Одесская эпопея

 

 

⁸⁹

Это было возл e р e чки,

Гд e теперь шумит завод...

Это было -- Ванька помнит --

Девятьсот проклятый год...

 

(С о в e т с к а я п e с е н к а)

 

Сов e тск i й "мандат"

 

Красавица Одесса -- порт м i рового значен i я -- неузнаваема. Вм e сто

кипучаго оживлен i я и д e ловой бодрости -- мертвыя улицы и пустынныя

пристани... То обстоятельство, что город расположен в 40 километрах от

границы, наложило особый отпечаток на д e ятельность м e стной ЧК -- террор в

Одесс e был особенно силен и безпощаден. Всюду подозр e вались "сношен i я с

иностранной буржуаз i ей" и попытки к б e гству "в лагерь врагов пролетар i ата".

Как я без труда, но и без всякаго удовольств i я, узнал, вы e хать из

города без оффиц i альнаго пропуска и документов было невозможно, а для того,

чтобы попасть к брату, нужно было про e хать около 200 клм. на по e зд e, да еще

40 клм. пройти п e шком... Рисковать д e лать такой длинный путь без спец i альных

документов было небезопасно. Везд e были патрули, заставы, заградительные

отряды: край был неспокоен...

Вс e эти соображен i я заставили меня пос e тить м e стный Олимп i йск i й

Комитет. Там, пользуясь своим севастопольским мандатом, я завел солидный

разговор о проэкт e проведен i я в Одесс e Олимп i ады всего юга Росс i и, ⁹⁰ мелким

бисером разсыпался в комплиментах одесскому спорту, беззаст e нчиво врал о

том, что, дескать, даже в Москв e я слыхал лучш i я похвалы Одесс e, как образцу

постановки спорта, и в итог e вс e х этих дипломатических ухищрен i й оказался

счастливым обладателем такого мандата: "Такой-то, имя рек, командируется в

различные пункты Одесской губерн i и для ознакомлен i я с постановкой спорта...

Вс e м военным и гражданским властям предлагается оказывать т. Солоневичу

полное сод e йств i е в выполнен i и возложенных на него задан i й.

Т. Солоневичу предоставляется право использовать вс e государственныя

средства передвижен i я, водныя и сухопутныя, включая паровозы, бронепо e зда,

самолеты, воинск i е эшелоны, грузовой транспорт и пр."...

Что и требовалось доказать...

 

Семья Молчановых

 

В полутемном двор e каменнаго дома я с трудом нахожу квартиру Молчанова,

начальника Одесской дружины скаутов, высланнаго ЧК-ой в Севастополь. На мой

стук выходит маленькая старушка с усталым добрым лицом.

-- Скажите, пожалуйста, зд e сь живет Молчанов?

-- Зд e сь, зд e сь. Только его дома н e т.

-- Да, да. Я знаю. Я привез вам от него поклон из Севастополя.

-- Ах, вы сами из Севастополя? Заходите, пожалуйста, заходите, --

прос i яла старушка, суетливо открывая дверь в комнату. -- Сюда, сюда. Сейчас,

вот, и д e тки придут... Аля, Оля, идите сюда: тут от папы один господин

пр ie хал. А вы давно мужа вид e ли?

-- Да, вот, только что, перед самым отъ e здом. Позавчера.

-- Ну как он там живет? -- тревожно спросила старушка.

Отв e тив на вопросы семьи о жизни отца, я в свою очередь стал

разспрашивать об Одесс e.

Новаго в их разсказах не было ничего. Услов i я жизни городов той эпохи

"военнаго коммунизма" были ⁹¹ бол e е или мен e е одинаковы. Частная торговля

была запрещена, но аппарат "соц i алистическаго снабжен i я" не мог прокормить

городского населен i я. Первыя д e тск i я попытки создать "коммунистическое

общество" были бы см e шны, если бы эти опыты не д e лались над живыми людьми.

Сов e тск i я столовыя и распред e лен i е по карточкам не могли прокормить людей,

поэтому вс e старались сами как-то найти пути к хл e бу... В сос e дних

украинских деревнях хл e б и скот еще был, и горожане везли туда свое

посл e днее платье и вым e нивали его на хл e б. Бол e е предпр i имчивые собирали на

берегах соленых лиманов грязную соль и везли ее в деревни, гд e без соли

гибла скотина и бол e ли люди.

Но все это было нарушен i ем принципов "коммунистическаго распред e лен i я",

и на вс e х станц i ях стояли заградительные отряды, отбиравш i е посл e днее

имущество, людей и реквизировавш i е "излишнее" количество продовольств i я.

-- Так, вот, и мучаемся, -- разсказывала старушка Молчанова. -- Как

папу выслали -- мы и понесли вещи на базар. Конечно, если бы можно было

самим съ e здить в деревню -- больше бы получили... Но как тут добраться?

Сами, в e роятно, знаете, как теперь e здить... Да и н e кому. Вот, слава Богу,

Алик недавно рабочим в порту устроился. Грузит бочки в вагоны. Его пайком и

питаемся.

Я удивленно погляд e л на юношу. В 17 л e т работать грузчиком --

непосильное испытан i е для растущаго организма, да еще вдобавок при

постоянном недо e дан i и.

-- Скажите, Аля, а вам разв e не трудно?

-- Н e т, отчего же? -- выпрямился он. -- Друг i е тоже в e дь грузят. Ч e м же

я хуже? Справляюсь.

Его худощавое лицо и бл e дныя губы улыбались ув e ренно и бодро. Но глаза

старушки, смотрящей на сына, были полны слез.

-- Что-ж д e лать, -- тяжелое вздохнула она, наливая чай, настоенный на

поджаренных корочках хл e ба. -- Не так думал Аля жизнь строить. Учиться бы

еще ему. Он, вы знаете, музыкант талантливый. Профессора ему блестящую

карьеру предсказывали... А он в порту за бочками надрывается... Эх, жизнь,

жизнь... ⁹²

-- Ничего, мамулечка, -- пыталась ут e шить д e вочка. -- Вот, Бог даст,

папу скоро обратно пустят. Тогда легче будет...

Старушка ласково улыбнулась дочери, но с сомн e н i ем покачала головой.

-- Дал бы-то Бог!.. Да не в e рится что-то... Боюсь я, что, как хохлы

говорят: -- "доки солнце взыйде -- роса очи выист"...

 

"Тише e дешь -- дальше будешь"

 

Вечером, при полном напряжен i и своих локтей и плеч, я пробился сквозь

толпу, осаждавшую вокзал, и добрался до по e зда.

Путешеств i е в т e времена было подвигом, сопряженным с рядом опасностей,

начиная с постоянных крушен i й, кончая арестами.

Только полная безвыходность могла заставить челов e ка дов e рить свою

судьбу жел e знодорожному вагону.

В полном соотв e тств i и с темпами того времени, 200 километров мы e хали 2

суток, постоянно останавливаясь и своими силами снабжая паровоз топливом --

старыми шпалами и щитами от сн e жных заносов, валявшимися у полотна. От

станц i и до маленькаго у e зднаго городка, гд e жил мой брат, пришлось пройти

еще 40 клм. по долин e р e ки, по сплошному богатому украинскому селу.

Меньше, ч e м через год, когда я опять про e зжал этими м e стами, перед

моими глазами прошла другая картина -- обугленныя развалины этих богатых

сел... Это были сл e ды карательной экспедиц i и и артиллер i и, превратившей в

пустыню возставш i я против власти большевиков села...

 

"Там, спина к спин e у грота, отражаем мы врага"

Дж. Лондон

 

Уже видны первые домики городка. Несмотря на пройденные 4 десятка

километров, я почти б e гу. Радость встр e чи с братом вливает новыя силы в

утомленное т e ло.

Кто узнал бы в босоногом челов e к e, од e том в брючки и рубаху, сшитыя из

старых, покрытых пятнами, ⁹³ м e шков -- блестящаго журналиста и челов e ка с

высшим юридическим образован i ем? По вн e шности вышедш i й мн e навстр e чу челов e к

был похож на бродягу, пропившаго в кабак e остатки своего костюма...

В e роятно, любой из моих читателей со страхом отшатнулся бы от такой странной

фигуры... Но для меня это был мой милый брат, шуткой судьбы оставш i йся в

живых и заброшенный в дебри Новоросс i и...

Посл e многих л e т тревог, опасен i й и горя я почувствовал себя кр e пче и

спокойн e е. Что бы ни было впереди -- вм e ст e, плечом к плечу, легче будет

вести суровую жизненную борьбу...

 

Неунывающ i е росс i яне

 

См e шно теперь вспоминать, как напрягали мы свою изобр e тательность,

чтобы заработать кусок хл e ба. Конечно, не было и р e чи о том, чтобы в этом

забытом Богом уголк e, находящемся в состоян i и хаоса и разгрома, брат смог

использовать свои писательско-юридическ i е таланты, а я -- студенческ i я

познан i я.

Нужно было найти иныя, бол e е подходящ i я к моменту и рентабельныя

занят i я, и это нам удалось в достаточно оригинальной форм e.

Продумав создавшееся положен i е, мы р e шили заняться "свободной

артистической д e ятельностью", изобразив из себя н e которое подоб i е бродячаго

цирка.

"Вооруженные" спортивными костюмами и литром спирта, мы приходили в

какое-нибудь село в 2-3 десятках верст от Ананьева, заводили там смазанное

спиртом знакомство с м e стными "вершителями судеб", получали соотв e тствующее

разр e шен i е, рисовали яркую, с i яющую вс e ми цв e тами радуги афишу и устраивали

"вечер".

В программу вечера для его "политизац i и" вставляли р e чь какого-нибудь

м e стнаго орателя, мечтавшаго о лаврах Троцкаго, и зат e м приступали к нашему

"м i ровому аттракц i ону": п e ли, декламировали, показывали незат e йливые фокусы

и, наконец, потрясали нехитрые мозги зрителей "гранд i озным гала-спорт

представлен i ем". ⁹⁴

В сумм e я с братом в e сили под 200 кило, и соотв e тственно этому наши

силовые номера производили фурор. Было зд e сь и подниман i е всяких

доморощенных тяжестей, и "разбиван i е камней на грудях", и "адская мельница",

и "мост смерти" и проч i е эффекты, вполн e достаточные для того, чтобы с

избытком удовлетворить не очень изысканныя требован i я хохлов.

Если удавалось -- провоцировали на выступлен i е какого-нибудь м e стнаго

силача, который обычно срамился, не зная спец i альных трюков. Посл e этого мы

устраивали схватку "на первенство м i ра по борьб e ", с соотв e тствующими

"макаронами" и "грозным ревом разъяренных противников". При хороших сборах

мы угощали зрителей на дессерт дополнительным блюдом -- схваткой по боксу в

самод e льных перчатках из брезента, как рашпилем рвавших кожу при случайных

ударах по лицу (в e дь вы, читатель, над e юсь, не думаете, что мы всерьез

массировали лица друг другу!).

Посл e всего этого скамейки убирались, гармонист зажаривал залихватск i е

танцы, и веселый топот украинских чоботов долгое время сотрясал зал.

Словом, нами были довольны, а так как плату за вход мы брали не только

деньгами, но и, главным образом, натурой -- маслом, мукой, яйцами, крупой,

то обычно весь зал был переполнен.

Посл e таких выступлен i й мы тащили домой по м e шку продовольств i я, а

бывали даже дни, когда из м e шка грустно крякали утки или густи и

пронзительно протестовала против насил i я "поросячья личность"... Такая

живность была коллективной платой за пос e щен i е какой-нибудь семьей нашего

"гранд i ознаго вечера см e ха и силы с участ i ем знаменитых братов-атлетов"...

Жена моего брата, Тамара, педагог с высшим образован i ем, подвергнув

соотв e тствующему "марксистскому анализу экономическую конъюнктуру м e стнаго

рынка", раздобыла рецепт простого мыла, варила его и с большим усп e хом

торговала им на базар e...

Частенько я с братом, босые и запыленные, в костюмах, "чуть-чуть"

отличавшихся от салонных фраков, возвращаясь из своих походов, проходили со

своими ⁹⁵ м e шками по пыльной площади базара, гд e Тамара, разложив свое мыло

на скамеечк e, бодро торговалась с хохлушками, вым e нивая свое производство на

всякую сн e дь.

-- Так це-ж воно не мыло, а якая-сь замазка! -- недов e рчиво говорили

бабы, щупая мыло.

-- Мыло, Боже-ж ты м i й! -- скрывая улыбку, говорили мы, подходя. -- А у

селах-то в e дь н e т ни кусочка. Подождите, гражданочка, вот мы через часик

зайдем -- все у вас заберем. Завтра на село по e дем -- там с руками

оторвут...

Испугав хохлушек угрозой забрать все мыло, мы уходили домой, а Тамара с

сынишкой усп e шно распродовала остатки товара.

 

Мораль рабов

 

Ярко помнится мн e один поздн i й осенн i й вечер в нашем маленьком домик e.

Слабый огонек коптилочки тускло осв e щает нашу б e дную комнатку. Маленькая

жел e зная печурка догорает, и вспыхивающ i е в ней посл e дн i е блики пламени

осв e щают бл e дную мордочку больного племянника.

Мальчик серьезно болен, а холод уже начинает вползать в комнату.

Нужен горяч i й чай, нужно тепло, а топлива н e т...

-- Юрчик, мальчик, -- н e жно говорит Тамара. -- Дай, я тебя своим

платком прикрою...

-- Все равно, мама, мн e холодно, -- звучит слабый голосок Юрочки. --

Вот, если бы печечку получше зажечь...

Измученное лицо матери оборачивается ко мн e.

-- Что-ж д e лать, Боба? Неужели же больной мальчик так и будет мерзнуть?

Давай хоть скамью эту стопим: все равно...

-- Постой, Мутик. Скамьи хватит только на час. Это не выход.

-- Боже мой! И Ваня у e хал!.. Денег н e т... -- в голос e ея слышны слезы.

-- Ну, как это мы, трое взрослых людей, не можем заработать, чтобы ребенку

хоть тепло было?.. Неужели воровать дрова идти?.. ⁹⁶

-- Ничего, мамочка, -- шепчет Юра. -- Я закроюсь получше, может быть, и

тепл e й будет. Ты не огорчайся, Мутти. Это я нечаянно попросил печечку. И так

обойдется. Ничего...

Тамара обнимает лежащаго в постели мальчика и беззвучно плачет.

Я сжал зубы и вышел во двор. Осенн i й в e тер рвался в темнот e и шум e л

голыми в e твями деревьев. Подавленная ярость кип e ла у меня на душ e.

Неужели милый мальчуган может погибнуть только от того, что никакое

душевное материнское тепло не зам e нит ему горячаго чаю и согр e той комнаты.

Неужели нормально то, что мы, трое взрослых людей, не можем обезпечить

больному мальчику -- даже не книг, не игрушек, не забав, а просто тепла в

комнат e?...

Я вышел на улицу. Там, на углу недавно был поставлен большой деревянный

щит для наклеиван i я сов e тских плакатов. С переполненным злобой сердцем я

нажал плечом на щит. Дерево треснуло, и я понес домой охапку топлива.

Через полчаса ярко пылавшая печка осв e щала оживившуюся мордочку

мальчика и радостное лицо Тамары.

Но на душ e у меня было тревожно. Первое сознательное воровство жгло мою

сов e сть. Но это острое ощущен i е заглушалось другими мощными голосами,

звучавшими в глубин e души.

"Ты прав, старина, -- мягко говорил один голос. -- Неужели бы твоя

сов e сть была спокойна, если бы мать больного ребенка с а м а пошла на улицу

ломать доски? Ты поступил так, как и должен был поступить. Успокойся. Ты

украл не у ближняго своего, а у т e х, кто создал это трагическое

положен i е"...

"Что-ж, так и терп e ть? -- яростно прерывал другой голос. -- Вас вс e х

ограбили и продолжают грабить для фанатических опытов, для м i ровой

революц i и, а ты должен молчать, терп e ть и б e дствовать? Что-ж -- бросить

жизнь родного мальчика под ноги неум e лой, жестокой и чуждой теб e власти,

заставляющей взрослых культурных энергичных людей сид e ть голодными в

нетопленной комнат e? Власть грабит тебя. Если хочешь ⁹⁷ остаться живым --

оторви кусок этого награбленнаго обратно"...

Уже много л e т позже я, внимательно присматриваясь к окружающему,

отм e тил, что такое отношен i е к сов e тскому государству и его собственности

им e лось везд e и среди вс e х слоев населен i я.

"Сов e тская власть -- это не мы, -- казалось, говорили вс e. -- Это --

чуждая нам сила, которая не признает никаких законов в отношен i и нас. Почему

же мы должны быть связанными моральными тормозами в отношен i и к этой

безжалостно гнетущей нас сил e?"...

 

Жизнь сов e тская

 

Тяжелой была зима 1922 года! Неурожай, террор, реквизиц i и, паралич

транспорта -- все это несло с собой все обостряющ i йся голод.

Одесса, жившая морем и портом, представляла собой пустынный вымирающ i й

город. Вм e сто электричества, дома осв e щались жестяночками с

фитильками-коптилочками, дававшими копоть за 10 св e чей, а св e тившими в

четверть св e чи. Воды не хватало. Водонапорная станц i я, расположенная в 40

километрах от города, на Дн e стр e, не работала. И, переселившись в большой

город, мы носили воду ведрами за н e сколько километров из колодцев. Об

умыван i и и не мечтали: не хватало воды для питья. Топлива почти не было. В

каждой комнатк e стояло изобр e тен i е эпохи "военнаго коммунизма" -- жестяная

печурка, называвшаяся "временкой" или почему-то "румынкой", -- которую

топили случайными матер i алами, начиная от собственной мебели и кончая

сос e дними заборами...

Изумительные старые парки были вырублены, а дворцы Фонтанов на берегу

моря -- разобраны на топливо... Голод сжимал все сильн e е свои страшныя

объят i я. Все самое слабое -- старики, д e ти и больные -- вымирали всюду. Но

смерть уже не пугала. Нервы притупились. Часто по утрам на улицах

приходилось проходить мимо скрюченных фигур, неподвижно лежавших у ст e н

домов. Голод и холод прекратили их страдан i я... ⁹⁸

 

Рука помощи с того св e та

 

Но и в этих ужасающих услов i ях жизни скаутская семья продолжала

собираться и работать. В город e было 3 русских отряда и один еврейск i й --

"Маккаби".

Много милых, хотя и голодных, походов, вечеров и праздников провел я

среди ребят, отдыхая там от напряженной жизненной борьбы и заряжаясь, как

аккумулятор, бодростью и жизнерадостностью неунывающих молодых сердец.

Однажды, придя поздно вечером домой, посл e утомительной 12 часовой

работы на авто-завод e (гд e я разбирал автомобильныя кладбища) с пайком -- 1

килограмм чернаго хл e ба на всю семью (это считалось самым первоклассным

снабжен i ем!), я не усп e л еще снять своего грязнаго плаща, как ко мн e

подб e жал маленьк i й племянник.

-- Дядя Боба, теб e тут записочку какую-то принесли!

-- Тащи ее сюда, великан (он теперь на полголовы выше меня!).

Мальчуган весело сб e гал в сос e днюю комнатку и торжественно принес мн e

листок бумаги.

"Б. Л.! -- стояло в ней. -- Вас очень искал какой-то грек Ск i апуло,

видимо, иностранец, мн e ребята об этом передали. Этот грек просил вас зайти

к нему по срочному д e лу в Гранд-Отель".

В Гранд-Отел e меня ждало чудо -- грек-коммерсант привез из

Константинополя письмо от О. И. Пантюхова и дар одесским скаутам от

константинопольских -- 6 м e шков муки...

В мрачной зав e с e, отд e лявшей нас от остального м i ра, на миг

пр i открылась небольшая трещина. И в эту трещинку проник прив e т и помощь

далеких друзей...

Мука была распред e лена быстро и справедливо. Были собраны вс e скауты, и

мы, взрослые, дали им самим возможность опред e лять наибол e е нуждающихся.

Сколько мелких, но безконечно трогательных сцен разыгралось при этом

честном ребячьем распред e лен i и! Как горячо отстаивали скауты право

какого-нибудь сироты на получен i е большей порц i и муки! Какой-нибудь малыш,

⁹⁹ сам постоянно полуголодный, горячо доказывал, что его товарищ по патрулю

вот уже н e скол<ь>ко дней, как почти ничего не e л...

Как радостно было вид e ть, как в м e шечках, наволочках, корзинках или

ящиках, с с i яющими лицами понесли скауты драгоц e нную муку к себ e домой...

 

Люди -- зв e ри

 

Нашлись люди с волчьими сердцами и каменной сов e стью, которые подняли

руку на одного нашего мальчика, отняв у него пуд муки, полученный им из

отряда...

Тяжела была жизнь семьи Аркаши. Его отец, красноармеец, погиб в

гражданскую войну. Мать, преждевременно состарившаяся и больная, была

вынуждена заняться трудной и грязной работой -- собирала кости и тряпки для

бумажных фабрик...

Аркаша хорошо учился и горячо был привязан к своему отряду. Его тяжелое

положен i е было изв e стно вс e м, и он получил муку в первую очередь.

-- Уж как мы рады-то с Аркашей были, когда он принес домой м e шок муки!

-- разсказывала потом б e дная старушка. -- Вот, дай Бог здоровья и счастья

добрым людям!.. Не забыли в e дь, как мы тут мучаемся. Помогли... Ну, напекли

вечерком мы с ним коржиков и поужинали. В e рите, -- за много, много м e сяцев в

первый раз сыты были... А утром раненько, Аркаша еще спал, ушла я на работу.

А потом... Боже мой!.. -- дальше она не могла говорить, и слезы градом

начинали катиться из ея глаз.

Днем мальчика нашли на кровати полумертвым. Может быть, он кричал.

Может быть, боролся за свой драгоц e нный м e шок муки. Кто скажет?

Н e сколько ударов жел e зной палки проломили ему голову, и капли крови

брызнули высоко на б e лую ст e ну...

Больше м e сяца боролся в больниц e молодой организм Аркаши со смертью.

Вс e ждали, что, может быть, он придет в себя и назовет уб i йц. Но он так и

умер без сознан i я, унося с собой в могилу имена людей-зв e рей.

-- Скажите, пожалуйста, -- удивленно спрашивал ¹⁰⁰ меня старик-врач, --

ч т о ` -- у этого Аркаши много родных, или что? Каждый день регулярно

заходят мальчики и д e вочки, справляются о здоровьи, интересуются -- не нужно

ли чего... Н e сколько раз, -- растроганно улыбаясь, добавил он, -- даже хл e ба

и молока откуда-то приносили... А сами-то, видно, тоже из б e дняков. Откуда у

него столько друзей?

 

Посл e днее прости

 

Б e дный деревянный гроб, покрытый желтым скаутским флагом... Могильная

яма уже ждет... Со вс e х сторон высятся наши знамена. Почти 200 челов e к

собралось отдать посл e дн i й долг погибшему маленькому брату...

Знамена склоняются к гробу... Глубок i й старик священник с

серебристо-с e дой бородой, раньше удивленно оглядывавш i й стройные ряды

патрулей, видя их сосредоточенныя печальныя лица, с особенным чувством

произносит посл e дн i я слова панихиды. Тихо звучат слова церковных

п e сноп e н i й...

Глухо в подавленном молчан i и стукают о гробовую крышку первые комки

земли... Каждый скаут, медленно проходя мимо могилы, наклоняется и бросает

горсть земли в открытую яму.

Идут и идут патрули и отряды... Кажется, что стоящим с лопатами рабочим

и не придется досыпать земли на св e жую могилу...

Посл e дними уходили мы, старш i е.

-- Погодите минуточку, -- тихо говоритъ, останавливая насъ, священникъ.

-- Мн e хочется сказать вамъ два слова... Много видалъ я на своемъ в e ку...

Много и горя у могильных холмов, но, знаете, этих минут я никогда не забуду.

Пусть Господь Бог ниспошлет вам счастья и усп e ха в вашей работ e с д e тьми...

Мы вс e склоняемся под благословляющей рукой старика.

 

Печаль, которая спаивает

 

В штаб-квартир e слободки Романовки собрались вс e отряды. Не слышно

обычнаго см e ха и шума: мы только ¹⁰¹ что проводили в посл e дн i й путь нашего

брата и впечатл e н i ями от похорон полны души вс e х.

Вот все замолкло, и в тишин e звучат торжественные и рыдающ i е звуки

нашей скаутской похоронной п e сни:

 

"Мы тебя хоронили душистой весной",

 

-- тихо зап e вают тоненьк i е печальные голоса д e вочек...

 

"Распускалась сирень и цв e ли тополя"...

 

П e сня не кр e пнет и не гремит. Так же тихо, мягко и задумчиво поет хор:

 

"Из-за дальних крестов, из-за кружев в e твей

В e терок доносил п e сноп e н i й слова,

Вм e ст e с запахом пряным родимых полей.

Чуть шептались цв e ты, да дремала трава"...

 

Льются знакомые звуки, и у каждаго в памяти проходит картина посл e дняго

прощан i я с милым Аркашей... И кажется, что веселая рожица безвременно

погибшаго по-прежнему среди нас, и удар по нашей семь e был только сном... А

п e сня все льется...

Пройдут года и десятил e т i я, но звуки этой п e сни всегда будут связаны с

воспоминан i ями об этих торжественно печальных минутах.

П e сня растет, ширится, кр e пнет. Чистые звонк i е голоса д e вочек уже

начинают тонуть в низких сильных звуках мужских молодых голосов, и в этой

кр e пнущей мощи п e сни слышится опять просыпающаяся посл e минут печали

бодрость, в e ра в себя и нашу молодую семью...

 

"...На зеленом кладбищ e нашел ты покой...

Да, ты можешь сказать -- "я всегда был готов!"

Спи же, милый наш скаут, спи, наш брат дорого`й"...

 

Предательск i я слезинки ползут по щекам. Сейчас у вс e х нас -- одно

сердце, опечаленное прошедшей картиной похорон и просв e тленное чувством

общаго горя. ¹⁰²

 

--------