Мус з журавлини

Дата добавления: 2015-10-19; просмотров: 612

Морвель провел часть дня в Оружейной палате короля, но когда Екатерина увидела, что приближается время возвращения с охоты, она приказала отвести к себе в молельню его и его подручных.

Как только Карл IX вернулся, кормилица сказала ему, что какой-то человек провел часть дня у него, и сначала Карл страшно разгневался, что кто-то позволил себе впустить в его покои постороннего. Но затем он попросил кормилицу описать наружность этого человека, и, когда она сказала, что это тот самый человек, которого как-то вечером она привела к нему по его же распоряжению, король сообразил, что это Морвель, и, вспомнив о приказе, который вырвала у него мать сегодня утром, он понял все.

– Вот тебе раз! В тот самый день, когда он спас мне жизнь! – проворчал Карл. – Время выбрано неудачно.

Подумав об этом, он сделал было несколько шагов, намереваясь спуститься к матери, но его остановила мысль:

«Черт подери! Если я заговорю с ней об этом, спорам конца не будет! Лучше будем действовать каждый со своей стороны».

– Кормилица! – сказал он. – Запри все двери и скажи королеве Елизавете,^[43] что я неважно себя чувствую после падения и буду спать у себя.

Кормилица пошла исполнять приказание, а Карл, так как было еще рано для осуществления его замысла, сел писать стихи.

За этим занятием время бежало для короля быстро. И когда начало бить девять часов вечера, он думал, что еще только семь. Карл принялся считать удары; с последним ударом он встал.

– Черт возьми! Пора! – сказал он.

Взяв плащ и шляпу, он вышел в потайную дверь, которая, по его приказу, была пробита в деревянной обшивке стены и о существовании которой не имела понятия даже Екатерина.

Карл IX направился прямо в покои Генриха. Генрих же от герцога Алансонского зашел к себе только переодеться и тотчас вышел.

«Наверно, он пошел ужинать к Марго, – подумал король. – Насколько я могу судить, они теперь в прекрасных отношениях».

И Карл направился к покоям Маргариты.

Маргарита привела к себе герцогиню Неверскую, Коконнаса и Ла Моля и вместе с ними закусывала сладкими пирожками и вареньем.

Карл IX постучался во входную дверь; ее открыла Жийона, но при виде короля она так испугалась, что едва нашла в себе силы сделать реверанс и, вместо того чтобы бегом предупредить свою госпожу о приходе августейшего гостя, впустила Карла, не дав королеве другого знака, кроме крика.

Король прошел переднюю и, услыхав взрывы смеха, доносившиеся из столовой, направился туда.

«Бедняга Анрио! – подумал он. – Он веселится, не чуя над собой беды».

– Это я, – сказал он, приподняв портьеру и высунув свое смеющееся лицо.

Маргарита отчаянно вскрикнула: это смеющееся лицо произвело на нее такое же впечатление, какое произвела бы голова Медузы. Сидя напротив двери, она сразу же узнала Карла.

Двое мужчин сидели спиной к королю.

– Его величество! – с ужасом воскликнула Маргарита и встала с места.

В то время как трое сотрапезников испытывали такое чувство, будто их головы вот-вот упадут с плеч, Коконнас не терял головы. Он тоже вскочил с места, но так неуклюже, что опрокинул стол, а вместе с ним попадали на пол бокалы, посуда и свечи.

На минуту воцарилась полная темнота и мертвая тишина.

– Удирай! – сказал Коконнас Ла Молю. – Смелей! Смелей!

Ла Моль не заставил просить себя дважды: он бросился к стене и стал ощупывать ее руками, стремясь попасть в опочивальню и спрятаться в столь хорошо знакомом ему кабинете.

Но едва он переступил порог опочивальни, как столкнулся с каким-то мужчиной, который только что вошел туда потайным ходом.

– Что все это значит? – в темноте заговорил Карл, и в голосе его послышались грозные ноты. – Разве я враг пирушек, что при виде меня происходит такая кутерьма? Эй, Анрио! Анрио! Где ты? Отвечай!

– Мы спасены! – прошептала Маргарита, схватив чью-то руку и приняв ее за руку Ла Моля. – Король думает, что мой муж в числе гостей.

– Я и оставлю его в этом заблуждении, не тревожьтесь, – сказал Генрих, отвечая в тон королеве.

– Великий Боже! – воскликнула Маргарита, выпуская руку, оказавшуюся рукой короля Наваррского.

– Тише! – сказал Генрих.

– Тысяча чертей! Что вы там шепчетесь? – крикнул Карл. – Генрих, отвечайте, где вы?

– Я здесь, государь, – раздался голос короля Наваррского.

– Черт возьми! – прошептал Коконнас, державший в углу герцогиню Неверскую. – Час от часу не легче!

– Теперь мы погибли окончательно, – ответила Анриетта.

Коконнас, чья смелость граничила с безрассудством, решив, что рано или поздно, а свечи зажечь придется, и чем раньше, тем лучше, выпустил руку герцогини Неверской, нашел среди осколков подсвечник, подошел к жаровне, раздул уголек и зажег свечу.

Комната осветилась.

Карл IX окинул ее вопрошающим взглядом.

Генрих стоял рядом с женой, герцогиня Неверская была в углу одна, а Коконнас, стоя посреди комнаты с подсвечником в руке, освещал всю сцену.

– Извините нас, брат мой, – сказала Маргарита, – мы вас не ждали.

– Вот почему, ваше величество, как вы изволили видеть, вы нас так и напугали! – заметила Анриетта.

– Я, вставая, опрокинул стол. Значит, перепугался не на шутку, – догадавшись обо всем, произнес Генрих.

Коконнас бросил на короля Наваррского взгляд, казалось, говоривший: «Прекрасно! Вот это муж так муж – все понимает с полуслова».

– Ну и кутерьма! – сказал Карл IX. – Анрио, твой ужин на полу. Пойдем со мной – ты закончишь ужин в другом месте; сегодня я кучу с тобой.

– Как, государь? – сказал Генрих. – Ваше величество оказывает мне такую честь?

– Да, мое величество оказывает тебе честь увести тебя из Лувра. Марго, одолжи его мне; завтра утром я тебе его верну.

– Ах, что вы, брат мой! – молвила Маргарита. – Вы не нуждаетесь в позволении – здесь вы хозяин.

– Государь! Я пойду к себе взять другой плащ и сейчас же вернусь, – сказал Генрих.

– Не надо, Анрио; тот, что на тебе, вполне хорош.

– Но, государь… – попытался возразить Беарнец.

– Говорят тебе, не ходи, тысяча чертей! Ты что, не понимаешь, что тебе говорят? Идем со мной!

– Да, да, идите! – внезапно вмешалась Маргарита и сжала мужу руку: по особенному выражению глаз Карла она поняла, что происходит нечто весьма серьезное.

– Я готов, государь, – сказал Генрих.

Карл перевел взгляд на Коконнаса, который, продолжая выполнять обязанности осветителя, зажигал другие свечи.

– Кто этот дворянин? – спросил он Генриха, не сводя глаз с пьемонтца. – Часом, не господин де Ла Моль?

«Кто это ему наговорил про Ла Моля?» – подумала Маргарита.

– Нет, государь, – ответил Генрих. – Господина де Ла Моля здесь нет, и очень жаль, что его нет, а то я имел бы честь представить его вашему величеству вместе с его другом – господином де Коконнасом; они оба неразлучны, и оба служат у герцога Алансонского.

– Так, так! У великого стрелка! – сказал Карл. – Ну, ну!

Он нахмурил брови.

– А этот Ла Моль не гугенот? – продолжал он.

– Обращенный, государь, – ответил Генрих, – я за него отвечаю, как за самого себя.

– Если вы отвечаете за кого-нибудь, Анрио, то после того, что вы сегодня сделали, я уже не имею права сомневаться. Но все равно мне хотелось бы посмотреть на этого самого господина де Ла Моля. Ну, не беда, посмотрю когда-нибудь в другой раз.

Еще раз обшарив комнату своими большими глазами, Карл поцеловал Маргариту и, взяв под руку короля Наваррского, увел его с собой.

У дверей Лувра Генрих хотел остановиться и что-то сказать какому-то человеку.

– Идем, идем! Не задерживайся, Анрио! – сказал Карл. – Раз я говорю, что воздух Лувра сегодня вечером для тебя вреден, так верь мне, черт возьми!

«Что за черт! – подумал Генрих. – А как же де Муи? Что с ним будет? Ведь он останется совсем один у меня в комнате! Только бы воздух Лувра, вредный для меня, не оказался еще вреднее для него!».

– Да, вот что! – сказал король, когда они с Генрихом прошли подъемный мост. – Ты, значит, не против, что дворяне герцога Алансонского ухаживают за твоей женой?

– Как так, государь?

– А разве этот господин Коконнас не делает глазки Марго?

– Кто вам сказал?

– Да уж говорили! – ответил король.

– Это просто шутка, государь: господин де Коконнас делает глазки, это верно, но только герцогине Неверской.

– Вот как!

– Ручаюсь.

Карл расхохотался.

– Ну, хорошо, – сказал он, – пусть теперь герцог де Гиз попробует сплетничать: я утру ему нос, рассказав о похождениях его невестки. Впрочем, – спохватился Карл, – я не помню, о ком он говорил, – о господине де Коконнасе или о господине де Ла Моле.

– Ни о том, ни о другом, государь, – сказал Генрих. – За чувства моей жены я ручаюсь.

– Отлично, Анрио! Отлично! – сказал король. – Люблю тебя, когда ты такой. Клянусь честью, ты славный малый! Я думаю, что без тебя мне будет трудно обойтись.

Сказавши это, он свистнул особенным образом, и четверо дворян, ждавших на углу улицы Бове, тотчас подошли к королю, после чего они все вместе исчезли в закоулках города.

Пробило десять часов.

Когда король и Генрих ушли, Маргарит, просила:

– Так как же? Сядем опять за стол?

– Ну нет, – ответила герцогиня Неверская, – я натерпелась такого страха! Да здравствует домик в переулке Клош-Персе! Туда не войдешь без предварительной осады, там наши молодцы имеют право пустить в ход шпаги… Господин де Коконнас! Что вы ищете в шкафах и под диванами?

– Ищу моего Друга Ла Моля, – отвечал пьемонтец.

– Поищите лучше около моей опочивальни, – сказала Маргарита, – там есть такой кабинет…

– Хорошо, иду, иду, – ответил Коконнас и вошел в опочивальню.

– Ну, что там у вас? – послышался голос из темноты.

– Э, черт побери! У нас уже десерт.

– А король Наваррский?

– Он ничего не видит. Это – превосходный муж, и я желаю такого же моей жене. Только вот боюсь, что такой будет у нее разве что во втором браке.

– А король Карл?

– Ну, король – дело другое; он увел мужа.

– Правда?

– Да поверь мне. Кроме того, он сделал мне честь, посмотрел на меня косо, когда узнал, что я на службе у герцога Алансонского, и совсем уж свирепо, когда узнал, что я твой друг.

– Так ты думаешь, что ему говорили обо мне?

– Я не только думаю, я боюсь, что наговорили нечто не слишком для тебя приятное. Но сейчас дело не в этом: я думаю что наши дамы собираются совершить паломничество на улицу Руа-де-Сисиль и что мы будем сопровождать паломниц.

– Ты и сам прекрасно знаешь, что это невозможно.

– Как – невозможно?

– Да ведь мы сегодня дежурим у его королевского высочества.

– Черт побери! А ведь и верно! Я все забываю, что у нас есть должность и что мы имели честь превратиться из дворян в лакеев.

Друзья подошли к королеве и герцогине и объявили, что они обязаны присутствовать хотя бы при том, как герцог Алансонский будет ложиться в постель.

– Хорошо, – сказала герцогиня Неверская, – но мы уходим.

– можно узнать – куда? – спросил Коконнас.

– Вы слишком любопытны, – отвечала герцогиня. – Quaere et invenies.^[44]

Молодые люди поклонились и со всех ног побежали наверх, к герцогу Алансонскому.

Герцог сидел у себя в кабинете и, видимо, ждал их.

– Ай-ай! Вы очень запоздали, господа, – сказал он.

– Только что пробило десять, ваше высочество, – отвечал Коконнас.

Герцог вынул из кармашка часы.

– Верно, – сказал он. – Но в Лувре все уже легли спать.

– Да, ваше высочество, и мы к вашим услугам. Прикажете впустить в опочивальню вашего высочества дворян, Дежурных при вашем отходе ко сну?

– Напротив, пройдите в маленькую залу и отпустите всех.

Молодые люди исполнили приказание, которое никого не удивило, ибо всем был хорошо известен характер герцога, а затем вернулись к нему.

– Ваше высочество, – спросил Коконнас, – вы ляжете спать или будете заниматься?

– Нет, господа, вы свободны до завтра.

– Вот так так! Похоже, что сегодня весь Лувр ночует не дома, – шепнул Коконнас на ухо Ла Молю. – Ночка будет хоть куда. Давай-ка и мы весело проведем ее!

Молодые люди, прыгая через четыре ступеньки, взбежали к себе наверх, схватили ночные шпаги и плащи, бросились вслед за своими дамами и нагнали их на углу улицы Кок-Сент-Оноре.

А герцог Алансонский заперся у себя в спальне и, раскрыв глаза и навострив уши, стал ждать тех непредвиденных событий, на которые намекнула ему королева-мать.