Здесь у нас есть две весьма различные условные личности, именно: Правительство и суверен; и, следовательно, две воли общие, одна - поотношению ко всем гражданам, другая - только к членам управления. Такимобразом, хотя Правительство и может устанавливать внутренний порядок посвоему усмотрению, оно никогда не может обращаться к народу иначе, как отимени суверена, т. е. от имени самого народа; этого никогда не следуетзабывать. Первые общества управлялись аристократически (111). Главы семействобсуждали в своем кругу общественные дела. Молодые люди без труда склонялисьперед авторитетом опыта. Отсюда - названия: жрецы, старейшины, сенат, геронты (112). Дикари Северной Америки управляют собою так и в наши дни, иуправляются очень хорошо. Но по мере того, как неравенство, создаваемое первоначальнымустроением, брало верх над неравенством естественным, богатство илимогущество получали предпочтение перед возрастом, и аристократия сталавыборной. Наконец, поскольку власть стала передаваться вместе с богатствомот отца к детям, делая семьи патрицианскими, то и Правление сделалосьнаследственным, поэтому можно было увидеть двадцатилетних сенаторов. Таким образом, есть три рода аристократии: природная, выборная инаследственная. Первая пригодна лишь для народов, находящихся в началесвоего развития; третья представляет собою худшее из всех Правлений. Втораялучше всех; это - аристократия в собственном смысле слова. Помимо того, что оба вида власти при этом разграничиваются, такой родаристократии обладает еще и тем преимуществом, что члены ее избираются. Ибов народном Правлении все граждане рождаются магистратами; выборная жеаристократия ограничивает количество должностных лиц малым числом, и ониделаются таковыми лишь путем избрания*: при таком порядке честность, просвещенность, опытность и все другие основания для предпочтения и уваженияобщественного суть каждое новый залог того, что управление будет мудрым. _________ * Очень важно установить законами форму избрания магистратов, ибо, предоставляя это делать по его воле государю, нельзя избежать превращенияаристократии в наследственную, как это получилось в республиках Венецианскойи Бернской (113). Поэтому первая уже давно представляет собой разложившеесяГосударство; вторая же еще сохраняется благодаря чрезвычайной мудростисвоего Сената: это - исключение, весьма почтенное и весьма опасное. Кроме того, собрания проходят более спокойно, дела обсуждаются лучше, отправляются более упорядоченно и без промедления; влияние Государства заего пределами лучше поддерживается почтенными сенаторами, чем толпою людейнеизвестных или презираемых. Словом, именно тот строй будет наилучшим и наиболее естественным, когдамудрейшие правят большинством, когда достоверно, что они правят им к еговыгоде, а не к своей собственной. Вовсе не следует напрасно усложнятьмеханизм, ни делать с помощью двадцати тысяч людей то, что сто человеквыбранных могут сделать гораздо лучше. Следует, однако, заметить, чтоинтересы целого здесь начинают менее направлять публичную силу на соблюдениеправил общей воли, и что другое неизбежное отклонение лишает законы части ихисполнительной силы. Что до особых условий, то при аристократическом Правлении Государствововсе не должно быть столь малым, а народ столь первобытным и прямодушным, чтобы исполнение законов следовало непосредственно за народной волею, какпри доброй демократии. Народ не должен также быть столь многочисленным, чтобы начальники, разбросанные по разным местам для управления им, могликорчить из себя суверена, каждый в своем округе, и сделаться сначаланезависимыми, чтобы в конце концов стать повелителями Но если аристократия требует несколькими добродетелями менее, чемнародное Правление, она требует зато других добродетелей, которыесвойственны ей одной, - таких, как умеренность со стороны богатых и умениедовольствоваться своим положением со стороны бедных; ибо строгое равенствобыло бы тут, по-видимому, неуместно; оно не соблюдалось даже в Спарте. Впрочем, если эта форма предполагает вообще некоторое имущественноенеравенство, то для того, чтобы управление общественными делами поручалосьтем, кто больше всех других может посвятить этому все свое время; но не длятого, как утверждает Аристотель, чтобы богатым всегда показывалосьпредпочтение (114). Напротив, важно, чтобы избрание бедного научало иной разнарод, что достоинство людей суть более существенные основания к тому, чтобыпредпочесть их, нежели богатство. Глава VI
