Разложение буржуазией гегелевской философской школы

Углубление противоречий между буржуазией и господствующими феодальными сословиями нашло свое отражение в разложении геге­левской философской школы. Противоречие между методом и системой в философии Гегеля имело глубокие социально-экономические корни. Не удивительно по­этому, что вскоре после смерти Гегеля выявился кон­фликт между консервативными и радикальными сто­ронниками его философии.

Правые представители гегелевской школы, так на­зываемые старогегельянцы (Габлер, Гинрихс, Гёшель, Дауб), отстаивали гегелевскую консервативную систе­му. Левые представители его школы (Д. Штраус, Б. Бауэр, М. Штирнер и др.), так называемые младо­гегельянцы, отстаивали преимущественно гегелевский диалектический метод.

Младогегельянцы стремились делать из философии Гегеля атеистические и революционные выводы. Исхо­дя из положения Гегеля о том, что философия в отличие от религии выражает истину в форме понятия, т. е. научно, и образует поэтому высшую форму самосозна­ния абсолютного духа, младогегельянцы выступили с систематической критикой христианского вероучения. В отличие от Гегеля младогегельянцы выдвигали на первый план имеющуюся в философии Гегеля фихтеан­скую идею о всемогуществе самосознания, преобразую­щего действительность. В этом смысле они определяли свое учение как «философию действия». Однако, младо-; гегельянский призыв к действию был обращен не к на­родным массам, которые рассматривались как пассив­ный элемент истории, а к государственной власти.

Начало раскола в гегелевской школе связано с вы­ступлением Д. Штрауса, опубликовавшего книгу «Жизнь Иисуса» (1835—1836). В ней Штраус критиче­ски исследует происхождение евангельских легенд и отвергает догмат об их сверхъестественном первоис­точнике (откровение божье). Однако Штраус не рас­сматривает христианские легенды как простые выдум­ки, возникшие вне связи с исторической необходимо­стью и действительными потребностями общества. Евангельские чудеса представляют собой, с его точки зрения, мифы, бессознательное народное творчество, фольклорные произведения первых христианских об­щин, возникших в условиях глубочайшего кризиса и распада рабовладельческого общества. Эти мифы, пи­сал Штраус, не сознательное и намеренное измышление отдельного лица, а продукт общего сознания, коллективного творчества народа или религиозной общины.

В объяснении религиозного мифотворчества Штраvc исходил из гегелевского понимания исторически раз­вивающейся субстанции, проявляющей себя в виде народного духа. Та или иная форма религиозного созна­ния связана с определенной стадией развития народ­ного духа и, следовательно, объективно обусловлена. Несмотря на то, что Штраус не отрицал исторического существования Иисуса и считал христианство тожде­ственным по своему внутреннему смыслу с высшей фи­лософской истиной, его книга способствовала активиза­ции идейной борьбы в предреволюционной Германии.

Гораздо дальше Штрауса в критике христианской религии пошел Б. Бауэр, который вскоре стал признан­ным лидером младогегельянского движения. В каче­стве исходного пункта Бауэр взял не учение Гегеля о субстанции народного духа, а его учение о самосозна­нии. Самосознание всесильно, утверждал Б. Бауэр, вся история человечества есть проявление его творческой деятельности, а все преграды на пути человечества су­ществуют не сами по себе, а лишь постольку, поскольку самосознание не осознало своей бесконечной мощи. Самосознание создает духовную действительность, со­ответствующую уровню его собственного развития, а затем уничтожает ее, подымаясь на новую, более вы­сокую ступень. Эта фихтеанская идеалистическая кон­цепция применяется Бауэром для критики религии.

В трудах «Критика евангельской истории Иоанна» (1840) и «Критика евангельской истории синоптиков» (1841—1842) Бауэр отрицал историческое существова­ние Христа и рассматривал христианство как истори­чески изжившую себя форму «отчуждения» самосозна­ния. Подобно Штраусу Бауэр полагал, что христианст­во (и религия вообще) есть необходимое порождение Духовного развития человечества. Однако христианские легенды Бауэр считал не бессознательными мифами, а сознательными вымыслами.

Бауэр и его сторонники видели в религии главную угнетающую человека силу. Из религиозного гнета они выводили экономическое и политическое порабощение феодальное право и нравственность. Поэтому младо­гегельянцы все социальные преобразования сводили к религиозной эмансипации, к отделению церкви от го­сударства, к преодолению религиозного сознания, икритике религии и религиозных предрассудков. Младогегельянское движение, которое в 30-х годах играло прогрессивную роль, в первой половине 40-х годов ста­ло постепенно сходить на нет.