КОЛОССАЛЬНЕЙШАЯ ИСТОРИЧЕСКАЯ СЕНСАЦИЯ

И так, дощечки ушли. Но осталась копия. Очень подробная транслитерация всех текстов. Четыре или пять светокопий (то есть прорисовок) и одна фотография. И сожаление, что не все было сделано как надо, и желание оправдать себя... А может быть, они не имели большого значения? А может быть, стоит забыть о них?

И что же тогда происходит с копией? Она забыта, завалена среди бумаг Ю.П. Миролюбова. А он в те годы по-прежнему занят на химическом предприятии, но в войну завод надолго закрывается, и Миролюбов живет на средства жены медсестры, готовит обеды и... пишет роман.

В это время его мысли далеки от проблем древней истории. Его роман называется "Мене, текел, фарес" и посвящен он Второй мировой войне. События романа разворачиваются в Брюсселе. И видится он Миролюбову оккупированным... красными. Миролюбов описывает ужасные картины возможного появления в Брюсселе советских солдат. И они в его романе хватают русских эмигрантов и других брюссельцев и тут же расправляются с ними.

Ну и ну! О немцах он обычно молчал, хоть и воевал с ними еще в Первую мировую. Но это понять можно, тут есть личная причина: жена немка... И все же тогда одна только возможность прихода большевиков заставила его всю войну ужасаться и корпеть над романом, который так и не будет опубликован...

Страх остался, конечно, еще с Гражданской войны. Но он ни разу не вспоминал в своих романах и рассказах о ней, его творчество переполнено идиллическими, патриархальными картинами дореволюционной России, есть в них и предчувствие надвигающейся грозы, даже пророческие сны о грядущей катастрофе, но самой Гражданской войны нет, да и Первой мировой тоже. Правда, фронт Гражданской войны он покинул уже в 1920 году, не "довоевав" два года...

Однако жизнь продолжается. Германия разгромлена, Брюссель, к радости Миролюбова, попадает в зону оккупации союзных войск.

Начинает пробуждаться и политико-культурная жизнь среди эмиграции. Юрий Миролюбов выписывает журнал "Жар-птица". До войны он выходил в Берлине, но затем редакция перебралась в Соединенные Штаты, в Сан-Франциско.

Это журнал крайне бедный, всего 16 листков на серой бумаге, отпечатанных на обычной машинке, со вклеенными фотографиями, размноженный на ротапринте тиражом до двух-трех сотен экземпляров; рассылается по почте друзьям и эмигрантским клубам, старым подписчикам журнала.

Журнал наполнен политическими заявлениями, документальными свидетельствами о зверствах коммунистов в разных странах света и ностальгией по старой России. И там же время от времени печатаются статьи (на полторы машинописные странички) по древней славянской истории, которые пишет "этимологист-ассиролог" А. Кур (Александр Куренков). Он выпускник Петербурского университета, востоковед, знаток нескольких древних языков. Публикует в журнале статьи и профессор Башилов. Оба они выступают против "норманнизма" и "пангерманской идеи", которая в XX веке разожгла уже две мировые войны.

Наконец в 1948 году Ю.П. Миролюбов отправил письмо из Брюсселя в Сан-Франциско (его мы уже приводили). Это письмо с кратким сообщением о "дощьках" V века" попадает на стол к редактору журнала Н.С. Чиркову. Но тот поначалу не обращает на него внимания и даже теряет конверт, где был указан обратный адрес и отправитель письма. Однако слух о неких дощечках с письменами о Древней Руси, будто бы найденных в Европе, "кажется, неким Изембеком", со временем доходит до ассиролога Александра Куренкова, жившего тогда в Пало-Альто.

И вот, наконец, в сентябре 1953 года А. Куренков помещает в "Жар-птице" воззвание: мол, отзовитесь те, кто сообщал о "дощечках Изембека" с древними письменами. И Ю.П. Миролюбов, получивший сей журнал, отозвался.

1-е письмо Ю. Миролюбива к А. Куренкову

"Уважаемый господин Ал. Кур!

К сожалению, знаю Вас не иначе как под этим, несомненно, сокращенным именем.

"Дощьки" библиотеки А. Изенбека (не Изембек, как Вы пишете ошибочно), русского художника, скончавшегося около 13 августа сорок первого года, на авеню Брюгманн, в Юккле-Брюсселе, видел я, наследовавший имущество покойного, еще задолго до его смерти. Эти "дощьки" мы старались сами разобрать, несмотря на любезное предложение Брюссельского университета (византийский отдел факультета русской истории и словесности, профессора Экка, русского ассистента, кажется, Пфефера), изучить их, по вполне понятным причинам. К сожалению, после смерти Изенбека, благодаря небрежности хранения имущества последнего куратором "дощьки" исчезли.

Изенбек их нашел в разграбленной усадьбе не то князей Задонских, не то Донских или Донцовых, точно не помню, так и сам Изенбек точно не знал их имени. Это было на Курском или Орловском направлении.

Хозяева были перебиты красными бандитами, их многочисленная библиотека разграблена, изорвана, и на полу валялись разбросанные "дощьки", по которым ходили невежественные солдаты и красногвардейцы до прихода батареи Изенбека. "Дощьки" были побиты, поломаны, но некоторые уцелели. И тут Изенбек увидел что-то написанное на них. Он подобрал и все время возил с собой, полагая, что это какая-то старина, но, конечно, никогда не думая, что старина эта была чуть ли не до нашей эры! Да и кому это могло прийти в голову?

Обложки журналов "Жар-птица", издававшихся ротапринтом

"Дощьки" эти благополучно доехали до Брюсселя, и лишь случайно я их обнаружил, стал приводить в порядок, склеивать, а некоторые из них, попорченные червем, обрабатывал при помощи химического силикатного состава, вспрыснутого в трухлявую середину. "Дощьки" окрепли. Надписи на них были странными для нас, так как никогда не приходилось слыхать, чтобы на Руси была грамота до христианства!

Это были греческо-готские буквы, вперемежку слитно написанные, среди них были и буквы санскритские. Частично мне удалось переписать их текст.

О подлинности не берусь судить, так как я не археолог. Об этих дощечках я писал лет пять тому назад в Русский музей в Сан-Франциско, где, вероятно, хранится документ об этом.

Так как "дощьки" были разрознены: понятно, поскольку сам Изенбек спас лишь часть их, то и текст оказался разрозненным. Но он, вероятно, представлял из себя молитвы Перуну, Велесу, Дажьбу и так далее.

Настоящее рассматриваю, ввиду неожиданного интереса с Вашей стороны к этим записям, как показание, данное под присягой, и готов принести присягу по этому поводу дополнительно.

Искренно уважающий Вас

Юрий Миролюбов, 26 сентября 1953 г.,

Брюссель, Бельгия, Европа.

P. S. Фотостатов мы не смогли сделать с них, хотя, кажется, где-то, среди моих бумаг, находится один или несколько снимков. Если найду, то я их с удовольствием перешлю.

Прошу это письмо напечатать в "Жар-птице". Подчеркиваю, что о подлинности "дощьек" судить не могу".

Можно понять, как удивился Ю.П. Миролюбов. Через пять лет вспомнили-таки о "дощьках". Значит, они все же кому-то интересны... Он-то о них уже почти забыл или хотел забыть.

И он начинает с трудом вспоминать... Даже путает имена, события... Сколько лет-то прошло!

В голове крутится какой-то, кажется, Пфейфер... да, вот ему тоже были интересны "дощьки". Впоследствии Ю.П. Миролюбов писал, что это имя он назвал по ошибке, а имелся в виду Шеффел (точное его имя Марк Шефтель).

Юрий Петрович уже стар, ему 61 год, и он болен, у него артрит, он отравлен из-за работы на химических предприятиях. Потому часто ошибается: не может вспомнить имен, теряет отзывы ученых, исследовавших "дощечки" до войны: Александра Экка, Марка Шефтеля, Дмитрия Вергуна, также еще одного ученого, видевшего "дощечки" в 1935 году в Брюсселе и переехавшего в США. О сем последнем Ю.П. Миролюбов вспомнил лишь то, что он был доцентом и перед войной в Варшавском университете защитил диссертацию на тему о славянском происхождении фракийцев. Ю.П. Миролюбов терял ценные письма, документы, даже фотокопии дощечек...

Но он отвечает Н.С. Чиркову. Он впервые видит, что нечто из того, что он сделал и написал, кому-то интересно. Его письмо, оказывается, хранили 5 лет... И он даже просит напечатать свой ответ в надежде увидеть в журнале хоть это...

Письмо Ю.П. Миролюбова Н.С. Чирков получил как раз в тот момент, когда уже был отпечатан и частично отправлен тираж ноябрьского номера журнала. И он немедленно печатает на машинке и размножает "экстра-страницу", которую спешно вкладывает в отправляемые номера журнала.

Приведем здесь эту публикацию: