Перекресток 6 страница

Ему не составило особого труда «договориться» с больничным персоналом о том, что он будет не только днем, но и ночью в реанимации.

Он шел торопливым шагом через полупустой больничный двор – оставалось только заскочить домой и взять нужные вещи. Ничто не нарушало тишины – лишь изредка тоскливо вскрикивали одинокие вороны, стряхивая с голых веток деревьев пушистые хлопья первого снега. Вдруг где-то совсем рядом раздался тихий звон. Легкий, мелодичный, он свободно разрезал морозный воздух и вот уже встрепенулся целым хрустальным разноголосьем колоколов, затрагивая невидимые струны души, стучась в самое сердце… В маленькой церквушке на территории больницы началась вечерняя служба.

Как загипнотизированный, Клим пошел на этот звук и неожиданно для себя оказался в середине церкви. В мягкой полутьме потрескивали свечи, освещая величественные лики святых на старых иконах, пахло ладаном и царил невероятный покой. Это было похоже на полузабытую картинку из его раннего детства – с ожившими запахами и ощущениями. Когда-то очень давно мама иногда заходила с ним по воскресеньям в небольшую церковь, расположенную недалеко от дома. Ему нравилось рассматривать позолоченные росписи, вдыхать этот успокаивающий запах и самому зажигать свечу возле Распятия. Но очень скоро эти походы прекратились. Отчим, руководствуясь идейными соображениями и «политикой партии», жестко выбил «эту дурь» у него из головы и запретил маме вовлекать ребенка в свою блажь.

Следуя какому-то внутреннему зову, исключительно по наитию, Клим заказал службу «о Здравии и Спасении», купил свечи и подошел к иконам. Он не был знаком с атрибутами и обрядами веры, не знал слов молитв и не привык просить о помощи – тем более у безмолвных святых. Но сердце само подсказало нужные слова – они лились из его глубины, отражая все чувства, просьбы и желания. Клим даже не замечал, произносит ли слова вслух или почти безмолвно шепчет одними губами: «Господи, помоги! Дай ей здоровье и спасение…» Сколько времени он молился? Минуту, две или значительно больше? «Не дай ей умереть! Прошу Тебя!» Верил ли он в тот момент? Трудно сказать – он не знал, как это должно быть на самом деле. Но он чувствовал, как душа откликается на зов сердца и раскрывается все шире и шире благодатному потоку, исходящему откуда-то сверху – из золоченых церковных куполов. Вместе с этим росла и крепла его уверенность – ВСЕ БУДЕТ ХОРОШО. Может, это и есть ВЕРА?..

Он вышел из церкви с легкой и светлой улыбкой – пропала тяжесть, давящая грудь. Уже на обратном пути, по дороге в больницу, он еще раз зашел на церковную территорию и набрал полную бутылку святой воды из маленького источника во дворе, непроизвольно оглянувшись по сторонам – а не заметил ли кто его «слабинку».

Клим несколько суток провел в реанимации, не отходя от мамы ни на шаг. Он с ней тихо разговаривал, поправлял одеяло и, не зная сам зачем, периодически протирал ее лицо и руки водой из церкви.

На третий день ему показалось, что мамины веки чуть дрогнули. Повинуясь какой-то внутренней силе, он намочил водой ее потрескавшиеся губы. А среди ночи его короткий сон прервало легкое прикосновение теплой руки. Клим резко открыл глаза. Мама, с трудом подняв руку к его голове, чуть слышно спросила: «Как ты себя чувствуешь, сынок?» И он разрыдался – первый раз за всю свою «взрослую жизнь», не сдерживая горячие потоки слез и свои чувства.

Мама попросила Библию. Вернее, это он спросил, чего ей хочется. После чуть стесненного и немного робкого ответа он ранним утром сходил в знакомую церковь и купил эту книгу, а заодно еще раз сердечно помолился своими словами возле иконы Спасителя.

И вдруг она попросила у него прощения. Так искренне и душевно, будто бы действительно в чем-то перед ним провинилась. Но ведь это он должен был сказать маме слова раскаяния за то, в чем наконец смог себе признаться! Наверняка она всю жизнь чувствовала, как он постоянно в душе осуждал ее: за то, что не так жила и не то делала; за то, что родила ребенка в гордом одиночестве; за то, что так долго терпела возле себя деспотичного отчима, не решаясь уйти…

Спустя какое-то время он на полдня вырвался в офис по неотложным делам, а когда вернулся – мамы в реанимации не оказалось. У него подкосились ноги, перехватило дыхание…

– Простите, Клим Александрович, я не успел вам перезвонить, – виновато произнес лечащий врач, выбежав навстречу. – Ей стало намного лучше, состояние стабилизировалось, и мы решили перевести ее в палату. Поздравляю, самое страшное теперь позади!..

 

* * *

 

…Лодка уткнулась носом в прибрежный песок. Клим вздрогнул и очнулся, как после глубокого сна. Гел сидел напротив и мастерил ожерелье из маленьких ракушек.

– А что было потом? – спросил он, отложив в сторону свое рукоделье.

– Мама поправилась…

– Ну, это я знаю, – остановил его Ангел. – Я спрашиваю, что случилось с твоей ВЕРОЙ после того, как она тебе помогла?

Клим молчал.

– Ладно, можешь не отвечать. Мне это тоже известно: ты впервые в жизни ВКЛЮЧИЛСЯ, но очень быстро ВЫПАЛ ИЗ СИСТЕМЫ, и все вернулось на круги своя. Верно?

Клим все так же молча кивнул.

– К сожалению, нет в этом мире ничего постоянного, – вздохнул Ангел, – и, ты будешь сейчас удивлен, – ВЕРА тоже не бывает постоянной. Нужно не забывать систематически ПОД-КЛЮ-ЧАТЬ-СЯ к Системе! А ты из нее выпал – раз и надолго… Чередование включения и выключения происходит абсолютно у всех людей, даже у самых благочестивых. И это совершенно нормально – в противном случае человек либо умер, либо святой! – рассмеялся Хранитель. – Однако Систему Связи нужно проверять регулярно, поскольку всегда есть угроза внезапного сбоя. Сорвался, согрешил в поступках или в помыслах, свернул в темную «подворотню», поддался любому искушению, и раз – тумблер мигом переключился, а свет погас! Кстати, практически каждый человек может это ПОЧУВСТВОВАТЬ: по тяжести на сердце, по давлению в груди, по душевной тяжести и по так называемым угрызениям совести. Это не что иное, как первые признаки сбоя в твоей Системе, вызванные нарушением какого-либо Правила из Инструкции. Но как только ошибка исправляется, человек опять включается в Систему.

– А что же мне помешало? – наконец отозвался Клим.

– А ты сам как чувствуешь?

– Мне не хватило… думаю… доверия?..

– Ты у меня спрашиваешь или ты это чувствуешь? – улыбнулся Ангел. – Да, тебе не хватило ДОВЕРИЯ, а ведь именно с ним ВЕРА укрепляется вдвойне: как в себя, так и в того, кому мы что-либо доверили. Причем не важно, как он этим доверием потом распорядится – это уже лично его степень ОТВЕТСТВЕННОСТИ. Ты даже себе не представляешь, насколько это важно! Настоящая ГАРМОНИЯ в отношениях между людьми никогда не настанет, если не будет ТВЕРДОЙ ВЕРЫ и ПОЛНОГО ДОВЕРИЯ. Что, звучит как утопия? Но этот мир, который уже давно балансирует на тонкой грани, либо погибнет от НЕДОВЕРИЯ и ЗЛОБЫ, либо будет спасен ВЕРОЙ и ЛЮБОВЬЮ… Кстати, Клим, а кому это ты не доверился, а?

– Ну, себе, наверное…

– А ведь ты лукавишь! – зеленые лучи опять устремились всепроникающим рентгеном. – Там, в церкви, случилось что-то еще. Но ты тщательно обошел это стороной, когда плавал по волнам своей памяти… Что, уже начинаешь припоминать?.. Так вот, то, что ты тогда не сделал из-за отсутствия ДОВЕРИЯ к другому человеку, обернулось для тебя очень тяжелыми последствиями и ВЫХОДОМ ИЗ СИСТЕМЫ! Хочешь туда вернуться? – перейдя на мягкий тон, спросил Ангел.

– В тот день? – едва слышно прошептал Клим.

– Да. В тот день, в тот час, в ту церковь и на тот ПЕРЕКРЕСТОК. Я тогда чуть было до Небес от радости за тебя не взлетел, но… Ты стушевался в последний момент.

– А какой мне смысл туда возвращаться? – грустно усмехнулся Клим. – Выбор остался в прошлом, я его уже сделал и, судя по твоим словам, оступился, а ситуацию все равно не исправить…

– Ты действительно не сможешь изменить ТУ ситуацию, но ты можешь поменять к ней свое ОТНОШЕНИЕ! – воскликнул Гел. – А это уже немало. Измени свое отношение к прошлому: проговори застрявшие где-то слова; шагни в своих мыслях, куда не решился когда-то шагнуть, – и ты получишь утерянный поток энергии, ты увидишь, как твоя Вселенная станет чуть ярче и добрее. Закрывай глаза, Клим, и отправляйся на свой ПЕРЕКРЕСТОК. Позволь своему СЕРДЦУ делать все что угодно. Не бойся – оно не мозг, оно не умеет ошибаться…

 

* * *

 

…Последний колокольный звон растаял в воздухе, и воцарилась полная тишина. Он стоял в церкви возле иконы Спасителя и пристально смотрел на безмолвный лик Христа, пытаясь подыскать нужные слова молитвы. Они пришли сами. Не задумываясь над их построением, он просил о самом главном – искренне и горячо: чтобы мама осталась жива и поправилась.

У него оставалось еще несколько свечей, и он растерянно оглянулся вокруг.

– Вон батюшка идет. Если что нужно – вы у него спросите! – словно прочитав замешательство в его глазах, откликнулась старенькая прислужница, которая доставала огарки свечей и бросала их в коробку на полу возле подсвечников.

Робко и нерешительно, как абитуриент перед вступительным экзаменом, он сделал шаг навстречу и произнес:

– А куда можно поставить свечу за… чудо?

Батюшка – пожилой человек с длинной окладистой бородой, как у некоторых святых на иконах, и при этом с молодыми и живыми глазами – не удивился такому вопросу.

– За чудо? Да куда хотите, туда и ставьте! Бог везде – он всегда услышит вашу просьбу. Многие прихожане любят икону Николая Чудотворца – можете к ней подойти.

– А в чем он помогает? – спросил Клим, смущаясь из-за своей необразованности в религиозных вопросах.

– В делах вечных – духовных и сердечных, – нараспев произнес батюшка, – в недугах физических… Главное – искренне молиться, и все, что вы в молитве с глубокою верою попросите, обязательно исполнится!

– А если я не знаю ни одной молитвы?

В этом батюшке было нечто такое, очень располагавшее к доверию. От него воистину исходили спокойствие и доброта.

– Это не страшно, – заверил он Клима. – Можно читать «правильные» молитвы, но при этом не верить в их смысл, а можно молиться своими словами и не сомневаться, что они будут услышаны. Ведь что такое молитва? Это обдуманное направление ваших мыслей и чувств, состоящее из светлых частичек сконцентрированной энергии. Богословы их еще называют мыслеформами. Но за ними нужно тщательно следить и осознанно их создавать, поскольку наши мысли притягивают в нашу жизнь все то, о чем мы думаем. Добро, любовь и светлые положительные эмоции – вот основные компоненты созидательных мыслеформ. А вы, судя по всему, оттуда? – батюшка кивнул в сторону больницы.

Клим в двух словах рассказал о своих переживаниях, связанных с болезнью мамы.

– Вы, главное, верьте, и мама ваша тоже пусть веру не теряет, – произнес батюшка и закачал седой головой: – Люди, люди… Как мы все заботимся и печемся о своем физическом теле! Если вдруг что-то заболит – тут же бежим к врачу, но при этом не замечаем своей глубокой душевной раны. А ведь душа человеческая в первую очередь нуждается в лекарстве; без ее исцеления трудно вылечить физическую оболочку. Зубы по два раза на день чистим, а вот душу почистить забываем. Но только здоровая и цельная душа способна справиться с любыми недугами и страданиями – это я вам точно говорю!.. Вот был у меня один знакомый, – продолжил батюшка после короткой заминки. – Молодой, энергичный и успешный. Жил себе да не тужил – по принципу «что хочу – то ворочу». Часто поступал не по совести, а по своей личной выгоде; душу свою не берег и много денег нечестно заработал. А потом вдруг раз – и диагноз ему поставили: рак желудка, и причем на последней стадии…

– И он что, умер? – спросил Клим, заинтересованно глядя на собеседника.

– Нет. Представьте себе – он жив и здоров, – улыбнулся батюшка. – А знаете почему? Он полностью ПЕРЕСМОТРЕЛ СВОЮ ЖИЗНЬ, исправил ошибки и пришел к глубокой ВЕРЕ, причем настолько крепкой и сильной, что не смог больше оставаться в миру и ушел служить Богу и людям… Так что запомните: в каждой проблеме, в каждой жизненной трудности заключены бесценный дар для человека и прекрасная возможность подняться выше благодаря полученному уроку. Главное – ВЕРИТЬ. «Если вы будете иметь веру с горчичное зерно и скажете горе сей: «перейди отсюда туда», и она перейдет; и ничего не будет невозможного для вас». В свете обретенной веры, постепенно разгорающейся все ярче и ярче, вы скоро обнаружите, что вы – это избранное дитя Вселенной, которое находится в полной безопасности, абсолютно любимо и пользуется крепкой поддержкой нашего Создателя и Творца всего живого.

– Но я не знаю, как поверить! – воскликнул Клим. – Меня этому никогда не учили…

– Меня тоже. Я сам к этому пришел через огромные страдания. Скажите, а что мучает лично вас? – спросил батюшка. – Я же вижу, как мечется ваша душа… Вам нужно исповедаться, очиститься.

Секунду поколебавшись, Клим согласился. Положив руку на толстую церковную Библию, он поведал все, что накопилось в нем за долгие годы; то, что вызывало сомнения, раздражение, головную боль и периодические вспышки гнева на самого себя. Он вытягивал на поверхность и вскрывал, как старые гнойники, все свои неблаговидные поступки, которые уже теперь он смело мог назвать предательством, обманом и лицемерием.

Странная это была исповедь – батюшка не задавал никаких вопросов, Клим скорее разговаривал со своим сердцем, чувствуя, как оно благодарно откликается на его душевные порывы и постепенно расплавляет свинцовую тяжесть в груди.

– То, что периодически вызывает у вас сильные головные боли и внутреннее раздражение, является проявлением той проблемы, которую следует решить, и тех отношений, которые нуждаются в исправлении. Я надеюсь, вы сумеете поладить с людьми, которых предали и обидели по своему неведению и духовной слепоте, – сказал батюшка, выслушав Клима, а еще на прощание посоветовал: – И обязательно сходите к врачу! Одно другому не помешает…

«По вере вашей да будет вам!» – эхом прозвучало под сводами церкви, и, как в кино с динамичным сюжетом, Клим очутился в совершенно другом месте.

Светлые стены длинного коридора, запах лекарств… Полуоткрытая дверь, в которую он вошел. Человек в стерильно-белом халате внимательно изучал какие-то медицинские снимки.

– А-а, Клим, ну проходи, проходи! – приветливо улыбнулся Иван Иванович, пожимая ему руку. – Хотя – нет, иди себе с Богом! – рассмеялся он. – Ты не наш пациент, так что живи себе и радуйся! Но все равно молодец, что вовремя пришел и не поленился обследоваться. Есть кое-какие проблемы, связанные с сосудами головного мозга, но это легко поправимо и, как говорится, до свадьбы заживет!

Клим вышел из кабинета и, не в силах совладать с радостным сердцебиением, поцеловал с любовью и благодарностью свой маленький нательный крестик и, оглянувшись, бережно спрятал его обратно под рубашку…

 

* * *

 

– Что это было? – удивленно спросил Клим после того, как размытые очертания опять превратились в цветущий Фиолент. – Это было мое возможное будущее? Если бы я тогда смог довериться батюшке в церкви, искренне исповедался и вовремя сходил к врачу?

– Последнее уже скорее как следствие, – ответил Ангел, вытягивая лодку на берег. – Причина в другом – если бы ты своевременно ВКЛЮЧИЛСЯ В СИСТЕМУ! Во время болезни матери ты почти осознал всю силу ВЕРЫ, но, вместо того чтобы сделать следующий шаг, выключил «питание». А что ты почувствовал теперь, вернувшись на тот ПЕРЕКРЕСТОК и сделав то, что хотел?

– Освобождение! – ответил Клим без раздумий. У него было такое чувство, как будто бы он только что действительно вернулся из церкви и реально пережил все эти события.

– Вот именно! – обрадовался Гел. – ТОЛЬКО СВОБОДНЫЙ ЧЕЛОВЕК МОЖЕТ СДЕЛАТЬ ПРАВИЛЬНЫЙ ВЫБОР! Ты спрашивал, что такое ВЫБОР? Так вот, ВЫБОР – ЭТО И ЕСТЬ СВОБОДА!

– Оказывается, как просто путешествовать во времени, – с легкой грустью произнес Клим, до сих пор ощущая на себе взгляд священника и пережитое блаженство.

– Радуйся – ты живешь в уникальное время! Жаль только, что никто пока не открыл науку «информоэнергономику». В нее можно было бы перенести все информационно-энергетические законы, действия которых продемонстрировал Иинструктор еще 2000 лет назад! – воскликнул Хранитель, легонько встряхивая Клима за плечи. – В прошедшие века человечество блуждало в потемках и надеялось на помощь извне, а в Эпоху Водолея вы все можете научиться искать и находить СПАСИТЕЛЯ внутри себя. Потому что СИЛА, КОТОРУЮ ВЫ ТАК ДОЛГО ИЩЕТЕ, ЗАКЛЮЧАЕТСЯ В ВАС САМИХ! И когда вы наконец научитесь ей доверять и откроете в себе свое БОЖЕСТВЕННОЕ НАЧАЛО, полюбив его всем сердцем и душой, то из жертв вы превратитесь в созидателей, а страх смерти переродится в Любовь к Жизни.

– Я испытываю какое-то удивительное чувство, – задумчиво произнес Клим. – Оно было тогда и вернулось сейчас – теплое и светлое, как будто бы идущее из сердца…

– Для новичка ты делаешь успехи! – еще больше обрадовался Ангел и заговорщицки прошептал: – Да, это оно! РАСКРЫТИЕ ТВОЕГО СЕРДЦА! КАЖДЫЙ ЧЕЛОВЕК ОБЛАДАЕТ СПОСОБНОСТЬЮ ЕГО ОТКРЫВАТЬ, НАПОЛНЯТЬСЯ ЛЮБОВЬЮ И ИЗЛУЧАТЬ ЕЕ, ПРИВЛЕКАЯ ПРИ ЭТОМ ЕЩЕ БОЛЬШЕ ЛЮБВИ ИЗ ВСЕЛЕННОЙ В СВОЮ ЖИЗНЬ! Но это, Клим, большой труд, требующий немало душевных сил и терпения. Однажды, если тебе удастся избавиться от своих сомнений и беспокойства, ты увидишь маленький огонек в своем сердце. Сначала он будет не больше искры, потом станет похожим на ровное пламя свечи и наконец начнет разгораться все ярче и ярче, даря ЛЮБОВЬ и пропитывая ею каждую клеточку тела. Я очень рад, что ты сегодня смог нечто почувствовать, потому что от нехватки Любви, без ее притока в физическое тело человек может даже умереть, как от жажды!

– Увы, мне грозит другой вид казни, – иронично заметил Клим, бросив чуть недовольный взгляд на Хранителя – ему были неприятны любые напоминания о смерти.

– Каждая ситуация может быть решена с помощью энергии Любви, даже проблемы из прошлого, – не реагируя на это, продолжил Ангел. – Как только они прорабатываются с ЛЮБОВЬЮ, то уже не в силах вернуться – помни об этом!.. А сейчас тебе пора отдохнуть. Поспи немного… Только не забывай, что ты всегда сможешь вернуться в Место своего Покоя – всегда, когда ты этого захочешь…

* * *

«Какой странный сон или… не сон?» – размышлял Клим по дороге на работу.

Пожалуй, впервые столичные пробки сослужили ему добрую службу – можно было предаться размышлениям, чтобы проанализировать череду загадочных и необъяснимых событий, произошедших с ним за последнее время. Хотя это все не поддавалось никакому анализу и объяснениям! В сотый раз прокручивая в голове цепочку мистических явлений и переставляя их местами, как цветные грани в запутанном «кубике-рубике», он никак не мог сложить общую картину и уж тем более адаптировать ее к реальной жизни.

«А может, это и не надо делать? – задал себе Клим очередной вопрос. – А не лучше ли вообще перестать терзаться размышлениями о своей нормальности или ненормальности? В сущности, какая разница, ЧТО и ГДЕ произошло – в скрытых закоулках сновидений или в реальности, отозвавшейся, так сказать, на отдельные изменения химических процессов в больном мозгу…»

«Так меняется физика твоего мозга», – уточняюще прошептал внутренний голос с чуть уловимыми интонациями Ангела-Хранителя…

– Ангел так Ангел!.. А что – тоже неплохо! – усмехаясь, произнес Клим. – В конце концов, главное не то, где заканчивается реальность и начинается иллюзия, а то, как при этом себя чувствуешь.

Надо признать, что после этого сна, похожего на замысловатый мистический триллер, он проснулся с ясной головой и необыкновенной легкостью на сердце, которой уже давно не испытывал.

«Если мое «сумасшествие» и дальше будет протекать подобным образом, то это не самый худший для меня вариант!» – заключил Клим и на центральном перекрестке резко повернул машину в другую, противоположную от заданного маршрута сторону.

* * *

– Сынок?! – Мать откровенно поразилась, увидев его на пороге своего дома «вне расписания» – утром в рабочее время. – Что-то случилось? – в ее глазах мелькнул неподдельный страх.

– Ничего не случилось, просто очень захотелось тебя увидеть! – ответил Клим, крепко ее целуя.

Бросив еще один настороженный взгляд на сына, мама поспешила на кухню ставить чайник, а он прошел в ее комнату, бывшую когда-то его детской. Свежие занавески на окнах, размеренный ход настенных часов, коллекция фикусов на подоконнике – как всегда, все чистенько и аккуратно, и, как всегда, – ощущение одиночества и грусти…

Он перевернул обложкой книжку, брошенную на диване, – мама по-прежнему оставалась верна своей привычке: чтению приторных дамских романов. Она их поглощала в таком количестве и без разбору, что Клим неоднократно пытался с нею воевать на эту тему. «Ты же умная, образованная женщина! – отчитывал он ее, когда заставал за этим занятием. – Ну как ты можешь читать эту дешевку?» Мама виновато вздыхала и прятала книгу на дальнюю полку, чтобы затем, после его отъезда, снова достать. Только теперь он понял, точнее, его осенило, что мама практически никогда не жила своей жизнью, а в последние годы, оставшись в полном одиночестве, открыла для себя доступное средство от тоски: она переживала чужие судьбы на книжных страницах, где все было очень просто, сказочно – и обязательно с романтичным красивым финалом…

– Мамуль, а где мой крестик? – неожиданно спросил Клим, с удовольствием допивая вторую чашку ароматного чая.

– У меня в шкатулке. А зачем он тебе? – Было видно, что у мамы сегодня – день сплошных удивлений. – Ты никогда его не носил и даже никогда о нем не спрашивал…

– А вот теперь – прошу, – тихо ответил Клим.

Он аккуратно принял из маминых рук маленький и немного потемневший от времени нательный крестик, с которым его крестили еще в грудном возрасте, и бережно надел.

… – Береги себя, родной! – мама с любовью поцеловала его на прощание – ее глаза светились радостью и счастьем – и незаметно перекрестила.

На душе у Клима было светло – оказывается, так приятно говорить теплые слова близкому человеку, который искренне тебя любит и всегда ждет! Он не спеша завел машину – ехать в офис не было никакого желания. Хотелось подольше сохранить в себе те чувства, которые сейчас испытывал.

Но привычный мир тут же напомнил о себе звонком мобильника.

– Алло, Климентий Саныч! Примите мои поздравления – ключик почти у нас в кармане! – бодро рапортовал Трухин. – Немного наших стараний, немного подсуетились грамотные адвокаты плюс звонок от вашего имени нужным людям – и «Нептун» опять будет у нас! Один ваш коронный ход – и от конкурентов только клочья полетят! Так когда будем их рвать?

– Я буду чуть позже, – спокойно произнес Клим. Удивительно, но сообщение о возможной близкой победе и предвкушение будущих миллионов его ничуть не взволновало. – Ничего без меня не предпринимайте и вообще оставьте в покое этот объект – всех денег не заработать. Вам что, заняться там больше нечем?!

Повисла напряженная пауза – Трухин лихорадочно пытался сообразить, с чем связано такое резкое перевоплощение босса.

– Клим, ты что, меня не расслышал? – неуверенно переспросил коммерческий директор. – «Нептун» опять будет наш!

– Наверное, это ты меня не расслышал, – жестко ответил Клим. – Занимайтесь другими делами!..

Такое впечатление, что все перевернулось с ног на голову или, может, наоборот! Сделки, конкуренты, объекты, миллионы… – это были отблески того иллюзорного мира, в котором он так долго спал. Но теперь он проснулся, и ему захотелось совсем другого. Чего именно, Клим пока не мог понять. Но сейчас он знал, что поедет в церковь. Именно туда! Чтобы побыть в атмосфере душевного покоя, в которой он находился этой ночью…

 

Глава 5

Надежда

 

Мысли, которые мы выбираем, подобны краскам, которыми мы пишем на холсте своей жизни.

Луиза Хей

– Да, девочки, нашего босса как подменили! Я уже несколько недель хожу на работу сама не своя – не знаю, чего еще от него можно ожидать, – томно закатила красивые глазки секретарша Лидочка, разливая по чашкам свежеприготовленный кофе.

– А что тебя не устраивает, Лида? – спросила главбух Тамара Михайловна, заглянувшая на офисную кухню в обеденный перерыв. – Как по мне, так Саныч еще никогда не был таким собранным и уравновешенным, как сейчас, – меньше слов, зато больше дела, и рявкать по поводу и без перестал. Кстати, барышни, он с утра подписал ведомость на премиальные – мелочь, а приятно!

Представительницы женской половины «Виктории» отреагировали на неожиданную новость радостными возгласами.

– Я же говорю, что подменили! – ахнула секретарша. – Что-то здесь неладно…

– Да брось стонать, Лидуся! – прервала ее вздохи бренд-менеджер Илона, тщательно наводившая марафет на своем кукольном личике. – Мы тут все нарадоваться не можем, что наконец-то на работе стало легче дышать, а ты неладное ищешь. Хотя все понятно – расстроилась твоя профессионально-интимная жизнь, да, подруга? – коварно подмигнула она, сделав последний штрих к портрету кисточкой для румян. – Из мартовского кота шефчик внезапно превратился в зимнего медведя, ну, того, который в спячке!

Сравнение было встречено дружным смехом, а Лидочка покрылась пунцовыми пятнами и огрызнулась:

– Конечно, ты никак не можешь успокоиться, что этот кот с твоей крыши на мою переметнулся!

– Ладно, девчонки, угомонитесь! – сказала Тамара Михайловна. – Как бы там ни было, его мутация-сублимация всем нам на пользу пошла – только бы не сглазить!

– Шеф совсем распустил коллектив, – заявил в курилке начальник отдела кадров, – бабсовет уже больше часа на кухне кофеем балуется – когда это такое было видано?

– Мне бы твои заботы, Кирилл, – заметил Трухин, нервно пуская в потолок сизые кольца дыма. – Меня другое беспокоит: что-то в нем надломилось, а что – не могу объяснить… Знаю одно: нет жесткости – нет Стального босса. Вот я уже который день за ним бегаю, как мальчик, все пытаюсь уговорить довести до конца этот вопрос с «Нептуном», а он только отмахивается! Эх, ребята, такой лакомый кусочек из-под носа уходит, и все из-за глупости или чего там еще… Что с ним происходит – ничего не понимаю!

* * *

Клим и сам не мог понять, что с ним происходит, но эти внутренние перемены его не смущали, а скорее, наоборот, радовали. Он стал намного спокойнее и терпимее – к себе, к людям, к обстоятельствам и даже – к смерти… Теперь эта костлявая старуха все меньше и меньше вызывала у него леденящее чувство ужаса и обреченности. Напротив – он взял ее в свои негласные сообщники и компаньоны: она служила странным стимулом к жизни и постоянно толкала вперед. Куда? Он только смутно догадывался, какое направление выбрала судьба на своем последнем повороте.

Его жизнь чудным образом раздвоилась. В одной он по-прежнему оставался руководителем крупнейшей компании, а в другой – как по мановению волшебной палочки – очутился в иллюзорном, волшебном мире, где, то ли во сне, то ли наяву, общался с Ангелом и свободно перемещался по волнам своей памяти.

После первой «сознательной» встречи с Хранителем и возвращения на Перекресток судьбы он стал с нетерпением ждать каждой ночи. Как избавления от мучительной боли, как бегства от реальности, как освобождения от своей собственной личины, состоящей из толстой брони старых фобий, привычек и условностей. Гел не всегда баловал своим появлением. Иногда, тщетно пытаясь настроиться на Место Покоя и раскрыть свое сердце, как учил его Ангел, Клим проваливался в темное забытье или видел бессмысленные «нарезки» из обрывков личных воспоминаний.

Но когда Хранитель все же являлся во сне, они долго прогуливались по Яшмовому пляжу, или плавали среди серых морских утесов, или свободно парили над Фиолентом, с высоты птичьего полета наслаждаясь его великолепием и красотой. Это были удивительные сны! Ангел с охотой отвечал на вопросы, а он пропитывался колоссальной энергией первозданной природы.

После пробуждения он всегда чувствовал себя окрыленным и чистым, как новорожденный младенец. В такие дни он почти верил в то, что смерти нет, а Жизнь – прекрасна…

* * *

– Иван Иваныч, а вам когда-нибудь приходилось делать выбор? – ни с того ни с сего спросил Клим у доктора после очередной лечебной процедуры.

Тот совершенно не удивился вопросу и немного грустно кивнул головой:

– Да, и не раз. Причем я совершенно не уверен в том, что часто принимал правильные решения. Выбор… Он есть и в большом, и в малом, из него вообще состоит вся наша жизнь, только мы об этом не задумываемся…

– Док, а вы помните свой самый крупный перекресток, точнее, самый серьезный выбор, который, на ваш взгляд, вы сделали неверно?

– Верно и неверно – исключительно субъективные понятия, – задумчиво ответил Иван Иванович. За время лечения он проникся симпатией к своему молодому пациенту, которого так нелепо и жестоко выбила из колеи смертельная болезнь. – Ты будешь смеяться, Клим, но я выбрал не ту профессию.

– Вот как? – Клим удивленно поднял брови. – Но ведь вы – настоящий профи в своем деле!

– Проблема не в этом, – сказал доктор. – Я просто научился качественно относиться к своим профессиональным обязанностям и добросовестно их выполнять, но мои мечты и желания так и остались нереализованными. Любовь и долг по отношению к работе – это две большие разницы… Знаешь, я ведь с детства мечтал стать акушером-гинекологом, – продолжил он после секундной паузы, – как моя мама и моя бабушка. Мне так хотелось встречать новые жизни, а вместо этого я, как правило, провожаю… Этакий Харон, пытающийся облегчить плавание в один конец… Извини, Клим, я хотел сказать…