Судьба первых, повeривших...

 

 

"Амнист i я"

 

Между т e м, событ i я развивались своим чередом. Когда всл e д за махновцами

пришли регулярныя войска, грабежей стало меньше, но недостаток пищевых

продуктов стал ощущаться все р e зче.

Жители старались сид e ть по домам, изр e дка выходя на разв e дку за

новостями и в поисках съ e стного.

В город e было много офицеров, чиновников и солдат ⁴⁸ Врангелевской

арм i и, р e шившихся остаться в Росс i и и над e явшихся на то, что с прекращен i ем

гражданской войны смягчится и красный террор.

Многим больно было бросить родную землю, гд e пережито было столько горя

и радости. Мног i е, как утопающ i й за соломинку, уц e пились за амнист i ю ВЦИК'а,

над e ясь, что теперь прошло время смертельной борьбы и наступает эра мирнаго

труда. Об e щан i ю высшаго сов e тскаго органа пов e рили и за эту свою

политическую близорукость большинство оставшихся заплатило кровавой ц e ной.

Регулярныя войска вели себя сравнительно спокойно, и улицы скоро стали

покрываться гуляющими, с интересом читавшими листовки, плакаты и объявлен i я

большевиков.

К концу первой нед e ли, когда прибыли уже почти вс e гражданск i я власти,

на улицах было расклеено большое объявлен i е, о котором первым разсказал нам

д e душка Оли, старик-полковник. В этом объявлен i и, д e йствительно, было

указано, что в первую очередь приглашаются офицеры, солдаты и чиновники

Б e лой арм i и, долгое время обманывавшееся "продавшимися буржуаз i и б e лыми

генералами".

Мирному приглашен i ю пов e рили, и в назначенный день не только цирк, но и

вся прилегающая площадь была запружена большой толпой, с нетерп e н i ем

ожидавшей об e щаннаго митинга и выступлен i я наркома с докладом о мирных

задачах сов e тскаго строительства.

Внезапно из сос e дних улиц появились густыя ц e пи красноармейцев, плотно

окруживш i я толпу, и началась пров e рка наивных зрителей, простодушно

пов e ривших объявлен i ю и амнист i и.

Женщины, д e ти и старики, а также вс e, предъявивш i е тут же на м e ст e

документы о своей непричастности к б e лому движен i ю, были отпущены, а

остальная масса мужчин, в количеств e бол e е 2.000 челов e к, была уведена в

Морск i я казармы.

Мало кто вырвался оттуда живым. Н e сколько ночей подряд далеко за

Малаховым курганом слышался насм e шливый хохот пулеметов, и потом изр e дка

сильный в e тер доносил до города запах гн i ющих трупов. ⁴⁹

Разстр e лянных не хоронили, ибо копать каменистую почву для двух тысяч

трупов казалось слишком хлопотливым д e лом. На тропинках, ведущих к кровавым

ущельям, были выставлены красноармейск i е посты, не подпускавш i е никого ближе

2-3 километров к м e сту расправы. И только через н e сколько м e сяцев руками

заключенных останки убитых были засыпаны землей...

Так сов e тская власть выполняла свое об e щан i е о пощад e...

 

Без пощады

 

Весь Крым стонал от неслыханной вспышки террора. Диктатор Крыма,

венгерск i й коммунист Бела-Кун, сказал:

"Крым -- это закупоренная бутылка, из которой ни один б e логвардеец

живым не выскочит"... И Севастополь, как военный центр полуострова,

подвергся особенно тщательной чистк e. Из Одессы, славившейся грозно

поставленным террором, прибыли "ударныя бригады" чекистов. Была начата

систематическая ловля "б e логвардейцев" и, конечно, "милостивая пощада"

ВЦИК'а оказалась клочком бумаги.

Каждую ночь войска и чекисты оц e пляли какой-нибудь квартал и тщательно

обыскивали его в течен i е суток. Вс e изъятые подозрительные люди, "б e лый

элемент", как тогда говорили, отправлялись в морск i я казармы (тюрем,

конечно, давно уже не хватало) и оттуда по ночам уводились "в неизв e стном

направлен i и"...

Однажды рано утром в дверь маленькаго домика, построеннаго самими

скаутами, гд e я временно жил, раздался робк i й стук.

-- Кто там? -- спросил я, проснувшись.

-- Это я, Борис Лукьянович, это я -- к вам! -- отв e тил дрожащ i й женск i й

голос.

Я наскоро од e лся и открыл дверь. В комнату, шатаясь, вошла старушка:

-- Здравствуйте, Анна Ивановна. Что это с вами? -- спросил я, узнав в

своей гость e бабушку Оли.

Моя неожиданная гостья хот e ла отв e тить, но внезапно пошатнулась и едва

не упала. Я поддержал ее и ⁵⁰ усадил на стул. Сморщенное заплаканное лицо

старушки было полно отчаян i я.

-- Олю, Олю забрали, -- всхлипывая, простонала она. -- Ночью облава

была...

-- Зач e м же д e вушку взяли?

-- Да, вот, не знаю... Флажек русск i й трехцв e тный нашли... Щенок,

говорят, б e логвардейск i й... Я уж сама не знаю. В н e сколько дней столько

горя... Неужели и Оля тоже погибнет?

-- Как погибнет? Разв e с Николаем Николаевичем что-нибудь случилось?

-- Разв e вы еще не знаете? -- едва слышно промолвила старушка. -- Он

в e дь еще позавчера разстр e лян... Из цирка так и не вернулся... Боже мой!

Боже мой!.. Старика моего с e дого убили... Неужели и мою д e вочку тоже убьют?

Ея с e дая голова упала на руки.

Очевидно, силы старушки были сломлены жестокими ударами посл e дних дней.

-- А давно Олю взяли?

-- Н e т. Только, вот, утром. Она еще, в e рно, никуда не увезена. Вс e х

арестованных пока в один дом согнали. Я к вам, Борис Лукьянович, пришла, --

умоляюще простонала она. -- Может быть, вы что-нибудь сможете сд e лать. Раз

там, у Ялты, вы спасли ее, может, Бог поможет вам опять... Я -- видите сами

-- уже и ходить не в силах...

 

Выход из безвыходнаго положен i я

 

Я засунул в один карман кусок хл e ба, а в другой как-то механически

пачку каких-то журналов. "Может быть, гд e -нибудь ждать придется -- почитаю",

почему-то мелькнуло у меня в голов e, когда я отправился на выручку. Так как

облава еще не была закончена, вс e арестованные, д e йствительно, были согнаны

в отд e льный дом, гд e какой-то чекист, мрачнаго вида, допрашивал их.

Пользуясь своим иностранным костюмом и солидным видом, мн e удалось

прорваться через красноармейск i я заставы и добиться свидан i я с этим "красным

⁵¹ жандармом". Я доказал ему своими "мандатами", что скауты вполн e легальная

организац i я, работающая при отд e л e Народнаго Образован i я,² что его

подозр e н i я насчет контр-революц i онности скаутских отрядов неосновательны и

что уж, во всяком случа e, 16-л e тняя д e вочка не может быть "опасным врагом"

сов e тской власти, поб e дительницы в трехл e тней гражданской войн e. Чекист

вызвал нашу Олю и, увид e в ея молодую розовую д e вичью мордочку, понял, что

его помощники явно пересолили в отношен i и ея ареста... В то время тюрем не

хватало, и арестованных либо немедленно разстр e ливали, либо выпускали на

свободу. Карательная политика того времени была упрощена до крайности.

-- Ну, ладно, -- угрюмо согласился чекист, -- вашу д e вочку мы выпустим.

-- Но вот вы -- раз вы уж сами к нам пришли -- скажите -- вы-то сами в

Севастопол e давно живете и ч e м, позвольте узнать, вы занимались при

Врангел e?

 

² В т e времена вс e д e тск i я организац i и регистрировались в

"орнаробразах".

 

Положен i е сложилось, деликатно выражаясь, непр i ятное. Как я не

выкручивался, но подозр e н i я чекиста в том, что я "б e лый", мн e не удалось

разс e ять, и через н e сколько часов я, вм e ст e с н e сколькими десятками других

мужчин, был отведен в Морск i я казармы.

Д e ло шло все хуже. Казармы были до отказа набиты офицерами, солдатами,

чиновниками и людьми просто военными по своему вн e шнему виду... Военная

выправка даже в штатском плать e служила обвинительным матер i алом... Каждую

ночь группы арестованных выводились в сторону Малахова кургана и не

возвращались. Допросов не было. Для сов e тскаго "скоростр e льнаго правосуд i я"

достаточно было н e сколько секунд опроса при арест e, чтобы создать себ e

впечатл e н i е -- есть ли "б e лый запах" в челов e к e. И налич i я этого запаха было

достаточно, чтобы послать челов e ка на разстр e л...

Увид e в эту обстановку и ослаб e вших от голода людей (заключенных совс e м

не кормили, ибо судьба каждаго р e шалась в течен i е 3-4 дней), я сразу р e шил

не ждать терп e ливо "справедливаго р e шен i я" пролетарской ⁵² власти, а

д e йствовать, как "не вполн e лойяльный гражданин", иначе говоря, драпать,

пока не поздно и пока я не совс e м ослаб e л от голода.

Ворота охранялись крупными отрядами латышей и китайцев. За высокой

каменной ст e ной ходили часовые. Уже н e сколько челов e к, пытавшихся б e жать

через ст e ну, были ранены и убиты. За ст e ной постоянно звучали выстр e лы и

крики, показывавш i е, что неудачныя попытки к б e гству "на пролом" все время

продолжаются. Видимо, этот способ надо было употребить только в самом

крайнем случа e. Пока же я стал обдумывать другой план, основанный на ряд e

наблюден i й и прим e нен i и рискованной наглости.

"Гд e силой взять нельзя -- там надобна ухватка".

Днем я сум e л посл e выноса ведра с помоями задержаться во двор e, в

темном уголк e, поправил там смятую скаутскую шляпу, почистил обшлагом

ботинки и даже в какой-то лужиц e вымыл лицо. Словом, постарался навести

возможный блест на свою вн e шность. Зат e м я подобрался поближе к воротам и за

углом с замирающим сердцем стал ждать удобнаго момента.

Скоро за воротами раздался нетерп e ливый гудок автомобиля, и я не сп e ша,

с видом самаго солиднаго достоинства, открыто пошел к выходу, держа свои

журналы в вид e папки-портфеля.

Ворота раскрылись, и во двор въ e хал открытый автомобиль, в котором

сид e ло двое военных в шлемах и кожанных куртках, видимо, как i е-то чекистск i е

"главки". Я ув e ренно шел им навстр e чу и, поравнявшись с машиной, развязно

поднял руку к шляп e и дружески улыбнулся, здороваясь, как со старыми

знакомыми. Чекисты, н e сколько удивленно глядя на мою крупную самоув e ренную

фигуру в необычном костюм e, подняли руки к шлемам в вид e отв e та, и машина

про e хала.

Вся эта пантомима произошла на глазах моих церберов и уб e дила их, что

я, очевидно, "свой" -- один из отв e тственных чекистов.

Да и в самом д e л e, трудно было подумать иначе. Высок i й, ув e ренно

держащ i йся челов e к, в золотых очках и иностранном костюм e (на мн e было

пальто, полученное из Американскаго Краснаго Креста), с каким-то

портфелем-папкой, ⁵³ спокойно идущ i й к воротам, дружески улыбаясь,

кланяющимся чекистам в автомобил e и, главное, получающ i й отв e тный поклон.

Ну, ч e м не "свой"?

Так же не сп e ша, сохраняя всю свою важность и спокойную ув e ренную

улыбку, я отстранил стоящаго на моем пути часового-китайца и медленно прошел

через открытыя пока ворота. Никто не спросил у меня пропуска!

См e шно вспомнить, что по существу во всей этой траги-комической

театральной сцен e я нич e м не рисковал. Если бы я попался, меня опять заперли

бы в казарму, только и всего. Комбинац i я была, как видите, во всяком случа e,

безпроигрышная, но я выиграл.

Помню, когда я вышел за ворота, мн e стоило громадных усил i й, чтобы не

оглянуться и не ускорить шаг. Все так же важно и медленно прошел я н e сколько

десятков шагов, отд e лявших меня от угла дороги.

Но зато потом... Эх, потом!.. И почему это н e т, гд e нужно, точно

отм e ренных дистанц i й и электрических секундом e ров? Показанная мною скорость

б e га была, в e роятно, много выше вс e х м i ровых рекордов.

 

Гибель старшаго друга

 

Удары террора продолжали грем e ть около нас, зад e вая и нашу скаутскую

семью. В Керчи, Феодос i и и Ялт e погибло уже н e сколько наших скаутских

д e ятелей. Среди нас, севастопольцев, не было никого, кто в течен i е этих

страшных м e сяцев не потерял бы кого-либо из своих родных, друзей или

знакомых.

Гражданская война закончилась и поб e дители справляли кровавый праздник

своего торжества. Оффиц i альная цифра разстр e лянных в Крыму только за первые

три м e сяца посл e поб e ды была названа в 40.000 челов e к. Сорок тысяч

челов e ческих жизней!

Погибли люди в расцв e т e л e т, культурные и сильные, безоговорочно

сложивш i е свое оруж i е и оставш i еся, чтобы служить Родин e в любых услов i ях.

Эти 40.000 пов e рили амнист i и сов e тской власти. И за это дов e р i е заплатили

жизнью...

...В один из декабрьских вечеров ко мн e вб e жал отрядный поэт Ничипор.

Он был бл e ден и испуган... ⁵⁴

-- Борис Лукьянович, -- взволнованно вскрикнул он, держа газетный лист

дрожащей рукой. -- Зд e сь, вот, я прочел... В Симферопольском "Маяк e

Революц i и"... Иван Борисович разстр e лян...

Д e йствительно, в отд e л e "оффиц i альныя изв e щен i я" был пом e щен длинный

список разстр e лянных Симферопольской ЧК. Там под No. 43 значилось:

"Генерал Смольянинов, И. Б., изв e стный контр-революц i онер, называвш i йся

Старшим Скаутом Крыма."

Мн e не удалось узнать, почему он остался в Симферопол e и не

эвакуировался с арм i ей ген. Врангеля. О подробностях его гибели мы узнали

только н e сколько дней спустя, когда из Симферополя вернулась наш скаут

Клава, e здившая туда узнавать о возможности дальше учиться в университет e.

-- Ну, как там случилось это несчастье? Почему Иван Борисович не

скрылся? Как его арестовали? -- забросами мы вопросами пр ie хавшую герль.

-- Да, я и сама хорошенько не знаю, -- грустно развела руками д e вушка.

-- В e дь там, в Симферопол e, вс e дрожат. Бела-Кун что хочет -- то и д e лает.

Вот, на днях разстр e ляли около 2.000 офицеров и б e лых в одну только ночь.

Даже больных и раненых -- вс e х прикончили... Почему Иван Борисович остался

-- право, не могу вам сказать... Может быть, тоже, вот, как и вам, Борис

Лукьянович, или Волод e, не хот e лось родины покидать. А может быть, мысль о

жен e и д e тях... На чужбин e тоже в e дь не легко... А он в e дь уже почти

старик... Как начались облавы да разстр e лы, так он, как бывш i й военный, стал

на всяк i й случай скрываться, чтобы хоть это страшное время переждать. Сейчас

быть арестованным -- это конец... Наши ребята ц e лую систему выработали -- то

в одном, то в другом дом e его скрывали. Одежду для переод e ван i я доставали...

Но разв e все учтешь? Случай, видно, такой выпал... Иван Борисович, сами

знаете, ранен когда-то был -- немного хромает. Видно, по этому признаку его

и задержали на улиц e...

-- Ну, а долго он сид e л в тюрьм e?

-- Н e т, какое там долго! Кажется, трое суток только! ⁵⁵

-- Ну, а как вы узнали о его разстр e л e? Тоже из газет?

-- Н e т. Я узнала сейчас же. Я как раз с женой Ивана Борисовича пошла в

комендатуту ЧК, ему передачу занести. Мы, герли, все время ей помогали...

Часто в e дь часов по 5-6 в очереди приходилось стоять, пока добьешься. Ну,

вот, дождались и мы своей очереди. Впустили нас в комендатуру. Ирина

Николаевна и говорит коменданту: "Передачу Смольянинову можно передать?" А

тот, как услышал фамил i ю Ивана Борисовича, так сразу и прос i ял: "Ага, так,

значит, говорит, это вы -- гражданка Смольянинова?" -- "Я", отв e чает Ирина

Николаевна, и побл e дн e ла вся сразу. Видно, сердце почуяло недоброе... А

комендант даже засм e ялся: "Вы в e дь, кажись, артистка?", спрашивает Ирину

Николаевну. "Да, -- артистка". -- "Ну, так, значится, вы привыкли изображать

горе в тиятрах? А вот, мы с ребятами (тут еще н e сколько чекистов было)

хочем, чтобы вы показали нам, как это вы п о н а с т о я щ е м у горе

показываете!" См e ется, подлый, и говорит так медленно, медленно, чтобы

подольше помучить: "Ваш муженек сегодня ночью на луну отправлен"...

Голос д e вушки прервался. Мы тоже молчали, потрясенные разсказом.

Внезапно Клава подняла голову и с болью в голос e, но гордо сказала:

-- Они, негодяи, думали поизд e ваться над горем. Ирина Николаевна только

побл e дн e ла еще больше, но ничего не сказала. И вышла совс e м, совс e м

спокойно. И только уж на улиц e, как с e ла на первую попавшуюся скамейку, так

и упала в обморок...

 

Переход на мирное жит i е

 

Прошли первыя, самыя страшныя, волны разстр e лов, прибыла с с e вера арм i я

чиновников сов e тскаго производства, и жизнь города стала как-то

налаживаться. Возникли новыя правительственныя учрежден i я, стали открываться

школы, заработала электростанц i я, загуд e л морской завод. ⁵⁶

Появились продовольственныя карточки и общественныя столовыя.

По карточкам стали выдавать по 200-300 грамм хл e ба, и вс e

"организованные граждане" получили возможность раз в день об e дать по

знаменитой впосл e дств i и формул e -- "ячкаша и персуп" (перевод

предоставляется читателю.)...

Посл e обил i я хл e ба и продуктов в пер i од власти ген. Врангеля голод

особенно зам e тно давил вс e х. К мысли о террор e как-то уже привыкли -- сзади

было шесть тяжелых л e т всяких войн. Но это молн i еносное исчезновен i е хл e ба с

приходом новой власти казалось ч e м-то необъяснимым. Рабоч i е Морского завода

-- кажется, около 4.000 челов e к, -- которые при б e лых волновались и ждали

прихода своей, "рабочей власти", выгляд e ли особенно ошарашенно. Порт был

пуст, д e лать заводу было нечего, инженеры и хозяйственники завода почти вс e

у e хали, власть еще не думала ни о какой созидательной работ e, а вид e ла везд e

врагов, интервентов, шп i онов, вредителей и офицеров. И рабоч i е, "властители

пролетарскаго государства", голодали и постепенно переходили на основное

производство времен военнаго коммунизма -- на изготовлен i е зажигалок...

Спичек в деревнях не было, и зажигалки стали той знаменитой товарной

ц e нностью, которая спасала рабочих от голодной смерти. Деревн e нужен был

огонь, и зажигалки охотно м e нялись на хл e б...

Крым в т e времена разсматривался, как осиное гн e здо контрреволюц i и, и

никто из властителей сов e тской страны не заботился об обезпечен i и крымских

городов хл e бом. А своего хл e ба Крыму никогда не хватало...

Неум e нье властей организовать питан i е населен i я было настолько

очевидным, что это населен i е старалось, по м e р e своих сил, "самоснабжаться".

В этот пер i од зимн i е штормы пригнали к берегам Севастополя громадные косяки

камсы -- мелкой рыбешки. Помню, дельфины загнали в малую бухту Балаклавы

столько этой рыбешки, что через бухту нельзя было про e хать на лодк e. Весло

торчало стоймя в вод e. Камсу ведрами черпали прямо с пристаней. А в город e в

это время люди умирали с голоду... ⁵⁷

В т e времена я, как видный спортсмен, был назначен "Зав e дующим Первым

Севастопольским Рабоче-Крестьянским Сов e тским Спортивным Клубом имени Н. И.

Подвойскаго" и сгруп<п>ировал около себя десяток энергичных ребят. И мы

н e сколько дней ведрами и сумками носили из Балаклавы камсу и, нанизав ее на

веревки, сушили на солнц e. Камса зам e няла нам все -- и об e д, и завтрак, и

ужин, и хл e б, и сахар -- словом, выручала на 100 процентов.

Создались артели по добыч e камсы. Они натаскали из бухты горы рыбешки,

но не оказалось ни бочек, ни соли, и рыбешка эта сгнила через н e сколько

дней. А потом в e тер перем e нился, и вся камса ушла от берегов...

Через н e сколько нед e ль и наши запасы кончились, и мы стали,

пропитываться всякой другой живностью... Уж лучше не вспоминать, какой!..

В наши походы собиралась молодежь "всякой твари по пар e " -- и скауты, и

спортсмены, и школьники... В объявлен i ях обычно стояло: "Желательно взять с

собой не мен e е 5 картошек".

И когда наступал час приготовлен i я об e да, с грустью смотр e л кашевар на

кучку картошек и хл e бные огрызки, сложенные у костра...

Голод уже сжал свои костлявые пальцы около д e тскаго горла...

А между т e м, еще только 2-3 м e сяца тому назад вс e были сыты и не думали

о завтрашнем дн e... И только много л e т позже я понял, почему смерть и голод

идут, т e сно обнявшись, неразлучными спутниками сов e тской власти...

Но тогда, в т e годы, мы еще так мало знали, ч т о из себя представляет

сов e тская власть. Володя даже как-то сказал, шутя:

-- Да чорт их знает, этих большевиков! До сих пор я их вид e л только

убитыми, ранеными и пл e нными...

А тут нам, наконец, пришлось столкнуться не толь<ко> с живыми

носителями вс e х этих "измов" -- соц i ализма, коммунизма, большевизма, но и

испытывать на себ e весь усиливающ i йся гнет сов e тской реальности.

У нас, у старших, все росло тяжелое чувство неотвратимости медленно

ползущей на нас мрачной грозовой тучи, готовящейся задавить нашу свободу,

нашу душу и, может быть, нашу жизнь... ⁵⁸

А молодежь, веселая см e шливая молодежь, та самая:

 

... Которой ничего не жаль.

Перед которой жизни даль

Лежит св e тла, необозрима...

 

эта молодежь шутила над тяготами жизни и искренно в e рила, что все это только

"временное".

Глупое молодое сердце!.. Ему так хочется в e рить!..

 

"Сов e тская пропов e дь"

 

В канцеляр i и Отд e ла Всеобщаго Военнаго Обучен i я, который скоро взял

спортсменов и скаутов под свое покровительство, мн e как-то дали бумажку. На

ней стояло:

 

Севастопольский Райком Российского Коммунистического Союза Молодежи.

21 мая 1921 г.

No..................

 

Начальнику Всевобуч

 

Для проведения полит-работы среди беспартийной молодежи назначается

член Райкома тов. Кротов. Примите меры к обеспечению успешности проведения

полит-работы. Секретарь Райкома (подпись).

 

Красным чернилом по д i агонали рукой Начальника Всевобуча было написано:

"Тов. Солоневичу. К неуклонному исполнен i ю".

На первом же сбор e молодежи на площадк e двора нашего спортклуба

появился первый политрук -- высок i й, худой юноша с небритым лицом и усталыми

глазами.

-- Кто из вас Солоневич?

Я подошел к нему.

-- Я назначен к вам политруком из Комсомола, -- сказал он небрежно. --

Соберите-ка мн e ваших ребят.

-- Сейчас у нас как раз занят i я; закончим минут через 40. Не хотите ли

пока ознакомиться с нашей работой?

-- Н e т у меня время ждать и знакомиться. Соберите их сейчас! -- р e зко

отв e тил комсомолец. ⁵⁹

Я удивленно посмотр e л на него и пожал плечами:

-- Ладно.

Через н e сколько минут вс e скауты кружком сид e ли на трав e и ждали первой

политической бес e ды. Политрук провел рукой по своим длинным волосам,

откашлялся, сплюнул и напряженным тоном, словно на митинг e с трибуны, начал:

-- Товарищи! Райком нашего краснознаменнаго Комсомола прислал меня к

вам, чтобы руководить вашим полит-воспитан i ем. Вс e вы должны знать, что

гражданская война поб e доносно закончена нашей непоб e димой пролетарской

Красной Арм i ей и остатки подлой б e логвардейщины, отребья проклятаго

офицерства, сброшены в море. Теперь наша сов e тская страна начинает мирное

строительство, но борьба с недобитыми остатками б e лых гадов еще далеко не

закончена. Хотя мы и свалили власть банкиров, буржуев, пом e щиков и вообще

всяких иксплуататоров, но все же по прежнему окружены подлыми врагами со

вс e х сторон. Иностранная буржуаз i я, которая разъяренная т e м, что в Росс i и

трудящ i е взяли власть в свои трудовыя мозолистыя пролетарск i я руки,

продолжает яростно скалить свои гнилые зубы и грозить нам всякими там

интервенц i ями, войнами, одним словом, блокадой, шп i онами и другими подлыми

д e йств i ями. Опять же и внутри страны всяк i е старые прихвос<т>ни буржуаз i и не

оставили мечты о возвращен i и проклятаго стараго прижима и хочут незам e тно

всадить нож в спину пролетарской революц i и. Так, вот, значит што. Борьба,

значит, с этим подлым враждебным классом продолжается, но опять же

пролетар i ат создал для этой борьбы грозное оруж i е -- ВЧК -- карающ i й меч

поб e доноснаго пролетар i ату. Врагам сов e тской власти, значится, н e т и не

может быть пощады. Вс e, кто, значит, м e шает поб e д e м i ровой революц i и во

всем, значит, м i р e, так сказать, поб e д e коммунизма, так вс e этыя сволочи

будут безжалостно сметены с лица пролетарской земли... Вам, которые молодое

покол e н i е, наша молодая, значит, см e на, предназначено строить величественное

здан i е коммунизма. Комсомол, значит, призывает вас в свои ряды для

безпощадной борьбы с врагами пролетар i ату. Кто бы ни ⁶⁰ был энтот враг, хотя

бы самый близк i й и родной, -- ваша задача -- выявить его, донести и

сод e йствовать полному его изничтожен i ю. Помните, как сказал наш Ильич,

величайш i й вождь вс e х времен и вс e х народов: "Д e ти должны присутствовать на

казни врагов пролетар i ату и радоваться их уничтожен i ю". Потому и от вас,

будущих коммунистов, Комсомол ждет активной помощи в борьб e с подлыми

классовыми врагами.

Тут наш политрук выпрямился и с еще большим пафосом закончил:

-- Да здравствует м i ровая революц i я! Да здравствует поб e да пролетар i ата

всего м i ра! Да здравствует наш славный Комсомол!

Возгласы "орателя", которые на собран i и комсомольцев были бы по штату

встр e чены бурными апплодисментами, остались без отв e та. Наша молодежь,

удивленная тоном его р e чи и восклицан i ями и не понявшая, какое собственно

отношен i е она должна им e ть к "проклятой буржуаз i и" и к "героической ЧК", --

молчала. Чтобы сгладить эту неловкость, я спросил политрука:

-- Может быть, кто-нибудь захочет задать вам вопрос. Вы разр e шите, тов.

политрук?

-- Пусть задают, -- мрачно буркнул комсомолец, вытирая вспот e вш i й лоб.

-- Ребята, может быть, кто-нибудь им e ет вопросы к докладчику?

Я, по сов e сти говоря, над e ялся, что ребята предпочтут не спрашивать ни

о чем, но из кучки сидящих сразу же раздался звучный голос боцмана Боба.

-- А почему это хл e ба не хватает? То -- все было, а как сов e тская

власть пришла, так все и пропало?

Лицо комсомольца недовольно сморщилось.

-- Это потому, -- неохотно отв e тил он, -- что посл e конца гражданской

войны народное хозяйство еще не усп e ло наладиться. Опять же проклятые б e лые

все поразграбили, да посожгли. Но теперь без банкиров, пом e щиков, попов, да

царей скоро все наладится еще лучше прежняго. Это только временныя

трудности...

-- А гд e сейчас царь? -- несм e ло спросил чей-то голос. ⁶¹

Наш политрук грозно и торжествующе нахмурился.

-- Царя мы разм e няли, -- важно сказал он. -- Довольно попил он нашей

кровушки. Довольно ему сид e ть на ше e рабочих, да крестьян, да пировать за

наш счет... И всю семью евонную, -- злобно улыбаясь, добавил он, -- тоже к

чертовой бабушк e послали. Словом, весь царск i й корень извели. Теперь уж не

вернутся...

Я с тревогой взглянул на взволнованныя лица слушателей. Ясно было

видно, что тон комсомольца возмутил вс e х. Но, подумал я, если кто-нибудь из

ребят проявит это свое возмущен i е вслух -- пропали мы. Скажут -- среди

молодежи ведется антисов e тская агитац i я, там разсадник контр-революц i и...

Вспышка пришла с неожиданной стороны.

-- Скажите... -- звонк i й голосок Оли заставил нас вс e х вздрогнуть.

Д e вушка стояла, выпрямившись, среди сидящих подруг и смотр e ла прямо в глаза

комсомольцу. Лицо ея было бл e дно и р e шительно.

-- Скажите, -- опять повторила она среди мертваго молчан i я. -- За что

разстр e ляли моего д e душку?

Этот вопрос, видимо, огорошил политрука. Он удивленно поднял брови.

-- Д e душку? Какого д e душку?

-- Д e душку, м о е г о д e д у ш к у, -- с напряженной настойчивостью

повторила бл e дная Оля, не спуская блестящих глаз с комсомольца.

-- А кто он такой был? -- немного растерянно спросил он.

-- Д e душка? Он полковником был...

-- Ага, -- торжествующе прервал ее юноша. -- Ага, полковник! Ясно, что

нужно было разстр e лять. Вот еще! Мы с офицерьем проклятым церемониться-то

будем, что ли? Так и нужно было!

-- Да он старик, в отставк e. Ему 90 л e т уже было! -- р e зко вскрикнул

Боб. -- Кому он вреден был?

Политрук злобно оглянулся на боцмана.

-- Ну, так что? ЧК лучше вас знает, кто опасен, кто не опасен.

Разстр e ляли -- значит, за д e ло! Т. Солоневич, -- повернулся он ко мн e. --

Можете закрывать собран i е. Мн e время больше н e т. ⁶²

Идя со мной к выходу, комсомолец н e сколько раз с подозр e н i ем покосился

на меня и потом сказал:

-- Странно, что у вас среди пролетарских скаутов есть д e ти

б e логвардейцев, да еще разстр e лянных.

-- А мы не ограничиваем пр i ем в клуб и отряд какими-либо рамками.

Бабушка ея работает портнихой, а сама она еще учится в школ e. Скаут она у

нас -- прим e рный...

Комсомолец злобно усм e хнулся.

-- Да, да, я вижу. У вас тут много "прим e рных". Ну, пока. Еще увидимся

и... поговорим о ваших прим e рных...

 

--------