую я вел! Вот этого ощущения я действительно никогда не забуду...

Вспоминая этот случай, я ни в коей мере не хотел бросить тень на дзю-до, самбо или каратэ — дело было не в том, как именно я мог действовать руками или ногами, а в том, что в критический момент я вообще оказался не в состоянии как либо действовать! Не дзю-до и не каратэ — я, именно я получил по морде, причем противнику сделать это оказалось не труднее, чем пришибить таракана.

Немного, как оказалось, стоили восемь лет занятий... Что собираются делать люди, надевающие кимоно? Изу­чать приемы? — Зачем? Чтобы защитить себя от возможных нападений всяких там хулиганов и бандитов, — скажут мно­гие. Конечно, предусмотрительность не порок, — однако не кажется ли вам странным, что для того, чтобы защититься от хулигана, который пьет, курит, ведет крайне разболтанный образ жизни и, исходя их этого, вряд ли является серьезным противником, вы должны потратить несколько лет на доволь­но суровые тренировки? Придите в секцию каратэ и вы увиди­те там — да-да, именно там, — тех самых хулиганов, от кото­рых собирались защищаться; они, оказывается, немало времени тратят на тренировки.

Понимают ли они действительно цель и предназначение боевых искусств? Может быть, это все-таки не просто умение хорошо драться?

Для этого прежде всего необходимо понимать место «уме­ния хорошо драться» в современном мире.

В среднем, с момента появления интереса к боевым искус­ствам до его угасания проходит 3—4 года, а весь период «драч­ливости» длится около 8—10 лет. Так, заядлый уличный хули­ган получает «первое крещение» приблизительно в 14 лет и активно участвует в своих разборках лет этак до 23-х. За это время он либо успевает попасть в тюрьму, т.е. превращается из «любителя» в «профессионала», либо остепеняется и тоже направляет свои амбиции в другое русло.

Профессиональный же преступник не станет засвечивать­ся просто так, и скорее применит какое-нибудь оружие, чем будет искушать судьбу с голыми руками.

Молодой боец, «настукав» несколько простых и надеж­ных приемов, как правило, тоже не стремится расширять свой технический диапазон, равно как и оттачивать до блеска уже имеющиеся навыки. Его задача — сохранить кондицию, дос­таточную для того; чтобы, врезав, как следует, с гарантией «вырубить» своего противника. Как правило вдет ставка на один сильный концентрированный удар, от силы два. В мас­совой драке больше подряд сделать не удается.

Спортсмен-единоборец, избавленный от жестких времен­ных требований улицы, имеет свои, не менее тесные рамки пра­вил ведения поединков и соревнований. У тренера есть свой план, для него главное поток, количество. Он натаскивает че­ловека по принципу достаточности, без колебаний отбрасы­вая то, что не пригодится в соревнованиях. Звезда юного спорт­смена тоже светит недолго, 2—3, иногда 4 года. Потом он либо уходит в тренеры, либо опять-таки становится профессиональ­ным преступником. Если же он избирает другой путь, то ему приходится фактически начинать жизнь сначала, с нуля, с го­ловой уходить в работу, чтобы наверстать потерянное время.

Обе эти ситуации во многом сходны и не оставляют воз­можности для роста боевого мастерства. И там и тут все реша­ет сила и скорость.

Знакомая история...

История Земли знала многих монстров, которые были быстрее, выше, сильнее человека, — но человек пережил их всех, потому что был хитрее, дальновиднее и изобретательнее. По­этому идеалы современного спорта — быстрее, выше, сильнее — в боевых искусствах не являются основными. Здоровый дух может существовать только в здоровом теле, это верно, но это не значит, что в каждом здоровом теле, слоняющемся по ули­цам, осталось место для духа.

Итак — боевые искусства не имеют ничего общего со спортом, кроме элементарной физической подготовки. Боевое искусство в восточном понимании нужно человеку для того, чтобы осваивать и развивать резервы своего тела и сознания, работать прежде всего для себя, по свойственным только ему срокам и планам. Человек, Практикующий боевые искусства, живет в них до глубокой старости, а спортсмен — от силы не­сколько лет.

Для последователей традиционной философии Дальнего Востока ОСНОВНОЙ ИНТЕРЕС ПРЕДСТАВЛЯЕТ НЕ ТО, ЧТО С ПОМОЩЬЮ КАКОГО-ЛИБО ИСКУССТВА МОЖ­НО СДЕЛАТЬ С КЕМ-ТО ДРУГИМ — ВАЖНЕЕ ТО, ЧТО ЭТО ИСКУССТВО ЗА ВРЕМЯ ЗАНЯТИЙ СДЕЛАЕТ С ТО­БОЙ.

Это уже по сути своей именно занятие для себя. Я бы ско­рее назвал его культурой физического существования, то есть физической культурой, но, к сожалению, у нас этот термин уже обозначает что-то вроде «гимнастики для домохозяек».

Вот спорт — это да! Это медали, фанфары и цветы в ма­шину. Физкультура — это скучно, этим славы не заработаешь. То ли дело — чемпионат мира, страны, или хоть города — на худой конец.

А физкультура.... Ну так, для себя......Самое интересное — все, кто приходит ко мне в группы, говорят, что хотят заниматься именно для себя, не иначе. Я имею все основании полагать, что большинство занимающихся в секциях спортивной борьбы или бокса настроены так же. Почему же тогда идут туда? Потому, что звание чемпиона ка­жется надежным подтверждением ценности приобретенных навыков.

Стоит ли разъяснять разницу между иллюзорным удоволь­ствием быть самым крутым в СВОЕМ виде спорта, в СВОЕЙ весовой категории, по СВОИМ правилам — первым парнем в СВОЕМ огороде — и реальной готовностью к любой непред­виденной ситуации — в любое время, против любого против­ника и на любых условиях. Здесь привычка работать по пра­вилам оборачивается неспособностью как самому вовремя нанести решающий удар, так и предвидеть опасную атаку про­тивника.

Традиционный воин каждый миг чувствует, как слабы его мышцы, как хрупки его кости, медлительны движения, как близка его смерть, для которой ничто все медали и титулы. Дия него смерть — слишком реальная вещь, чтобы, не думая о ней, решать, к то же все-таки самый...'сильный? — Нет — са­мый глупый. Слишком глупый, чтобы жить долго.

Парадокс — человек, стремящийся к победам, очень ско­ро будет побежден. Человек, стремящийся быть непобедимым, никогда не попадет в ситуацию, в которой есть возможность его победить.

Вспомните фильм Брюса Ли «Кулак ярости», где главный герой пытается решить политическую проблему японской ок­купации с помощью своих кулаков, отважно расправляясь с представителями конкурентов — японских школ. Такой путь не мог не привести к гибели, поскольку молодой боец не забо­тился ни о «скрытности» своего «удара», ни о соответствую­щей «защите», а самозабвенно лупил и долбил, пока не нарвал­ся на пулю. Такую ситуацию, возникающую у многих моло­дых забияк, можно характеризовать как «переворот силы», когда уже не человек владеет кунг-фу, а кунг-фу, как некий комплекс стереотипов, владеет человеком, выходит из-под его контроля. Сам человек в этом случае превращается в рабочий придаток своего искусства, которое не может проявиться ина­че, как в бою.

В сходную ситуацию попадает неуравновешенный чело­век, положивший «на всякий случай» в карман пистолет. С этого момента любая ситуация будет для него лишь предло­гом воспользоваться оружием, ощутить его силу. Таким обра­зом пистолет будет использовать своего хозяина, ибо только в бою он проявляется в этом мире как оружие, а не как мерт­вый кусок металла.

Истинный смысл боевого искусства заключается не в уме­нии быстро и сильно бить — я уже не говорю о красоте, ведь многие очень эффективные стили боя, скажем, стиль «обезья­ны» или «утки», или то же хапкидо, не всегда представляют собой «красивое» в общепринятых представлениях зрелище.

Итак — комплекс традиционной школы боевого искусст­ва представляет собой всестороннюю систему реализации по­тенциальных возможностей человека. Не случайно в этот ком­плекс входили каллиграфия, поэзия, история и медицина, которые вроде бы впрямую с боевыми искусствами не связа­ны. Человек прежде всего должен научиться жить и чувство­вать жизнь, воспринимать ее наиболее полно. Искусство уби­вать — это всего лишь одно из вспомогательных умений, необходимых для того, чтобы эта жизнь была долгой. Как го­ворили китайцы: «Если меч может тебе пригодиться хотя бы раз в жизни — носи его с собой всегда».

Школы боевых искусств учили жить, не тратя силы на со­ревнования с окружающим миром. Истинной целью их уче­ния было умение правильно использовать внешние силы, а не преодолевать их. Самозащита понималась несколько шире, чем танцы на ринге — самозащита от болезни, от ненужных зат­рат и поступков, защита своей семьи от внешних и внутрен­них неурядиц — вот, что такое боевое искусство в действии. Но если человек сам создает себе условия, в которых может пострадать — даже не для обучения, а только чтобы выгля­деть крутым в чьих-то глазах — это не самозащита. Это зло­употребление своими знаниями — если бой идет без правил, по настоящему — и это бесполезная, бессмысленная возня, если какие-то правила, ограничения существуют. Бой подушками— детская забава.

Кстати, а почему бы не провести чемпионат мира? Заре­гистрировать федерацию, открыть секцию? А вы — пойдете заниматься?

Вообще-то человек способен заниматься любой чепухой

— достаточно будет лишь назвать ее спортом.

А спорт, само собой, требует соревнований. Это единствен­ный его смысл и единственное его средство к существованию. Больше ни на что он не ориентирован и любым другим целям может служить лишь постольку-поскольку, косвенно.

Соревнования происходят из вечного детского вопроса:

кто сильнее — слон или кит?

Взрослые люди считают такой вопрос несерьезным, аб­сурдным.

Слон живет на суше, кит — в воде. И тот, и другой» попав в «гости» к своему противнику, попросту потеряют всякую воз­можность соревноваться.

По той же причине сравнения типа «что лучше — айки-до или каратэ» — просто бессмысленны. Оба этих едино­борства являются фрагментами того, что ранее представля­ла собой любая реальная боевая система — и должна представлять и сейчас. Да и вообще — как можно говорить о полноценном сравнении, если на любых соревнованиях все наиболее эффективные способы воздействия тут же окажут­ся в разряде запрещенных — во избежание неминуемого чле­новредительства. В спортивных секциях их вообще стара­ются не изучать — а то вдруг, неровен час... Нет уж, хватит с вас, ребята, бесконтактного обмена пинками и возни на мягком ковре!

Спрашивается — а где же тогда боевое мастерство?

Что от него осталось?

Остались только безликие и беззубые «восточные едино­борства» — подлинные «тени минувшего». Единственное, на что они годятся — это собирать деньги за тренировки, да еще фильмы снимать. Про то, как «Жан-Клод-Ван Дамм — щас всем как дам».

Настоящее боевое искусство — это умение безо всяких ог­раничений как бить, так и бросать, не оставляя противнику ни малейшего шанса «вставить слово», это умение полностью владеть ситуацией боя, превращая любое действие противни­ка в свое оружие.

Для многих людей показателем эффективности стиля кунг-фу является его древность. Это верно с той точки зре­ния, что старые стили органично сочетали в себе броски и удары на основе специально разработанной динамики уни­версальности движений. Единая система движений не явля­ется древним секретом и используется до сих пор в подго­товке спецслужб, некоторых семейных стилей и подготовке артистов пантомимы. То, что мы привыкли видеть под на­званием «боевое искусство», все эти сотни и тысячи приемов не являются искусством боя, изучать их не нужно и бессмыс­ленно. Специалист, владеющий системой построения дви­жения — своеобразной силовой паутиной возможных тра­екторий — способен, ничуть об этом не задумываясь, показать и вдвое, и втрое больше — насколько хватит фан­тазии, поскольку с его точки зрения он все время делает одно и то же.

Бою, как таковому, обучали буквально сразу же, как только человек становился полноправным членом клана или общины людей, практикующих ту или иную школу. Время же, в течение которого этот кандидат в ученики пилил дро­ва, мыл полы и таскал воду при этом в зачет не шло. Этим можно было заниматься считанные месяцы — редко более года. Далее уже внимание уделялось ее шлифовке и нара­ботке силы в уже хорошо известных движениях. Очень важ­ным обучающим фактором является единство устремлений всех членов общины: совместные тренировки, где одни и те же упражнения выполнялись и новичками, и мастерами, оп­ределенный рацион и режим жизни делали возможным мно­гократное повторение одних и тех же, на первый взгляд бес­полезных движений, которые потом раскрывали новые и новые возможности в любом виде деятельности, в котором только ни применяются сознание и тело.

Боевое искусство — это предохранительная скорлупа, за­щищающая птенца, пока он еще не сформировался и не в со­стоянии двигаться сам.

Ученик еще не умеет правильно вести себя в жизни, с са­мого начала распознавая критические ситуации и обходя их, но уже представляет собой ценность для клана. На него уже возложены какие-то надежды, он уже прошел через какие-то подготовительные методики, он доказал свою верность клану — теперь, если он умрет, придется с кем-нибудь другим начи­нать сначала. Опасная ситуация может быть и спровоцирова­на недоброжелателями с целью опорочит клан либо захватить «языка», который сам того не ведая, может сообщить очень важные сведения: например, секрет приготовления каких-либо зелий, расположение комнат, методики тренировок. Поэтому, став членом клана, новичок должен был в максимально сжа­тые сроки стать полноценным бойцом. Это уже было необхо­димо не только ему одному: от этого зависело благополучие всей общины.

Но сущность учения школы не заключалась в препода­вании кулачного боя, как, впрочем, и в следовании какой-нибудь философской или религиозной доктрине. Школа была призвана дать универсальное средство для развития возможностей всей общины через развитие каждого ее чле­на. Искусство быстрого счета, огромная память, молниенос­ная реакция не являются достоинствами одной только го­ловы — ведь наше тело не только подставка для нее. Наше сознание не ограничивается умом — движение тоже может быть сознательным.

Развивая чувствительность пальцев, мы развиваем мозг. Уничтожая бессознательные двигательные стереотипы, мы сознательно формируем структуру своих движений и можем произвольно ее менять. То же самое будет происходить и с сознанием — развивая его, мы будем в состоянии сформи­ровать любую программу, необходимую для решения конк­ретной задачи, не отягощенную никакими страхами и ком­плексами.

Движения боя должны быть подчинены общему закону, который, кстати, и является секретом и самим смыслом дан­ного стиля.

Движения же превращаются в удар или бросок только со­единяясь с действиями противника, который, таким образом, сам себя бьет. Отсутствие конкретных комбинаций и задан­ных, отработанных приемов и обусловливает разнообразие и универсальность боевых техник, неповторяемость конкретных боевых ситуаций.

Предугадать действие такого бойца очень сложно, по­скольку он сам не знает, что именно у него сейчас получится — на 90% техника обусловливается движениями партнера, вза­иморасположением противников и тем, поскользнулись вы в данный момент на банановой кожуре или нет, поскольку на­стоящий мастер должен тут же использовать возникшее дви­жение, все равно — свое или чужое. Для него все должно быть кстати.

Контролировать ситуацию — значит не только предотв­ращать какие-либо воздействия или явления. Настоящий кон­троль — это извлечение максимума пользы из любого воздействия или предмета окружающей Среды. Нельзя делить вещи на плохие или хорошие. Существует лишь то, что мы в силах контролировать и то, что нашему контролю неподвластно. Здесь имеется в виду не только физическая сила. Готовность найти нестандартный выход из положения, сила воли и устой­чивость психики в жизни оказываются необходимы гораздо чаще, чем умение бить боковой с разворота.

После бума 50-х—б0-х годов, после Эда Паркера и Брюса Ли, провозгласивших отход от формальностей в сторону твор­ческой трактовки единых принципов, взаимопроникновение методик боевых систем и, соответственно, разрушение старых табу стало обвальным. Сейчас создаются все новые и новые боевые и спортивные единоборства, провозглашающие своим девизом эффективность и универсальность, В сочетании со всеми возможностями медицины и техники это позволяет су­щественно сократить сроки обучения, отбирая наиболее эф­фективные методы подготовки из старых методик и разраба­тывая новые.

Среди этих «молодых тигров» отчетливо выделяются два направления — одно, спортивное, которое постепенно упрощает все стили, сводя их к правилам и арсеналу усредненного кикбоксинга; другое, которое можно назвать военно-прикладным, делает упор именно на универсальность подготовки бой­ца, его способность действовать в любых экстремальных си­туациях.

Если спорт требует наиболее эффективных, заметных, зре­лищных приемов и действий, обеспечивающих интерес публи­ки и гарантирующих справедливое судейство (что именно и приводит к непригодности спортивных единоборств в реаль­ных боевых ситуациях), то прикладные боевые системы стре­мятся достичь именно максимальной боевой эффективности — не победить, а повредить противника неясным, малозамет­ным движением; добиться необратимого преимущества в бою с несколькими противниками; найти нестандартный выход из ситуации; сохранять высокую боевую готовность при длитель­ных перерывах в тренировках.

Сумма этих требований к подготовке реального бойца выводит на первый план именно психотренинг — тренинг по­стоянной готовности и творческого восприятия. Сама трени­ровка представляет собой уже не столько нарабатывание ка­ких-то двигательных стереотипов, сколько разрушение тех, которые, уже устоявшись, сковывают свободу импровизации. Прикладные системы состоят из предельно малого числа мно­гоцелевых элементов, способных активно и производительно соединяться в сочетаниях, необходимых для конкретного бое­вого момента, и единой гибкой программы, позволяющей мол­ниеносно рекомбинировать их в любых формах.

 

ДВИГАТЕЛЬНЫЕ ПРОГРАММЫ

 

Как подготовить себя к возможной экстремальной ситуа­ции, где нужно будет молниеносно принимать решения и тут же, без колебаний, выполнять их, используя все возможности своего тела?

Ни бег, ни плавание, ни штанга не смогут дать такого эф­фекта — стандартные виды спорта слишком узко специализи­рованы, задачи, решаемые ими, слишком просты. Все движе­ния, как правило, выполняются в одном, хорошо наработанном ритме.

Если заставить штангиста поднимать живую, брыкающу­юся «штангу», то он покажет результат куда ниже олимпийс­ких рекордов. Если же «штанга» вдобавок умудрится лягнуть его в живот или пониже, то признанный силач не сможет не то что поднять самый маленький вес, — он вряд ли сам устоит на ногах.

Футболист на прямой дистанции уступит бегуну, но на­прочь загоняет его на поле. Дело в том, что он умеет не только бегать, но и менять ритмы своих движений, экономить силы. Его набор двигательных программ гораздо шире.

Борцу-классику на ковре нужны выносливость футбо­листа и сила штангиста. Но, тренируясь с мячом и штангой, он будет проигрывать человеку менее тренированному, но обладающему большим практическим борцовским опытом, т.е., опять-таки, имеющему большее количество двигательных программ.

«Вольник», встретившись с «классиком», легко опроки­нет его на лопатки, сделав ему подножку, на которую в его родной секции не купишь даже новичка, но с которой более сильный физически «классик» не знаком. А потом, встретив­шись с боксером, запросто может оказаться в такой же ситуа­ции, и схлопотать простейший прямой в нос. Здесь речь идет уже не о количестве двигательных программ, здесь дело в их качественном отличии.

Опытные спортсмены-каратэисты обладают огромным ко­личеством самых разных программ, но не многие рискнут вый­ти против того же боксера: программ-то у него меньше, зато оперативность их применения гораздо выше. Более того — он психологически заранее готов к тому, что сам получит не один удар, прежде чем отправит противника «отдыхать». Здесь речь идет не только о двигательных, но и о психологических про­граммах.

Наиболее страшными противниками во всем мире сегод­ня считаются тайские боксеры. Арсенал их не особенно велик, но включает в себя очень эффективные и жестокие удары лок­тями и коленями, которые сейчас почти никем уже не отраба­тываются, разве что представителями карате кекусинкай. Но и те не бьют ими в голову, в ноги и руки противника — такой способ ведения считается неспортивным, слишком жестоким. Правила тайского бокса сложились гораздо раньше, чем пра­вила любого современного спортивного единоборства, а тог­да к здоровью бойцов относились гораздо менее бережно.

Один из способов тренировки тайского боксера — прием ударов на тело, без попыток их избежать. Такой обмен удара­ми иногда длится часами: бойцы впадают в своеобразный транс, — удары даже начинают доставлять удовольствие. Их сила постепенно растет. Таким образом, через несколько ме­сяцев человек без труда переносит то, что для другого кончит­ся больничной койкой. Еще один способ заключается в том, что группа бойцов входит в зал, увешанный мешками и гру­шами, и, беспорядочно перемещаясь, наносит удары во все, что видит, будь то стена, мешок или человек. Прошедший этот этап тай-боксер склонен на любое движение вблизи себя отвечать ударом.

Такая система подготовки подойдет не каждому — при­близительно девять из десяти выбывают еще в процессе тре­нировок. Но уж те, кто остается... Это об их головы ломаются кулаки, это их удар перебивает бедренную кость противника. Внешними же физическими данными многие из этих суперме­нов не блещут — большинство бойцов выглядит не особо «атлетично». Здесь главную роль играют именно психологичес­кие программы: телу же представляется найти необходимые способы действия самому.

Так что же — это и есть самый верный способ стать «кру­тым»?

Может быть. Вопрос только — на какое время? Средний срок «деятельности» рядового тай-боксера — год, от силы полтора. Потом он уходит — на покой, на таблетки. Правда, за этот короткий срок он успевает заработать и на то и на другое, и еще, может быть, кое-что и останется.

Рядового посетителя спортзала такая перспектива, конеч­но, вряд ли привлекает. Так растрачивать свое здоровье не хочется: многие надеются найти менее «крутой», но не менее эффективный метод.

...Вернемся к нашим «соревнованиям»: неужели никто не уложит тай-боксера? — Почему же — именно уложат.

На Втором Чемпионате мира по «драке без правил» бра­зилец Ройс Грейси, IV дан семейного стиля Грейси-джиу-джит-су, не спеша, но уверенно укладывал на пол и борцов, и каратэистов, и кик-боксеров, а уж там душил или ломал руки. Представители клана Грейси считают, что 95% реальных схваток заканчиваются на полу — поэтому они и отрабатывают в основном технику борьбы лежа. В стойке же их задача — войти в близкий контакт, сковать руки противника, не дать нанести полноценный удар хотя бы пару секунд, — а там, на полу, лишенный мощного усилия ноги, «досылающей» вес тела в бьющую руку, этот удар уже не столь опасен, да и для размаха тоже места маловато. Стиль Грейси словно специально создан для этих соревнований — здесь не имеет значения, кто кого бросил на под, кто лежит внизу и как долго он там пробудет — важно только, кто сможет встать потом: ведь правил нет.

Такой способ борьбы требует не только знания всех возможных ударов и бросков, без чего просто невозможно правильно «войти» в контакт с противником, не нарвавшись на неожиданную контратаку — здесь необходима истинно бульдожья хватка и стремление продолжать действовать по своей программе, как бы себя ни вел противник и сколько бы ни длился бой. Здесь, как мы видим, двигательная программа одна, но она в достаточной степени универсальна. Главную роль играет психологическая настройка.

С этой точки зрения интересным является не сам способ борьбы Грейси — интересно то, как он выходит на каждый свой поединок. Весь клан Грейси, все его братья и родственники по мужской линии, выстроившись «паровозиком» и положив друг другу руки на плечи, буквально рассекают толпу болельщиков, и выталкивают своего бойца на арену. Это напоминает некое магическое действо, шаманство — это оно, собственно говоря, и есть.

Боец буквально впитывает в себя энергию всей семьи, на правленную только на победу. Во время боя, в каком бы углу арены он ни происходил, Грейси всегда находятся рядом, постоянно поддерживая контакт с Рейсом. Хотите верьте, хоти­те нет — однако «древнее средство» работает! Вот уже речь зашла о магии, и об энергетике боя. Значит, немаловажную роль играют не только двигательные и психологические, но и энергетические и магические программы, которые лежат на более глубоких или качественно иных планах сознания.

Но, к разочарованию зрителей, ни один чемпионат по драке без правил тем не менее дракой без правил не является.

Так или иначе, а ткнуть Ройса Грейси в глаза пальцем никто даже не пытался. Так же