Действие 2. В холле мало что изменилось, разве что пульт на стойке оборудован теперь современным монитором, а по-прежнему сидящий за ним Александр утратил свою молодежнуюГод спустя. Там же. В холле мало что изменилось, разве что пульт на стойке оборудован теперь современным монитором, а по-прежнему сидящий за ним Александр утратил свою молодежную прическу и серьгу. Теперь он очень похож на успешного служащего, по продаже авиабилетов. Снукерный стол укрыт зеленой пленкой вроде покрывала, как это делают, чтобы мебель не пылилась. По холлу движется, занимаясь приборкой Фелисити – молодая девушка. Малликут находится в ректорском кабинете. Дарвин в кабинете справа. Они работают. АЛЕКСАНР. (Склонившись к микрофону). Получасовая сводка. Погодные условия соответствуют сезону года. Волнение и уровень ветрового давления - нулевые. Стабильность конструкции в норме. Опасности затопления территории - нет.
ФЕЛИСИТИ. Я с детства боялась этого слова. Родителей нет в доме, ночь, гудок катера. И поверх всего этого огромный голос говорит… (басом) Стабильность конструкции… Мне казалось, что так кричат английские пираты из бабушкиной сказки.
АЛЕКСАНДР. Зато у вас не играют гимн. В особой международной зоне Тамберг есть множество недостатков. Но гимна здесь в шесть утра по радио не играют.
ФЕЛИСИТИ. Что вы, господин ассистент, это же красиво. На прошлой неделе, в Мадриде, у здания королевского суда играли гимн. Это очень красиво. Стоял прекрасный солнечный день, трубы у музыкантов блестели. Представляете себе?
АЛЕКСАНДР. Вполне.
ФЕЛИСИТИ. (Заглядывая через его плечо в записи) Это вы на каком языке читаете? На английском? Зачем вам, господин ассистент? Это же собачий язык.
АЛЕКСАДР. (искоса глянув) Are!
Фелисити смеется.
ФЕЛИСИТИ. Господин ассистент, скажите, в тюрьме страшно?
АЛЕКСАНДР. Страшно что, Фелисити?
ФЕЛИСИТИ. Просыпаться по утрам. Наверное, страшнее всего, просыпаться по утрам, да?
АЛЕКСАНДР. Нет. Страшнее всего в тюрьме компот. Его подают в таких больших стаканах, что там может поместиться целая крыса. И зачастую – помещается.
ФЕЛИСИТИ. (смеется) Нет, крыс я не боюсь. У нас в доме жили две крысы. Они старые, но все-таки подгрызают ножки у стульев, если их не перевернуть ночью на стол. Наверное их уже отравили. Хавьер говорит, что крысы переносят чуму и тиф.
АЛЕКСАНДР. Это Хавьер сообщил тебе, что я сидел в русской тюрьме?
ФЕЛИСИТИ. Нет. Он говорит, что все русские либо только что вышли из тюрьмы, либо туда собираются. А вы - русский, господин ассистент?
АЛЕКСАНДР. Русский. И вот как раз собираюсь в тюрьму.
ФЕЛИСИТИ. Вы не обиделись? Хавьер к вам очень хорошо относится, господин ассистент, очень вас ценит. Просто эта неделя выдалась тяжелая. Ноябрь самый опасный месяц, верно? И надо постоянно готовить эвакуацию. Эвакуация это ведь самое главное. У меня в долине двое братьев, и мама. И каждый раз, когда шторм…
АЛЕКСАНДР. Но сейчас нет шторма.
ФЕЛИСИТИ. (понурилась) Я знаю. Но зато сегодня приезжает господин Кассагалис. Хавьер очень нервничает. У нас не хватает вакцины на всех.
АЛЕКСАНДР. От чего на сей раз?
ФЕЛИСИТИ. (вздыхает) От столбняка. Сельскохозяйственный труд повышает опасность заражения столбняком. (Смахнула пыль с края снукерного стола, достала розовый шар, вертит в руке) Знаете, господин ассистент, я никогда не видела господина Кассагалиса. Говорят, он похож на англичанина?
АЛЕКСАНДР. А англичан ты когда-нибудь видела, Фелисити?
ФЕЛИСИТИ. (ее всю передернуло) Н-нет. Когда я была маленькая у нас «англичанами» называли тараканов. Потому что они рыжие наверное. И еще пели на ночь. «Английская крыса у дальнего мыса…»
МАЛЛИКУТ (вызодя из кабинета на лестницу, громко): Девочка!
ФЕЛИСИТИ. Да, господин ректор!
МАЛЛИКУТ. Еще одну комнату! Ту, которая с видом на море. Приготовить к приезду дамы, цветов не нужно, но проверь салфетки, зубную пасту и все что еще полагается.
ФЕЛИСИТИ. Хорошо, господин ректор. Я принесу салфетки. Хорошие полотняные салфетки, они у меня в долине, я могла бы принести их завтра утром…
МАЛЛИКУТ. (Возвысив голос) Не к завтрашнему утру, Фелисити! Сейчас же. К приезду господина Кассагалиса!
ФЕЛИСИТИ. Ой! (Спешит по лестнице наверх). Малликут спускается по лестнице. Проходя мимо кабинета, где работает Дарвин, стучит, вызывая.
АЛЕКСАНДР. Господин Кассагалис с супругой?
МАЛЛИКУТ. (Покачивая головой) Эвакуация! У нас почти ничего не готово. Вывозить людей из долины баркасами бессмысленно. Нужно пересечь границу, один или другой берег. С датчанами договариваться бесполезно. С тех пор, как имя Кассагалиса связано с университетом, Дания официально прекратила с нами всякие контакты. Скрупулезные люди. А швабы есть швабы. Они дадут разрешение в случае катастрофы, но не собираются давать трем тысячам человек право в любое время дня и ночи перейти границу. В общем-то они поступают разумно.
АЛЕКСАНДР. А еще вакцинация.
МАЛЛИКУТ. Если бы одна вакцинация! Они так боятся эпидемии.
АЛЕКСАНДР. Столбняк не вызывает эпидемий, господин ректор. А крысы не переносят тиф и чуму. Чуму переносят блохи, живущие на крысах.
МАЛЛИКУТ. (падает в кресло) Спалланцани… Тот просто сидел у себя в кабинете, а работа шла как-то сама собой. Правда тогда никто, кроме нытика Бьерна Рейссмуса не думал об эвакуации. (Орет) Агата, черт возьми!
ДАРВИН. (Вышла из кабинета) Я поставила обсчет.
МАЛЛИКУТ. Агата, он приезжает не один.
ДАРВИН. (подумала) Что ж. Мы делаем все, что можем. Комнату, окнами на море.
МАЛЛИКУТ. Уже. Агата, если завтра море смоет дамбу…
ДАРВИН. Завтра море ничего не смоет.
МАЛЛИКУТ. Но если? Но если бы? Объективно говоря, мы не готовы.
ДАРВИН. Пруссия откроет границу в случае катастрофы.
МАЛЛИКУТ. (переходя на шепот) А если катастрофы не будет? Если господин Кассагалис просто войдет в эту дверь и как всегда спокойно скажет, что людей пора выводить из района, подверженному риску стихийного бедствия?
ДАРВИН. Он обещал оставить в Тамберге всех.
МАЛЛИКУТ. Всех нас! Всех сотрудников университета. Даже Бьерна. И даже Фелисити. Он дал нам год на подготовку эвакуации крестьян. Год прошел, значит мы должны быть готовы. В любой момент.
ДАРВИН. Саша. Будьте добры, вызовите сюда профессора Рейссмуса. Если профессору трудно будет спуститься, помогите ему.
АЛЕКСАНДР. Профессора Рейссмуса сейчас нет в Университете.
ДАРВИН. (непонимающе) Что ему понадобилось в долине?
МАЛЛИКУТ. (Наливаясь желчью) В жизни Бьерна ничего не интересовало в долине. Алексей, уж не хотите ли вы сказать, что он опять…
АЛЕКСАНДР. Меня зовут Александром, господин ректор.
МАЛЛИКУТ. Не хотите же вы сказать, что вы ему позволили… Больному человеку…
АЛЕКСАНДР. Вы имеете право уволить меня, если недовольны тем, как я исполняю обязанности ассистента, господин ректор.
МАЛЛИКУТ. Что вы пишете?
АЛЕКСАНДР. Это новый перевод с английского, господин ректор. Надеюсь, господину Кассагалису он покажется забавным. Так же как и госпоже Кассагалис.
Фелисити выходит из кабинета наверху. В руках у нее бумажный пакет.
МАЛЛИКУТ. Вы – биолог, Алексей… Александр! Вы не должны заниматься переводами с английского. Вы должны…
АЛЕКСАНДР. Слушаю вас. Сформулируйте тему моего исследования, и через полгода Университет Тамберг потрясет мир революцией в области изучения плесени. Белой плесени. Зеленой. И даже актиномицетов, которые плесенью, в строгом смысле этого слова, не являются.
МАЛЛИКУТ. Всё!
АЛЕКСАНДР. Простите, господин ректор?
МАЛЛИКУТ. Вы уволены из Тамберга! Ваша стажировка затянулась. Собирайте вещи. Вы уплывете отсюда с почтовым катером через полчаса!
Александр молча встает из за стойки, и поклонившись идет наверх, разминувшись с Фелисити. Малликут вытягивает перед собой руки, они трясутся. (обращаясь к Дарвин) За этот год я стал психом. (указывает на опустевшую стойку) Но ведь это непорядочно? Выпустить больного старика на Дамбу, ночью, одного. Я уже молчу про ключи от гаража! (Фелисити подходит и кладет пакет на стойку). Что это?
ФЕЛИСИТИ. Это круассаны с вишней. Вы купили их в Мадридском аэропорту, господин ректор. Вы сказали, что господин ассистент будет рад, потому что любит именно когда с вишней…
МАЛЛИКУТ. Да замолчи ты, ради бога!
ДАРВИН. (после паузы) Вы помните день, когда Рейссмус нашел на дамбе умирающего Спалланцани? Саша осматривал раненного, тот был уже без сознания. И тогда ты сказал, Хавьер. Чтобы пока мы в Тамберге, при напоминали друг другу… Когда в очередной раз нам покажется, что мы ненавидим друг друга…
МАЛЛИКУТ. «Ему бы это не понравилось».
ДАРВИН. Точно. Рев гудка катера снаружи. Дарвин подходит к пульту. ДАРВИН. Лоцманское судно, подход к пирсу разрешаю. Выгрузка почты обычным порядком. Добро пожаловать в особую международную зону Тамберга. МАЛЛИКУТ. (решительно) Значит так. Согласимся, что к эвакуации населения долины мы готовы. Пруссия в принципе согласна, а что касается вакцины, то между прочим столбняк не представляет эпидемической опасности. Слава богу, у нас есть специалисты. (поглядев на всхлипывающую Фелисити с усталостью) Что еще?
ФЕЛИСИТИ. Его арестуют, Хавьер? Ты сам говорил, что как только он вернется в Россию, его сразу арестуют.
МАЛЛИКУТ. (глухо рычит обхватив голову). Дура! Господи ты боже мой, какая дура!
ДАРВИН. (со всей возможной игривостью, как предъявляют официальные требования высоким гостям) Добро пожаловать в Университет Тамберг. Возможным пассажирам приготовить таможенные документы и удостоверения представителей прессы. Загорается свет за окном, Дарвин нажимает оранжевую кнопку. Входит Давид. Он по-прежнему улыбается, по-прежнему в костюме, и кроссовках, но – другом костюме и – других кроссовках.
ДАВИД. Здравствуй, Тамберг. Здравствуйте, господин ректор. Здравствуйте госпожа профессор. (смотрит на Фелисити).
МАЛЛИКУТ. Добрый вечер, господин Кассагалис. Как вы добрались? Волнение, для ноября небольшое. Позвольте представить вам мою новую помощницу – Фелисити.
Пауза. Все ждут реакции Фелисити. Фелисити таращит глаза на Давида. ДАВИД. Вы родились в долине?
ФЕЛИСИТИ. (сдавленно) Да. А вы… Вы англичанин?
ДАВИД. (улыбнувшись) Все мы в какой-то степени англичане.
ФЕЛИСИТИ. (убежденно) Вот неправда.
ДАРВИН. Госпожа Кассагалис может занять комнату с окнами на море. И – я видела фильм, снятый по вашей книге, господин Кассагалис.
ДАВИД. (поморщившись) Так плохой же фильм. (Подходит к бильярдному столу, приоткрывает пленку-покрывало) Жаль, что я не застал старика.
ДАРВИН. Он вышел подышать воздухом на Дамбу. А Саша наверху, он сейчас спустится.
ДАВИД. Я говорю про Спалланцани. Мудрый был человек. Мы виделись всего один раз, а знаете, запомнилось.
ФЕЛИСИТИ. Он умер в мае. Сердце. Вышел подышать на Дамбу и…
МАЛЛИКУТ. Господин Кассагалис знает. Господин Кассагалис прислал тогда телеграмму соболезнования.
Входит Джина. А по лестнице как раз спускается Александр с чемоданом в руке.
ДЖИНА. Здравствуй, Тамберг. Здравствуйте Хавьер, Агата. Здравствуй.
АЛЕКСАНДР. (продолжая идти) Здравствуй. Собак в долине не слышно. Значит, все в порядке. А я опять дезертир. Я опять уезжаю.
ДАВИД. Чувак!
АЛЕКСАНДР. Нет, господин Кассагалис. Я здесь больше не работаю.
ДАВИД. Что за ерунда?
МАЛЛИКУТ. Мы с Александром не поняли друг друга. Очевидно, моя вина.
ДАВИД. Надо думать. Что у вас стряслось?
АЛЕКСАНДР. Я плохо работал в этот год. Никакого вклада в подготовку эвакуации. Я в основном переводил с английского.
ДАВИД. Так или иначе, из Университета Тамберга никого не увольняют. Наоборот, штат будет значительно расширен в ближайшее время. И когда сюда придут новые люди, ценен окажется любой, если можно так выразиться, ветеран. Люди, которые работали еще при ректоре Спалланцани. Вдалеке слышен шум мотоциклетного двигателя. Он становится отчетливее, приближаясь. Малликут стискивает зубы, прислушиваясь. ФЕЛИСИТИ. Это профессор Рейссмус катается по дамбе на мотоцикле.
АЛЕКСАНДР. Ты хотел найти ветерана? Чувак, ты его нашел.
Опираясь на трость входит Рейссмус. На секунду останавливается при виде гостей, и, ни слова не говоря, проходит дальше.
МАЛЛИКУТ. Бьерн!
РЕЙССМУС. Добрый вечер Хавьер. Добрый вечер Агата. Здравствуйте Дэвид.
МАЛЛИКУТ. Бьерн! Ты знаешь, что это запрещено. Что это подло даже не по отношению к нам. А по отношению к людям, ко многим людям, жизни которых ты подвергаешь…
РЕЙССМУС. Прости, но времени нет. Начинайте свою эвакуацию. Дамбе конец. И совсем не от моего несчастного мотоцикла.
ДАРВИН. Почему вы так решили?
РЕЙССМУС. Я доехал почти дотуда, где я оставил Спалланцани в тот вечер. И припомнил кое-что из сказанного им.
ДАВИД. И что же он сказал вам, профессор?
РЕЙССМУС. Поглядите мне в глаза, Дэвид, и вам все станет ясно. Такая ведь у вас счастливая способность.
ДАВИД. Вы совсем здоровы?
РЕЙССМУС. Нет, Дэвид, я не совсем здоров. Я старый больной дурак, я скоро сдохну. Но вы все-таки начинайте эвакуацию, если не желаете сдохнуть со мной вместе. Сделайте это, и Англия вас не забудет.
ДАВИД. Профессор, зачем такая враждебность? Я не англичанин, и вы это знаете. Весь этот год я, и вы все вместе со мной делали все, чтобы в минуту опасности эвакуация из долины Тамберга оказалась возможна. И это вы тоже хорошо знаете.
РЕЙССМУС. Я читаю газеты, это верно. С момента, когда вы выиграли дело против Университета в Мадриде, мы и правда славно потрудились. Мы написали и издали отличную книгу, бестселлер об адвокате Дэвиде Кассагалисе, который искал правду и нашел ее. Автор – Дэвид Кассагалис. С соавторами. Вскоре после этого вышел фильм по роману писателя Дэвида Кассагалиса, об адвокате Дэвиде Кассагалисе. Немаленький бюджет, но он окупился, будьте уверены. Затем Университет Тамберга, со всей весомостью своего авторитета, подтвердил ряд удивительных открытий в фармакологии, экономике и нефтяной промышленности, открытий, которые сделали различные соавторы большого ученого Кассагалиса. Общественного деятеля Кассагалиса. Политика Кассагалиса.
ДАВИД. Университет Тамберга был упомянут каждый раз. И, кажется, это неплохо сказалось на его благосостоянии.
РЕЙССМУС. Я бы плюнул на все это, Дэвид, что возьмешь с англичанина, в конце-то концов. Но вы сделали огромную ошибку. Вы записали альбом. Вы записали альбом, и имели наглость назвать это рок-н-роллом. Я не буду произносить имя вашего соавтора, мне стыдно за него, надеюсь только, что стоило это вам дороже чем все остальное. Но одно я скажу вам прямо, Дэвид. Вы ни черта не смыслите в рок-н-ролле! Быстро поворачивается, и медленно поднимается по лестнице, стуча тростью.
ДАРВИН. Он правда болен. Кроме он не ожидал увидеть здесь госпожу Кассагалис. Его не было, когда мы узнали, что вы тоже прибудете, Джина.
ДАВИД. (провожая взглядом ушедшего) Этот человек мне просто неинтересен. А Джина и правда, ужасно скучала без всех вас. Правда дорогая? (посмотрел на Александра). Если вы не против, вопрос о возможности немедленной эвакуации важен. Вы готовы обрисовать ситуацию?
МАЛЛИКУТ. Ты сделала обсчет?
ДАРВИН. Если машина опять не подвела. Пойдемте. Фелисити, отнесите чемодан госпожи Кассагалис наверх.
АЛЕКСАНДР. Не трудитесь Фелисити. Я помогу госпоже Кассагалис.
В холле остаются Фелисити, Александр и Джина.
ДЖИНА. На дворе промозглый ноябрь. Завыла сирена, почтовый катер подошел к причалу, автоматика врубила прожектор. Я ставлю чемодан на каменный пол. Ты смотришь на меня. Привет, господин ассистент.
АЛЕКСАНДР. Нет. Я не работаю в Тамберге. Малликут уволил меня.
ДЖИНА. А Давид принял обратно.
АЛЕКСАНДР. Дэвид никого не может сюда принять. В Тамберг может принять только Тамберг.
ДЖИНА. Ты думаешь, мне стыдно за что-то? Ни за что. (подходит к стойке, оглядывает новшества. Потом замечает пакет). Круассаны с вишней?
ФЕЛИСИТИ. (Вытирает несуществующую пыль с кресел) Это Хавьер. Он привез их потому что у господина ассистента связаны с ними приятные воспоминания. Наверное с детства?
АЛЕКСАНДР. Нет, Фелисити. Когда я был мальчиком, у нас не было круассанов. Вместо круассанов мы ели «пышки». Ты, Фелисити, не знаешь, что это такое. Представь себе сковороду с кипящим маслом. Оно кипит долго, день, два, неделю. Потом в это масло кидают кусок сырого теста, и варят, пока оно не начнет хрустеть. Потом его посыпают сахаром, мелким, как мука, чтобы на зубах хрустело еще сильнее. Это и есть «пышки». Потом их едят.
ФЕЛИСИТИ. (по мере рассказа подходит, как зачарованная). Это же очень невкусно.
АЛЕКСАНДР. Очень. Но мы ели, потому что мы жили в тюрьме. Каждый день в тюремном дворе разводили костер, и на нем жарили эти «пышки».
ДЖИНА. Я правда не спала здесь ни с кем, кроме тебя. И если бы ты тогда ушел с нами, я объяснила бы это Давиду. И он бы понял. И сейчас бы ты…
АЛЕКСАНДР. И сейчас бы я был одним из соавторов. Общественный деятель. Политик. Но главное соавтор. Соавтор книг и газет. Соавтор молодчиков, швыряющих камни в витрины магазинов, и поджигающих музеи. Соавтор фестивалей, на которых получают призы фильмы, соавтором которых я конечно тоже стану. Соавтором разлитой нефти, отравленного океана, и фальшивых таблеток.
ДЖИНА. Мне не стыдно. Стыдно тебе. Ты читаешь об этом в газетах за утреннем кофе. И тебе ужасно стыдно, что ты струсил выйти отсюда в большой, в настоящий мир и что-то там стараться сделать. Тебе стыдно за то, что поднявшись на башню Университета Тамберг, ты решил, что залез на вершину мира. И менять что-то уже бессмысленно. Ты остался на месте.
АЛЕКСАНДР. Да, я остался. У меня хватило ума остаться. И пока у таких, как я хватает ума, Дамба будет стоять. Ума было не очень-то много, даже на тебя не осталось. Но я по эту сторону плотины. И если когда-нибудь у тебя на секунду прояснится в голове, ты обнаружишь, что тоже по эту сторону. Потому что те, кто по эту сторону, воюют сразу и за тех, кто в долине и за тех, кто ломает плотину со стороны океана.
ДЖИНА. Со стороны океана вода. А Давид стоит на плотине. И от него зависит выстоит она или нет. Меня зовут Джина Кассагалис. И мне ни за что не стыдно.
АЛЕКСАНДР. Разрешите отнести ваши вещи в номер, госпожа Кассагалис.
В холле остается одна Фелисити. Она подходит к пульту, осторожно трогает микрофон, и говорит в него. «- Бу!». Из кабинета появляется Давид.
ДАВИД. Ничего страшного, Хавьер.. Я просто хочу сыграть на бильярде. Поставьте обсчет заново. И сразу зовите, как только укротите этого зверя! Спускается в холл. Подходит к столу, смотрит. Потом резким движением сдергивает покрывало. На столе расставлены бильярдные шары, готовые к снукерной партии.
(Не оборачиваясь) Вас называют Фелисити?
ФЕЛИСИТИ. Так.
ДАВИД. Вы хорошо играете в снукер?
ФЕЛИСИТИ. Мне не разрешено играть. У нас вообще не разрешается на бильярде. Потому что это мешает работе.
ДАВИД. Вашей работе?
ФЕЛИСИТИ. Нет. Работе. Они все тут готовят эвакуацию. И вакцинацию. Это серьезное дело. Тут не до бильярда.
ДАВИД. Вы боитесь эвакуации, Фелисити?
ФЕЛИСИТИ. У меня мать и двое братьев.
ДАВИД. Подойдите сюда. Не бойтесь. Хотите, сыграйте со мной. Если выиграете, тогда вы сами… понимаете? (Заглядывает в глаза) Сами сможете решить эвакуировать долину Тамберга или оставить все как есть. Я ведь не случайно спросил, откуда вы родом. Я в первый раз вижу живого человека из этой несчастной долины, и мне очень интересно. Как вы считаете? Мне кажется, что судьбу людей должны решать они сами. Это не всегда получается. Но уж если вы здесь, я спрашиваю вас. Что вы думаете?
ФЕЛИСИТИ. Я совсем не умею.
ДАВИД. Я тоже не умел, когда в первый раз подошел к столу. И знаете? Свою первую игру я выиграл! Это ведь очень просто, достаточно только следить и замечать. Тогда все всегда очень просто.
ФЕЛИСИТИ. Да ну вас. Вы все время говорите неправду.
ДАВИД(улыбается). Вы меня сейчас здорово обидели, девушка. Ну-ка, отвечайте, когда страшный господин Давид Кассагалис говорил вам неправду?
ФЕЛИСИТИ. Вы сказали, что все на свете – англичане. А слава богу не все. И слава богу не все просто. Вот наука например. Или когда Хавьер отвез меня в Мадрид. Вы были в Мадриде когда-нибудь?
ДАВИД. Случалось.
ФЕЛИСИТИ. Ну вот. А вы говорите, что просто. А политика? Там же черт ногу сломит. Вот почему в России всюду тюрьмы, а у нас все хорошо? Вот скажите? Не скажете. Потому что не просто это.
ДАВИД. (От души смеется). Это зависит от точки зрения. Вот поглядите, Фелисити. Шарики. Красные и цветные. Красиво?
ФЕЛИСИТИ. Красивые.
ДАВИД. Главное чередовать. Красный, а потом желтый. Вот посмотрите на него. Он желтый. Скажем, что это газеты. Еще радио, телевиденье. Они не врут. Они говорят правду, только это желтая правда. Бац! В лузе. Это два очка. Это дешево, конечно, но бывает, что нужны и два очка. Забили, достали, теперь желтый снова в игре. Теперь еще один красный. Попробуйте сами.
ФЕЛИСИТИ. Я не буду. Я не умею.
ДАВИД. Зеленый. Это наша земля. Вы любите природу? Извините, у вас в долине ведь нет природы, только сады и парники. А там где вы никогда не бывали, есть лес, и степь, и сибирская тайга, и амазонская сельва. Мы все любим зеленый цвет. А когда мы что-то любим, мы этого хотим. А когда мы что-то хотим, мы это забираем себе. А если это что-то забрал кто-то другой, нам становится жалко. Мы видим, как на прекрасном острове ставят нефтяную вышку, и остров становится серым. И нам это не нравится. И мы протестуем до тех пор, пока вышку не снесут, и поставят на острове аккуратную атомную станцию. Она сгорит, и остров снова станет серым, но уже навсегда.
ФЕЛИСИТИ. Отпустите мою руку.
ДАВИД. Я просто хочу, чтобы вы научились играть. Чтобы вы поняли, как все просто. Красный. Теперь коричневый. Это и в самом деле очень просто. Это толпа, которая бежит по улице, чтобы кого-то покалечить, изнасиловать, разбить вдребезги. Это подростки с дубинками, которые опаснее целой армии. Это хладнокровные люди, которые готовы дать взаймы даже под залог собственной смерти, потому что надеются, что как-нибудь в последний момент исхитрятся, как-нибудь успеют. А это синий, это цвет надежды. Довольно дорогой товар, надежды есть у всех, но многие ли люди трогали их руками? Но розовый шар все-таки дороже, ведь розовый это блеск, это успех, это любовь. Я промахнулся, это специально, чтобы у вас тоже был шанс, Фелисити. Только не забывайте, что начинать надо с красного, и после каждого удара добавлять красный, красный, красный.
Пытается обнять Фелисити, та вырывается, и улучив момент, бьет его. Дэвид, вскрикнув, отпускает ее. Воспользовавшись этим, Фелисити Взбегает по лестнице. Они смотрят друг на друга.
ФЕЛИСИТИ. (брызгая слюной от возмущения) Английская крыса!
ДАВИД. (криво усмехаясь) Вот вы и решили вопрос об эвакуации, Фелисити. Дверь кабинета открывается, оттуда выходит радостный Малликут. За ним Дарвин. МАЛЛИКУТ. Господин Кассагалис! Обсчет! Что такое, девочка?
ФЕЛИСИТИ. Он… Хавьер, он…
ДАВИД. Насколько я понимаю, этот ребенок – ваша любовница, Малликут? В таком случае вам нужно за ней присматривать повнимательнее. Она хотела научиться игре на бильярде, и кажется хотела от меня чего-то еще. Впрочем, это сейчас неважно. Мне кажется, что профессор Рейссмус прав. Позовите его, Агата и мы перейдем от слов к делу. Эвакуация начнется через пять часов. Если раньше – еще лучше.
ДАРВИН. Ночью?
ДАВИД. Через пять часов будет уже утро. Раннее утро. Наша задача – избежать паники и возможных жертв. За этим я и приехал сюда.
ФЕЛИСИТИ. Но Хавьер!
МАЛЛИКУТ. Но это невозможно, господин Кассагалис.
ДАВИД. Что значит «невозможно», ректор? Вы готовили ее целый год и доложили о готовности.
МАЛЛИКУТ. Господин Кассагалис! Мы готовили не эвакуацию. Мы готовили готовность к эвакуации. Мы готовы доложить вам, что люди в долине зарегистрированы, привиты, сыты и довольны жизнью. Но мы не можем, на самом деле, поднять три тысячи человек, которых нигде не ждут, и вести их, как евреев по пустыне, по территории сопредельных государств! Да и зачем, господин Кассагалис? Вы-то хорошо знаете, что дамба простоит еще тысячу лет. Все обсчеты говорят об этом, посмотрите.
За спиной Малликута возвращаются Дарвин и Рейссмуса.
ДАВИД. (Увидев их) Но профессор Рейссмус полагает иначе.
МАЛЛИКУТ. (Кричит) Бьерн Рейссмус - безнадежный алкоголик, с трудом передвигающийся даже по лестнице! Он не знает и не может знать ничего о стабильности конструкции! Мы не начнем эвакуацию из за блажи Бьерна Рейссмуса.
ДАВИД. Профессор Рейссмус за вашей спиной…
МАЛЛИКУТ. Мне глубоко плевать, что он говорит и делает за моей спиной!
Повисает тишина, в которой слышится стук трости. Малликут оборачивается и замирает. ДАВИД. Тогда вы начнете эвакуацию просто потому, что я это приказываю, ректор.
ФЕЛИСИТИ. Хавьер!
МАЛЛИКУТ. Нет, господин Кассагалис. Я скорее уйду с поста ректора. Давид смотрит ему в глаза. Потом отходит к столу. Берет со стола черный шар.
ДАВИД. Фелисити! Это черный. Он самый дорогой. (Возвращается и зовет) Дорогая! На верхней ступени лестницы появляется Джина. Несколькими секундами позже – Александр. И в это же время начинают бить часы, наступает полночь.
Прошу прощения. Вы не уйдете в отставку, ректор. Более того, через две минуты вы все-таки займетесь подготовкой эвакуации. Хотите знать почему? Или поверите на слово? (тишина) Ладно. Будет или нет пуста долина, в шесть с четвертью, три английских дредноута, находящиеся в двух часах прямого хода от побережья Тамберга выйдут на траверс и нанесут торпедный удар по дамбе Университета. Через пять-десять минут вода начнет поступать в долину в объеме, достаточном для заполнения русла старого фьорда в течение часа-полутора. Затем корабли английского флота через образовавшееся соустье войдут в акваторию Фьорда и установят полный огневой контроль за любыми попытками им в этом воспрепятствовать. Это правда, господа, потому что я всегда говорю правду. И если вы не хотите, чтобы гибель трех тысяч человек оказалась на вашей совести, вы, господа, немедленно приступите к эвакуации. Конечно, каждый из вас может покинуть Университет. Почтовый катер отчаливает через полчаса. Фелисити бросается ко входной двери. Рейссмус удерживает ее.
Предостерегаю от необдуманных поступков, господа. Одно слово в долине, и начнется паника. Добрые пейзане хорошие люди, но мера социальной ответственности у них мала а родословную свою они ведут от преступников и дезертиров. Крестьяне станут прорубать дорогу к лодкам топорами, спасая свои семьи.
ФЕЛИСИТИ. (истерически кричит) Я говорила! Я сразу... Крыса, английская крыса…
ДАРВИН. (медленно) И все-таки Англия. Все это просто сделка в пользу Англии?
ДАВИД. Вы угадали, Агата. Не вините их за это. В Тамберге закончилась история великой Англии. Сто лет они надеялись, что эту главу можно переписать. Им нужен фьорд Тамберга, вместо долины Тамберга и они войдут туда во что бы то ни стало.
МАЛЛИКУТ. Александр. Немедленно передайте. На всех волнах. «Говорит Дамба. Согласно непроверенным данным, готовится пиратское нападение на особую зону международного права Тамберг…»
ДАВИД. Как только ваши позывные услышат на кораблях, торпедная атака начнется. Вы убьете три тысячи ни в чем неповинных человек. Вам будет за это стыдно, а не мне.
ДАРВИН. Англия не посмеет. Начнется война…
ДАВИД. (жестко) Нет, дорогая Агата. Война сразу не начнется. Действия Англии вызовут возмущение международного союза, и будет внесено предложение об исключении Англии. Но Персия и Китай заблокируют предложение и пройдет не меньше полугода, пока кто-то внятно выскажется с юридической точки зрения. А к тому времени фьорд и дредноуты в нем станут уже свершившимся фактом. Порты всех стран Европы ощетинятся крейсерами и линкорами. Люди поймут, что снова умеют воевать. Но война не начнется. Начнется новый век, в котором не будет долины Тамберг.
РЕЙССМУС. И его создатель, адвокат Кассагалис? Великий знаток истины. И английский шпион.
ДАВИД. Я умный и деятельный человек, который знает то же, что знаете, но никогда не говорите себе вы. Жизнь одна. И она очень короткая, эта жизнь. И если ты хочешь что-то успеть в этой жизни, нужно действовать. У меня тоже есть совесть. Но мне не стыдно. Вернее мне не так стыдно за себя, как за вас, спрятавшихся в раковину открытий, которые никогда не будет сделаны и выдуманных идеалов, которых на то лишь хватает, чтобы мучить друг друга, и жалеть, жалеть о каждом зря прожитом дне, годе. О веках, которые вы заставляете других проживать впустую! Идите и займитесь, наконец делом! У вас есть пять часов, чтобы спасти три тысячи людей! И если для этого нужно признать, что я прав, сделайте это сейчас, пока еще не поздно!
Возвращает черный шар на стол, и наносит удар. Шар катится от двух бортов, точно в угловую лузу, и замирает не докатившись. Рейссмус отпускает вырывающуюся Фелисити, и она с размаху открывает входную дверь и выбегает под яркий электрический свет на ступени крыльца. Давид разводит руками: Значит паника. Посмотрите на часы, господа. Это последние минуты вашей жизни с относительно спокойной совестью. Сейчас вы услышите, как в долине залают собаки. Сначала одна. Потом еще несколько. А потом над садами и фермами понесется сплошной собачий вой.
Фелисити стоит на крыльце неподвижно, вглядываясь в долину. Потом оборачивается к открытой двери в холл. Ее лицо в электрическом свете совсем белое, изо рта вырывается пар. Оглушительная тишина властвует над долиной. ФЕЛИСИТИ. Там… Там никого…
Дарвин срывается с места, садится за пульт. Лихорадочно щелкает кнопками переключения. Александр проходит мимо всех, выходит на крыльцо.
АЛЕКСАНДР. Как говорят на моей родине, в далекой Македонии. «Ночь в Крыму. Все в дыму. И ни черта не видно». Ни одного огня в долине.
ДАРВИН. Там никого нет. Они ушли. Все. Поэтому и не выли собаки.
МАЛЛИКУТ. Куда они могли уйти? Три тысячи человек! На рыбацких баркасах в ноябрьское море? Или взяли на приступ прусские заставы на границе?
Рейссмус начинает хохотать. Спускается по лестнице, и утирая слезы, присаживается на край бильярдного стола рядом с Давидом. Треплет по плечу.
РЕЙССМУС. Дэвид! Я наконец-то понял. Спалланцани сказал мне, тогда, на дамбе. Он сказал, что история закончится, когда мы не увидим в долине ни одного огня. Но только сейчас я понял, что он имел в виду. Собаки чувствуют опасность и воют. Но люди чувствуют опасность лучше. Они уходят. И тихие, блюдущие букву закона датские пограничники беспрепятственно пропустили твоих Дэвид, подданных, рабов, твое приготовленное на заклание стадо, пропустили через заставы беспрепятственно. Ты просто забыл, Дэвид, или не посчитал это важным. А ведь сегодня у тебя радостный день, Дэвид. Срок давности по твоему розыску за изнасилование в Дании наконец-то истек. Мир почти простил тебя, Мадрид и Оденсе признали тебя честным человеком, и теперь во всем огромном мире тебя разыскивают только за оскорбление ирландского парламента! Правда, насколько я знаю ирландцев, и этого достаточно с лихвой.
Давид бросается на улицу. Отстранив Фелисити и Александра долго смотрит в непроглядную темноту. От причала ревет гудок катера. МАЛЛИКУТ. Но значит… Значит нас ничего не удерживает на этой плотине. Значит мы… Фелисити, где твои вещи?
ФЕЛИСИТИ. (Указывая на улицу, горестно) Та-м!
МАЛЛИКУТ. Я куплю тебе вещи в Мадриде. Или в Квебеке. Где угодно. Осталось пятнадцать минут, потом катер отойдет, а потом. (оглядывает окружающих)
ДЖИНА. Александр?
АЛЕКСАНДР. Я остаюсь.
ДЖИНА. Почему? Сейчас почему?
АЛЕКСАНДР. Потому что уходишь ты. А мы по разные стороны. Иначе никак. Джина пожимает плечами и поднимается по лестнице наверх. Рейссмус принялся расставлять шары на бильярдном столе.
МАЛЛИКУТ. Фелисити, мы уходим! Агата! Бьерн! До утра остается четыре часа. Нам некого больше здесь защищать. Тамберг будет разрушен!
ДАРВИН. (Вздернула голову от последней фразы. Поднялась из кресла). Я, пожалуй запущу обсчет еще раз. Сам знаешь. Эта машина дает каждый раз другие результаты.
Ушла наверх. Давид наконец оторвался от созерцания невидимой долины. Ступая ровно, подошел к пульту, и не садясь, забрал наушники.
ДАВИД. Внимание. Говорит Дамба. Согласно непроверенным данным, готовится пиратское нападение на особую зону международного права Тамберг… Неустановленные суда готовятся совершить торпедную атаку на плотину Тамберга. Вероятное время атаки ближайшие два часа. Если в течение этого время пираты не будут перехвачены, высока вероятность того, что установить их принадлежность окажется невозможным.
Джина спустилась по лестнице. Оказывается, она ходила за чемоданом.
Быстрее дорогая. Катер не собирается ждать.
ДЖИНА (обращаясь к Фелисити). Возьмите мои вещи. Они могут пригодиться на первое время. Все самого высокого качества, будьте уверены. Садится в кресло, напротив Александра. Давид смотрит на нее. Потом, потирая лицо ладонями, отходит к бильярдному столу, где уже ждет Рейссмус. Стол готов для игры.
МАЛЛИКУТ. (Отчаянно) Агата! Они будут здесь через два часа!
ДАРВИН. (В кабинете). Они не посмеют. Они уйдут в море не стреляя.
МАЛЛИКУТ. Господин Кассагалис! Джина!
ФЕЛИСИТИ (закрыв глаза, читает нараспев). Английская крыса, у дальнего мыса, ждет, ждет, ждет…
МАЛЛИКУТ. (оглядев всех в последний раз) Фелисити, скорее! Подобрав чемодан, и схватив девушку за руку, он выбегает прочь, увлекая Фелисити за собой. Электрический свет на ступенях за окнами гаснет. В холле остались только пара в креслах напротив друг друга, и двое мужчин у бильярдного стола. Давид склоняется над столом и разбивает пирамиду. Зацепил розовый.
ДАВИД. Минус шесть. Берешь игру?
РЕЙССМУС. Бьюсь.
АЛЕКСАНДР. «Рогалики» с вишней? Это вкусно. Спасибо.
ДЖИНА. Да, чувак. Это вкусно. За окнами ревет сирена катера.
РЕЙССМУС. Мы стояли рядом и смотрели на волны. И Спалланцани сказал мне. «Когда стоишь наверху дамбы, всегда кажется, что волны сейчас ее смоют. Страшно остаться, потому что дамба вот-вот может уйти из под ног. И страшно уйти, потому что без тебя дамба точно рухнет. Но рано или поздно ты уходишь, а дамба остается. Или ты погибаешь вместе с дамбой. Потому что тот, кто стоит наверху, не жертва, не повелитель не мудрец и не безумец. Он просто стоит наверху дамбы».
|
