БЕЗДЕТНЫЙ БРАК.

Дабы не давать однобокого представления об этом благословенном браке, полистаем страницы "Второй книги" Надежды Мандельштам (Кабан) жены великого русского поэта Осипа Мандельштама (Кот). У них не было детей, но была та жажда свободы, то чистое, детское мироощущение, которые возможны только в патриархальном браке. (Далее по книге).

"У Мандельштама было своеобразное деление мира на "мужей" и "жен". Всю ответственность за течение земных дел несут "мужи", а "жены" - плакальщицы, гадальщицы, собирательницы легкого пепла… Только мне гадать он не позволял, и я обижалась, что выключена из числа "жен". Однажды отогнав меня гадалку. Он сказал: тебе зачем гадать? Ты уже все знаешь". Господи, что я знала тогда, если я и сейчас ничего не знаю…

Я никогда не имела на Мандельштама ни малейшего влияния, и он скорее бросил бы меня, чем свой город…

По правде сказать, он держал меня в ежовых рукавицах, а я побаивалась его, но виду не показывала …

Сила Мандельштама в сознании своей свободы, в том, что он свободно принимает свой жребий и полон благодарности за все дарованное ему. Небо, воздух, трава, дыхание, любовь - вот сокровища, которыми он располагает. Он никогда не ставил себе целей, не обольщался призраками счастья или удачи, но свой "воздух прожиточный" ценил превыше богатства, славы, хвалы и ласки людей.

Ходасевич и Георгий Иванов, не сговариваясь, сообщили Мандельштаму, что я для него абсолютно не подходящая жена: слишком молода и беспомощна. После всеобщего разорения появился новый идеал: энергичная жена, устраивающая дела расслабленного мужа. К счастью, к тому времени я уже заметила, что Мандельштам не переносит энергичных и волевых женщин. Будь я такой породы, он бы сбежал от меня с любой беспомощной девчонкой. И по духовной структуре, и по физиологическим свойствам он принадлежал к тем, кто не терпит опекунов и к женщине относится, как к подопечному и не совсем полноценному существу: испуганный глаз, недотрога, врушка и еще лучше - дурочка… Она должна быть гораздо моложе и всецело зависеть от мужа.

От меня он хотел одного - чтобы я отдала ему свою жизнь, осталась не собой, а частью его существа.

С ним было трудно. Потому что он жил с невероятной интенсивностью и я всегда бежала за ним. Я скрывала, что еле поспеваю за ним, за его мыслью и ритмом. Мне не хотелось, чтобы он остановился из-за меня, но меня огорчало, что он не видит, как я задыхаюсь…

Любовная лирика занимает в стихах Мандельштама ограниченное место. В своей личной жизни Мандельштам был полной противоположностью Блока. Высшая сторона любви была у него отнюдь не служением прекрасной даме, а чем-то совсем иным. Антиблоковская порода выразилась в подборе жены: не "прекрасная дама" и даже не просто "дама", а девчонка, сниженный вариант женщины, с которой все смешно, просто и глупо, но постепенно развивается предельная близость, когда можно сказать: "Я с тобой свободен". Мы оба при первой же встрече почувствовали себя такими свободными друг с другом, что приняли ее за знак судьбы.

Последнее письмо.

Осюша - наша детская с тобой жизнь - какое это было счастье. Наши ссоры. Наши перебранки, наши игры и наша любовь. Теперь я даже на небо не смотрю. Кому показать, если увижу тучу? Ты помнишь как мы притаскивали в наши бедные бродячие дома-кибитки наши нищенские пиры? Помнишь, как хорош хлеб, когда он достался чудом и его едят вдвоем? И последняя зима в Воронеже. Наша счастливая нищета и стихи.

Каждая мысль о тебе. Каждая слеза и каждая улыбка - тебе. Я благословляю каждый день и каждый час нашей горькой жизни. Мой друг, мой спутник, мой слепой поводырь…

Мы как слепые щенята тыкались друг в друга, и нам было хорошо. И твоя бедная горячешная голова и все безумие, с которым мы прожигали наши дни. Какое это было счастье - и как мы всегда знали, что именно это счастье.

Жизнь долга. Как долго и трудно погибать одному - одной. Для нас ли - неразлучных - эта участь? Мы ли - щенята, дети, - ты ли - ангел - ее заслужил?"