Воскресенье. Сенатор Терренс Барроус взял свой кофе и утренний выпуск Washington Post, и вышел к бассейну, где плескались его сыновья-близнецы

Сенатор Терренс Барроус взял свой кофе и утренний выпуск Washington Post, и вышел к бассейну, где плескались его сыновья-близнецы, пока жена готовила на завтрак яичницу с беконом.

До выборов оставалось без малого полтора года, но специальная рубрика воскресной газеты уже публиковала сведения о кандидатах и бюджетах их предвыборных кампаний. Ученые мужи предсказывали, что каждому из возможных кандидатов понадобится по пятьсот миллионов долларов, а Терренс располагал лишь частью этой суммы, но вскоре должны были пройти несколько компаний по сбору средств, которые должны будут сделать его более конкурентоспособным.

Барроуса выводило из себя то, что тень ОЭН нависала над ним, не давая сосредоточиться на гонке за место в Белом Доме. Он послал Хэйли Вард пленку с записью убийства Гирреро пять дней назад, и тратил слишком много своего времени, пытаясь понять, что она так долго делает с записью.

Терренс вытащил мобильный и набрал Джеки. В ожидании ответа он встал с шезлонга и подошел ближе к дому, откуда было хорошо видно ребятишек, но при этом никто не услышал бы его разговор.

– Сядь на хвост Хэйли Вард, – сказал он Джеки, – Пока можешь следить за ней только по утрам и вечерам. Лучше не ставить никого у квартиры на ночь. Я только хочу знать, куда она ходит, с кем видится.

– Сделаю.

Терренс опасался, что, если ОЭН узнают, чем занимается Хэйли, они и сами сядут ей на хвост.

– И, Джеки, найди кого-нибудь не связанного с тобой или со мной, чтобы невозможно было вычислить. Частных детективов, например. Скажи им, что она неверная жена, или что-то в этом роде.

– Не проблема.

Едва Терренс повесил трубку, как пришла Диана, принесла завтрак. Она нахмурилась, увидев мобильный в руке мужа:

– А я-то думала, ты взял выходной, – посетовала она, и поставила тарелку на столик рядом с шезлонгом, который Терренс только что освободил.

– Ну, да, – он поцеловал ее в щеку, – просто хочу расчистить график, чтобы сегодня думать только о семье.

Лерой Делоч наконец, ответил на звонок Хэйли в воскресенье днем, когда она выбирала, что одеть на свидание с Лукой. Она уже сузила круг вещей до двух: декольтированного зеленого платья, чудно гармонировавшего с ее прической, и нежно-голубого ультракороткой прелести с фестончиками по подолу, делающего акцент на бедрах.

Корреспондент АР извинился за промедление с ответом, и объяснил, что ему пришлось уехать из города, по заданию начальства.

– Что я могу для Вас сделать?

– Я звоню по поводу сюжета, над которым Вы работали год назад, о профессиональных убийцах, – сказала она, – Я хотела узнать у Вас, не попадались ли Вам какие- нибудь сведения о женщине, работающей в этой сфере?

– Так, подождите секундочку. Я сейчас посмотрю у себя в ноутбуке, – Хэйли даже могла расслышать щелканье клавиатуры. Наверное, Делоч включил громкую связь.

– Так, похоже, тут даже несколько таких эпизодов, – он что-то быстро набирал на компьютере, – Так, первый – это моя находка еще пятнадцатилетней давности. Разгром мафиозной группировки в Вегасе приписывается высокой темноволосой женщине. Причем молодой. Есть свидетели того, как она скрылась. Ее так никогда и не поймали, – вновь послышалось щелканье клавиш, – Восемь лет назад, скорее всего, та же самая женщина, два выстрела с упор, оба убитые – якудза, японские мафиози.

Набрав даже что-то еще, Лерой сказал:

– Три года назад, на одной записи с камер наблюдения, из Бруклина, но это им ничего не дало: качество совсем дерьмовое. Женщина убила члена сената штата. Копы сделали вывод, что действовал профессионал, но выяснить о ней ничего не смогли. И еще один эпизод – незадолго до того, как я написал статью, то есть…где-то полтора года назад. Заметили, как женщина бежала с места стрельбы, которую явно учинил профессионал. В том случае целью был покупатель в одной крупной сделке по детской порнографии.

– Как бы там ни было, могу я посмотреть пленку из Бруклина?

– Даже не знаю, – ответил Делоч, – я могу сказать Вам имя следователя, который работал над этим делом, но он уже в отставке. С ним что-то не то, знаете ли. Как бы так сказать, слишком нацеленный, Вы ведь понимаете, что я имею в виду? У него какое-то наваждение, относительно теории заговора. Может, поэтому он и не работает больше.

Хэйли услышала шуршание бумаг.

– Вот. Его зовут Мэнни Васкез. Уж не знаю, можно ли его еще найти по номеру, который у меня тут, – он продиктовал номер, Хэйли записала.

– Мне пригодились бы любые материалы, касающиеся таких эпизодов с женщинами, – сказала Хэйли, – Не могли бы Вы выслать мне копии?

– Конечно. Только позвоните мне, если то, над чем Вы работаете, что-то даст. И сообщите мне, до публикации сюжета, тогда у АР будет некоторое преимущество.

– Договорились, – Хэйли дала ему свой номер факса.

Закончив разговор с Делочем, она попробовала

дозвониться отставному следователю по номеру, который ей дали.

– Мэнни Васкез?

– Кто его спрашивает? – скрипучий баритон выдавал курильщика со стажем.

– Меня зовут Хэйли Вард, господин Васкез. Я корреспондент Baltimore Dispatch. Лерой Делоч сказал мне Ваше имя, сославшись на дело о женщине-убийце члена сената штата, года три назад или около того.

– И что?

– Я была бы Вам благодарна за любую информацию по этому делу, – сказала она.

– Что вы хотите знать?

– Во-первых, я бы хотела знать, нельзя ли мне получить копию записи убийства?

– Может, и можно. А какой мне с того прок? – ответил он.

Из того, что сказал ей Делоч, Хэйли сделала вывод, что бывший коп не захочет делиться с ней информацией, пока не будет знать, зачем ей это нужно. Но не могла же Хэйли выдать ему подробности того, над чем она работала, или что у нее есть запись убийства Гирреро.

– Это, можно сказать, представляет для меня личный интерес. Если быть честной, господин Васкез, для меня эта сфера пока новая. Вы же знаете, как трудно сделать себе имя. Я в поисках действительно стоящего сюжета, прорыва.

– То есть, вы, девушка, хотите сказать, что, будучи неопытным журналистом, занимаетесь женщинами-убийцами -оч-чень, тиу, нестандартной и опасной темой, – просто чтобы вас заметили? Вы вообще представляете, куда лезете? Или вы совсем зеленая, или вам действительно что-то известно. И потом, я вас не знаю,… рего, зато я владею вопросом достаточно, чтобы понимать, что вы отнюдь не наивная штучка. Так что давайте сразу к делу, – ответил Васкез, частенько вставляя испанские слова.

– Знаете, дело, над которым я работаю, похоже на Ваше, и я хочу узнать, насколько они связаны, – осторожно проговорила она.

Скрипнула кожа его кресла, и Хэйли поняла, что это он сел, сосредоточенно наклонившись вперед.

– Хорошо, продолжайте, – сказал он.

– Я получила анонимный конверт по почте. Тот, кто его послал, хочет, чтобы я сделала кое-что с присланными материалами, и я не знаю, с чего начать. Первая попытка привела меня к Вам, – это было все, что Хэйли отважилась сказать, и она надеялась, что этого будет достаточно.

– И что в конверте?

– Я боюсь, что не могу Вам сказать, по крайней мере, пока. Но если связь все-таки есть, я передам Вам все, что найду.

– Нет-нет-нет, мисс Вард. Или вы говорите мне, что у вас там, или ни я, ни пленка из Бруклина не имеем к этому никакого отношения. У меня большой опыт в таких делах. Он может оказаться полезным.

Хэйли была уверена, что, скажи она этому копу, – без разницы, работает ли он еще в полиции, – что у нее пропавшая пленка с Гирреро, она не только не опубликует сюжет, но и рискует получить обвинение.

– А может быть, поговорим с глазу на глаз? Я знаю, Вы, как никто другой, понимаете, что нельзя верить всем подряд.

– Si… Да, вот именно. Почему я должен вам верить?

– Вы принесете то, что у Вас есть, а я свою долю, – предложила она, – Вы ничего не теряете, ведь правда?

– Только свое время, – ответил он по-испански.

– Доверьтесь мне, господин Васкез. То, что у меня есть, будет стоить Вашего времени.

Она услышала, как щелкнула зажигалка, и последовал долгий выдох, потом Васкез ответил:

– Мuу bien. Очень хорошо. Другой вопрос – когда? Завтра отпадает; я не могу. Через день?

– Да, конечно. Во вторник – отлично. Я могу заехать после работы. В восемь часов – нормально?

– Да, сойдет. Тут в округе один старый бар. «Три сестры». Там и встретимся.

Он продиктовал ей адрес.

– Кстати, – сказала она, прежде чем положить трубку, – я знаю, что Вы правильно поймете. Если Вы хоть кому-нибудь скажете, что мы с Вами об этом говорили, я буду все отрицать. Никакого звонка не было.

Он крякнул.

– Быстро въезжаете, девушка.

 

***

 

Домино одевалась на свидание с Хэйли, когда получила сообщение от Пирса, которое ее обеспокоило.

– Цель сделала пару очень важных звонков, это связано с пленкой, – сказал он, – Она позвонила журналисту из Сиэтла и бывшему следователю полиции из Бруклина.

Она села на край кровати в ожидании продолжения.

– Журналист, скорее всего, не проблема. Но во вторник вечером у нее встреча с Мануэлем Васкезом, – сказал Пирс Домино, – Нам известно, что это за тип. Он проводил собственное расследование по нашим делам, но не сказать, чтобы зашел далеко. Может он и не представляет серьезной угрозы, но ты должна разобраться в ситуации.

– Понятно.

Еще никогда Домино не отправлялась на задание с такими смешанными чувствами. Ее охватывало непривычное нервное ожидание и возбуждение перед встречей с Хэйли, и одновременно пыл остужали новости о том, что та активно пыталась раскрыть убийство Гирреро и предать огласке факт существования Организации. Операция «Затмение», напоминала себе Домино снова и снова. Сосредоточься на ней!

В этот раз Домино удивительно долго выбирала одежду. Остановилась на черной обтягивающей водолазке с воротником «хомут», серо-коричневых брюках с заниженной талией и черном двубортном пиджаке. Ресторан, в который она собиралась повести Хэйли, был высококлассным, тихим, с атмосферой, располагающей к неторопливой беседе.

Она договорилась с Хэйли, что зайдет за ней – это поможет изучить ее квартиру. Не то чтобы Домино ожидала увидеть там что-то связанное с кассетой или сбором новостных материалов об ОЭН, или вырезки, разбросанные прямо на виду. Около шести Домино дважды легонько постучала в ее дверь.

– Привет, – улыбнулась Хэйли, очаровывая Домино ямочками на щеках, – Какая ты пунктуальная. Мне такие нравятся. Давай, заходи, я почти готова.

На ней было изумрудно-зеленое платье, отлично подходившее к ее цвету волос и фигуре. Сексуальное, но классическое по покрою, оно открывало прекрасный вид на декольте Хэйли.

Домино необходимо было установить близкие отношения с Хэйли Вард. Соблазнить ее, если понадобится, чтобы добыть необходимую информацию. Да, конечно, перспектива как раз из приятных.

– Ты отлично выглядишь, – сказала она, входя в квартиру, – Я даже не знаю, почему ты сказала «почти готова»

– Ты уже само совершенство.

– О, да она еще так изысканно выражается. Очень эффектное сочетание качеств. И – могу сказать о тебе то же самое, – в плане «отлично выглядишь», – и Хэйли подняла брови, бросив на Домино оценивающий взгляд.

– Спасибо, – ответила Домино. Она умела расположить к себе, и все эти комплименты уже много раз слышала. Но сейчас ей было по-настоящему приятно.

– Чувствуй себя как дома. Я буду готова через минуту,

– Хэйли убрала газеты с дивана, освобождая место, чтобы Домино села, – Тебе принести чего-нибудь выпить?

– Благодарю, не надо, – Домино осталась стоять: ее внимание приковали всякие уютные мелочи на комоде – сувениры, фотографии, газетные вырезки и другие женские штучки. Во всем этом чувствовалась такая огромная разница со спартанским существованием Домино, все это было таким уютно-располагающим.

– Мило, Очень… В твоем духе.

– Занятное наблюдение, – ответила Хэйли, и во взгляде ее читалось любопытство, – мы ведь едва знакомы. Пока.

Домино пожала плечами:

– Я стараюсь ничто не оставлять без внимания.

– Прости, что я еще не готова, но сегодня просто не могу уследить за временем. Я знаю, это звучит дурно, особенно из уст человека, который работает по принципу «крайнего срока» – проговорила Хэйли из-за плеча, и скрылась за дверью спальни.

Домино удостоверилась в том, что Хэйли не видит, и прошла к окну, изучая вид, окрестности, возможности попасть внутрь, на второй этаж, с улицы. Похоже, только как обычно, через подъезд. У здания не было пожарных выходов или балконов с лестницами.

Ноутбук Хэйли находился на столе, закрытый и выключенный. Домино потрогала его – еще не остыл. По крайней мере, ноутбук напомнил ей о том, что она на задании.

– Чем занималась – работой или развлечениями? – спросила она достаточно громко, чтобы Хэйли в соседней комнате услышала.

– Работой. Все последнее время одной только работой, – ответила Хэйли, – Потому и хочу уже, наконец, устроить себе приятную ночь. Ну, еще одну. Потому что вчерашняя ночь получилась, скорее, развлечением, чем работой. Благодаря тебе.

– Я тоже отлично провела время. Постоянно думаю о том, что без тебя вечер не получился бы, – сказала Домино, изучая вещи, разложенные на столе. Ежедневник. Закрытый. Пара тетрадей. Подборка газетных и журнальных вырезок – ни одна не связана с заданием.

– Тебе чем-нибудь помочь?

Хэйли засмеялась. Хороший смех – с высокими заразительными нотками.

– Заманчиво. Очень заманчиво. Я потом обязательно подумаю, в чем бы мне попросить твоей помощи, – Хэйли вышла из комнаты, через руку у нее был перекинут жакет.

– Ну, пошли?

Как только они оказались в машине, Хэйли сказала:

– Так, начнем с того, почему церкви и соборы, – она села на переднее сидение, повернувшись к Домино, пока они ехали в ресторан, – Но, предупреждаю тебя, я ведь журналист, я хочу знать все.

Домино знала, что сегодня ей придется быть на высоте в умении играть, и обманывать Хэйли во многих вещах, но на этот вопрос она могла ответить честно.

– Потому что я считаю, что искусство – для всех. Чтобы приобщиться к искусству, идешь в галерею или музей. А в церкви или храме оно само ждет тебя. И не нужно платить за вход, или претворяться, что знаешь что-то об этом, или что тебе нравится. Никаких пафосных лживых комментариев о том, чья это работа. Можешь просто прийти и побыть там, кем бы ты ни был.

У нее была еще одна причина, которую она не могла озвучить для Хэйли. Возвращая жизнь и красоту поврежденным произведениям искусства, Домино ощущала редкое умиротворение, за границами того жестокого мира, который она знала, и который не могла изменить. На этой страшной работе, стоило ей убрать одного – появлялись десять новых мерзавцев. А реставрация доставляла Домино настоящее удовольствие.

– Я никогда не думала о произведениях искусства в церквях в таком свете, – сказала Хэйли, – Иными словами, искусство для людей.

– Именно.

Они приехали в ресторан, и сели напротив друг друга, за уединенным столиком с видом на Балтимор, его очертаниями под вечерним небом. Какое-то время они говорили о самых заурядных вещах – восторгались видом на город, сравнивали музыкальные вкусы, любимые фильмы, а потом, когда стали изучать меню, обсудили кулинарные пристрастия.

– А разве ты не рисуешь сама? – спросила Хэйли.

– Иногда. Но это в основном наброски. А ты интересуешься искусством? – задала встречный вопрос Домино, когда официант принес вино и воду.

– Как тебе сказать… Если только одним определенным художником, – Хэйли наклонилась через стол и озорно улыбнулась.

Домино ответила ей с улыбкой:

– Я надеюсь, ты имеешь в виду кого-нибудь из современных?

– О, да, точно – современных. Все самое важное – здесь-и-сейчас, так я всегда говорю, – ответила Хэйли намеком.

– Тогда будь осторожна. Эти творческие типчики такие коварные – не успеешь оглянуться, как они уже просят тебя для них позировать.

– Хмм, – Хэйли задрала подбородок, делая вид, что усиленно раздумывает, – Интересно, какие именно позы этот художник имеет в виду.

– Если бы я знала, на что ты намекаешь, я бы, наверное, смогла тебе помочь, – И Домино наполнила бокал Хэйли, а потом плеснула вина себе.

– Ага, а ты все-таки догадалась, да? – поддразнила Хэйли, – Тебе нравится, чтобы все было сказано напрямую, да?

– Предпочтительно.

– Оу, а мне так нравилось ходить вокруг да около. Ну, хорошо. Начистоту, верно? Ты меня страшно заводишь, Лука, – Хэйли так посмотрела на губы Домино, что той показалось, будто кто-то прибавил пару градусов или включил обогреватель, – Я доходчиво изъясняюсь, я надеюсь?

Было очевидно, что добиться близости с Хэйли было совсем несложно. Однако, нужно было действовать осторожно, не торопить события. Нужно было держать Хэйли заинтересованной в себе, пока не будут получены все необходимые сведения, а досье Хэйли говорило о том, что она обычно заводила короткие случайные интрижки.

– В таком случае, я подберу для тебя такую позу, которая лучше всего сможет отобразить твою суть. Но я почти ничего о тебе не знаю… пока, чтобы определить, какая именно это должна быть поза. И, раз уж и ты у нас догадливая, дело ясное, что ты меня страшно заводишь, верно?

– Ну, это, я думаю, было ясно еще со вчерашней ночи, но это, конечно, приятно слышать. Мне нравится прямой подход, Лука.

Принесли их ужин.

– Находят ли занятые журналисты время поиграть, или это редкость? – спросила Домино.

– О, я обожаю… игры, – сказала Хэйли предельно двусмысленно, – очень нравятся. И да, я сейчас такая занятая, что мне редко удается поиграть, к сожалению. Еще одна причина для прямого подхода, верно?

Домино понимала, к чему все идет.

– Быть настолько прямолинейной – не в моей природе. Мне нравится, чтобы все было… в свое время.

Это замечание вызвало у Хэйли улыбку.

– А это может быть интересно. Согласна, некоторые вещи лучше делать не спеша.

– Все хорошее стоит потраченного на него времени. Тогда ценишь каждый момент и продлеваешь его.

– Я вхожу в понятие «все хорошее»?

– Даже такую красивую женщину, как ты, я никогда не пригласила бы поужинать, если бы не была уверена в этом.

– Спасибо за комплимент, – ответила Хэйли, и на лице ее читалось удовольствие, – И как ты думаешь, мы ведь с тобой потом отлично проведем время, правда?

– Я предпочитаю рассматривать это как «возможно мы потом…» – проговорила Домино кокетливым тоном.

– «Возможно»? – улыбка на лице Хэйли растаяла, сменившись недовольной хмурой гримаской, – Что ты хочешь сказать этим «возможно»?

Домино заглянула ей в глаза.

– Ты мне нравишься, Хэйли. Ты мне очень нравишься, это факт. И я хочу узнать тебя поближе. Называй меня старомодной, если хочешь, и это будет, честно говоря, верно. Ты первая женщина, к которой меня так тянет, которую мне хотелось бы видеть постоянно, не один раз. Это все, наверное, звучит по-идиотски, но это так. То есть, я хочу сказать, я не стала бы торопиться, тогда все чувствуется совсем иначе. О боже, я, наверное, тебя разочаровала? Я надеюсь, что нет.

– На самом деле, это самое приятное, что я слышала за долгое-долгое время, – ответила Хэйли, – Ты мне тоже очень нравишься, Лука. И, я думаю, я могу попытаться не спешить. Но я должна тебе сказать, у меня нет никакого терпения. Если хочу чего-то, я делаю это. Вот такая «производственная опасность».

Я завязываю отношения с мисс производственной опасностью, подумала Домино, и в этом был оттенок сухой иронии. Пора было придать беседе другое русло.

– Я вижу в тебе это качество. Ты очень целеустремленная. Продвинулась в работе над тем своим большим сюжетом?

– Не вполне. Это займет какое-то время. Но это из разряда расследований, а с ними всегда так.

Ты говоришь так, словно недооцениваешь собственное терпение. И кстати, я говорила, что ты чертовски красивая женщина?

– Да, и с такой лестью ты далеко пойдешь, – сказала Хэйли, – Ну, так куда ты хочешь? Можно ко мне – кофе и, возможно, что-нибудь на десерт?

Домино рассмеялась.

– Ты неугомонная. Так и быть, – и она дала знак, чтобы принесли счет.

Всю дорогу обратно, до дома Хэйли, Домино думала, как долго сможет держаться этой линии «я сама неприступность». Весь вечер Хэйли от губ Домино не могла взгляда оторвать – понятное дело, что у нее на уме.

Нужно было задать тон оставшемуся вечеру, договориться о новой встрече, подинамить, но не переходить определенного предела, который может поставить операцию под угрозу. И хотя Домино была натаскана в делах вербальной коммуникации – знала, как поддерживать в ком угодно интерес к себе, – она чувствовала себя неподготовленной для такого рода интимных взаимодействий. Первый раз ей приходилось действовать на таком личном уровне, отвечая как Лука Мэдисон, а не какая-нибудь вымышленная барышня с любой биографией, на какую способна ее фантазия. А ее биография как Луки, явно не была желанным предметом обсуждения с потенциальной целью.

– Давай, заходи. Пиджак бросай, где хочешь, – Хэйли направилась в кухню, – что будешь с кофе?

– Сливки, пожалуйста, – Домино сняла пиджак, аккуратно сложила и устроилась на краешке стола Хэйли. Ежедневник Хэйли лежал рядом, а сама Хэйли была на кухне, что позволило Домино внимательно изучить несколько страничек. Пирс сообщил ей, что встреча с Васкезом была назначена на вечер вторника. Но в ежедневнике о ней ничего не было. Домино не удивилась, ведь в результате обыска в квартире Хэйли не нашли пленку с убийством. Она была предельно осторожна.

Домино отступила на шаг от стола. Пиджак лежал как- то не так. Недостаточно небрежно. Как будто она все еще в Организации. Домино взяла его и аккуратно повесила на спинку стула. Ее чувство порядка отчаянно протестовало, и все же было слишком безупречно.

Домино снова его взяла, и неохотно бросила на подлокотник дивана, буквально заставила себя это сделать. Какого черта.

Хэйли вернулась с двумя чашками кофе.

– Ну, расскажи мне о себе. Начиная с семьи: где живут родители, есть ли братья-сестры?

Они сели на диван. Хэйли скинула туфли, и положила ноги на журнальный столик, на неустойчивую стопку журналов. Еще одно отличие между ними, заметила Домино. Она снимала обувь только когда ложилась спать, потому что никогда не знаешь, в какой момент бежать к ближайшему выходу. Я не разулась…

– Я одинока. Мать отказалась от меня, как только я родилась, и меня воспитывали приемные родители. Они сказали мне, что мать была слишком молода, а я родилась вне брака, вот и вся история.

По крайней мере, это была версия из ее официальной биографии. И только в ОЭН знали, что она родом откуда-то с Балкан, что ее забрали из приюта, когда ей было три года. И ей никогда не говорили, живы ли ее родители или братья и сестры, если таковые были.

– А ты когда-нибудь пыталась отыскать ее? Сейчас для этого есть все средства.

– Нет, – ответила Домино, – меня не интересует ковыряние в прошлом. У этой женщины были свои причины.

– Даже не знаю, что бы я делала без моей семьи, – Хэйли выглядела вполне спокойной, но Домино хорошо понимала язык тела, и видела, что это не совсем так. Весь вечер Хэйли то периодически поправляла прическу, то закусывала нижнюю губу. Домино в какой-то мере утешал тот факт, что не она одна была немного нервной и смущенной.

– Мы, как все говорят, не семья, а типичный шотландский клан, – продолжила Хэйли, – Отец у нас главный, не говоря уже о том, какие у него старомодные представления о том, что женщина может и что должна делать. От нас требуется, чтобы мы появлялись на всех именинах, праздниках и собирались по разным другим поводам. Но я не знаю, как можно жить по-другому. Не представляю, как тебе трудно было.

– Да, непросто было. Да и сейчас иногда… Но я, кажется, знаю, как жить дальше. Или, по крайней мере, пытаюсь себя в этом уверить. Тебе повезло с такой сплоченной семьей.

– Да, это точно. Даже, когда они выводят меня из себя, или когда надвигается очередная вечеринка с идиотскими играми у кузины, а мне надо работать. Все, что мне остается делать – это равняться на своих друзей или коллег, – Хэйли прихлебнула горячий кофе.

– И как вы журналисты работаете? Ты с кем-то в паре, или сама над всем трудишься?

– По-разному, – ответила Хэйли, – Обычно над тем, что задают в газете, я работаю сама – какие-то обзоры и статьи о местных событиях – с этим все просто. Иногда может присоединиться фотограф, если у сюжета хороший потенциал визуальности. А вот сейчас, с этими расследованиями, по- другому. На них целые дни уходят, а то и недели. Поэтому приходится по нескольку раз прибегать к помощи коллег. У некоторых идею позаимствуешь, кому-то позвонишь. Используешь их. В журналистике так и бывает: часто «кого знаешь», тот тебе с сюжетом и поможет. Устанавливаешь контакты в полиции, пожарном надзоре, мэрии, больницах, с уличными зеваками. Чем дольше ты в этом варишься, тем легче тебе отследить какое-то событие, больше источников, чтобы дополнить информацию.

Как Мэнни Васкез. Домино задумалась о том, с кем еще Хэйли уже поговорила.

– А как с тем большим сюжетом, с которым ты сейчас работаешь? Кто-нибудь помогает?

– Ну, немного. Недостаточно. Но я ищу.

Хэйли протянула руку вдоль спинки дивана и дотронулась до плеча Домино. Это было легкое прикосновение кончиков пальцев, но Домино уделила ему особое внимание.

– А ты? Сейчас над чем-нибудь работаешь?

Домино покачала головой.

– Я обычно на фрилансе, и сейчас у меня затишье. Я думала, устрою небольшую передышку, узнаю тебя получше. Хотя, я смотрю, ты занятая женщина.

– Да, занятая. Но я смогу периодически выкраивать время, – пока говорила, она продолжала легонько водить кончиками пальцев по плечу Домино, туда-сюда. И, хотя это было приятно, Домино была погружена в свои мысли.

– Я надеюсь, у тебя найдется время встретиться со мной, потому что я… твоя рука мне покоя не дает… в хорошем смысле. Я бы очень хотела увидеть тебя еще, на днях, – Домино посмотрела на часы, – Мне нужно идти. Когда ты свободна – сходим еще поужинать, или куда-нибудь?

– Мм-м-м. Во вторник у меня встреча назначена. Но завтра вечером я свободна. Или это слишком рано?

– Завтра замечательно.

– Я освобожусь в пять, и сразу домой. Заезжай за мной около шести?

– Предоставь все мне, – Домино потянулась за своим пиджаком и поднялась. Хэйли проводила ее до двери.

У порога Домино повернулась к ней.

– Я отлично прове… – она замолчала, когда Хэйли положила ладонь ей на грудь… Они стояли ближе, чем в полуметре друг от друга.

– Я надеюсь, что мне не нужно ждать твоего «возможно», чтобы поцеловать, – сказала Хэйли, – Тебе говорили, что у тебя самые потрясающие губы, Лука?

Домино не успела ответить, как Хэйли прижалась к ней и поцеловала. Их губы сомкнулись, нежные и сладкие. Хэйли издала тихий возмущенный стон, когда Домино поспешно отстранилась.

– И это все, что я получу? – она выпятила нижнюю губу в гримасе недовольства, но в глазах ее горели огоньки улыбки, – Эй, девушка, а ты сама сдержанность, да?

– Как я и говорила, – Домино коварно улыбнулась ей, выходя, – все хорошее стоит потраченного времени. До завтра, Хэйли. И спасибо за чудный вечер.

– До завтра, Лука. Тебе спасибо. Я тоже отлично провела время.

Она ушла, но чувствовала на себе взгляд Хэйли, когда спускалась по лестнице, поэтому обернулась, бросила взгляд на прощание и помахала рукой. Босоногая, со слегка растрепанными волосами, и ямочками на щеках, обрамляющими очаровательную капризную улыбку, Хэйли была воплощением сексуальности и неотразимости. Домино буквально заставляла себя, не останавливаясь, идти к машине.