Quot;ВЛЕСОВЕДЕНИЕ" В РОССИИ И СЛАВЯНСКИХ СТРАНАХ

В 1960 году Сергей Лесной при посредстве некоего Н.М. Кристисена и, очевидно, по каналам советской внешней разведки, с коей он был связан, прислал в Советский славянский комитет фотографию дощечки из "Влесовой книги".

Тогда академик В.В. Виноградов поручил провести экспертизу снимка палеографу и языковеду Л.П. Жуковской. После изучения снимка Лидия Петровна опубликовала статью "Поддельная докириллическая рукопись (К вопросу о методе определения подделок)". Смысл отзыва Л.П. Жуковской ясен из заглавия статьи. Потом она вспоминала (на вечере в Доме ученых), какое впечатление на нее произвело появление копии "дощечки", принесенной людьми "из органов", да еще вместе с письмом от того самого С. Лесного, коего Н.М. Шарлемань назвал "фашистским прихвостнем".

Тем, кто не жил в советское время, трудно представить, какой ужас вызывали подобные ситуации. Так что смысл отзыва Л.П. Жуковской был предопределен. Но даже и в этих обстоятельствах Л.П. Жуковская дала понять тем, кто разбирается в вопросе, что на самом-то деле она определила подлинность дощечки и даже привела строгое палеографическое доказательство этого. Так понял ее статью не только я, но и украинский филолог Б. Яценко.

И кстати, Л.П. Жуковская могла тогда и просто проигнорировать посланную С. Лесным фотографию. Это бы ее вообще тогда ни к чему не обязало. Уже сам факт ее анализа (с двойным дном), говорит о том, что она пришла к выводу о подлинности дощечки, и на это она и намекнула в своей статье.

После Л.П. Жуковской о "Книге Велеса" уже в многотиражной печати высказался, и с той же неуверенностью и двойственностью позиции, доктор исторических наук А.Л. Монгайт. И кстати, О.В. Творогов, давший почти полную сводку о публикациях "Книги Велеса", статьи А.Л. Монгайта не упоминает, и, скорее всего, именно из-за его двойственной позиции.

После этих публикаций вопрос о подлинности "Книги Велеса" надолго ушел из научного обсуждения. Ограниченность контактов с зарубежьем приводила к тому, что книги исследователей-эмигрантов не доходили до России и представления о "Влесовой книге" поневоле основывались лишь на статьях Л.П. Жуковской, А.Л. Монгайта и слухах.

Так, например, поэт Игорь Кобзев, первый напомнивший о существовании "Влесовой книги" в 1970 году, полагал, что она была найдена в Австралии.

Лишь после того, как в Россию окольными путями стали доходить книги С. Лесного, Н.Ф. Скрипника, В. Качура, Б. Ребиндера и даже некоторые номера "Жар-птицы", в защиту памятника стали выступать многие люди. К обретению этой литературы приложил тогда немало усилий кандидат исторических наук (согласно его публикациям, но по слухам он был также кандидатом философских наук) В. Скурлатов. В то время он занимал пост директора ИНИОН, и (ознакомившись с публикациями в "Жар-птице", пришедшими в спецхран по каналам внешней разведки, отслеживающим белогвардейскую литературу) он нашел даже валютные средства для закупки этой редчайшей литературы (книг Скрипника, Качура и др.). Правда, все это сразу попадало в спецхран, до 90-х годов было доступно очень ограниченному числу лиц (требовалась санкция КГБ).

"Заговор молчания" был разрушен в 1976 году. Тогда В. Скурлатов и Н. Николаев напечатали статью под названием: "Таинственная летопись: гипотеза на проверке. "Влесова книга" - подделка или бесценный памятник мировой культуры?" Авторы статьи писали о том, что "таинственная летопись" позволяет ставить вопрос о времени возникновения славянской письменности", о том, что она "изображает совершенно неожиданную картину далекого прошлого славян". Они обращали внимание на степное центральноазиатское происхождение предков русов.

В том же году была опубликована еще одна подборка мнений о "Влесовой книге". В защиту памятника высказался писатель В. Старостин. "...Для меня и в маленьких отрывках, но большой смысл открылся, - писал он. - Одни имена уже неподдельны и неподражаемы: Богумир, Славуна, а вместо Рюрика - Ерек... Все это мог создать только народ. А найдись бы творец да сотвори все это пусть и в недавние времена единственно из сердца своего - значит, такой человек безмерно даровит. И в том, и в другом случае "Влесова книга" - бесценный дар, и недопустимо замалчиванием отстранять от нее читателей и писателей".

Итак, плотина дала течь. Но "антивлесоведы" стали предпринимать попытки залатать пробоины. Ответ последовал немедленно. Однако он был опубликован не в массовом издании, а в журнале, рассчитанном на узкий круг специалистов, и потому не дошел до большинства читателей предыдущих статей.

Позиции не были сданы. Писатель В. Жуков призвал к возобновлению изучения "Влесовой книги" и добавил, что необычность ее содержания явилась "предметом научных споров и даже обвинений в мистификации", дав понять, что эти обвинения лишь досадное недоразумение.

Затем выступил поэт И. Кобзев со статьей: "Где прочитать "Влесову книгу"? Письмо в редакцию". В ней он, не называя из чувства такта имен, критиковал "некоторых слишком уж осторожных скептиков, которые еще до ознакомления советских читателей с полным текстом летописи объявили ее "подделкой" и "мистификацией".

Ученые-слависты не стали ввязываться в дискуссию, тем более что в то время они имели лишь одну фотографию дощечки, а об остальном тексте "Влесовой книги" судили по пересказам В. Скурлатова и Н. Николаева в газете "Неделя". Они-то были в курсе дела, имели и публикации "Жар-птицы", но по неизвестным нам причинам (видимо, цензурным) не делали гласной всю информацию.

Через два года о "Влесовой книге" напомнила рецензия Д. Жукова на книгу Н.Р. Гусевой "Индуизм: история формирования. Культовая практика". Автор упомянул о "Велесовой книге", как об источнике, который следовало бы проанализировать Н.Р. Гусевой, так как эта недавно найденная книга могла бы заполнить пробел в знании об эпохе в истории славян после того, как они разошлись с ариями, ушедшими в Индию. Также он призвал к более глубокому изучению памятника, который "подвергается сомнению".

После этого выступления появилась статья дочери В. Скурлатова Ольги "Загадки "Влесовой книги"" и кандидата исторических наук Вадима Велинбахова "Необходим научный анализ". Статья О. Скурлатовой в основном содержала пересказ статьи В. Скурлатова и Н. Николаева с той разницей, что она не сомневалась в подлинности книги и обрушивалась с резкими нападками на "некоторых археологов", под коими сведущий читатель, без сомнения, узнавал школу Б.А. Рыбакова. Опираясь на свидетельства "Велесовой книги", писала: "Таким образом, не Припятские болота, куда пытаются нас загнать некоторые археологи, а огромный простор Евразийских степей вплоть до Амура - вот наша истинная прародина". Как известно, Б.А. Рыбаков считал прародителями славян скифов-сколотов, живших в Поднепровье, в том числе у реки Припять.

В пылу споров то, что уже тогда в защиту исследований "Книги Велеса" выступили два кандидата исторических наук В. Велинбахов и В. Скурлатов, оппоненты не замечают. Не заметил этого и О.В. Творогов, давший обзор мнений о "Велесовой книге" и старавшийся убедить читателей, что ученым противостоят только дилетанты. Но это совсем не так. Ведь можно вспомнить и то, что за рубежами России к "Книге Велеса" с интересом относились и такие крупные ученые, как П.Е. Ковалевский, Р. Пешич, не говоря уж о самих публикаторах, среди коих были и профессора старой школы Константинов и Башилов. К тому же памятник серьезно обсуждался в школе Г.В. Вернадского в Йельском университете и рядом иных ученых. Все это "антивлесоведы" игнорировали тогда и стараются не замечать поныне.

Думаю, именно публикация в журнале "Техника - молодежи" с комментарием кандидата исторических наук привела к опубликованию новой статьи оппонентов "Велесовой книги". На этот раз выступили член-корреспондент АН СССР Ф.П. Филин и доктор филологических наук Л.П. Жуковская, которые вновь "в двух словах" анализировали язык "Велесовой книги" и делали вывод: "Это совершенно явная и грубая подделка, в которой нет ни "таинственности", ни "загадок"..."

Эти выводы, разумеется, не удовлетворили защитников памятника. В 1981 году появляется статья В. Осокина "Что же такое "Влесова книга"? В ней вновь пересказывалась история публикаций о "Велесовой книге". Правда, автор допустил несколько неточностей, которыми не преминули воспользоваться оппоненты (в частности, он утверждал, что зарубежные публикаторы посылали все свои материалы в Славянский комитет, на самом же деле до того времени ими была послана только одна фотография).

Публикации о "Книге Велеса" в России

Впрочем, В. Осокин был скорее прав, ибо, по крайней мере, книгу С. Лесного ученые уже имели, а в ней приводился текст восьми дощечек. О.В. Творогов, например, сетовал, что книга С. Лесного тогда не могла дать ученым достаточного представления о "Влесовой книге".

Через три года И. Кобзев в статье "Где нашли "Влесову книгу"?" рассказал об имении, в котором А.Ф. Изенбек обнаружил дощечки, а также сделал предположение, что в этой усадьбе с "Влесовой книгой" ознакомился великий просветитель Г.С. Сковорода.

Затем Луиза Ивановна Сотникова на основе изучения "Велесовой книги" попыталась найти закономерности славянского алфавита.

Несколько ранее, в 1983-м, она же сделала о "Влесовой книге" доклад на IX Международном съезде славистов в Киеве, вызвавшем одобрительную реакцию со стороны всемирно известного ученого, профессора Белградского и Миланского университетов Радивоя Пешича. С критикой воззрений Л.И. Сотниковой тогда же выступил В.Н. Миротворцев, опубликовавший статью "Еще раз о так называемой "Влесовой книге".

Луиза Ивановна ответила на данную критику публикацией своей работы, увидевшей свет через год... в Гондурасе. Можете себе представить, как огорчился Миротворцев, что к его мнению все-таки не прислушались! Подобная перепалка, осуществляемая публикациями по разные стороны океана, при том что Сотникова и Миротворцев - москвичи, говорит о том, на какие ухищрения приходилось пускаться защитникам "Книги Велеса" в те годы, когда от позиции "ученых", подобных Миротворцеву, зависела сама возможность высказаться в печати на данную тему.

Наконец, осознав, что специальные журналы читают единицы, противник "Влесовой книги", ближайший сотрудник Д.С. Лихачева, О.В. Творогов выступил в массовом издании. 16 июля 1986 года в "Литературной газете" появилась статья О.В. Творогова "Что стоит за "Влесовой книгой"?" В той статье О.В. Творогов выдвинул против публикаторов "Книги Велеса" обвинения идеологические. Он сразу объявил ее фальсификацией "белогвардейского генерала" А. Куренкова, а заодно и Ю.П. Миролюбова, которые являлись, по его словам, "носителями и пропагандистами враждебной идеологической концепсии". Он же тогда признал, что целью сей "мистификации" было: "служить против воинственного материализма", "советского строя", "политических врагов-большевиков".

Ответил на эту статью писатель Ю. Сергеев, прямо заявивший: "А "Влесова книга"? ее давно пора издать.

Но пока приходится слышать одни разговоры о том, не подделка ли это". К этому времени некоторые идеи из "Влесовой книги" попали в художественную литературу. О существовании языческих книг, писанных на бересте или досках, упомянул С. Алексеев в романе "Слово" и Ю. Сергеев в романе "Становой хребет".

Видя, что интерес к "Велесовой книге" усиливается, несмотря ни на умолчание, которое выглядит подозрительным, ни на разгромные, но, в сущности, никого не убедившие (в силу своей краткости и беспочвенности) рецензии, оппоненты наконец перешли к крупным акциям.

Вначале, в феврале 1988 года, в журнале "Русская литература" вышла статья О.В. Творогова "Что такое "Влесова книга"?". В сей статье О.В. Творогов начал подготавливать почву для последующей "грандиозной" фальсификации источника.

Но очевидно, что вопрос о памятнике тогда еще не считался решенным даже в академических кругах. В том же журнале, в № 4, вышла и статья, авторов коей можно смело отнести в стан защитников "Книги Велеса".

Написали ее кандидат филологических наук и в последующем известный "влесовед" В.В. Цыбулькин, а также М.А. Пономарева, ученые из Харькова. Статья называлась "Березовые книги" дохристианской Руси: миф или реальность?" Она была спокойной, неангажированной, и, главное, за ней стояла конкретная и немалая работа поисков следов памятника на Украине, в окрестностях Великого Бурлука.

Однако "антивлесоведы" сию статью не заметили, О.В. Творогов о ней ни разу не упомянул, как и о работах доктора исторических наук А.Л. Монгайта, содержащих явный "позитив", ему же нужно было представить дело так, будто в защиту памятника выступают только дилетанты.

Далее, в том же 1988 году, при Институте философии был выпущен тиражом 300 экземпляров сборник статей "Философско-эстетические проблемы древнерусской культуры", часть вторая. В ней помещены две статьи. Авторы первой Н.Б. Пилюгина и Т.Б. Любимов ("Реконструкция прошлого культуры средствами эстетики: возможности и границы") пытались подойти к памятнику с философско-эстетической точки зрения, однако они не имели хорошего перевода и потому не сделали окончательных выводов, лишь немного покритиковали позицию Л.И. Сотниковой о числовых закономерностях "велесовой грамоты" да приняли на веру мнение "специалистов" о фальсификации.

Перед второй статьей О.В. Творогова ("Когда была написана "Влесова книга"?") стоял отзыв академика Д.С. Лихачева, в котором он недвусмысленно заявлял: "...Наряду с подлинными открытиями последних десятилетий... появляются и открытия мнимые. К числу таких явных мнимых открытий относится и так называемая "Влесова книга". Далее Д.С. Лихачев выразил надежду, что работой доктора филологических наук О. В. Творогова "будет внесена ясность в волнующий многих вопрос о подлинности этого произведения". После приводились статья О.В. Творогова и перепечатка некоторых текстов "Велесовой книги". Верно, Д.С. Лихачев, осознавший спорность вопроса о "Книге Велеса", решился дать отзыв только в малотиражной брошюре. Однако то, что говорится шепотом, потом кричат с крыш и на площадях. Его слова в 1998 году цитировали на телевидении.

В более полном виде работа О.В. Творогова была напечатана в "Трудах отдела древнерусской литературы" (ТОДРЛ) в 1990 году в 43 томе (тираж 3000). Там же был приведен неполный древний текст "Велесовой книги" в транслитерации Миролюбова, перепечатанный (к сожалению, с типографскими ошибками) с книги Н.Ф. Скрипника. Была воспроизведена и часть перевода французского эмигранта Б.А. Ребиндера. К тому времени Б.А. Ребиндер, энтузиаст изучения "Книги Велеса", бывший до революции соседом Задонских, прислал во всевозможные центры славяноведения в России издания своих переводов "дощьек", а также книг С. Лесного. Частичное переиздание работы Б. Ребиндера было, по существу, первым в России изданием "Велесовой книги" и, как надеялись публикаторы, последним. Могли ли они подозревать, что даже такое издание послужит на пользу "Велесовой книге"? Ибо и такое обсуждение - лучше молчания.

После отзыва Д.С. Лихачева и работы О.В. Творогова вопрос о подлинности "Влесовой книги", казалось, должен был быть снят с повестки дня.

Против выступил лишь самодеятельный историк В.В. Грицков, автор серии брошюр "Сказания русов"(часть первая, "Влесова книга"), выпущенной издательством Русского исторического общества тиражом 100 экземпляров. Он подробно разобрал статью О.В. Творогова и критиковал лингвистические и исторические подходы автора к древнейшему памятнику славянской письменности. Одновременно он выдвинул ряд гипотез о судьбе книги, о том, что Миролюбов, скорее всего, имел не сами дощечки, а поздние рукописные копии. Однако работа В.В. Грицкова долгое время оставалась никому не известной.

Затем, в первом выпуске нового литературного альманаха "Русская старина", появилась статья директора общественного музея "Слова о полку Игореве" Галины Беляковой, в которой она вновь пересказала историю находки "Влесовой книги", описала дискуссию вокруг этого памятника и определила возможные, по ее мнению, истоки текста, в связи с чем назвала книгу Стефана Верковича "Веда славянъ", изданную в Санкт-Петербурге в 1881 году.

После этого дискуссия перенеслась на страницы журнала "Наука и религия". Первое упоминание о "Влесовой книге" сделано было мной в примечании к статье "Узелковая письменность древних славян". На эту статью отозвались одновременно два академика Д.С. Лихачев и Б.А. Рыбаков. Причем Дмитрий Сергеевич критиковал ее, а Борис Александрович назвал "темой для докторской диссертации". Затем мною были осуществлены публикации нескольких песен из сборника "Русские Веды" и в № 10 за этот же год дан первый перевод из "Велесовой книги". "Влесова книга" затем упоминалась мной в статьях в № 3 и № 4 за 1993 год.

В конце 1992 года в качестве приложения к журналу "Наука и религия" вышла первая редакция книги "Русские Веды", в которую вошли первые, еще черновые переводы из "Велесовой книги".

С этого момента начался следующий этап изучения памятника.

Мы начали активно налаживать связи с хранителями архивов, касающихся "Книги Велеса" и с "влесоведами" старой школы. Вступили в переписку с Жанной Миролюбовой, а также с Музеем русской культуры в Сан-Франциско. К нам от Жанны Миролюбовой при посредстве директора Института мировой литературы Ф.Ф. Кузнецова поступила копия архивов Юрия Петровича, касающаяся "Книги Велеса". Потом в Аахен к госпоже Жанне несколько раз приезжал украинский "влесовед" В.В. Гнатюк. Он и его супруга Юлия помогли мне в работе над "Книгой Велеса", сравнивали копии древних текстов, правили перевод.

Также Валентин получил от Жанны Миролюбовой и передал мне ряд интереснейших материалов.

Связи с Аахеном, с Сан-Франциско, а также с влесоведами Югославии, Англии, Швеции, Канады не прекращались с тех пор и сохраняются поныне.

В это время и в стране начались радикальные перемены. Во-первых, в "горбачевскую оттепель" пала цензура. И от позиции О.В. Творогова и иже с ним перестала зависеть судьба "Книги Велеса". Она могла уже быть напечатана, и в хорошем переводе, если бы таковой к тому времени имелся. Включились и так называемые "рыночные механизмы", по крайней мере в книжном деле. Тогда, с одной стороны, обрушились прежние массовые тиражи книг, газет и журналов, основанные на централизованном распределении и общесоюзном рынке, а с другой стороны, появились новые издательства, расширившие книжный "ассортимент", и не только за счет "масс-макулатуры". На прилавках появилась и прежде запретная историческая и даже так называемая "языческая" литература. И пошел настоящий "вал" статей о памятнике в самых разных изданиях.

Позиции "антивлесоведов" оставались сильны только на уже занятых ими рубежах в кабинетах ряда академических учреждений. Но сами эти учреждения теряли авторитет и влияние, им "урезалось" финансирование, там, по существу, прекращались какие бы то ни было работы, хоть на них по привычке ориентировалось наше высшее и среднее образование. Но и эта связь стала постепенно ослабевать. И если бы мы в то время были сильны в смысле научном и организационном, то можно было бы переломить ситуацию, но и мы находились под изрядным "прессом" обстоятельств.

И тогда в 1993 году в Саратове издательство "Надежда" выпустило "Книгу Велеса" 100-тысячным тиражом (причем в моем переводе и с комментарием доктора филологических наук, академика Ю.К. Бегунова), а государственный заказ на школьные учебники не был выполнен, во многих школах эту книгу стали использовать как учебник за неимением другой учебной литературы. Был такой момент. И ученики, учившиеся тогда, ныне стали студентами, и скоро они явятся новым поколением ученых.

Работа продолжалась. Выходили в периодической печати многочисленные статьи в защиту памятника. Пересказ их занял бы слишком много места, да и они уже не носили характера борьбы, авторы зачастую не знали друг о друге и обращались напрямую к читателю, который просто запутался в хаосе мнений, слухов, полудостоверных и просто недостоверных, поверхностных суждений на данную тему. Высказываться стали все, кто хоть что-то краем уха слышал об этой теме, и потому получался эффект "испорченного телефона".

Стали сниматься фильмы, телепередачи. Да и сам памятник переиздавали по крайней мере раз в год, и с каждым изданием перевод "дощечек" совершенствовался.

Развал Советского Союза привел к тому, что в бывших республиках перестало ощущаться давление наших политизированных центральных академических структур.

Потому, например, на Украине стала развиваться своя независимая школа "влесоведения", которая заняла заметные позиции в украинской науке, а также в украинском среднем и высшем образовании.

Следует заметить, что в украинской академической печати как не было, так и нет статей "антивлесоведов". И среди многочисленных статей, книг, брошюр защитников "Книги Велеса" сиротливо смотрится только одна статейка "противника" некоего журналиста Льва Шульмана. Он опубликовал статью "Влесова книга" - памятка icтopii чи фальсифжацдя?", в коей заявил, что дощечки суть фальсификация, созданная по приказу ЧК и самого Лаврентия Берия (!!). Ну, да что смотреть на подобную "писанину".

Первые переводы на украинский язык некоторых текстов "Книги Велеса" были опубликованы еще в апреле 1990 года, то есть еще до развала СССР, и потому не в академическом издании, а в журнале "Днiпро". И это несмотря на то, что их опубликовал известный украинский ученый, заведующий кафедрой истории украинского языка Киевского госуниверситета, профессор О.И. Белодед в соавторстве с историком В. Киркевичем ("З icтopii "Велесовоii КНИГИ"").

Потом, уже в 1993 году, вышел перевод на украинский язык фрагмента "Книги Велеса" в переводе известного историка М.Ф. Слабошпицкого: "3 голосу нашоi Клio: Подо i люди украiнсыам icтopii". А в книге "Словник давньоукраiнскоi мiфологii", изданной в 1993 году, историка С.П. Плачинды тексты "Книги Велеса" оценивались, как документ, заслуживающий самого серьезного внимания.

Наконец, в 1994 году увидели свет первые публикации переводов, а в 1995 году и сама монография "Влесова книга". Легенда. Мiти. Думи. Скрижал буття украiнського народу", содержащая относительно полный перевод памятника, который осуществил известный ученый (неоднократно публиковавший свои работы, к примеру, в ТОДРЛ) доктор филологических наук, профессор Б. Яценко из г. Ужгорода.

Среди крупных и значимых работ последующих лет следует также отметить книгу крупного украинского ученого, кандидата филологических наук В.В. Цыбулькина "Быль "Влесовой книги". А также статьи и брошюру в защиту "Книги Велеса" известного как в России, так и на Украине археолога кандидата исторических наук Ю.А. Шилова (автора многих книг, в том числе нашумевшей "Прародины ариев"). И здесь я просто не имею возможности упомянуть о всех работах на эту тему, опубликованных на Украине.

Таким образом, на Украине в защиту "Книги Велеса" высказалась вся элита научной мысли, два доктора филологических наук опубликовали свои переводы памятника, вышли десятки статей и монографий. И после этого памятник стали изучать в школах и университетах, широко обсуждать на страницах научно-популярных книг, страницах газет и журналов.

И можно по этому поводу заметить только одно: как же в этом отношении отстала российская наука!..

Российскую академическую науку опередила даже Латвия. На кафедре славяноведения Латвийского госуниверситета (зав. кафедрой профессор Л. Сидяков, кстати, также бывший сотрудник Пушкинского Дома) в 1997 году защитила магистерскую диссертацию Ж. Синичина-Шмидт на тему "Славянский пантеон в "Книге Велеса", причем в качестве базового материала при защите своей диссертации она использовала именно мои издания памятника.

Жаннета Синичина-Шмидт ныне представила к защите также и докторскую диссертацию. И, полагаю, вскоре среди защитников "Книги Велеса" будет и свой дипломированный доктор наук по "влесоведению". Это объясняется только одним: позиция латвийского ВАК не зависит сейчас от позиции наших заскорузлых академических структур.

На защиту "Книги Велеса" встала и филологическая наука Республики Югославия. Еще в 1993 году доктор филологических наук Югославии, а ныне декан филологического факультета Белградского государственного университета Радмило Мароевич помогал мне в обретении "Книги Велеса" в издании Николая Скрипника, а также дал рецензию на второе издание моего перевода этого памятника, выступил в защиту его и на страницах журнала "Наука и религия".

И делал он это именно потому, что в Югославии уже много лет шла интенсивная работа над памятником, начатая академиком Радивоем Пешичем (к тому времени уже покойным, он умер в 1991 году).

И тут нужно сказать, что Радивой Пешич - ученый с мировым именем. Он был генеральным секретарем Балканологического общества в Риме, ведущим сотрудником Института раннеславянских исследований в Лондоне, также профессором Миланского и Белградского университетов. И он же организовал центр по изучению "Влесовой книги" в Аахене (Германия), где жила супруга Ю.П. Миролюбова Жанна, владевшая архивами и рукописями своего мужа.

После смерти академика в Югославии и Англии продолжала его дело группа ученых. В нее входили сыновья и дочь академика (Весна Пешич), издававшие его труды по "Влесовой книге". Также работал над памятником доктор филологических наук A.M. Петрович, археолог С. Давидович-Живанович. В 1997 году в Белграде вышел фундаментальный труд Р. Пешича "Велесова кнэига", вполне показавший, насколько далеко продвинулись исследования памятника в Югославии.

А что же в России? К несчастью, российская академическая наука в лице О.В. Творогова и примкнувших к нему "антивлесоведов" пошла вразрез с мировой. Так они оказались не только "на задворках" мирового славяноведения, но и дискредитировали как себя, так и в целом российскую школу славяноведения.

И при этом наши "антивлесоведы", оказавшиеся, по сути, в изоляции, силятся представить дело так, будто именно они-то и идут в авангарде "научной" мысли, и при этом в статьях и в телепередачах мистифицируют общественность заявлениями, что будто бы в защиту памятника выступают одни дилетанты. Они называют С. Лесного "фашистом" и "ветеринаром", Ю.П. Миролюбова "химиком", и при этом "забывают" о работах крупнейших ученых в этой области, поддерживающих и мои работы.

Гораздо больше, чем признание "чиновников от науки", я ценю признание моих работ такими выдающимися учеными, как Б.А. Рыбаков, Ю.К. Бегунов, Л. Сидяков, Р. Мароевич, Ю. Шилов, В.В. Цыбулькин, София Давидович-Живанович (Академия Нова, Лондон (Великобритания) - Новый Сад (Югославия)), также Ж. Синичина (Рига - Берлин) и другими.

И я крайне рад тому, что движение, направленное в сторону исследований памятника, уже начинается и в нашей академической науке. Так, недавно санкт-петербургским профессором И.В. Базиленко был прочитан доклад "Русь и Иран: общеарийское прошлое (по "Книге Велеса"). Проблемы историографии", который был включен в "Труды Международной конференции "Исламская революция: прошлое, настоящее, будущее" в марте 1999 года. Также недавно мои переводы "Книги Велеса" были включены академиком Ю.К. Бегуновым в хрестоматию: "Русская политическая мысль. VI-XV вв.", выпущенную Балтийским государственным университетом в 1999 году. Жаль, что этими, без сомнения, отрадными фактами ныне и исчерпывается реакция российской академической науки.

И следует заметить, что принципиальная позиция, скажем Балтийского университета, объясняется тем, что в этом учебном заведении не привыкли оглядываться на мнение известных "структур", определяющих ныне течение российской академической мысли. И за такой подход университет попал в "черный список" правительства США, к нему применены санкции (за то, что они будто бы передали иранским студентам некие "атомные секреты").

А куда ныне направляют нашу историческую мысль из-за океана? Туда же, куда и всегда: на борьбу с русской национальной идеей.

Дело дошло до того, что в филиале ЦРУ, Институте международных стратегических исследований (Вашингтон), известный своим махровым русофобством профессор политологии Уолтер Лакер в своей книге, посвященной политической ситуации в России, посвятил "Книге Велеса" специальную главу.

Оказывается, если верить Уолтеру Лакеру, главными идеологами нарождающегося "русского фашизма" являются С. Есенин вкупе с А. Пушкиным, а "священным писанием" признается непосредственно "Книга Велеса". Содержание же сей "фальшивки", по Уолтеру Лакеру, исчерпывается рассказом о том, как "Вещий Олег отмстил неразумным хазарам". По-видимому, о древней русской истории господин Уолтер Лакер знает только из сего куплета известной белогвардейской строевой песни, не подозревая ни о том, что этот текст взят из пушкинского стиха, ни о том, что сама "Книга Велеса" повествует о временах более древних.

Последователи Уолтера Лакера появились и в России. Активнее всех в последнее время в зарубежной и отечественной печати (в том числе и в академической) выступает против "Книги Велеса" доктор исторических наук В.А. Шнирельман. Сей ученый муж при советской власти занимался изучением "происхождения скотоводства", а в новое время перекинулся на борьбу с русским национализмом и "язычеством", особенно яростно он стал выступать против идей "Книги Велеса". Причем это произошло после того, как он два года работал приглашенным ученым в Международном центре имени Вудро Вильсона в Вашингтоне, где и познакомился с Уолтером Лакером и с его непосредственным начальником Збигневом Бзежинским, став ярым проводником их идей в области русской истории.

Обложки изданий "Книги Велеса". Вверху переводы А. Асова
1993-2000 гг. Внизу югославское издание Р. Пешича (слева) и
украинское Б. Яценко (справа)

Вернувшись в Россию, В.А. Шнирельман и К0 организовали отделение Иерусалимского еврейского университета в Москве, также активно занялись проблемами межнациональных отношений в России, не скрывая особо ни источников финансирования, ни целей своей "работы", мягко говоря, далекой от национальных интересов нашей страны (все это они сами подробно освещают в своем интернетовском сайте). Так они как эксперты со стороны науки занимались "урегулированием" межнациональных конфликтов в Татарстане, Чувашии, Чечне, Карачаево-Черкесии.

Этим "специалистам" следуют и те, кто вчера порочил "Книгу Велеса" как творение зарвавшихся белоэмигрантов, будто бы создавших ее для борьбы с коммунизмом и атеизмом. Ныне те же "ученые" борются против нее, привлекая и псевдонаучные доводы, но уже под лозунгами новых хозяев, будто бы опасаясь того, что то ли коммунисты, то ли русские фашисты возьмут ее идеи на вооружение.

Полагаю, однако, что все эти писания суть не более чем провокация, а на самом деле они опасаются, что идеи "Книги Велеса" о единой праистории славянских народов будут востребованы государственной властью и рождающейся российской национальной идеологией.

Разумеется, нельзя обойти вниманием имеющую место непростую проблему использования символов и идей "Книги Велеса" ультранационалистическими группировками в России. Так же как и попытки облечься в одежды последователей "неоязычества" сатанистов, иных псевдорелигиозных групп, как и разного рода маргиналов, ищущих оправдание своих испорченных наклонностей в якобы известной им "традиции". Новое время породило и новые проблемы, бывшие при явлении "Книги Велеса" еще в самом зародыше. И этому нужно противостоять.

Скажем, академик Ю.К. Бегунов, выступавший против мондиализма и "тайных сил", подтачивающих Россию, под коими имеется в виду международный сионизм, "тайное правительство" и т. п., является в той же степени и противником фашизма, и именно как ленинградец, переживший блокаду, бомбардировки и пр., то есть не понаслышке знающий, что есть фашизм. Причисление его к "русским фашистам" - ложь и провокация.

И лично я также выступал против фашизма в своих публикациях, приуроченных к годовщинам Победы. Но, верно, мало из-за занятости иными делами. Впрочем, этого уже хватило, чтобы, с одной стороны, в "ультранационалистической прессе" появились нападки на меня, а с другой стороны, в сей прессе появились и авторы, берущие мое имя как псевдоним и выступающие уже якобы от моего имени.

Даже так называемая "языческая церковь", или "Русская партия Корчагина", к некоторым громогласно провозглашенным идеям коей я одно время относился с интересом, меня разочаровала. По той причине, что они, используя как знамя мои переводы "Книги Белеса", не только не вникали в их суть, но и издавали их, не спросив меня (причем устаревшие варианты, ибо им все равно, а так короче), а также без указания моего имени, без заключения договора. То есть они повели себя бессовестно, как воры, ибо разницы между "пиратским изданием" и обычной кражей нет. Все это чем дальше, тем больше убеждает меня держаться подальше от подобных политических движений.

Потому повторяю: приписывание ученым, занимающимся исследованием "Книги Белеса", писателям, художникам, композиторам неких симпатий к "русскому фашизму" либо к "ультраправым" является ложью. И замечу, лозунг борьбы с "русским фашизмом" уже используют наши старые противники в академической среде. Обо всем этом следует сказать подробнее и в своем месте.

Но не это ныне определяет суть происходящего вокруг "Книги Белеса", хоть сему и следует дать должную оценку, чтобы оградить исследователей "Книги Белеса" от клеветы и несправедливых нападок.

Можно, конечно, утешиться тем, что в защиту памятника уже высказались крупнейшие российские ученые. Но до тех пор, пока свое отношение к памятнику не выскажут директора и заведующие соответствующими кафедрами всех крупнейших российских университетов и профильных НИИ (в частности, Института русского языка, Института языкознания, Института славяноведения и балканистики), мы даже не будем знать, в курсе ли они данной проблемы.

Причем свое отношение в этом случае просто необходимо высказывать в печати, и подробно. Уверен, памятник сего заслуживает хотя бы потому, что в его защиту уже высказались крупнейшие славяноведы ряда стран.

В противном случае нам останется считать, что отечественного славяноведения не существует. Есть лишь вывески на зданиях, которые свободны от присутствия ученых. Но будем все же надеяться, что ситуация переломится.

И это тем более важно, что "Книга Белеса", а теперь и "Боянов гимн", и реставрированные предания "Книги Коляды" занимают все большее место в современной русской культуре. Расходятся большими тиражами, становятся предметами жарких дискуссий, телепередач, радиопостановок.

Темы, затрагиваемые сими памятниками, ложатся в основу новых произведений русской литературы, создаются картины, театральные постановки, музыкальные произведения.

Благожелательно отзывались о русской ведической литературе поэты М. Ножкин, К. Кедров. Прославленный поэт Е. Евтушенко включил мои реставрации и переводы древних текстов в свой трехтомник "Русской поэзии". Писательница Г. Романова создала на основе преданий "Книги Белеса" и песен из "Книги Коляды" романы из серии "Сварожичи".

Работают над "Прославлением Великого Триглава" музыканты разных направлений. Делались записи с оркестром Гостелерадио, приступил к работе над этой темой и оркестр "Боян". Начал работать над темами "Книги Велеса" и известный художник, член правления Союза художников России В. Прус.

И это только начало. Несмотря на продолжающееся противодействие, "Книга Велеса" и русская ведическая литература, древняя культура пробивают себе дорогу в современность.