Перекресток 1 страницаПерекресток Я решил написать не привычное предисловие, а только послесловие к этой книге. Когда вы прочтете «Перекресток», уверен, сможете меня понять.
Глава 1 Инсайт
Каждый человек, появляющийся в твоей жизни, все события, которые с тобой происходят, – все это случается с тобой потому, что это ты притянул их сюда. И то, что ты сделаешь со всем этим дальше, ты выбираешь сам. Ричард Бах. Иллюзии Игроки замерли, наблюдая за тем, как шарик монотонно крутится на рулетке. Наконец он остановился… – Ну, мужик, ну ты даешь! – только и смог вымолвить ошарашенный Жора-Царь. – Это же 66 тысяч «зелени»! – Я поставил на свое любимое число, – усмехнулся Клим. Пожалуй, он был единственным из присутствующих, кто с самого начала и до конца сохранял полное спокойствие и невозмутимость. – Фартовый ты парень! – не унимался Царь. – Обыграть казино практически невозможно, но, видно, фортуна, как и все твои бабы, от тебя просто без ума! Поздравляю, тебе действительно чертовски везет! – и он хлопнул товарища по плечу. Клим ответил тем же, но почему-то слова «чертовски везет» его впервые покоробили. Как говорил старый друг Сема, «с лукавым шутки плохи». А вот везение – что правда, то правда. Госпожа Удача действительно к нему очень благосклонна, и этот выигрыш – очередной ее знак. – Смотри не увлекись этим делом, – с завистью и иронией посоветовал Жора, глядя, как Клим с трудом утрамбовывает в борсетку и рассовывает по карманам свой выигрыш. – А то игроманом можешь стать! – Прикол удался, – рассмеялся Клим, заказывая напоследок бутылку вискаря «от победителя». – Тем более что я страдаю другой вредной зависимостью – работоманией. Совмещать опасно. – Кстати, работоман, завтра наутро наша «стрелка» остается в силе? Я присмотрел для тебя несколько симпатичных земельных пятачков за городом. Для твоей будущей усадьбы – то, что надо! – Давай в обед, потому что утро у меня уже занято – надо забежать к врачу. – Ты что, заболел? – Да нет, это так, пустяки, для общей профилактики…
* * *
– Как вы себя чувствуете? – с порога спросил доктор, не отрывая глаз от снимков. – Нормально! – несколько вызывающе ответил Клим. – А что?.. – Потери сознания, кровотечения не было в последнее время? – Иван Иванович отложил снимки. – Ну что, док, жить буду? – проигнорировал вопрос Клим, глядя в упор на заведующего отделением. – Климентий Александрович, – сказал доктор, выдержав короткую паузу. – Комплексное обследование, которое вы прошли, позволило нам получить полную картину головного мозга и сделать окончательный диагноз. Так вот… Картина неутешительная… У вас опухоль – злокачественная. Хотя я до последнего момента надеялся ошибиться… – Значит, у меня – рак? – Да. Воздух сгустился и обрушился на голову железобетонной плитой. – Сколько мне осталось? – Клим сам не узнал свой голос и сделал глубокий глоток из протянутого стакана воды. – Только давайте конкретно и без хождений вокруг да около. Мне нужно знать. – Точно этого никто не знает. К сожалению, упущено очень много времени. Вы слишком долго игнорировали первые симптомы, характерные для начальной стадии. Это же надо – целый год терпеть постоянные головные боли и не обращать внимания на тошноту! – Какая у меня сейчас стадия? – резко перебил Клим. – Третья. Вы – достаточно умный и сильный человек, поэтому и сами прекрасно понимаете, что это значит… Конечно, самый оптимальный вариант – оперативное удаление опухоли. Но биопсия чаще выполняется на ранних стадиях заболевания и после предшествующей лучевой или химиотерапии, чего мы не успели сделать. – Давайте по-русски! – оборвал Клим, меряя быстрыми шагами кабинет заведующего. – То есть череп вы мне, слава Богу, вскрывать не будете? – К сожалению, опухоль слишком запущена и очень труднодоступна для полного удаления… Клим Александрович, прошу вас, присядьте, пожалуйста, и успокойтесь – безвыходных ситуаций не бывает. – Да я и так почти покоен! – огрызнулся Клим и тут же осекся: – Простите, док, просто мне не каждый день объявляют смертный приговор… – А я вам его и не объявляю! У вас – молодой и крепкий организм, будем бороться… Остальное происходило как во сне, а может, как в кино. Буквально пару дней назад он смотрел фильм с таким же началом. Клим вошел в состояние штопора. Как из вязкого тумана или из дальней комнаты, до него эхом долетали некоторые обрывки фраз Ивана Ивановича: «современные методы лечения…», «попробуем подключить радиотерапию…», «у меня в практике были случаи чудесного исцеления…», «эффект плацебо – великая вещь…». Его мозг категорически отказывался слышать и воспринимать весь этот поток информации. «Я сейчас проснусь, – мелькнуло в сознании Клима, – и закончится весь этот кошмар…» Он изо всех сил сжал кулаки, так, чтобы почувствовать боль в ладонях, но… – Нужно мобилизовать все свои внутренние ресурсы, и тогда вероятность выздоровления существенно возрастает, – откуда-то прорвался решительный голос доктора. – Границы возможностей больного простираются гораздо дальше, чем простое следование всем врачебным рекомендациям. Клим, с этой минуты вы должны принять активное участие в борьбе за жизнь и взять на себя ответственность. Ответственность за то, чтобы проанализировать или даже пересмотреть те из представлений и чувств, которые лично вам мешают бороться за жизнь. Вы меня простите за эту, может, не совсем уместную лекцию, но жалостью тут не поможешь… – Я в ней меньше всего нуждаюсь! – отрезал Клим вместо прощания.
* * *
Он шел на «автопилоте». Шел долго и медленно. Куда? Зачем? Он не знал, вернее, не соображал. Первый раз в жизни он не соображал, куда идет! «Какая глупость! Это нелепая случайность! Это не со мной… ЭТОГО НЕ МОЖЕТ СО МНОЙ ПРОИЗОЙТИ!!! НИКОГДА!!!» «Но ведь произошло! – шепнул внутренний голос не без доли иронии. – Ты думал, что у тебя все чисто и гладко? А вот на тебе, получай – красный стоп-сигнал…» – Идиот! Жить надоело?! – испуганно выкрикнул водитель, заглушая пронзительный скрип тормозов. Клим безразлично посмотрел на яркие фары автомобиля, практически уткнувшиеся ему в бок, и совершенно не в тему вспомнил, что сегодня ему надо было забрать свой «джип» со станции техобслуживания. Надо было… Было надо… Да НИЧЕГО уже не надо! И никому он уже не должен. И не будет должен. СКОРО. НИКОГДА. …Клим оказался в глубине старого парка, знакомого ему с детства. Остановился, посмотрел по сторонам. Тишина и покой; остатки золотой осени медленно кружили в виде серебристых паутинок и желтых листьев. «В последнюю осень…» – промурлыкало подсознание известную строчку из репертуара «ДДТ». «А эта осень у меня действительно ПОСЛЕДНЯЯ!» – на удивление спокойно подумал Клим и глубоко вдохнул воздух с запахом влажной свежести. И вдруг с выдохом заорал… Нет, это долго сдерживаемый крик сам наконец вырвался на свободу. Это был пронзительный и страшный рев раненого зверя, исходивший из самой глубины его сердца. Где-то вдалеке тревожно отозвались вороны и разлетелись в разные стороны с верхушек деревьев. Немного отпустило. Когда-то очень давно, еще на заре юности, он таким образом снимал накопленное напряжение – уходил далеко в лес и выкрикивался в пустоту до изнеможения, до тех пор, пока не чувствовал полного облегчения и освобождения от негативных эмоций. Он нащупал в кармане смятую пачку сигарет. Та оказалась пустой. «Вот черт! – мысленно выругался Клим. До спазмов хотелось курить. – Но раз еще остались какие-то желания – значит, я пока жив!» – А ну цыц! – прокричал он, адресуя команду собственному мозгу. Последняя, не последняя – какая уже, на фиг, разница? Еще не хватало впасть в сентиментальную дурь и преждевременно вытянуть ноги! «Итак. Подводим итоги, – он изо всех сил старался навести относительный порядок в голове. – Мягко скажем, диагноз, конечно, хреновый… Но я пока что нормально функционирую, не утратил способность соображать и действовать. А то, что упустили время для операции… Даже к лучшему! Док сам говорил, что последствия могли быть самыми непредсказуемыми, и лучше прожить отведенный остаток в здравом уме, чем в растительном состоянии… Забавно получилось! Еще утром я даже представить себе не мог, что через каких-то несколько часов буду терзать себя вопросом: как провести оставшееся время? Вот она, непредсказуемость жизни…» – уже более отстраненно подумал Клим, покупая сигареты в ближайшем киоске. «Интересно, а как поступает человек, когда узнает, что его счетчик включен и пронзительно тикает, отсчитывая последние дни, часы, минуты и секунды жизни? – чуть позже спросил он у себя, с наслаждением выпуская в воздух седые кольца сигаретного дыма. – Сколько моделей поведения существует, сколько разных ситуаций! Наверняка большинство напивается до чертиков и заливает слезами все подушки; кто-то строчит завещание и пишет прощальные письма, кто-то «приходит к Богу» и проводит остаток своих дней в благоговейном состоянии святого мученика, кто-то напоследок бросается во все тяжкие… А мои действия? Рыдать не буду – это сто процентов, письма писать некому, да и не люблю, а бросаться в «тяжкие» – и без того бери не хочу в моей жизни! Церковь. Идея неплохая, но… Все эти исповеди, причастия и духовные очищения, о которых любит рассказывать мама, дело хорошее, но уж очень далекое от моего мироощущения и восприятия. Хотя, наверное, жаль, что я так и не успел наладить деловые контакты со Всевышним…» Он зашел в маленький пивной бар и заказал бокал пива – время приостановилось, и ему вдруг захотелось растянуть это непривычное для него состояние «ничегонеделания». Полутемный зал был пропитан застоявшейся смесью перегара и дешевого табака. Толстая и медлительная официантка с сонным лицом лениво смахнула пепел и крошки с барной стойки и поставила перед ним пенящийся бокал. «А пиво-то у них – гадость редкая, да и посуда плохо вымыта», – усмехнулся Клим, рассматривая липкие разводы на стекле. Вчера он даже не посмотрел бы в сторону подобного заведения, а если бы ему в каком-то ресторане подали напиток не по вкусу… Но это было вчера. Клим опять усмехнулся и закурил, чтобы заглушить хорошим табаком прогорклый пивной привкус. Он почему-то вспомнил, как совсем недавно, на его дне рождения, один из гостей провозгласил тост: «Наконец по возрасту ты сравнялся с Христом! Это обязывает ко многому, поэтому желаю тебе завершить дело каждого настоящего мужчины – посадить дерево и вырастить сына. А остальное у тебя и так уже есть!» «Вот я дурак! – подумалось теперь Климу. – Говорили же мне: не отмечай эту дату – примета плохая! Так нет же, меня, как всегда, понесло… И что? Дерево так и не посадил, а сына даже в планы не успел включить. Зато домов понастроил – светлая мне память!» Клим отличался завидной способностью быстро собираться в любых экстремальных ситуациях и выпускать наружу всю свою иронию и сарказм, что помогало не задерживаться надолго в критическом состоянии. Здесь, конечно, были несколько иные обстоятельства, но все же… А может, это вонючая забегаловка и горькое пиво пошли на пользу – тумблер переключился, сознание прояснилось. И вот он уже вернул звук своему мобильному телефону. Кто бы сомневался – куча непринятых вызовов и полученных сообщений! Как всегда, он нужен половине города и его окрестностям. Клим глубоко вдохнул и, сбросив остатки оцепенения, уверенно остановил такси.
* * *
– Сегодня у босса аукцион невиданной щедрости! – откровенничала на офисной кухне молоденькая секретарша Лидочка. – Собрание отменил, отчеты не потребовал и меня на час раньше согласился отпустить без своего коронного: «А на каких основаниях?» – …Даже платежки подписал не глядя! – подхватила главбух Тамара Михайловна. – Щось у лісі здохло… – А вы все-таки не расслабляйтесь, девочки, – вклинилась в разговор менеджер по персоналу Ирина. – Не сегодня завтра этот аукцион быстро закроется! Наш стальной босс и человеческий гуманизм – понятия несовместимые. Клим закрылся у себя в кабинете, строго-настрого приказав никого не впускать и не соединять с ним по телефону по крайней мере в течение ближайшего часа. Несколько минут он просто рассматривал себя в зеркале, как будто бы впервые увидел свое отражение. Да нет, ничего не изменилось… На него смотрел слегка уставший, но весьма интересный молодой мужчина: высокий, хорошо сложенный, с тонкими волевыми чертами лица, на котором особенно выделялись очень выразительные глаза – светло-серые, пытливые и пронзительные, будто держащие все на прицеле. «Говорят, что на онкобольных есть особая печать», – размышлял Клим. «Печать смерти», – подсказал внутренний голос, и Клим вздрогнул, как от резкого удара. Он отвернулся от зеркала и направился к своему рабочему столу, достав из шкафа начатую бутылку коньяка – в последнее время это стало проверенным средством от внезапных приступов боли. Пятьдесят капель приятным теплом разлились по телу, но не освободили от свинцового давления где-то в глубине головы. «Все превратится в прах… – выскользнули из подсознания известные строки. – Как это? Не видеть, не чувствовать, не думать?..» Мелкая леденящая дрожь… Как с ней бороться? Сейчас он ощущал себя совершенно незащищенным и беспомощным, как брошенный ребенок. Он, Стальной босс, президент и полноправный хозяин крупной процветающей компании. Ее название у всех ассоциировалось с обязательными успехом и победой – «Виктория». Карьеру он начал рано, продвигался быстро и стремительно, поэтому к 33 годам достиг того, о чем многие в этом возрасте только начинают мечтать. Сертификаты, грамоты, награды… «Лучшая инвестиционно-строительная компания», «Успех года»… – Твою!.. – громко выругался Клим и со всего размаху врезал кулаком в стену. И это что, тоже все прахом пойдет?! Все его победы, достижения, накопленный капитал… Кому это все теперь нужно и, кстати, кому достанется? Его матери, единственному родному и любящему человеку, которая вряд ли сможет пережить его смерть? Его так называемым замам и помощникам, не вложившим в становление дела, если разобраться, ни одной своей извилины, ни частички своей энергии? Или, может, все раздать по кусочкам своим любимым женщинам? Так их всех не припомнишь, да и какие они, к черту, любимые… Деньги, капитал… Да при чем тут это? Не хватает чего-то очень важного и главного, ради чего, наверное, и стоило жить, ради чего и теперь стоит бороться… Но что это? Зачем надо было жить?.. Его мысли внезапно прервала Лидочка, постучавшаяся в дверь: – Климентий Александрович, Пал Палыч грозится влезть через окно! Говорит, что неотложное дело – государственной важности. – Ладно, пусть влазит, но только – через дверь! – поморщился Клим. Через несколько секунд он, не скрывая недовольства, смотрел на исполнительного директора компании. – Ну и что у тебя за горящее дело республики? – А с тобой все в порядке? – настороженно спросил Трухин, вываливая на стол большую пачку документов. – С налоговой проблемы или наш любимый банк преподнес новые сюрпризы? – Павел, у меня нет никаких проблем! – отрезал Клим. – А если и возникают, как ты выражаешься, сюрпризы, то я их тут же решаю. Или ты об этом до сих пор не знаешь? Давай по существу. – Ладно, Клим, это я так, к слову… – сконфуженно замялся Трухин, прекрасно зная, что такой прищуренный и стальной взгляд босса не предвещает ничего хорошего. – Просто ты сегодня немного… обеспокоенный. – Да, я слегка обеспокоен тем, что ты нарушил необходимое мне уединение, – с этими словами Клим взял первую бумагу из увесистой пачки, скользнул взглядом по документу. – Я так понимаю, что с «Нептуном» возникли накладки? – Если это вообще можно назвать накладками! – выдохнул Трухин и моментально покраснел, покрылся испариной. «Видно, большие проблемы», – отрешенно подумал Клим, уже досконально изучив реакцию своего сотрудника на различные ситуации. – Ну!.. – Клим настойчиво буравил сталью прищуренные от испуга глазки. – Мы проиграли этот тендер! – залпом выпалил Трухин и покраснел еще больше в ожидании взрыва. Клим продолжал молча на него смотреть, и исполнительный директор, воспользовавшись неожиданной паузой, торопливо заговорил: – Климентий Саныч, я знаю, как для тебя и для всех нас был важен этот объект, но дело приняло совершенно неожиданный оборот, и ситуация резко вышла из-под контроля. Какая-то крупная западная фирма по гостиничному строительству пронюхала, что на территории Крыма «завалялся» такой лакомый земельный кусочек, и в последнюю минуту перекрыла нашего «Нептуна». Сегодня с утра перезвонил сам Олейник, сказал, что к тебе дозвониться не может, принес свои извинения и, грубо говоря, поставил нас перед «факью». Шкура продажная! Я понимаю, что он на импортные миллионы купился, а то, что мы с ним уже по рукам ударили… – Ну и что? – спокойно сказал Клим, втайне наслаждаясь округлившимися от удивления глазами Трухина. – А где ты сейчас видел, Паша, людей, умеющих хранить силу рукопожатия и слова? Безнадежно, говоришь? Тогда немедленно уладь все вопросы, связанные со строительством, и постарайся чем-нибудь занять и утешить «Астру-Нова», пока там еще не успели настроить наполеоновских планов. Да расслабься ты, а то сидишь, как начинающий йог на гвоздях. Теряют иногда и больше! Наверное, если бы в этот самый момент над городом пролетела стая свиней, Трухин удивился бы гораздо меньше. В критических обстоятельствах (хотя они случались крайне редко) президент, или Стальной босс, как его называли в кулуарах компании, действовал быстро, решительно и жестко. Он тут же увольнял непригодных сотрудников (неужели его, Пашу, пронесло?), ставил на уши всю компанию и мгновенно начинал действовать, после чего всеми правдами и неправдами разруливал в свою пользу самые тяжелые и запутанные ситуации. «А тут ноль эмоций и, что самое непонятное, ноль реакции», – растерянно думал Трухин, взирая на президента, напоминающего молчаливого сфинкса на своем пьедестале. А ведь все в компании знали, насколько важна эта сделка для босса: строительство крупнейшего гостинично-развлекательного комплекса «Нептун» на благодатных крымских землях было делом номер один последних нескольких лет их работы. Сколько сделок Клим для этого провернул, сколько переговоров провел, всю крымскую власть, наверное, напоил и накормил… А их дочернее строительное предприятие «Астра-Нова»? Спит и видит себя на «стройке века»! «Наверное, это мне тоже все снится!» – Трухин лихорадочно пытался найти объяснение столь феноменальному явлению. – Кстати, Паша, – как ни в чем не бывало и совершенно благодушным тоном сказал Клим, – организуй-ка наших ребят сегодня на вечер. Давненько мы не отдыхали просто так, по-человечески! Начнем с казино, а там – куда душа попросит. Гуляем до утра – я угощаю! Трухин окончательно лишился дара речи. – У тебя что, какой-то праздник?! – промямлил он, силясь оторваться от стула. – Жизни! – усмехнулся Клим и хлопнул ошалевшего сотрудника по плечу. – Ну что? Ты сам вышел или тебя вынесли? – прямо в коридоре набросился на Трухина осунувшийся от напряжения первый зам Левченко. – Лева, можешь спать спокойно, по крайней мере эту ночь, – пробормотал Трухин, пытаясь прийти в себя. – Сегодня нас не увольняют, потому что у шефа намечается грандиозный праздник жизни, на который – дыши глубже – мы все приглашены! Ох, чует мое сердце что-то неладное… Видно, Саныч таким изощренным образом решил организовать корпоративные похороны.
* * *
«Значит, «Нептун» ушел под воду», – задумчиво резюмировал Клим, оставшись один в кабинете и машинально раскладывая бумаги по папкам. Сегодня жизнь открыла для него еще одну, доселе неизвестную, свою сторону. Оказывается, то, что было навязчивой манией долгие месяцы и казалось крупнейшей жизненной целью, может лопнуть за одну секунду как мыльный пузырь. А для этого Ивану Ивановичу понадобилось произнести всего три слова… «Рак. Головного. Мозга», – тут же подсказал услужливый внутренний голос, вероятно затосковавший за последние несколько часов своего бездействия. А Клим почувствовал, как к его шее прикоснулись липкие и холодные пальцы СТРАХА, а на голову навалилась тяжелая бесформенная масса. «Моя задача номер один – не оставаться наедине со своими мыслями и все силы бросить на работу, даже если придется делать вид, что мне все это по-прежнему не безразлично», – твердо решил он, залпом выпивая рюмку «дежурного» коньяка. Но он прекрасно понимал, что как раньше уже ничего не будет. «Вот как оно с непривычки бывает: и с «Нептуном» облажался, и Пашку чуть до смерти не напугал…» – нервно рассмеялся Клим. «Кстати, о СМЕРТИ, – тут же подумал он, еще раз наполняя рюмку, – вот не станет меня – и что будет с «Викторией», кому достанется «Астра»? Они же как мои родные дети – в них столько сил и энергии вложено! Даже доверить и перепоручить некому!.. Вот достанется им такой слабый и трусливый «отчим», как Трухин, или лицемерный и скользкий Левченко, если ему, конечно, подлый Скорик глотку не перережет; или того хуже, вообще все развалится… А ведь все это – дело моей жизни! И нет никого достойного… Хотя разве раньше не знал?! Сам же и обложился этими хамелеонами и ехиднами, думал, что такими будет легче управлять. Управлять, как оказалось, действительно легче, а вот доверять…» – Эх, Сема, Сема! Как ты был прав! – вслух произнес Клим и поднял рюмку навстречу невидимому собеседнику. – За твою мудрость и прозорливость, мой друг, и за мою смертельную глупость!
* * *
– Ты еще здесь? – сухо спросил Клим, мимоходом выключив орущий на всю громкость телевизор. – А где я должна быть? – Наночка, очаровательная 23-летняя нимфа, освежающая его холостяцкую берлогу последние полгода, с кошачьей грацией сползла с дивана. – У мамы. Если я не ошибаюсь, ты давно к ней собиралась. Так вот сейчас – самое время, – ответил Клим, выбирая в шкафу свежую рубашку на запланированную вечеринку. – У-у-у, папочка сегодня не в духе! – надула полные губки девушка и подошла к Климу, кокетливо покачивая бедрами. – Опять головка болит? Так я тебя мигом вылечу! Она призывно распахнула полупрозрачный пеньюар. Клим скользнул взглядом по идеальным формам и отступил в сторону. – Спасибо. Я сам себя вылечу. Лучше расскажи, как прошел твой день. В последнее время Наночкины прелести перестали вызывать у него эротические фантазии, а сегодня она вообще провоцировала плохо скрываемое раздражение.
|
