Головна сторінка Випадкова сторінка КАТЕГОРІЇ: АвтомобіліБіологіяБудівництвоВідпочинок і туризмГеографіяДім і садЕкологіяЕкономікаЕлектронікаІноземні мовиІнформатикаІншеІсторіяКультураЛітератураМатематикаМедицинаМеталлургіяМеханікаОсвітаОхорона праціПедагогікаПолітикаПравоПсихологіяРелігіяСоціологіяСпортФізикаФілософіяФінансиХімія |
Методика кримінологічного дослідженняДата добавления: 2015-10-01; просмотров: 572
Несколько дней спустя Лисса нашла меня рядом со столовой и сообщила потрясающие новости. – В этот уик-энд дядя Виктор повезет Наталью в Мизулу. Походить по магазинам. Купить что-нибудь для танцев. Они говорят, я могу поехать с ними. Я молчала. Это, казалось, удивило ее. – Разве это не круто? – Для тебя, да. Лично мне не светят ни магазины, ни танцы. Она возбужденно улыбнулась. – Он сказал Наталье, что кроме меня она может пригласить еще двоих. Я уговорила ее взять тебя и Камиллу. Я вскинула руки. – Ну, спасибо, но мне после школы даже в библиотеку не позволено ходить, а уж в Мизулу меня тем более не отпустят. – Дядя Виктор надеется, что сумеет убедить директрису Кирову позволить тебе ехать с нами. Дмитрий старается добиться того же. – Дмитрий? – Да. Он должен сопровождать меня, если я покидаю кампус. – Она усмехнулась, решив, что мой интерес к Дмитрию объясняется желанием походить по магазинам. – В конце концов они вычислили номер моего счета – и я получила допуск к своим деньгам. Можем купить платья и всякое такое. И уж если тебе позволят ходить по магазинам, то и на танцы ты тоже сможешь пойти. – Мы что, часто ходим на танцы? – спросила я. До сих пор мы этого не делали. Санкционированные школой мероприятия? Ни за что. – Конечно нет. Но ты же знаешь, существуют тайные вечеринки. Можно пойти как бы на танцы, а оттуда удрать. – Она испустила счастливый вздох. – Мия чуть не лопается от зависти. Она продолжала взахлеб болтать о магазинах, в которые мы пойдем, и вещах, которые купим. Мысль обзавестись новыми нарядами, конечно, приятно волновала меня, но я по-прежнему не верила, что это мифическое разрешение будет получено. – Ой, послушай! – воскликнула она – Ты должна взглянуть на туфли, которые Камилла одолжила мне. Я и понятия не имела, что у нас один и тот же размер. Подожди-ка. Она открыла свой рюкзак и принялась в нем рыться. И вдруг вскрикнула и бросила его на землю; оттуда посыпались книги, туфли и… мертвый голубь. Это был бледно-коричневый голубь, которые во множестве сидят на проводах вдоль автострады и бродят под деревьями в кампусе. Крови было так много, что я затруднилась определить где рана. Откуда у такой небольшой птицы столько крови? Безотносительно к этому голубь, несомненно, был мертв. С широко распахнутыми глазами, прикрыв рот ладонью, Лисса молча смотрела на него. – Сукин сын! – выругалась я, схватила прутик и отодвинула маленькое, покрытое перьями тельце в сторону, после чего принялась засовывать ее вещи в рюкзак, стараясь выкинуть из головы мысли о переносимых птицами микробах, – Зачем, черт побери, это все делается… Лисс! Я схватила ее и оттащила в сторону, увидев, что она опустилась на колени и протянула руку к птице. По-моему, она даже не осознавала, что делает, просто повиновалась инстинкту, столь мощному, что он действовал независимо от ее воли. – Лисса! – Она все еще тянулась к птице, и я с силой обхватила ее за плечи. – Не делай этого. Не надо. – Я могу спасти его. – Нет не можешь. Ты обещала, помнишь? Кто умер, тот умер, и пусть так и остается. – Все еще чувствуя ее напряжение, я заговорила умоляющим тоном: – Пожалуйста, Лисс! Ты обещала Больше никаких исцелений. Ты говорила, что не будешь делать этого. Ты обещала мне. Спустя несколько мгновений ее рука упала, а сама она привалилась ко мне. – Я ненавижу это, Роза. Ненавижу все это! К нам приближалась Наталья, не догадываясь, какое ужасное зрелище ее ожидает. – Эй, девчонки… О бог мой! – вскрикнула она при виде голубя. – Что это? Я помогла Лиссе встать. – Еще одна… ммм… выходка. – Он… мертв? Ее лицо сморщилось от отвращения. – Да, – ответила я. Наталья, почувствовав наше напряжение, переводила взгляд с меня на Лиссу и обратно. – Что-нибудь еще случилось? – Ничего. – Я отдала Лиссе ее рюкзак. – Просто чья-то тупая, безумная шутка. Я собираюсь сообщить Кировой, чтобы они могли убрать его. Наталья только что не позеленела и отвернулась. – Почему кто-то продолжает проделывать и тобой такие вещи? Это ужасно. Мы с Лиссой обменялись взглядами. – Понятия не имею, – сказала я. Тем не менее, шагая к офису Кировой, я начала размышлять. Когда мы обнаружили лису, Лисса намекнула, что кто-то, должно быть, знает об истории с вороном. Я не поверила в это. Мы были одни в лесу, и госпожа Карп уж точно никому не рассказала. Но что, если на самом деле кто-то еще все видел? Что, если это делается с целью не напугать ее, а посмотреть, станет ли она исцелять снова? Что там было в записке с кроликом? «Я знаю, кто ты такая». Лиссе, однако, я не стала сообщать о своих предположениях, хватит с нее моих теорий заговоров. Кроме того, когда на следующий день я встретилась с ней, она практически забыла о голубе в свете других новостей: Кирова дала мне разрешение отправиться в поездку на уик-энд. Перспектива пошататься по магазинам может многое скрасить – даже убийство животного, – и я решила оставить свои тревоги при себе. Правда, вскоре выяснилось, что во время поездки меня будут водить на веревочке. – Директриса Кирова полагает, что со времени возвращения ты вела себя хорошо, – заявил мне Дмитрий. – Даже несмотря на драку, которую я затеяла на уроке мистера Надя? – Она не винит тебя за это. В смысле, не только тебя. Я сумел убедить ее, что ты нуждаешься в передышке… и сможешь использовать эту поездку как тренировку. – Тренировку? Он коротко объяснил мне, что имеется в виду, пока мы шли, чтобы встретиться с остальными. Виктора Дашкова, хилого как никогда, сопровождали два его стража. Наталья на полной скорости чуть не врезалась в него. Он улыбнулся ей и ласково обнял, что кончилось жутким приступом кашля. Пока Наталья дожидалась окончания приступа, в ее глазах плескалось беспокойство Он заявил, что в состоянии сопровождать нас. Восхищаясь его решимостью, я думала о том, на что он обрекает себя только ради того, чтобы компания девиц могла походить по магазинам. Мы выехали в Мизулу в большом школьном фургоне вскоре после рассвета. Если желаешь походить по человеческим магазинам, нужно учитывать часы их работы. Затененные окна фургона пропускали мало света, чтобы он не мог причинить вреда вампирам. В нашей группе было девять человек: Лисса, Виктор, Наталья, Камилла, Дмитрий, я и еще три стража. Двое из них, Бен и Спиридон, всегда сопровождали Виктора. Третий был из числа школьных стражей: ничтожество Стэн, унизивший меня в первый день в школе. – У Камиллы и Натальи пока нет личных стражей, – объяснил мне Дмитрий. – Они под защитой стражей своих семей, а если покидают Академию, их должен сопровождать школьный страж – в данном случае Стэн. Я здесь как страж Лиссы. Большинство девушек ее возраста не имеют личных стражей, но, учитывая обстоятельства, для нее сделано исключение. Я сидела в задней части фургона с ним и Спиридоном, таким образом, они получили возможность изливать на меня мудрость стражей, что было частью моей «тренировки». Бен и Стэн сидели впереди, а остальные в середине. Лисса и Виктор много разговаривали, видимо, обсуждали новости. Камилла, которую воспитали вести себя вежливо в присутствии старших представителей королевских семей, в основном улыбалась и кивала. Наталья же выглядела покинутой и старалась отвлечь на себя внимание отца, но безуспешно. Он, по-видимому, умел отключаться от ее трескотни. – У Лиссы вообще-то должно быть два стража, – заявила я, обращаясь к Дмитрию, – как у всякой принцессы. Спиридон был возраста Дмитрия, с колючими светлыми волосами и более легкомысленной манерой поведения. Несмотря на свое греческое имя, он имел типичное произношение уроженца южных штатов. – Не волнуйся, придет время, и у нее их будет сколько нужно. Дмитрий уже один из них. Велики шансы, что ты станешь вторым. Именно поэтому сегодня ты здесь. – Это как бы часть обучения, – предположила я. – Ага. Сегодня ты будешь партнером Дмитрия. На мгновение воцарилось странное молчание, вряд ли замеченное кем-нибудь, кроме меня и Дмитрия. Наши взгляды встретились. – Партнером по страже, – без всякой необходимости разъяснил Дмитрий, точно с трудом отгоняя мысли о других видах партнерства. – Ага, – подтвердил Спиридон. Не замечая возникшего между нами напряжения, он принялся объяснять, как стражи работают в паре. Все это был стандартный материал, прямо из учебников, но сейчас, когда мне предстояло действовать в реальном мире, он звучал совсем по-другому, более значительно, что ли. Стражи приставлялись к мороям в зависимости от степени важности последних. Обычно в группе по двое, что, скорее всего, ожидало и меня. Один постоянно держался около объекта, другой находился позади и следил за окружающей обстановкой. Нетрудно догадаться, что они называются соответственно ближним и дальним стражами. – Ты, скорее всего, всегда будешь ближним стражем, – сказал мне Дмитрий. – Ты девушка того же возраста, что принцесса, поэтому можешь держаться около нее, не привлекая ничьего внимания. – И я должна не сводить с нее глаз, – заметила я. – И ты тоже. Спиридон засмеялся и ткнул Дмитрия локтем. – У тебя просто блестящая ученица. Ты уже дал ей кол? – Нет. Она еще не готова. – Я была бы готова, если бы кое-кто показал мне, как использовать его, – возразила я. Я знала, что у каждого стража в фургоне были скрытые под одеждой кол и пистолет. – Тут дело не просто в умении пользоваться колом, – сказал Дмитрий в своей манере умудренного опытом старца. – Нужна готовность убивать стригоев. – Почему должны возникнуть трудности с тем, чтобы убивать их? Большинство стригоев сознательно трансформировавшие себя бывшие морои. Некоторые были мороями или дампирами, которых обратили насильственно. Велика вероятность того, что ты знакома с кем-нибудь из них. Как думаешь, сумеешь убить того, кого прежде знала? С каждой минутой наша поездка становилась все менее забавной. – По-моему, да. Я ведь обязана сделать это. Если вопрос стоит так – или они, или Лисса… – И все же не исключено, что ты заколеблешься, пусть на мгновение, – сказал Дмитрий. – И колебание может погубить тебя. И ее. – Ну и как сделать так, чтобы не колебаться? – Нужно все время твердить себе, что перед тобой – не те люди, которых ты знала. Они – безнравственные, извращенные, противоестественные создания. Ты должна избавиться от прошлых привязанностей и делать то, что нужно. Если в них сохранилась хоть частица прежних себя, они, скорее всего, будут благодарны тебе за это. – Благодарны за то, что я убиваю их? – А чего хотела бы ты, если бы кто-то превратил тебя в стригоя? Я не знала, что ответить на это, и потому промолчала. Не сводя с меня взгляда, он продолжил. – Чего хотела бы ты, если бы узнала, что тебя против воли собираются превратить в стригоя? Что ты утратишь все моральные устои и понимание того, что правильно, а что нет? Что всю оставшуюся жизнь – бессмертную жизнь – ты будешь убивать ни в чем не повинных людей? Чего бы ты хотела? В фургоне воцарилось напряженное молчание. Глядя на Дмитрия, отягощенная всеми этими вопросами, я внезапно поняла, почему мы с ним привлекли всеобщее внимание – не считая наших хороших внешних данных. Я никогда не встречала никого, кто относился к своей деятельности в качестве стража так серьезно, кто понимал бы все ее роковые последствия. Уж точно не среди людей своего возраста. Даже Мейсон оказался не в состоянии понять, почему на вечеринке я не могла расслабиться и напиться. Дмитрий говорил, что я лучше многих взрослых стражей осознаю свой долг, а я не понимала почему, ведь они видели немало смертей и сталкивались с серьезными угрозами. И все же в тот момент я осознавала: он прав, мне присуще некое странное понимание того, как соотносятся между собой жизнь и смерть, добро и зло. И ему оно тоже было присуще. Иногда мы можем испытывать чувство одиночества, но, если нужно, личное откладывается в сторону. Мы осознаем, что, возможно, никогда не будем жить той жизнью, которой хотели бы для себя, но воспринимаем это как должное. Мы понимаем друг друга, понимаем, что главное для нас – защищать других и что наша жизнь легкой не будет никогда. И как часть единого целого я должна была принять решение. – Если бы я стала стригоем… я бы хотела, чтобы меня убили. – Как и я, – ответил он. Возникло ощущение, что он тоже только что испытал озарение вроде моего, почувствовал некую связь между нами. – Это напоминает мне, как Михаил преследовал Соню, – задумчиво пробормотал Виктор. – Кто такие Михаил и Соня? – спросила Лисса. У Виктора сделался удивленный вид. – Ну, я думал, ты знаешь. Соня Карп. – Соня Карп… Вы имеете в виду госпожу Карп? При чем тут она? Лисса переводила взгляд с меня на своего дядю и обратно. – Она… стала стригоем, – ответила я, избегая взгляда Лиссы. – Добровольно. Я не сомневалась, что когда-нибудь Лисса узнает об этом. Таков был финал саги о госпоже Карп, тайна, которую я не доверяла никому, но которая тревожила меня постоянно. Судя по лицу Лиссы и ее эмоциям, которые я ощутила благодаря нашей связи, она была в шоке – в особенности когда до нее дошло, что я знала, но молчала. – Но мне неизвестно, кто такой Михаил, – до бавила я. – Михаил Теннер, – ответил Спиридон. – Ох! Страж Теннер. Он был здесь до нашего побега. И почему он преследовал госпожу Карп? – Чтобы убить ее, – ответил Дмитрий. – Они любили друг друга. Вся ситуация со стригоями предстала передо мной в совсем новом свете. Наткнуться на стригоя, которого я когда-то знала, в пылу сражения – это одно, и совсем другое – сознательно преследовать того, кого я… любила. Ну, не знаю, способна ли я на такое, пусть даже формально это правильно. – Может, пора сменить тему разговора? – мягко сказал Виктор. – Сегодня не тот день, когда стоит углубляться в тягостные проблемы. Думаю, все мы испытали облегчение, когда наконец оказались в торговых рядах. Не забывая о своей роли телохранителя, я все время держалась рядом с Лиссой. Мы переходили из магазина в магазин, изучали новые фасоны. Приятно было снова оказаться на людях и вместе с Лиссой заниматься чем-то, что было просто интересно и не имело никакого отношения к политическим махинациям Академии. Почти как в старые добрые времена. Мне недоставало возможности простого общения с ней. Я скучала по своей старой подруге. Хотя совсем недавно миновала лишь середина ноября, торговые ряды уже украсили к празднику. Право слово, такая работа мне нравилась. Правда, возникло чувство, будто я немного не в теме, – когда стало ясно, что старшие стражи постоянно поддерживают друг с другом связь с помощью маленьких, крутых на вид устройств. Я не удержалась и высказала Дмитрию свое недовольство отсутствием у меня такого устройства, а он ответил, что лучше учиться обходиться без них. Если я смогу защитить Лиссу без всяких этих новомодных штучек, мне ничто не страшно. Виктор и Спиридон держались около нас, а Дмитрий и Бен ходили туда и обратно, ухитряясь не напоминать парней, навязчиво преследующих девушек-подростков. – Это прямо для тебя, – сказала Лисса в «Меиси»,[9] протягивая мне безрукавку с низким вырезом, отделанную кружевами. – Я куплю ее. Я с вожделением разглядывала безрукавку, мысленно уже прикидывая ее на себя. Потом, в очередной раз переглянувшись с Дмитрием, покачала головой и вернула ее Лиссе. – Скоро зима. Я в ней замерзну. – Раньше тебя это не останавливало. Лисса пожала плечами и повесила безрукавку на место. Она и Камилла без устали примеряли платье за платьем, обе располагали такими деньгами, что никакая цена не составляла проблемы. Лисса предложила купить мне то, что я захочу. Мы всегда были щедры друг с другом, и я без малейших колебаний согласилась. Однако мой выбор удивил ее. – Зачем тебе три терморубашки и башлык? – спросила она, роясь в кипе джинсов. – Ты нагоняешь на меня скуку. – Что-то я не вижу, чтобы ты купила что-нибудь сногсшибательное. – Мне такие вещи не идут. – Ну, спасибо большое. – Ты знаешь что я имею в виду. Ты даже волосы зачесываешь наверх. Это была правда. Я прислушалась к совету Дмитрия и стала собирать волосы в высокий узел, чем вызвала у него улыбку. Когда у меня появятся знаки молнии, они будут на виду. Она оглянулась и убедилась что никто нас не слышит. Благодаря связи я почувствовала в ней нарастающее беспокойство. – Ты знала о госпоже Карп. – Да. Услышала об этом примерно спустя месяц после того, как ее увезли. Не глядя на меня, Лисса перекинула через руку украшенные вышивкой джинсы. – Почему ты ничего мне не рассказала? – Тебе не следовало знать. – Ты думала, я не в состоянии справиться с этим? Я постаралась сохранить бесстрастное выражение лица, мысленно вернувшись в те дни, два года назад. Меня уже дня два как отстранили от занятий за то, что я будто бы разгромила комнату Вейда, когда королева с эскортом прибыла с визитом в школу. Мне позволили пойти на прием, но под строжайшей охраной, дабы я снова «что-нибудь не натворила». Два стража, сопровождавшие меня в столовую, по дороге негромко разговаривали между собой. – Пробиваясь на свободу она убила своего лечащего врача и сильно покалечила половину пациентов и сестер. – Есть представление, куда она отправилась? – Нет, ее все еще выслеживают, но… Ну, ты знаешь, как это бывает. – Я никогда не ожидал от нее ничего такого. – Но ведь Соня сошла с ума. Ты видел, какой неистовой она стала ближе к концу? Она была способна на все. До этого момента я с несчастным видом тащилась рядом с ними, но тут резко вскинула голову. – Соня? Вы имеете в виду госпожу Карп? – спросила я. – Она убила кого-то? Стражи обменялись взглядами. В конце концов один сказал, потупив глаза: – Она стала стригоем, Роза. Я остановилась и вытаращилась на них. – Госпожа Карп? Нет… Это немыслимо… – Увы, да, – сказал второй. – Но… Никому ничего не рассказывай. Это трагедия. Не стоит превращать ее в школьную сплетню. Тот вечер прошел для меня как в тумане. Госпожа Карп. Психованная Карп. Убила кого-то, чтобы стать стригоем. Я никак не могла поверить в это. Когда прием закончился, я сумела ускользнуть от своих стражей и провела несколько драгоценных мгновений с Лиссой. К тому времени наша связь стала сильнее, и мне не требовалось вглядываться в ее лицо, чтобы понять, какой несчастной она себя чувствовала. – Что случилось? – спросила я. Мы стояли в углу коридора, рядом с выходом из столовой. Ее глаза ничего не выражали. Я ощущала, что у нее болит голова, эта боль передавалась мне. – Я… Не знаю. Просто очень странное чувство. Как будто меня преследуют, и я должна быть очень осторожна, представляешь? Я не знала, что сказать. Не думаю, что ее преследовали, но госпожа Карп постоянно говорила то же самое. Чистая паранойя. – Скорее всего, это ничего не значит, – по возможности беспечно сказала я. – Скорее всего. – Она прищурилась. – Однако о Вейде то же самое не скажешь. Он не молчит о том, что произошло. Ты не представляешь, что он болтает о тебе. Ну, я вполне могла представить, но меня это не заботило. – Забудь о нем. Он ничтожество. – Ненавижу его! – выпалила она, ее голос звучал необычайно резко. – Я вместе с ним в комитете по сбору средств, и меня просто тошнит оттого, как он каждый день раскрывает свой жирный рот и флиртует с любой проходящей мимо особой женского пола. Почему ты должна расплачиваться за то, что сделал он? Это его нужно наказать! Во рту у меня пересохло. – Да ну, ерунда… Мне плевать. Успокойся. Лисс. – А мне не плевать! – Теперь, казалось, она разозлилась на меня – Хотелось бы найти способ отомстить ему. Причинить ему вред, как он причинил его тебе. Заложив руки за спину, она порывисто, с самым решительным видом принялась расхаживать туда и обратно. В ее душе клокотали ненависть и гнев – я чувствовала это через нашу связь. Прямо буря какая-то, и она чертовски напугала меня. Еще ощущались неуверенность, неуравновешенность. Лисса не знала, что делать, но очень хотела сделать хоть что-то. Все, что угодно. Перед моим внутренним взором возникла сцена с бейсбольной битой. И потом я вспомнила о госпоже Карп. «Она стала стригоем, Роза». Это был едва ли не самый ужасный момент моей жизни. Даже ужаснее, чем когда я увидела Лиссу в комнате Вейда. Ужаснее, чем смотреть, как она исцеляет ворона. Потому что получалось – я не знаю свою лучшую подругу. Не знаю, на что она способна. Год назад я расхохоталась бы, если бы мне сказали, что она может захотеть стать стригоем. Впрочем, год назад я расхохоталась бы так-же и оттого, если бы мне сказали, что у нее возникнет желание резать собственные запястья или заставить кого-то «расплатиться» за содеянное. В этот момент я внезапно поверила, что она способна сделать невозможное. И должна обеспечить, чтобы этого не произошло. «Спаси ее. Спаси ее от нее самой» – Мы уходим. – Я схватила ее за руку и потащила по коридору. – Прямо сейчас. Гнев мгновенно сменился непониманием. – О чем ты? В лес, что ли, пойдем? Я не отвечала. Что-то в выражении моего лица или словах, видимо, напугало ее, она больше не задавала никаких вопросов, пока я уводила ее от столовой и дальше, к парковке, на которой стояли автомобили, принадлежащие гостям сегодняшнего вечера. Один из них был большой «линкольн таун-кар», и его водитель как раз запускал мотор. – Кто-то, наверно, рано уезжает, – сказала я, глядя на него из-за кустов. Оглянувшись, я убедилась, что позади никого нет. Они, наверно, могут появиться в любую минуту. И тут до Лиссы дошло. – Когда ты сказала: «Мы уходим», ты имела в виду… Нет, Роза, мы не можем покинуть Академию. Нам в жизни не пройти через караульных и пропускные пункты. – Нам и не придется, – твердо заявила я. – Шофер все сделает. – Но как заставить его помогать нам? Я набрала в грудь побольше воздуха, сожалея о том, что предстояло сказать, но выбирая из двух зол меньшее. – Помнишь, как ты заставила Вейда? Она вздрогнула, но кивнула. – Сейчас тебе придется сделать то же самое. Подойди к шоферу и вели ему спрятать нас в своем багажнике. Шок и страх нахлынули на нее. Она не понимала и была напугана. Очень сильно напугана. Впрочем, это началось не сейчас: сначала исцеление и сопровождающая его депрессия, потом Вейд. Очень уязвимая вообще, сейчас в особенности, она находилась на грани чего-то, недоступного нашему пониманию. Однако, несмотря на все это, она верила мне. Верила, что я сумею защитить нас обеих. – Хорошо. – Она сделала несколько шагов в сторону шофера и оглянулась на меня. – Зачем? Зачем мы делаем это? Я подумала о яростном гневе Лиссы, о ее желании пойти на все, лишь бы отомстить Вейду. И подумала о госпоже Карп симпатичной, но неуравновешенной госпоже Карп, которая стала стригоем. – Потому что я забочусь о тебе, – ответила я. – Больше тебе ничего не нужно знать…
В торговых рядах в Мизуле, стоя между вешалками с модной одеждой, Лисса повторила свой вопрос: – Почему ты ничего мне не рассказала? – Тебе не нужно было этого знать, – почти дословно повторила я свой ответ. Она зашагала в примерочную комнату шепнув по дороге: – Ты волновалась, что я могу сломаться? Могу стать стригоем? – Нет. Ни в коем случае. Она это она. Ты никогда такого не сделаешь. – Даже если сойду с ума? – Нет. – Я попыталась свести наш разговор к шутке – В этом случае ты просто обреешься наголо и заведешь тридцать кошек. Мрачное настроение Лиссы усилилось, но она ничего не сказала. Остановившись рядом с примерочной комнатой, она сняла с вешалки черное платье и улыбнулась. – Это платье просто создано для тебя. И плевать я хотела на внезапно овладевшую тобой практичность. Сшитое из гладкого черного шелка платье без бретелек, длиной до колен. И хотя подол у него чуть подкачал, все равно оно должно было обтягивать тело и в целом выглядело очень сексуально. Потрясающе сексуально. – Да, это мое платье, – признала я, не спуская с него глаз и желая до боли в груди. Оно относилось к разряду тех платьев, которые способны изменить мир. Создать целую религию. Лисса сняла вешалку с моим размером. – На примерь. Я покачала головой. – Не могу. Это значит подвергнуть тебя опасности. Никакое платье не стоит твоей ужасной гибели. – Тогда я просто куплю его без примерки. Что она и сделала. День тянулся, и я все больше уставала. Постоянно быть начеку оказалось не таким уж забавным делом. И когда мы добрались до последнего ювелирного, магазина, я даже обрадовалась. – Иди-ка сюда, – поманила меня Лисса к одной из витрин. – Вот это ожерелье очень подойдет к твоему платью. Я посмотрела. Тонкая золотая цепочка с кулоном в виде розы из золота и бриллиантов. С перевесом в сторону бриллиантов. – Терпеть не могу розы. Лиссе всегда нравилось предлагать мне что-то с розами – просто чтобы посмотреть мою реакцию, наверно. Когда она увидела, сколько стоит ожерелье, ее улыбка увяла. – Ох, ты только посмотри! Даже у тебя есть пределы, – поддразнила я ее. – Наконец-то ты перестанешь швыряться деньгами. Мы подождали, пока Виктор и Наталья закончат с покупками. Она выглядела так, будто у нее выросли крылья счастья и она вот-вот улетит на них. Видимо, отец купил что-то сильно ей понравившееся и очень дорогое. Я порадовалась за нее. Она так жаждала его внимания – и получила его. Мы возвращались домой в усталом молчании, по нашему расписанию днем полагалось спать, а теперь все сдвинулось. Сидя рядом с Дмитрием, я откинулась на спинку сиденья и зевнула, остро ощущая, что наши руки соприкасаются. Чувство близости и связи между нами воспламеняло. – Что, мне больше никогда не носить платьев? – спросила я тихонько, не желая разбудить остальных. Виктор и стражи бодрствовали, но девушки уже спали. – Почему же? Если ты не при исполнении служебных обязанностей, пожалуйста, например во время отпуска. – Не надо мне никакого отпуска. Я хочу всегда оберегать Лиссу. Я снова зевнула. – Видел это платье? – Видел. – Тебе понравилось? Он не ответил, я решила воспринять это как «да». – Моя репутация окажется под угрозой, если я надену его на танцы? – Вся школа окажется под угрозой, – ответил он еле слышно. Я улыбнулась и заснула. Когда я проснулась, моя голова лежала у него на плече, а его длинное пальто – пыльник – прикрывало меня, точно одеяло. Фургон стоял, мы вернулись в школу. Я сняла с себя пыльник и вслед за Дмитрием вышла наружу, внезапно почувствовав себя полностью выспавшейся и счастливой. Жаль, что моя свобода подходила к концу. – Снова в заточение, – вздохнула я, идя рядом с Лиссой в столовую. – Если ты изобразишь сердечный приступ, может, я смогу сбежать. – Без своих покупок? – Она вручила мне сумку, и я радостно закружилась вместе с нею. Жду не дождусь увидеть это платье. – Я тоже. Если мне позволят пойти. Кирова все еще решает, достойна ли я послабления. – Покажи ей скучные рубашки, которые ты купила, и она впадет в кому. Я сама чуть не грохнулась в обморок. Я засмеялась, вскочила на деревянную скамейку, прошла по ней и в конце спрыгнула. – Не такие уж они скучные. – Не знаю что и думать о новой, ответственной Розе. Я вспрыгнула на другую скамью. – Не такая уж я ответственная. – Эй! – окликнул меня Спиридон, он и остальные шли сзади. – Ты все еще при исполнении. Никаких развлечений. В его голосе слышался смех. – Конечно, никаких развлечений Клянусь… Дерьмо! Я была уже на третьей скамье, у самого конца. Мышцы напружинились – я готовилась спрыгнуть вниз. Вот только когда я попыталась сделать это, ноги не последовали за мной. Дерево, мгновение назад казавшееся прочным и твердым, раздалось подо мной, словно это было не дерево, а бумага. Оно расщепилось, одна нога прошла сквозь дыру и застряла в ней, а тело устремилось вниз. Скамья удерживала меня, нога неестественно выгнулась в щиколотке. Я рухнула с треском, но трещало не дерево. Тело прострелила жуткая боль. И потом меня накрыла тьма.
|