Социологические идеи. Социологические воззрения Чернышевского, как и других революционных демократов, были проникнуты историческим оп­тимизмом

Социологические воззрения Чернышевского, как и других революционных демократов, были проникнуты историческим оп­тимизмом. Он глубоко верил в то, что, несмотря ни на какие препятствия, зигзаги и даже отступления, обще­ство все же движется вперед, а не топчется на месте. «Исторический путь, — писал Чернышевский, — не тро­туар Невского проспекта; он идет целиком через поля, то пыльные, то грязные, то через болота, то через деб­ри». Поэтому тот, «кто боится быть покрыт пылью и выпачкать сапоги, тот не принимайся за общественную деятельность» (Н. Г. Чернышевский. Полное собрание сочинений в пятнадцати). В. И. Ленин неоднократно напоминал эти слова тем деятелям, которых смущали противоречи­вость и сложность исторического процесса и которые терялись при сложных обстоятельствах, боялись повсед­невной черновой работы.

Во взглядах Чернышевского на общество было не­мало глубоких материалистических догадок. Мыслитель отвергал гегелевское идеалистическое положение о том, что всемирная история есть «ход развития самоосущест­вляющейся идеи, а именно идеи свободы, которая суще­ствует лишь как сознание свободы...» (Гегель. Сочинения, т. VIII, стр. 422), и указывал, что общественная жизнь движется не по воле «абсолютной идеи», а по своим собственным закономерностям. Чер­нышевский отвергал и реакционную концепцию избран­ности определенных народов, которой придерживались Шеллинг, славянофилы, представители официальной идеологии, и критиковал европоцентристские, расист­ские и мальтузианские теории.

Некоторые мыслители (Сен-Симон, Фейербах) считали любовь главной силой общественно-историче­ского прогресса и не понимали значения экономических условий жизни и политической борьбы. Чернышевский доказывал, что тот, кто недооценивает экономическое неравенство и политическую борьбу, не может рассчи­тывать на избавление народа от угнетения, от нищеты, от бесправия. Классовую борьбу в современном обще­стве он считал вполне закономерной.

В обществе, разделенном на сословия или классы, по словам Чернышевского, ни один класс не достигал лучшего положения путем добровольных уступок со стороны другого класса, а добивался его только своей борьбой.

Идеи классовой борьбы опирались у Чернышевского на веру в творческие силы народа, на убеждение в том, что народ — главная сила общественно-исторического прогресса, вершитель судеб своей родины. Чернышев­ский возражал против сведения истории к биографиям царей и полководцев, к сборнику анекдотов, едва при­крываемых наукообразной формой. Не отрицая роли великих людей в истории, он указывал, что сами эти выдающиеся личности суть порождения исторической необходимости.

Чернышевский критиковал Гердера, Канта, Гегеля и других за их недостаточное внимание к материальным условиям жизни людей, имеющим, по его убеждению, исключительно важное значение в жизни общества. Он утверждал, что материальные условия быта (жилище, пища, добывание средств для поддержания жизни) играют «едва ли не первую роль в жизни», составляют «коренную причину почти всех явлений и в других, выс­ших сферах жизни» (Н. Г. Чернышевский. Полное собрание сочинений в пятнадцати томах, т. III, стр. 357). Не будучи историческим материа­листом и не дойдя до признания решающей роли спосо­ба материального производства, Чернышевский, однако, признавал огромную роль трудовой деятельности на­рода и особо важное значение придавал промышленно­му развитию.

Чернышевский не отрицал влияния на общественное развитие географической среды, но возражал англий­скому историку и социологу Боклю, считавшему геогра­фическую среду главным фактором исторического про­гресса. По мнению русского мыслителя, историческое развитие и труд сглаживают влияние географической среды.

Великими событиями общественно-исторического процесса Чернышевский считал скачки в общественном развитии, или политические революции. О них он гово­рил с восторгом, в них видел верный путь к освобож­дению человечества от политического, экономического и духовного порабощения, их он признавал той социаль­ной пружиной, которая помогает преодолевать самые большие препятствия на пути к общественному прогрес­су. Революции производят коренное размежевание бо­рющихся сил и вместе с тем служат самой лучшей и надежной школой обучения и просвещения народных масс.

Чернышевский страстно мечтал о социалистических преобразованиях. Правда, его социалистические идеи носили еще утопический характер, его социализм был крестьянским, общинным, но этот социализм, как отме­чал В. И. Ленин, органически сливался у него с рево­люционным демократизмом. Чернышевский, по словам Ленина, проповедовал «идею крестьянской революции, идею борьбы масс за свержение всех старых властей» (В.И.Ленин. Полн. собр. соч., Т.20.С.175). Осуществление социалистических преобразований в Рос­сии Чернышевский считал возможным через народное восстание, путем уничтожения частной собственности на оруд ия и ср едства производства, ликвидации наемного труда, тунеядства и установления общинной собствен­ности и коллективного труда. В беседе с революцион­ным народником Г. А. Лопатиным Маркс сказал, что «из всех современных экономистов Чернышевский пред­ставляет единственного действительно оригинального мыслителя. Его сочинения полны оригинальности, силы и глубины мысли» («Переписка К. Маркса и Ф. Энгельса с русскими политическими деятелями», - М., 1951, стр. 187, 188).

Революционный демократизм Чернышевского, его философские, эстетические и социологические воззрения свидетельствуют о том, что он был глубоко оригиналь­ным мыслителем, классическим представителем домарксовского материализма в России. «Чернышевский, — пи­сал В. И. Ленин, — единственный действительно великий русский писатель, который сумел с 50-х годов вплоть до 88-го года остаться на уровне цельного философ­ского материализма и отбросить жалкий вздор неокан­тианцев, позитивистов, махистов и прочих путаников. Но Чернышевский не сумел, вернее: не мог, в силу от­сталости русской жизни, подняться до диалектического материализма Маркса и Энгельса» (В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 18, стр. 384.).