Неудача

«Что ж! Оставайся

Обвиненным, скованным цепями».

Вернер

 

Весь следующий день они провели втроем. Мистер Хейл едва мог говорить, но, задавая ему вопросы, дети возвращали его к действительности. Фредерик ничем не выказывал своей печали. Первый приступ отчаяния прошел, и теперь юноша стыдился, что поддался эмоциям. И хотя его скорбь о потере матери была очень сильной — ее бы хватило на всю его жизнь — он больше не говорил об этом. Маргарет наконец смогла дать волю своему горю. Она много плакала, и в ее голосе, даже когда она говорила о пустяках, слышалась печаль, которая усиливалась, когда Маргарет думала о скором отъезде Фредерика. Девушка понимала, что так будет лучше для всех, и прежде всего для отца. Мистеру Хейлу не давала покоя мысль о том, что будет, если Фредерика обнаружат и схватят. После смерти миссис Хейл его нервозность усилилась — он непрестанно пребывал в страхе. Он вздрагивал при каждом необычном звуке и чувствовал себя неуютно за исключением тех моментов, когда Фредерик скрывался в своей комнате. Ближе к вечеру мистер Хейл сказал:

− Ты пойдешь на станцию с Фредериком, Маргарет? Я бы хотел знать, что он благополучно уехал. Во всяком случае, ты принесешь мне весть, что он уехал из Милтона?

− Конечно, — ответила Маргарет. — Я бы хотела проводить его, если тебе не будет без меня одиноко, папа.

− Нет, нет! Мне будет казаться, что кто-то узнал его, и что его схватили, пока ты не скажешь мне, что он уехал. Идите на станцию Аутвуд. Это близко, и там не так много людей. Возьмите кэб. Так меньше риска, что вас увидят. Когда твой поезд, Фред?

− В десять минут седьмого, будет почти темно. Как ты вернешься домой, Маргарет?

− О, я справлюсь. Я становлюсь очень храброй и выносливой. Дорога до дома хорошо освещена. На прошлой неделе я выходила намного позже.

Мистер Хейл вместе с сыном вошел в комнату, где лежало тело миссис Хейл. Маргарет была рада, когда прощание закончилось — прощание с мертвой матерью и живым отцом. Она поторапливала Фредерика, чтобы не мучить отца. Отчасти из-за этого, отчасти из-за ошибок в «Железнодорожном путеводителе», Маргарет и Фредерик, прибыв на станцию Аутвуд, выяснили, что у них есть еще почти двадцать минут в запасе. Касса была закрыта — поэтому они не могли взять билет. Брат с сестрой спустились по лестнице, ведущей к площадке, расположенной ниже железнодорожных путей. Неподалеку от проселочной дороги простиралось поле, которое пересекала широкая гаревая дорожка. Они прогуливались по ней взад и вперед.

Рука Маргарет покоилась на руке Фредерика. Он нежно ее пожал.

− Маргарет! Я посоветуюсь с мистером Ленноксом, есть ли у меня шанс оправдаться, чтобы я мог вернуться в Англию, когда захочу. Я сделаю это ради тебя. В первую очередь ради тебя. Мне невыносимо думать, что ты окажешься одна, если что-то случится с отцом. Он очень изменился — он ужасно потрясен. Мне бы хотелось, чтобы ты заставила его подумать о поездке в Кадис. Что ты будешь делать, если он умрет? У тебя здесь нет друзей. У нас на удивление мало родственников.

Маргарет едва сдерживалась, чтобы не заплакать от его нежного заботливого тона. Фредерик говорил ей о событии, которое она сама не считала таким уж невероятным, — так сильно испытания последних месяцев повлияли на мистера Хейла. Но она постаралась овладеть собой и ответила брату:

− За последние два года в моей жизни произошло так много странных и неожиданных перемен, что я давно уже не пытаюсь загадывать наперед. Я стараюсь думать только о настоящем.

Она замолчала. Они остановились на краю поля у перелаза, ведущего на дорогу. Садившееся солнце светило им в лицо. Фредерик держал сестру за руку и вглядывался с тоскливым беспокойством в ее глаза, читая в них больше забот и тревоги, чем она выражала словами.

Маргарет продолжила:

− Мы будем часто писать друг другу; я обещаю писать тебе обо всех своих тревогах, я знаю, тебе так будет спокойнее. Папа… — она чуть заметно запнулась, но Фредерик почувствовал внезапную дрожь ее руки и повернулся лицом к дороге, по которой медленно ехал всадник. Когда он проезжал мимо перелаза, Маргарет поклонилась, — на ее поклон сухо ответили.

− Кто это? — спросил Фредерик, хотя всадник все еще мог его слышать. Маргарет выглядела подавленной; отвечая брату, она покраснела:

− Мистер Торнтон. Ты уже видел его раньше.

− Только со спины. Он — неприятный мужчина. Какой у него сердитый взгляд!

− Что-то, должно быть, рассердило его, — ответила Маргарет сконфуженно. — Ты бы никогда не посчитал его неприятным, если бы увидел, как он разговаривал с мамой.

− Я думаю, что пора идти и купить билет. Если бы я знал, что будет так темно, мы бы не отослали кэб, Маргарет.

− О, не беспокойся об этом. Если я захочу, я смогу взять кэб здесь или вернусь к железнодорожным путям, — на всем пути до дома от станции будут магазины, люди и фонари. Не думай обо мне, береги себя. Мне плохо от мысли, что Леонардс может оказаться в том же самом поезде. Посмотри хорошо в вагоне, прежде чем садиться.

Они вернулись на станцию. Маргарет сама вошла внутрь, где ярко горел газовый фонарь, и купила билет. Несколько человек праздно прогуливались в зале. Один из них уставился на Маргарет с откровенным восхищением и без тени стеснения. Она ответила ему надменным взглядом и поспешила к брату, который ждал ее снаружи.

− Ты взял свой саквояж? Давай погуляем по платформе, — сказала она, немного волнуясь от мысли, что скоро останется одна.

Ее храбрость испарялась быстрее, чем она признавалась в этом себе. Она слышала шаги за спиной. Шаги затихали, когда Маргарет с Фредериком останавливались, смотрели на пути и прислушивались к свисту приближающегося поезда. Брат и сестра не разговаривали — их сердца были переполнены. Через мгновение поезд уже будет здесь. Еще минута — и Фредерик уедет. Маргарет почти сожалела о той настойчивости, с которой она упрашивала его уехать в Лондон. Это увеличивало опасность — его могли обнаружить. Если бы он отплыл в Испанию из Ливерпуля, он мог бы быть за границей уже через два или три часа.

Фредерик повернулся лицом к фонарю, в котором яркое пламя металось от ветра. Неопрятный человек в одежде носильщика бросился к ним. Он, казалось, был зверски пьян.

− С вашего позволения, мисс! — сказал он, грубо отталкивая Маргарет в сторону и хватая Фредерика за воротник.

− Ваше имя Хейл, я полагаю?

Через секунду — Маргарет не видела как, поскольку все плыло перед глазами — каким-то ловким приемом Фредерик оттолкнул своего противника, и тот упал с платформы, возвышающейся над землей на три-четыре фута, в сторону путей. Там он и остался лежать.

− Беги, беги! — задыхаясь, произнесла Маргарет. — Поезд уже здесь. Это был Леонардс, да? Беги же! Я понесу твой саквояж, — она рукой толкнула его изо всех сил.

Дверь вагона была открыта, — Фредерик запрыгнул туда. А потом наклонился и сказал:

− Да благословит тебя бог, Маргарет!

Поезд тронулся, а она осталась стоять в одиночестве. Она была настолько подавлена и слаба, что ей едва хватило сил зайти в дамскую комнату и немного посидеть там. Все произошло так быстро, и сейчас она была в ужасном смятении. Если бы поезд не подошел вовремя, тот человек снова бы запрыгнул на платформу, позвал на помощь, и Фредерика наверняка арестовали бы. Ей хотелось знать, поднялся ли тот человек. Она попыталась вспомнить, видела ли она, как он пошевелился. Она раздумывала, мог ли он быть серьезно ранен.

Наконец Маргарет отважилась выйти. Платформа была еще освещена, но уже почти пустынна. Она подошла к краю и глянула вниз почти со страхом. Там никого не было, и она обрадовалась, что заставила себя пойти и проверить, иначе ужасные мысли преследовали бы ее во сне. И все равно она была напугана и взволнованна, и поняла, что не может идти домой вдоль дороги, которая выглядела сейчас такой темной и пустынной. Она подождет, пока подойдет поезд из Лондона и сядет на него. Но что, если Леонардс запомнил ее как спутницу Фредерика?! Маргарет огляделась, прежде чем рискнуть пойти в кассу и взять билет. Там стояли несколько служащих и громко разговаривали между собой.

− Леонардс снова напился! — сказал один, похоже главный. — Ему понадобится все его хваленое влияние, чтобы сохранить за собой это место на этот раз.

− Где он? — спросил другой, пока Маргарет спиной к ним пересчитывала сдачу дрожащими пальцами, не смея повернуться, пока не услышит ответ.

− Не знаю. Он пришел не более пяти минут назад, долго рассказывал о своем падении, ужасно ругался. Он хотел одолжить немного денег у меня, чтобы поехать в Лондон на следующем поезде. Он надавал кучу обещаний, но я не слушал его. Я велел ему идти и заниматься своим делом, и он вышел через переднюю дверь.

− Он в ближайшем кабаке, клянусь! — произнес первый говоривший. — Твои деньги тоже окажутся там, если ты был таким дураком и одолжил ему.

− Ни за что! Я знаю, что означает его Лондон. Он никогда не вернет мне эти пять шиллингов…

Теперь Маргарет с нетерпением ожидала прибытия поезда. Она снова спряталась в дамской комнате, ей казалось, что каждый шорох — это шаги Леонардса, что каждый громкий и возбужденный голос — его. Но никто не подходил к ней, пока не пришел поезд. Носильщик проводил ее к вагону, а она не осмеливалась посмотреть ему в лицо, пока они шли, и лишь потом увидела, что это был не Леонардс.