ДВОЙСТВЕННЫЙ АСПЕКТ МУДРОСТИ

Подлинно, только вы – люди, и с вами умрет мудрость!

Иов, XII, 2

И оправдана премудрость чадами ее.

Матф., XI, 19

Получать горы писем с самыми разными советами и рекомендациями – привилегия всех редакторов, а временами и их проклятие. Не миновала чаша сия и создателей "Lucifer". Опираясь на афоризмы древности, они могут сказать, что "тот, кто способен принять совет, мудрее того, кто его дает"; и потому они рады каждому конструктивному письму с практическими предложениями, когда оно приходит от друзей; однако последнее письмо, полученное нами, таковым не является. Наш советчик опирается даже не на собственную мудрость, а на мудрость того времени, в котором мы живем, и потому рискует навлечь на себя обвинения в претенциозности. Именно эту "мудрость" нашего века и защищает автор письма, обвиняя нас в том, что мы "предпочитаем времена варварства нашей современной цивилизации и ее бесценным приобретениям" и забываем о том, что "наша нынешняя мудрость ни в чем не уступает инстинктам прошлого и даже по своей философской мудрости мы ни в чем не отстали от века Платона". И наконец, нам говорят что мы, теософы, "чересчур увлечены мрачным вчера и несправедливы к нашему блистательному (?) сегодня, хотя сейчас мы наблюдаем высочайший расцвет цивилизации и культуры" (!!).

Ну что же, это все – дело вкуса. Наш корреспондент волен иметь свое мнение, а мы – свое. Пусть он думает, что пирамиды в Гизе выглядят карликами по сравнению с Эйфелевой башней, а парки в Кристалл-Палас умаляют висячие сады Семирамиды до некоего подобия приусадебного участка; пусть думает, если ему так нравится. Но если он и в самом деле решил объяснить нам, "в чем наш век молниеносного прогресса и титанических мыслей" (прогресса, надо сказать, слегка подпорченного обвинениями наших Спердженов в адрес наших Гексли и наших "пай-девочек" в адрес университетских леди – отличниц университетской учебы) превосходит эпоху, так сказать, затюканных своими женами "Сократов и Будд со скрещенными ногами", то нам придется ответить ему, изложив свою точку зрения по данному вопросу.

Наш век, утверждаем мы, уступает в мудрости любому другому, поскольку проповедует (и это становится изо дня в день все более заметным) отказ от истины и справедливости, без которых Мудрость невозможна. Наша цивилизация, построенная на притворстве и обмане, в лучшем случае напоминает красивую зеленую травку, скрывающую под собой смертоносную трясину. Наш век культуры и поклонения материи предлагает награду и почет за все "самое-самое" под солнцем – от самого крупного ребенка и самой большой орхидеи до самого сильного борца и самой откормленной свиньи, но он совершенно не покровительствует морали; моральные добродетели не приносят ни почета, ни награды. У нас есть общества, выступающие против физически жестокого обращения с животными, но нет обществ, которые выступали бы против моральных жестокостей по отношению к человеку. Напротив, наш век поддерживает и de facto и de jure порок в самых различных его формах – от продажи виски до вынужденной проституции и воровства, инспирируемых мизерными заработками, "шейлоковскими" поборами, рентами и прочими "благами" нашей культурной эпохи. И хотя наш век провозглашен веком физической и моральной свободы, но на самом деле он является веком дичайшего морального и ментального рабства, какого еще не знала история. Рабское служение государству и людям исчезло, но на смену ему пришло рабское служение вещам и своему эгоизму – своим собственным порокам и идиотским обычаям и традициям, принятым в обществе. Быстрый прогресс, направленный на удовлетворение нужд высшего и среднего классов, обрекает на все большее обнищание и голод широкие массы людей. Уравняв отчасти высший и средний классы, он тем самым сделал их еще более безразличными к сути и еще более заботящимися о форме и внешнем облике, таким образом подталкивая современного человека ко все большему осквернению, к рабской зависимости от неодушевленных вещей. Служить этим вещам и использовать их – теперь основная, непреложная обязанность каждого культурного человека.

Так в чем же мудрость нынешнего века?

Сказать правду и объяснить, почему мы преклоняемся перед древней мудростью и наотрез отказываемся признавать наличие оной у современной цивилизации, можно было бы в нескольких строках. Но начнем с того, что же вообще подразумевает наш критик под словом "мудрость"? И хотя мы никогда особенно не восхищались Лактанцием ввиду его язвительных выпадов в адрес гелиоцентрической системы, мы должны признать, что этот простодушный отец церкви дал вполне точное определение этого термина, заявив, что "первой составляющей мудрости является умение распознавать ложь, а второй – умение находить истину". Но если это так, то какое право имеет наш век фальсификаций, где фальшиво все – от подвергнутой ревизии Библии до сливочного масла, претендовать на какую-то "мудрость"? Однако прежде чем скрестить копья с нашими оппонентами в этом вопросе, попытаемся сперва дать собственное определение этому термину.

Сразу оговоримся, что мудрость – это в лучшем случае довольно растяжимое понятие, по крайней мере в европейских языках. Само по себе оно не передает никакой конкретной идеи и потому нуждается в конкретизирующем его определении. В Библии, например, его еврейский эквивалент – "Хокма" (в греческом варианте – София), употребляется в связи с самыми разнообразными вещами, абстрактными и конкретными. Так, "мудрость" может обозначать и божественное вдохновение, и чисто земную хитрость; и тайное знание эзотерических учений, и слепую веру, "страх Божий" и искусство фараоновых магов. Это понятие употребляется и в связи с Христом, и в связи с колдовством, так как о колдунье Седекле тоже говорят как о "мудрой женщине из Эн-Дора". Начиная с самых ранних веков христианства, то есть со времен св. Иакова (III, 13–17), и вплоть до самого последнего кальвинистского проповедника, который видит в существовании ада и вечного проклятия подтверждение "божественной Мудрости", этот термин употреблялся в самых различных значениях. Однако св. Иаков учил, что мудрость бывает двух видов, и мы целиком и полностью разделяем это учение. Он проводит четкую разграничительную линию между божественной, или ноэтической, "Софией" (Мудростью свыше) и земной, психической, дьявольской мудростью – Софией επίγειος ψυχική δαιμονιώδης (III, 15).

Для истинного теософа нет никакой иной мудрости, кроме первой. И если бы такой теософ смог подсказать тогда Павлу, что эта мудрость доступна только "совершенным", то есть посвященным в ее тайны или, по крайней мере, знакомым с азбукой священных наук! Но как бы ни была велика его ошибка и какой бы преждевременной ни была его попытка посеять семена истины и вечного знания на невозделанной почве, все же его намерения были добрыми, а мотивы – лишенными эгоизма, потому он и был побит камнями. Ведь если бы он проповедовал какую-нибудь блажь собственного сочинения или же делал бы это ради личной выгоды, разве стал бы кто-то изгонять его и преследовать, когда вокруг плодились сотни разных лживых сект и безумных "обществ", чуть ли не ежедневно устраивавших свои "сборища"? Но он отличался от всех остальных. Хотя и осторожно, но он все же говорил не о "мудрости мира сего", но об истине, или о "скрытой мудрости... которой никто из властей века сего не познал" (1 Кор., II, 6–9) и тем более не могут знать архонты нашей современной науки. Что же касается "психической" мудрости, которую Иаков определил как земную и дьявольскую, то она существовала во все века, со времен Пифагора и Платона, когда на одного philosophus приходилось девять sophistae, и до наших дней. Эту мудрость наш век приветствует и, надо признать, может с полным правом претендовать на обладание ею. Более того, для того чтобы примерить новую одежду, не требуется много времени и сил, а толпа никогда не отказывалась вырядиться в павлиньи перья, если ей предоставлялась такая возможность.

Однако настало время подвергнуть используемые нами термины анализу, и начнем мы со слов из "Книги Иова", которая представляет собой глубокомысленную аллегорию кармического очищения и посвятительных обрядов: "Но где истинная премудрость обретается? и где место разума?" И ответим его же словами: "В старцах мудрость, и в долголетии разум". (Иов, XXVIII, 12, XII,12).

Нам следует остановиться на этом сомнительном термине, на сей раз снабженном эпитетом "древний", который также нуждается в объяснении. Ортодоксальные церкви дают этому определению, вложенному в уста Иова, одно истолкование; каббалисты – совершенно иное; а гнозис оккультистов и теософов придает ему свое собственное значение, то самое, которое он имел в оригинальной "Книге Иова" – до-Моисеевом сочинении, признанном трактате о Посвящении. Так, каббалисты связывают определение "древний" с проявленным Словом,или Логосом (Дабар) вечно скрытого и непознаваемого божества. Даниил, описывая одно из своих видений, тоже употребляет этот термин, говоря о Яхве – двуполом Адаме Кадмоне. Служители церкви связывают его с антропоморфным Иеговой – "Господом Богом", как звучит его имя в переводе Библии. Восточные оккультисты используют этот мистический термин, только говоря о перерождающемся высшем Эго. Поскольку божественная Мудрость рассеяна по всей безграничной Вселенной, а свет Атмы может пребывать только в нашей высшей Сущности,которая является составной частью Вселенной, вечной и в то же время индивидуальной. То есть речь здесь идет об интеллектуальном принципе, о проявлении бога внутри каждого разумного существа, или о нашем высшем Манасе в его соединении с Буддхи. Именно этот совокупный свет и есть "Мудрость, нисходящая свыше", и, когда он нисходит на личностное эго, последнее становится "чистым, умиротворенным, кротким". Отсюда и утверждение Иова, что "мудрость – в старцах", то есть с Буддхи-Манасом. Ведь только божественное Духовное Я – вечно и продолжает оставаться самим собой, переходя от рождения к рождению, в то время как те "личности", в которых оно поочередно пребывает, мимолетны и меняются, как калейдоскоп картинок в волшебном фонаре. Именно это Духовное Я как раз и является тем "старцем", поскольку, как его ни назови – София, Кришна, Буддхи-Манас или Христос, оно по-прежнему будет оставаться первенцем Алайя-Махата, Вселенской Души и Разума Вселенной. Следовательно, эзотерически слова Иова должны звучать так: "В старцах (высшем Эго человека) – [есть] мудрость, и в долголетии – (во множестве его перерождений) разум". Никто из людей не в силах постичь истинную и окончательную Мудрость в течение одной жизни; и каждое новое рождение, все равно, рождаемся ли мы для радостей или для страданий, – это еще один урок, который дает нам строгий, но всегда справедливый учитель – кармическая жизнь.

Однако люди, по крайней мере на Западе, ничего об этом не знают и ничему не хотят учиться. Для них любое проявление божественного Эго, подлинного субъекта перерождений, не более чем "языческая глупость". Западный мир отвергает эти истины и признает только своих собственных, доморощенных мудрецов, созданных по своему образу и подобию и воспитанных на его собственных христианских учениях. Единственная мудрость, которую он признает и практикует, – это психическая, "земная и дьявольская" мудрость, о которой говорил Иаков. А значение истинной Мудрости в силу этого умаляется и искажается. Всю "земную" мудрость, существующую на нашей грешной земле, можно разделить, несмотря на обилие ее вариантов, на две основные категории – реальную и кажущуюся. Достаточно бросить на этот суетный и развращенный мир всего лишь поверхностный взгляд, чтобы разглядеть огромную пропасть, разделяющую эти две категории мудрости, однако лишь немногие люди желают видеть ее! И причина тому вполне естественна. Человеческий эгоизм настолько силен, что там, где хотя бы слегка затрагиваются его личностные интересы, человек становится слеп и глух по отношению к истине, делая это либо сознательно, либо бессознательно. Плюс к этому далеко не все люди способны так быстро, как хотелось бы, отличить истинного мудреца от человека, который только кажется мудрым. И происходит это потому, что последний часто очень умело раздувает значимость своей собственной личности. Итак, о "мудрости" мира профанов мы, пожалуй, сказали уже достаточно.

Что же касается тех, кто постигает мистическое знание, то с ними дела обстоят еще хуже. С тех пор, когда истинный мудрец считал своим первым долгом спрятать свое знание, считая его слишком священным для того, чтобы даже упоминать о нем перед ηοιπολλοι, многое изменилось, и изменилось довольно странным образом. Средневековый розенкрейцер, подлинный философ, памятуя о Сократе, повторял изо дня в день, что он знает только то, что ничего не знает, а его современный самозваный последователь заявляет теперь и в прессе, и во время публичных выступлений, что нет и не было в природе и ее оккультных законах ничего такого, о чем бы он не имел понятия. А ведь было время, когда приобретение божественной Мудрости (Sapientia) требовало принесения в жертву всей человеческой жизни и постоянной преданности. И многое зависело от таких вещей, как чистота помыслов претендента, его бесстрашие и независимость духа; но теперь для получения патента на звание мудреца и адепта требуется только наглость и бесстыдство. Сертификат на обладание божественной Мудростью выписывается ныне самозваному "Adeptus" большинством голосов, отданных профанами и наивными простаками, и стая сорок, которую согнали с крыши храма науки, теперь разносит весть об этом по всем городам и весям. Попробуйте-ка сейчас публично заявить, что человек, искренне и серьезно интересующийся жизнью и ее феноменами, мыслящий исследователь природы хотя и может постичь ее тайны и стать вследствие этого "мудрецом" (в земном смысле этого слова), все равно не будет знать ничего о тайнах более высокого уровня, недоступных ни одному материалисту. Скажите так, и вас тут же осмеют. А если вы еще добавите, что Мудрость свыше нисходит только на тех, кто оставил на пороге оккультного весь свой эгоизм, вплоть до последнего атома, и это условие sine qua поп, вас тут же сочтут потенциальным пациентом врача-психиатра. А ведь это древний, очень древний трюизм. Природа раскрывает свои наиболее сокровенные секреты и дает истинную мудрость только тому, кто ищет истину ради самой истины и кто жаждет знания для того, чтобы заставить его служить людям, а не собственной малозначительной персоне. И как раз по причине стремления практически каждого претендента на звание мага и адепта к личной выгоде и нежелания большинства постигать столь тяжкую науку, не имея надежды получить за это хоть что-то для себя самого, племя настоящих, мудрых оккультистов становилось из века в век все более редким и малочисленным. Но зато многие предпочитают блуждающий огонек преходящей славы яркому и все более усиливающемуся свету вечного, божественного Знания, и только потому, что последний нельзя приобретать исключительно для себя одного.

Ту же самую картину мы наблюдаем и в мире материалистической науки: ничтожное меньшинство действительно образованных людей – и полчища толстокожих ученых, которые требуют, однако же, чтобы их считали Архимедами и Ньютонами. То, что творится в верхах, в точности повторяется и в низах. Учеников, которые учатся ради постижения истины и провозглашают оную, какой бы горькой она ни была, лишь из любви к ней, а не ради вещей славы предмета своего увлечения и своей собственной, можно пересчитать по пальцам; в то время как имя тем, кто всего лишь притворяется, – легион. Похоже, что сейчас образованность оценивается под воздействием какого-то гипнотического внушения, а не по действительным заслугам. Массы трепещут перед теми, кто сумел навязать себя им: отсюда и та плеяда людей, признанных корифеями науки, искусства и литературы, популярность которых (по крайней мере большинства из них) приобретена за счет их собственной самоуверенности и амбициозности. Однако какой же на самом деле процент из них действительно заслуживает права называться "мудрым", пусть даже просто земной мудростью? Многие ли так называемые "авторитеты" и "лидеры" на самом деле стоят значительно выше тех, о ком было сказано: "слепые поводыри таких же, как они, слепцов"? То, что ни учителя наши, ни проповедники не обладают Мудростью свыше, не вызывает сомнений. Это доказывается даже не теми ошибками, которые они допускают в своих учениях и своей личной жизни, ибо "человеку свойственно ошибаться", но тем неопровержимым фактом, что Мудрость и Истина – это слова-синонимы, и то, что является пагубным и ложным, никак не может быть мудрым. Следовательно, если правда то, что практическое применение Нагорной проповеди обратит всю страну в руины менее чем за три недели (как говорил один хорошо известный представитель англиканской церкви); и если не менее истинно то, что "последняя книга м-ра А.Р.Уоллеса – это похоронный звон по дарвинизму"[123] (как сказал один критик, специализирующийся на научной литературе), то нам остаются только два пути, между которыми мы можем выбирать. Мы можем либо слепо принять на веру и теологию, и науку; либо объявить и ту и другую ложными и не заслуживающими доверия. Есть, однако же, и третий путь: притвориться, что мы верим одинаково и в то и в другое, и помалкивать — многие именно так и поступают; но это будет грех против теософии и потакание общественным предрассудкам, и потому этот вариант для нас неприемлем. Более того, мы открыто, несмотря ни на что, заявляем, что ни тот ни другой – ни теолог, ни ученый – не имеют права утверждать, что проповедуемое первым есть божественное вдохновение, а проповедуемое вторым – точная наука; поскольку первый насаждает то, что сам он, по своему собственному признанию, считает губительным для человека и для государства (напомним, что это – этика Христа), а второй в лице известного натуралиста м-ра А.Р.Уоллеса, как показал нам м-р С.Батлер, учит дарвиновской эволюции, в которую сам уже не верит и более того, которая являет собою схему, никогда не существовавшую в природе, если верить оппонентам дарвинизма.

И все-таки, если вдруг кто-то рискнет объявить признанные в мире авторитеты "немудрыми" и "ложными" либо назвать проводимую ими политику бесчестной, ему тут же заткнут рот. Сомневаться в глубокой мудрости религии покойного кардинала Ньюмена, или же англиканской церкви, или, опять-таки, наших великих современных ученых – значит грешить и против святого духа, и против культуры.

Горе тому, кто отказывается разделять вместе с остальным миром его "выбор". Каждый должен поклониться либо одному, либо другому, несмотря на то что если один из них – прав, то другой, следовательно, заблуждается; и если ни епископ, ни ученый не обладают "Мудростью свыше", что в настоящее время уже стало очевидным, значит, их "мудрость" в лучшем случае – "земная, психическая, дьявольская".

Мы, однако, хотели бы обратить внимание читателя на то, что во всем вышесказанном отсутствует какой-либо оттенок неуважения к истинному Учению Христа и к истинной науке; мы также не осуждаем никого лично, но только порицаем систему, сложившуюся в нашем цивилизованном мире. Превыше всего мы ценим свободу мышления как единственный путь достижения той Мудрости, которой должен быть вооружен каждый теософ; эту свободу мы признаем как для своих друзей, так и для своих недругов. Все, за что мы ратуем, это – Мудрость, в нашем понимании этого слова. Сейчас же мы обвиняем, хотя и с глубокой скорбью в душе, "мудрецов" нашего столетия за проводимую ими политику, направленную лишь на то, чтобы удержаться на вершине своей "авторитетности", поскольку, действуй они иначе, они неизбежно потеряли бы свой престиж в массах и были бы немедленно отвергнуты своими коллегами. Дух коллективизма настолько силен и имеет такие глубокие корни, что всякое отступление на свой, самостоятельно избранный путь расценивается ими как предательство. Таким образом, ради достижения авторитета в своей области ученый должен nolens volens отвергать все метафизическое, а теолог – демонстрировать презрение ко всем материалистическим учениям. Все это – мирская суета, продиктованная сиюминутной практичностью, но это не может быть ни Мудростью Иова, ни Мудростью Иакова.

Но не покажутся ли все эти материи чересчур высокими, ведь опыт, приобретаемый в течение одной жизни, диктует нам стремление к приобретению "авторитета" и скорейшему достижению признания в нашем мире? Надо лишь проявить безусловную преданность интересам одной из партий и предложить себя в качестве палача тех людей и явлений, которые не пользуются всеобщим признанием и популярностью. Знайте, что великая тайна власти кроется в искусстве угождать общераспространенным предрассудкам, симпатиям и антипатиям мира сего. Следуя этому главному правилу, человек начинает притягивать к себе образованных и не слишком образованных последователей – всех тех, кто старается неукоснительно следовать в русле общественного мнения. Так достигается совершенная гармония одновременного действия. И в то время как более культурные, как правило, просто стараются укрыться за интеллектуальными бастионами, возведенными общепринятыми авторитетами от науки, и затем – jurare in verba magistri, менее культурные превращаются в послушные механические передатчики воли вышестоящих лиц и заученно, подобно хорошо выдрессированным попугаям, повторяют речения своих непосредственных авторитетов. Похоже, что наставлению м-ра А.Ворда, незабвенной памяти "шоумена": "Почеши мне спинку, г-н редактор, и я почешу твою" – суждено стать бессмертным афоризмом. Каждая "восходящая звезда", будь то теолог, политик, писатель, ученый или журналист, должна начинать с почесывания спинки общественному вкусу и предрассудкам, с этого гипнотического метода, такого же древнего, как и само человеческое тщеславие. Вскоре загипнотизированные толпы начинают миролюбиво мурлыкать – они уже готовы к "внушению". Теперь им можно внушить все, что вашей душе угодно; они начнут отвечать на ваши ласковые приемы, благодушно урча уже в унисон вашему собственному голосу и следуя, в свою очередь, вашему вкусу, будь вы теолог или политик, писатель, ученый или журналист. Вот и весь нехитрый секрет превращения в "авторитет", в "общественного лидера"; это и есть секрет нашей сиюминутной мудрости.

В этом же заключается и "секрет", и подлинная причина непопулярности "Lucifer" и того остракизма, которому подвергает наша современная публика Теософское Общество, поскольку ни "Lucifer", ни Общество, рупором которого он является, никогда не следовали золотому правилу м-ра А.Ворда. Ни один теософ не согласится стать фетишем, проповедующим какое-либо модное учение, и ни за что не станет рабом "сухой теории", из которой уже давным-давно улетучился ее дух.

Он никогда не будет льстить никому и ничему и, конечно же, не станет притворяться, что верит в то, во что на самом деле верить не желает и не может. И потому там, где все прочие видят "красоту и изящества современной культуры", теософ видит лишь моральное уродство и клоунские ужимки так называемых корифеев культуры. Для него наиболее точной зарисовкой с современного светского общества является описание нравов папского двора, данное Сиднеем Смитом: "Пост и лицемерие, молитвы и увертки, поклонение правому и преклонение перед левым и огромное количество мужских (и особенно женских) шляпок". Без сомнения, обычный, мирской разум может усмотреть в современной цивилизации свой особый шарм; но для теософа все ее дары вряд ли покажутся достаточной компенсацией за все то зло, которое она приносит в этот мир. Зла этого так много, что в пределах данной статьи мы просто не сможем перечислить все эти, с позволения сказать, "плоды" культуры и прогресса физической науки, список последних достижений которой открывается вивесекцией, а завершается усовершенствованным способом казни на электрическом стуле.

Своим ответом мы, конечно же, не стремимся сделать своих противников более дружественно расположенными к нам, да это и не представляется возможным. Наш журнал может многим показаться "пессимистическим", но по крайней мере в одном нас нельзя обвинить – в том, что мы печатаем заведомую ложь и клевету или хотя бы то, во что мы сами не верим со всею искренностью. И, как бы то ни было, мы надеемся, что моральное мужество нам не изменит никогда и мы будем продолжать все так же прямо и решительно высказывать свое мнение, защищая теософию и ее Общество. И даже если девять десятых населения какой-либо страны, в которую проникнет наконец Теософское Общество, ополчатся против него, они все равно не смогут заглушить голос проповедуемых им истин. И пусть массы материалистов и толпы спиритуалистов, легионы церковных прихожан, фанатиков и иконоборцев, моралистов и их обезьянничающих последователей и учеников-слепцов лгут, клевещут, оскорбляют, порицают и публикуют какие угодно фальшивки, им все равно не удастся уничтожить теософию; они не смогут даже навредить Обществу, если все его члены будут держаться вместе. Пусть даже все друзья и советчики, вроде автора того письма, на которое мы сейчас отвечаем, отвернутся с чувством брезгливости от тех, кого они безуспешно пытались вразумить, – это неважно, поскольку наши жизненные пути ведут в диаметрально противоположные стороны. Пусть они держатся за свою "земную" мудрость, а мы будем следовать за чистым лучом "Мудрости свыше", за светом "древности".

И в самом деле, что может связывать теософию –мудрость, "полную милосердия и добрых плодов, беспристрастную (то есть неагрессивную) и нелицемерную" (Иак., III, 17), с жестоким, эгоистичным, коварным и лицемерным миром? Что может быть общего у божественной Софии с достижениями современной цивилизации и науки; что общего между духом и мертвящей буквой? Тем более, что на данной стадии эволюции даже самый мудрый земной человек, согласно мудрому Карлейлю, "всего лишь одаренный ребенок, способный только разбирать отдельные буквы в пророческой книге, смысл которой пребывает в вечности";.