Відомчі нормативні акти як основа системи управлінських рішень в органах внутрішніх справ

Дата добавления: 2015-10-01; просмотров: 643

Этой ночью я долго ворочалась и металась, прежде чем наконец сон пришел ко мне.

Примерно час спустя я села на постели, стараясь расслабиться и разобраться в нахлынувших на меня эмоциях. Лисса. Испуганная и расстроенная. В очень неуравновешенном состоянии. Вечерние события снова промелькнули перед моим внутренним взором. Королева унижает ее. Мия. Может, даже Кристиан – он вполне мог все же найти ее. Было из-за чего расстраиваться.

Тем не менее… сейчас ее волновало что-то другое, скрытое глубоко внутри, что-то ужасно скверное. Я выбралась из постели и торопливо оделась, обдумывая, какие у меня есть варианты. Сейчас моя комната была на третьем этаже – слишком высоко для спуска по стене, в особенности учитывая, что на этот раз госпожи Карп нет и, значит, подлечить меня некому. Через основной вестибюль мне в жизни не выбраться. Оставалось одно.

– И куда, интересно, ты направляешься?

Надзирательница, дежурившая в коридоре, подняла на меня взгляд. Она сидела на посту в самом конце коридора, около лестницы. Днем лестницу никто не охранял, ночью же мы с тем же успехом могли пребывать в тюрьме. Я скрестила на груди руки.

– Мне необходимо увидеться с Дми… со стражем Беликовым.

– Сейчас поздно.

– Это аварийная ситуация.

Она оглядела меня сверху донизу.

– По-моему, с тобой все в порядке.

– Вы можете завтра нарваться на большие неприятности, когда выяснится, что вы помешали мне сообщить о том, что я узнала.

– Расскажи мне.

– Это касается только стражей.

Я вперила в нее свой самый твердый взгляд. Видимо, сработало, потому что она в конце концов поднялась и вытащила сотовый телефон. И поговорила с кем-то – с Дмитрием, я надеялась, – но так тихо, что я ничего не расслышала. Спустя несколько минут открылась дверь на лестницу и появился Дмитрий, полностью одетый, настороженный, хотя, можно не сомневаться, я вытащила его из постели.

– Лисса, – сказал он, бросив на меня один-единственный взгляд.

Я кивнула.

Без единого слова он развернулся и начал спускаться по лестнице, я за ним. Мы в молчании пересекли внутренний двор, направляясь к спальному корпусу мороев. Для вампиров это была «ночь», то есть для всего остального мира белый день. Полуденное солнце сияло холодным, золотистым светом. Человеческие гены во мне порадовались ему; как всегда, возникло сожаление, что из-за повышенной чувствительности мороев к свету мы вынуждены жить большую часть времени во тьме.

Надзирательница в коридоре Лиссы удивленно открыла рот при виде нас, но остановить Дмитрия не посмела.

– Она в ванной, – сказала я.

Надзирательница ринулась следом за мной, но я остановила ее.

– Она слишком расстроена. Дайте мне сначала одной поговорить с ней.

Дмитрий обдумал мои слова.

– Хорошо. Даем вам минуту.

Я вошла в помещение ванной.

– Лисс?

Изнутри послышался негромкий звук, похожий на рыдание. Я миновала пять кабинок для купания, прежде чем обнаружила одну запертую.

– Впусти меня, – попросила я, стараясь говорить уверенно и спокойно.

Послышалось сопение, и спустя несколько мгновений дверь открылась. К чему, к чему, а к увиденному я совсем не была готова. Лисса стояла передо мной…

…залитая кровью.

Охваченная ужасом, я вскрикнула и чуть не позвала на помощь, но, приглядевшись внимательней, обнаружила, что кровь в основном не ее. Она выглядела так, как будто испачкала в ней руки, а потом, потерев лицо, и его тоже. Она осела на пол, и я рядом с ней, на коленях.

– Как ты? – прошептала я. – Что случилось?

Она лишь покачала головой, но из глаз снова полились слезы и лицо сморщилось. Я взяла ее руки в свои.

– Вставай. Давай я помогу тебе умыться…

Я смолкла. Нет, там все же была и ее кровь. Запястья пересекали ровные линии, не в тех местах, где проходили ключевые вены, но тем не менее по коже бежали красные ручейки. Она не стремилась перерезать вены, не стремилась истечь кровью. Наши взгляды встретились.

– Прости… Я не хотела… Пожалуйста, не говори никому… – Она разрыдалась. – У меня крыша поехала, когда я увидела это. Я была так расстроена, что просто не сумела сдержать себя… – Она кивнула на запястья.

– Ладно, – ответила я чисто автоматически, недоумевая по поводу того, что за «это» она имела в виду. – Вставай. В дверь постучали.

– Роза?

– Еще секундочку! – отозвалась я.

Подвела Лиссу к раковине, смыла кровь с ее запястий. Достала «аптечку» и торопливо наклеила на порезы лейкопластырь. Кровь уже текла еле-еле.

– Мы входим, – заявила надзирательница.

Я сдернула с себя рубашку, отдала Лиссе, и она только-только успела натянуть ее, как вошли Дмитрий и надзирательница. Он мгновенно оказался рядом с нами, и только тут до меня дошло что, стремясь скрыть порезы Лиссы, я забыла про кровь на ее лице.

– Это не моя, – быстро объяснила она, заметив выражение его лица. – Это… Это кролика…

Дмитрий внимательно оглядел ее, и я от всей души надеялась, что он не станет задерживаться взглядом на запястьях. Не заметив никаких зияющих ран, он спросил:

– Какого кролика? Этот вопрос вертелся и у меня на языке

Трясущейся рукой она указала на мусорную урну.

– Я выбросила его. Не хотела, чтобы Наталья увидела.

Мы с Дмитрием одновременно подошли к урне и заглянули в нее. Я тут же отпрянула, с трудом сдержав позыв к рвоте. Непонятно, как Лисса поняла, что это кролик. Я видела только кровь. Кровь и пропитанные кровью бумажные полотенца. Ну, еще кровавые ошметки чего-то, что я не смогла идентифицировать. Запах был ужасающий.

Дмитрий вернулся к Лиссе и наклонился к ней.

– Расскажи, что произошло, – попросил он, протягивая ей бумажные носовые платки.

– Я вернулась примерно час назад. И он был там. Прямо посреди пола. Разодранный на части. Как будто он… взорвался. – Она шмыгнула носом. – Я не хотела, чтобы Наталья нашла его, не хотела ее пугать… ну и… выбросила его. А потом просто не могла… Не могла вернуться туда…

Ее плечи задрожали, и она заплакала.

Остальное – то, о чем она не рассказала Дмитрию, – я вычислила без труда. Она нашла кролика, выбросила его и пришла в такое состояние, что порезала себе запястья, таков был ее дикий способ справляться с горестями.

– Никто не может входить в эти комнаты! – воскликнула надзирательница. – Как такое произошло?

– Тебе известно, кто это сделал? – мягко спросил Дмитрий.

Лисса достала из кармана пижамы скомканный листок бумаги. Он так сильно пропитался кровью, что написанное читалось с трудом, хотя Дмитрий и разгладил его.

«Я знаю, кто ты такая. Здесь тебе не жить, уж поверь мне. Убирайся немедленно Для тебя это единственный способ уцелеть».

Надзирательница пришла в шок, но быстро справилась с собой и ринулась к двери.

– Позову Эллен.

В первый момент я даже не сообразила, что речь идет о Кировой.

– Мы будем в больнице, – сказал Дмитрий и добавил, обращаясь к Лиссе: – Тебе нужно прилечь.

Она не двигалась. Я взяла ее под руку.

– Пошли, Лисс. Лучше уйти отсюда.

Медленно переставляя одну ногу перед другой, она позволила отвести себя в академическую больницу. Обычно там дежурили два доктора, но сейчас, по ночному времени, только медсестра. Она предложила разбудить кого-нибудь из докторов, но Дмитрий отказался.

– Ей просто нужно отдохнуть.

Не успела Лисса вытянуться на узкой постели, как Кирова и еще несколько человек ворвались внутрь и кинулись расспрашивать ее. Я, однако, преградила им путь.

– Оставьте ее в покое! Неужели вы не понимаете, что она не хочет об этом говорить? Дайте ей сначала хоть немного поспать!

– Мисс Хэзевей, – заявила Кирова, – вы, как обычно, переходите границы. Мне даже непонятно, что вы вообще тут делаете.

Дмитрий спросил, можно ли поговорить с ней наедине, и увел ее в коридор. Я слышала, как там она сердито шептала что-то, а он спокойно и жестко отвечал ей, тоже шепотом. Когда они вернулись, она сурово объявила:

– Можете ненадолго остаться с ней. Уборщики наведут порядок и осмотрят все в вашей комнате и ванной, мисс Драгомир, а утром обсудим ситуацию в деталях.

– Не разбудите Наталью, – прошептала Лисса. – А то она испугается. Я уже все убрала в комнате.

Кирова с сомнением посмотрела на нее. Все направились к выходу, но прежде медсестра спросила, не хочет ли Лисса чего-нибудь поесть или выпить. Лисса отказалась. Когда мы остались одни, я легла рядом и обняла ее.

– Не бойся, они не узнают, – сказала я, чувствуя, что она беспокоится из-за запястий. – Однако жаль, что ты прежде не поговорила со мной, а ведь ты обещала мне это.

– У меня ничего подобного и на уме не было, – безучастно ответила она, глядя в пространство. – Клянусь! В смысле, я была расстроена после приема, но думала… думала, что сумею справиться. Я старалась, очень старалась… правда, Роза. Но потом пошла к себе в комнату, и увидела это, и… просто совсем запуталась. И я знала, что должна все убрать. Должна убрать, прежде чем все увидят, все узнают, но там было ужасно много крови… и потом, когда я все сделала, это оказалось слишком для меня… такое чувство, будто я вот-вот… не знаю… взорвусь, что ли, и я должна была выпустить всю мерзость из себя, понимаешь? Я должна была…

Я прервала ее истерику.

– Ладно, ладно, понимаю.

Хотя я солгала. Я никогда не понимала этой ее истории с порезами. После аварии она поступала так время от времени, и каждый раз это ужасно пугало меня. Она пыталась объяснить мне, что она вовсе не хотела умереть, а просто нуждалась в том, чтобы как-то избавиться от негатива. Эмоции оказывались настолько сильны, говорила она, что физическая боль казалась единственной отдушиной, единственным способом избавиться от внутренней боли. Только так она могла справиться с ней.

– Почему это происходит? – рыдала она в подушку. – Почему я такая уродина?

– Никакая ты не уродина.

– Ни с кем больше такого не случается. Никто больше не использует магию так, как я.

– Ты прибегла к магии. Лисс?

Молчание

– Пыталась исцелить кролика?

– Просто протянула руку, чтобы посмотреть, не смогу ли я ему помочь, но было слишком много крови… и ничего не вышло.

«Чем больше она использует свои способности, тем хуже будет. Останови ее, Роза».

Лисса была права. Моройская магия может взывать к огню и воде, двигать скалы и другие части земли. Но никто не может исцелять или возвращать животное к жизни после того, как оно перешло границу смерти. Никто, за исключением госпожи Карп.

«Останови ее, прежде чем они заметят. Увези ее отсюда».

Эта ее тайна чрезвычайно тяготила меня, главным образом потому, что я не знала, как с ней быть. Терпеть не могу чувствовать себя беспомощной. Я должна защитить ее от этого – и от нее самой. Но одновременно я должна защитить ее и от них.

– Нужно уходить отсюда, – резко сказала я.

– Роза…

– Это происходит снова. И даже еще хуже. Хуже, чем в прошлый раз.

– Тебя испугала записка.

– Не боюсь я никаких записок! Просто здесь небезопасно.

Внезапно я страстно затосковала по Портленду. Может, там грязнее и больше народу, чем в Монтане, но, по крайней мере, ты знаешь, чего ожидать, – не то что здесь. Здесь, в Академии, прошлое и настоящее сражаются друг с другом. Пусть тут прекрасные старые стены и сады, однако современный мир медленно, но верно просачивается внутрь, и люди не умеют справляться с ним. Все очень похоже на то, что происходит с самими мороями. Внешне действует архаичная система власти королевских семей, однако в людях нарастает недовольство. Дампиры хотят жить более полноценной жизнью. Морои типа Кристиана тоже хотят сражаться со стригоями. Королевские семьи по-прежнему цепляются за традиции, навязывают свою власть всем остальным – в точности как искусно выкованные железные ворота Академии якобы демонстрируют традиции и несокрушимость.

И эти секреты и непрерывная ложь! Они шмыгают по коридорам, прячутся в углах. Кто-то здесь ненавидит Лиссу – кто-то, кто, скорее всего, в лицо улыбается ей и притворяется другом. Я не могу позволить им погубить ее.

– Тебе нужно немного поспать. – сказала я.

– Я не усну.

– Нет, уснешь. Я рядом.

– Ты будешь не одна.

Ее захлестывали тревога, страх и другие эмоции. И все же в итоге потребности тела взяли верх. Прошло немного времени, и ее глаза закрылись, дыхание стало ровным, эмоциональный фон начал стихать.

Мне самой было не до отдыха – так бурлил в крови адреналин. Примерно через час вернулась медсестра и сказала, что я должна уйти.

– Это невозможно, – ответила я. – Я обещала, что не оставлю ее одну.

Медсестра была высокая даже для моройки с добрыми карими глазами.

– Я побуду с ней.

Я скептически смотрела на нее.

– Обещаю, – добавила она.

Вернувшись к себе, я почувствовала, что тоже полностью разбита, измотана страхом и волнением. На мгновение мне захотелось просто жить нормальной жизнью и иметь нормальную лучшую подругу. Однако я тут же выбросила эти мысли из головы. На самом деле никого вообще нельзя считать нормальным. И у меня никогда не было подруги лучше Лиссы… но, господи, временами бывает так трудно!

Я крепко проспала до утра. На первый урок пошла, чтобы проверить – а вдруг слух о происшедшем ночью уже распространился? Выяснилось, что разговоры о вчерашних событиях действительно велись, но, главным образом, о королеве и приеме. О кролике никто ничего не знал. Как ни трудно в это поверить, лично я почти забыла обо всех этих королевских штучках, они казались такими незначительными на фоне того, что рядом существует некто, устроивший в комнате Лиссы ужасный взрыв.

Тем не менее, по мере того как разворачивался день, я заметила кое-что странное. Люди перестали таращиться на Лиссу и переключились на меня. Плевать. Не обращая на них внимания, я порыскала вокруг и нашла Лиссу, которая как раз заканчивала «кормление». Всякий раз, когда я видела, как ее рот впивается в шею «кормильца», у меня возникало довольно странное чувство. Струйки крови стекали в горло Лиссы, выделяясь на фоне ее бледной кожи. «Кормилец», хоть и человек, был почти так же бледен, как морои, – из-за потери крови. Он ничего не замечал, погрузившись в кайф от укуса вампира. Почувствовав укол зависти, я решила, что пора лечиться.

– Как ты? – спросила позже, по дороге в класс.

На ней была блузка с длинными рукавами, прикрывающими запястья.

– Ничего… Но я никак не могу перестать думать о кролике. Это было ужасно. Он так и стоит у меня перед глазами. И то, что я делала потом. – Она на мгновение зажмурилась, но тут же снова открыла глаза. – О нас болтают.

– Знаю. Не обращай внимания.

– Ненавижу это! – возмущенно сказала она.

Волна мрачных чувств нахлынула на нее и благодаря нашей связи передалась дальше, ко мне. Моя лучшая подруга была беззаботной доброй девушкой. Она не должна испытывать подобные чувства.

– Ненавижу все эти сплетни. Глупость ужасная. Почему все они такие поверхностные?

– Не обращай внимания, – успокаивающе повторила я. – Самое разумное – вообще держаться от них подальше.

Однако не обращать внимания становилось все труднее. Перешептывания и взгляды усиливались. На уроке поведения животных стало так плохо, что я не могла сосредоточиться даже на предмете, который сейчас нравился мне больше всего. Госпожа Мейснер рассказывала об эволюции, выживании сильнейших и о том, как животные инстинктивно ищут пару с хорошими генами. Рассказ увлек меня, но даже ей было все труднее вести урок, поскольку приходилось постоянно покрикивать на учеников, добиваясь их внимания и тишины.

– Что-то происходит, – сказала я Лиссе на перемене. – Не знаю что, но явно что-то новое.

– Что еще? Помимо того, что королева ненавидит меня. Что еще может быть?

– Хотелось бы мне знать.

События достигли своего апогея на последнем уроке, славянского искусства. Мы работали над индивидуальными проектами, и тут парень, которого я едва знала, сделал мне почти непристойное предложение. Я ответила на уровне – открытым текстом заявила ему, что он может с этим предложением сделать. Он лишь рассмеялся.

– Брось. Роза. Я с удовольствием пущу тебе кровь.

Вокруг громко захихикали, и Мия бросила на нас насмешливый взгляд.

– Постойте-ка, это ведь Роза раздает свою кровь?

Снова смех, еще больше. И тут до меня дошло. Я толкнула Лиссу.

– Они знают.

– Знают что?

– О нас. О том, как ты… ну, как я «кормила» тебя, когда мы были в бегах.

Она удивленно открыла рот.

– Откуда?

– А ты как думаешь? От твоего дружка Криигиана.

– Нет, – категорично заявила она. – Он не стал бы болтать.

– А что, кто-нибудь еще знает?

Вера в Кристиана полыхала в ее глазах и эмоциях. Однако она не знала того, что знала я. Она не знала, как вчера вечером я обманула его, заставив поверить, что она его ненавидит. Какой непостоянный оказался парень! Выдать наш наиглавнейший секрет – ну, один из них – вполне адекватная месть. Может, и кролика он убил. В конце концов, это произошло спустя всего пару часов после нашего с ним разговора.

Не дожидаясь ее протестов, я зашагала на другую сторону класса, туда, где сидел Кристиан, в полном одиночестве, как обычно. Лисса пошла следом за мной. Не заботясь о том, что нас видят, я наклонилась к нему так близко, что мое лицо оказалось всего в нескольких дюймах от его.

– Я убью тебя.

Его взгляд метнулся к Лиссе, слабая тень желания мелькнула в глазах, но лицо ту же приняло хмурое выражение.

– Почему? Разве это не добавляет чести стражу?

– Хватит выделываться, – совсем тихо сказала я. – Ты разболтал. Разболтал о том, как я «кормила» Лиссу.

– Скажи ей! – в отчаянии вмешалась Лисса. – Скажи, что она ошибается!

Кристиан перевел взгляд с меня на нее. Они уставились друг на друга, и я почувствовала такую мощную волну взаимного притяжения, что она, фигурально выражаясь, чуть не сбила меня с ног. Сердце Лиссы буквально таяло, и он испытывал по отношению к ней те же чувства, это было очевидно для меня, но не для Лиссы, поскольку он все еще смотрел на нее сердито.

– Можешь больше не притворяться, знаешь ли, – сказал он наконец.

Влечение растаяло, тон Кристиана вызвал у Лиссы ощущение потрясения и обиды.

– Я… что? В каком смысле… притворяться?

– Сама знаешь в каком. Просто прекрати. Не трудись зря.

Лисса смотрела на него широко распахнутыми глазами, в которых плескалась боль. Ей даже в голову не приходило, что я наехала на него вчера вечером. Тем более ей не приходило в голову, что он поверил, будто она терпеть его не может.

– Прекрати жалеть себя и объясни, что происходит! – рявкнула я. – Ты разболтал или нет?

Он вызывающе уставился на меня.

– Нет. Я этого не делал.

– Я тебе не верю.

– А я верю, – сказала Лисса.

– Понимаю, немыслимо поверить, будто такой урод, как я, может держать рот на замке – в особенности когда ты сама не можешь, но у меня есть чем заняться, кроме как распускать дурацкие слухи. Хочешь найти виноватого? Обвиняй своего золотоволосого приятеля, вон того.

Я проследила за его взглядом и увидела Джесси и этого идиота Ральфа, смеющихся над чем-то.

– Джесси не знает, – с вызовом сказала Лисса.

Взгляд Кристиана вернулся ко мне.

– Выходит, что знает. Правда, Роза?

Всякое высокомерие слетело с меня. Да, Джесси знал. Догадался той ночью в комнате отдыха.

– Не думаю… Не думаю, что он станет болтать. Для этого он слишком боится Дмитрия.

– Ты рассказала ему? – воскликнула Лисса.

– Нет, он сам вычислил.

Меня буквально затошнило.

– Похоже, это была не просто догадка – пробормотал Кристиан.

Я повернулась к нему.

– Как это понимать?

– А то ты не знаешь.

– Глянусь Господом, Кристиан, после урока я сверну тебе шею.

– Слушай, ты и впрямь психованная. – На его губах все еще играла усмешка, глаза сверкали от злости, но в голосе звучал оттенок неловкости. – Он, типа, уточнил то, о чем говорилось в записке. Сообщил некоторые детали.

– А-а, понятно! Он говорил, что у нас был секс.

Мне не было нужды выбирать выражения. Кристиан кивнул. Итак, Джесси пытается повысить собственную репутацию. Ладно. С этим я справлюсь. Моя репутация с самого начала была не ахти. Все и так считали, что я постоянно занимаюсь сексом.

– Но… ммм… это еще не все. И Ральф тоже, в смысле, что ты и он…

Ральф? Никакое количество алкоголя или даже наркотиков не заставило бы меня прикоснуться к иему.

– Я… что? Занималась сексом и с Ральфом?

Кристиан кивнул.

– Вот козел! Да я…

– И это еще не все.

– Что, я спала с целой баскетбольной командой?

– Он говорит… они оба говорят… что ты позволяла им… ну… пить свою кровь.

Даже на меня это подействовало, точно удар. Давать пить свою кровь во время секса. Грязнее этого просто быть ничего не может. Постыдно. Порочно. Хуже, чем быть ветреной или даже шлюхой. В миллион раз хуже, чем давать Лиссе свою кровь в интересах ее выживания. Это и означает быть «кровавой шлюхой».

– Что за чушь! – воскликнула Лисса. – Роза никогда бы не… Роза?

Однако я уже ничего не слышала. Я погрузилась в свой собственный мир, и этот мир повел меня через весь класс прямиком к Джесси и Ральфу Оба подняли взгляд – выражение физиономий отчасти самодовольное, отчасти… нервное, да. Ничего удивительного, поскольку оба знали, что оболгали меня.

Весь класс замер по-видимому рассчитывая, что сейчас последует что-то вроде решающего поединка. Моя репутация «неуравновешенной» в действии.

– Что вы себе позволяете? – спросила я тихо, угрожающим голосом.

Теперь физиономию Джесси перекосило от ужаса. Он, конечно, выше меня, но мы оба знали, кто победит, если дело дойдет до схватки. Ральф, однако, самоуверенно ухмыльнулся мне.

– Мы не делали ничего такого, что тебе не понравилось бы. – В его усмешке появился оттенок жестокости. – И даже не мечтай хотя бы дотронуться до нас. Только посмей, и Кирова вышибет тебя отсюда. Будешь жить среди других «кровавых шлюх».

Ученики в классе затаили дыхание, ожидая дальнейшего развития событий. Удивительно, как это мистер Надь сумел не заметить разворачивающейся на его уроке драмы. Мне хотелось врезать им, отколошматить так сильно, что обращение Дмитрия с Джесси выглядело бы легким похлопыванием по спине. Хотелось стереть ухмылку с физиономии Ральфа.

Но пусть он и козел, в его словах содержалась истина. Если я хотя бы прикоснусь к ним, Кирова в мгновение ока выгонит меня. А если меня выгонят, Лисса останется одна. Я сделала глубокий вдох и приняла одно из самых трудных решений в своей жизни: просто развернулась и ушла.

Оставшаяся часть дня прошла ужасно. Отказавшись от драки, я открыла себя для насмешек со стороны. Слухи и шепотки зазвучали громче. Все откровенно таращились на меня. И смеялись. Лисса пыталась заговорить со мной, успокоить меня, но я игнорировала даже ее. Высидела на всех остальных уроках, словно зомби, и по окончании молниеносно сбежала на тренировку с Дмитрием. Он удивленно посмотрел на меня, но не задал никаких вопросов. Оказавшись наконец в своей комнате, я расплакалась впервые за много лет.

Хотя бы отчасти выпустив таким образом пар, я уже собралась надеть пижаму, как услышала стук в дверь. Дмитрий. Бросив на меня внимательный взгляд, он тут же отвел его, видимо, понял, что я плакала. Я тоже поняла по его лицу, что слухи докатились и до него. Он знал.

– Ты в порядке?

– Это не имеет значения, помнишь? Лисса в порядке? Ей придется нелегко..

Забавное выражение возникло на его лице – как будто он страшно удивился, что даже в такие времена я по-прежнему тревожусь о ней. Он поманил меня за собой и повел к задней лестнице, которая обычно была заперта для учеников. Однако сейчас она оказалась открыта, и он жестом показал мне выйти туда. И предупредил тихо: Пять минут. Охваченная любопытством, я вышла на лестничную площадку и увидела Лиссу. Я должна была почувствовать, что она рядом, но, видимо, сумятица в душе помешала этому. Без единого слова она обняла меня и прижала к себе. Я с трудом удержалась от новых слез. Когда наконец она разомкнула руки, взгляд ее был спокоен и тверд.

– Мне очень жаль, – сказала она.

– Это не твоя вина. Обойдется.

Однако она явно сомневалась в этом. Как и я.

– И это моя вина, – сказала она. – Она сделала это, чтобы отомстить мне.

– Она?

– Мия. У Джесси и Ральфа ума не хватило бы такое придумать. Ты сама говорила: Джесси слишком боится Дмитрия, чтобы болтать о том, что произошло. И зачем было так долго ждать? Ведь прошло уже немало времени. Если бы он хотел распускать слухи, то начал бы тогда же. Мня устроила все в отместку тебе за то, что ты рассказала о ее родителях. Не знаю, как ей это удалось, но уверена – это она заставила их говорить всякие гадости.

В глубине души я чувствовала: Лисса права. Джесси и Ральф – всего лишь орудия Мия – вот кто тайный вдохновитель.

– Теперь уже ничего не поделаешь, – вздохнула я.

– Роза…

– Забудь, Лисса. Что сделано, то сделано.

Некоторое время она внимательно вглядывалась в мое лицо.

– Давно я не видела, как ты плачешь.

– Я не плакала.

Душевная боль и сострадание – вот чувства, которые хлынули в меня через нашу связь.

– Нельзя, чтобы она так поступала с тобой.

Я рассмеялась с оттенком горечи, отчасти удивленная чувством собственной беспомощности.

– Но ведь поступила же. Она говорила, что отомстит мне и я не смогу защитить тебя. Ну, так оно и есть. Стоит мне теперь войти в класс…

Внутри возникло отвратительное, тошнотворное ощущение. Я подумала о друзьях и том уважении, которое сумела заслужить, несмотря на нашу более чем скромную роль. Теперь от этого не останется и следа. Отмыться от такой грязи невозможно, по крайней мере в среде мороев. Если тебя заклеймили как «кровавую шлюху», ею ты и останешься. И хуже всего: какой-то темной тайной части меня нравилось быть побежденной.

– Ты не должна и дальше все время кидаться на мою защиту, – сказала Лисса.

Я засмеялась.

– Это моя работа. Я надеюсь стать твоим стражем.

– Понимаю, но я имею в виду – таким образом. Ты не должна страдать из-за меня. Не должна постоянно присматривать за мной. А ты всегда именно так и делаешь. Ты увезла меня отсюда. Ты заботилась обо всем, когда мы были предоставлены сами себе. И даже после возвращения сюда… ты всегда берешь всю работу на себя. Каждый раз, когда я теряю самообладание – как сегодня ночью, – ты тут как тут. Потому что я слабая. Не такая, как ты.

Я покачала головой.

– Это не важно. Такая у меня работа. Я ничего не имею против.

– Да, но смотри, что получается. Я – вот на кого Мия по-настоящему злится… хотя я и не понимаю почему. Ну, не важно. Это нужно прекратить. Теперь я буду защищать тебя.

В ней появились решимость и удивительная уверенность, напомнившая мне ту Лиссу, которую я знала до аварии. Одновременно я почувствовала в ней что-то еще – что-то более темное, ощущение затаенного гнева. Это я тоже видела в ней прежде – и мне оно не нравилось. Я не хотела, чтобы снова ожила эта сторона ее натуры, я хотела одного – чтобы она была в безопасности.

– Лисса, ты не можешь защищать меня.

– Могу! – страстно воскликнула она. – Существует кое-что, чего Мия хочет сильнее, чем навредить тебе и мне. Она хочет быть принятой в среду королевских семей и чувствовать себя так, будто она одна из них. Я могу лишить ее этого. – Она улыбнулась. – Я могу настроить их против нее.

– Как?

– Поговорив с ними.

Ее глаза вспыхнули.

Этим вечером я явно соображала медленно, и поэтому до меня не сразу дошло.

– Лисс… Нет. Нельзя использовать принуждение. Только не здесь.

– Могу я в конце концов иметь хоть какую-то пользу от этой своей дурацкой силы?

«Чем больше она использует свои способности, тем хуже. Останови ее, Роза. Останови ее до того, как они заметят и уничтожат ее тоже. Увези ее отсюда».

– Лисс, если тебя поймают…

В дверь просунул голову Дмитрий.

– Роза, тебе нужно вернуться, пока никто не заметил.

Я бросила на Лиссу панический взгляд, но она уже уходила.

– На этот раз я позабочусь обо всем, Роза. Обо всем.