Неокантианство в России и его эволюция к мистике и богоискательству

В конце XIX — начале XX в России растет пролетарское движение в промышленных центрах и накапливается недовольство крестьянских масс в деревне, быстро назревают условия буржуазно-этической революции. В период, предшествовавший революции 1905-1907 гг., а также после ее поражения в России распространяются неокантианство, персонализм, интуитивизм и другие модные течения буржуазно-демократической революции. В период, предшествовавший революции 1905-1907 гг., а также после ее поражения в России распространяются неокантианство, персонализм, интуитивизм и другие модные течения буржуазной идеалистической философии, объективно ведущие к идеологическому разоружению революционных масс.

Проповедь философских идей неокантианства в России в конце XIX-—начале XX в. вели так называемые легальные марксисты Петр Бернгардович Струве (1870—1944), Николай Александрович Бердяев (1874-1948), Сергей Николаевич Булгаков (1871—1944) и другие, а также некоторые представители официальной университетской философии — Александр Иванович Вве­денский (1856—1925), Георгий Иванович Челпанов (1862—1936).

А. Введенский и Г. Челпанов выступали против мате­риализма и атеизма с позиций идеализма и агности­цизма. Челпанов проповедовал так называемый эмпи­рический параллелизм, согласно которому физическое не может породить психическое. Физические и психиче­ские явления происходят параллельно. Психические яв­ления порождаются волей, душой, в конечном счете бо­гом и могут быть познаны только путем самонаблюде­ния, «внутреннего опыта». Воля, чувства, мысли даны непосредственно, а материя и атомы не более как гипо­теза.

Введенский был приверженцем кантовского критиче­ского метода, который он объявлял единственно пригод­ным для философии. Априорное знание, утверждал он, имеет большую степень достоверности, чем апостериорное; априорные принципы логически предшествуют опыту и служат условиями его возможности. Введенский доказывал необходимость соединить науку с верой, ограничивал сферу деятельности науки и человеческого разума, признавал бытие бога, бессмертие души, свободу воли. Челпанов и Введенский давали субъективно-идеалистическое истолкование времени, пространства, причинности, считая их априорными понятиями.

В конце 90-х годов Струве, Булгаков, Бердяев были буржуазными либералами, выступавшими с позиции «легального марксизма». Они заявляли о своем согласии с некоторыми положениями так называемого экономического материализма, не принимая, однако, марксизма в целом, и прежде всего его теоретической основы — диалектического материализма, его учение о неизбежности краха капитализма, о пролетарской революции и диктатуре пролетариата. В работах В. И «Экономическое содержание народничества и критика его в книге г. Струве», «Еще одно уничтожение социализма» и других подвергнута критике философская ос­нова этого направления.

«Легальные марксисты» пытались эклектически сое­динить отдельные положения материалистического понимания истории с идеалистической философией кан­тианства, с его агностицизмом, враждебным марксист­ской теории, предлагая научный социализм заменить «этическим социализмом». В выступлении ревизиониста Бернштейна они усматривали последнее слово общест­венной науки, считая вместе с ним, что «движение — все, а конечная цель — ничто», и подменяя диалектиче­ский материализм неокантианской философией и вуль­гарным эволюционизмом. Выступление «легального марксизма», указывал Ленин, было отражением марк­сизма в буржуазной литературе, ибо «легальные марксисты» пытались выхолостить из марксизма его революционное содержание, растворить марксизм в буржуазном либерализме. Для «легальных марксистов» раз­рыв с народничеством «означал переход от мещанского (или крестьянского) социализма не к пролетарскому социализму, как для нас, а к буржуазному либерализму». (В.И.Ленин. Полн. собр. соч., т. 16, стр. 96). Будучи апологетами капитализма, «легальные маркси­сты» не хотели замечать ежедневно порождаемых капитализмом антагонистических противоречий между тру­дом и капиталом, между пролетариатом и буржуазией, между общественным характером производства и частной формой присвоения и другие противоречия, разрешимые только путем пролетарской революции. Выступая с критикой либерального народничества по вопросу о судьбах капитализма в России, «легальные марксизм идеализировали капиталистический строй, призывали «признать нашу некультурность и пойти на выучку к капитализму». Они проповедовали пошлые идеи реформизма, классового сотрудничества, надклассового государства. После поражения революции 1905—1907 гг. Струве, Булгаков перешли на позиции контрреволюции, сомкнулись с помещичье-монархической реакцией; они со злобой обрушились на революцию, марксизм на освободительное движение вообще и его идеологию. В роли идеологов буржуазной контрреволюции наряду с ними выступили богоискатели В. В. Розанов, С. Мережковский, 3. Н. Гиппиус, Д. В. Философов которые в это время широко проповедовали религиозно-мистическую философию. В. И. Ленин отмечал, что «русской буржуазии в ее контрреволюционных целях пона­добилось оживить религию, поднять спрос на религию сочинить религию, привить народу или по-новому укре­пить в народе религию» (В. И. Ленин. Полн. Собр.соч., т.19, С.90).

Философия «Вех»

В1909 г. Бердяев, Булгаков Гершензон, Изгоев, Кистяковский, Струве, Франк выпустили сборник «Вехи», в котором осуждали пролетарское и демократическое движение всячески поносили революцию 1905—1907 гг. и открыто выражали благодарность царизму за разгром револю­ции. Помещичье-буржуазная пресса увидела в «Вехах» знамение времени — поворот кадетов (партии либераль­ной буржуазии) вправо, их переход на сторону само­державия и других контрреволюционных сил. Наиболее умные из кадетов (например, Милюков) поняли, что «Вехи» выболтали тайные замыслы буржуазных либе­ралов и что это ведет к дискредитации их в глазах об­щественного мнения. Для спасения чести своего мун­дира эти кадеты стали делать разные оговорки, вносить «исправления» в «принципы», выдвигавшиеся и защи­щавшиеся «Вехами». Однако все эти «исправления» бы­ли сплошным лицемерием. В. И. Ленин писал по этому поводу: «Как бы ни «исправляли» к.-д. газеты слишком бьющие в нос отдельные места «Вех», как бы пи отре­кались от них отдельные кадеты, совершенно бессильные повлиять на политику всей к.-д. партии или задающиеся целью обмануть массы насчет истинного значения этой политики, — остается несомненный факт, «Вехи» выразили несомненную суть современного кадетизма. Партия кадетов есть партия «Вех». (Там же, стр. 167). Ленин указывал далее, что появление «Вех» знаменует собой полный разрыв кадетов с либерализмом и с освободительным движением, со всеми его основными задача коренными традициями. «Авторы «Вех», — подчеркивал Ленин, — выступают как настоящие идейные вожди целого общественного направления, давая в сжатом броске целую энциклопедию по вопросам философии религии, политики, публицистики, оценки всего освободительного движения и всей истории русской демократии» (В.И.Ленин. Полн. собр. соч., т. 19, стр.167). Богоискатели-«веховцы» отбрасывали материалисти­ческую традицию, развивавшуюся в России в XVIII—XIX вв .; они выдвигали на первое место в истории рус­ской философии религиозные, мистические и идеалистические направления и утверждали, что материализм и атеизм в России — явление, занесенное из Западной Европы, чуждое миросозерцанию русского народа. Марксизму, а также материализму и атеизму революционных демократов «веховцы» противопоставляли идеализм и мистику славянофилов, В. Соловьева, Н. Лосского, Лопатина и др. «Веховцы» откровенно проповедовали союз философии с религией и теологией. «Философия, — доказывал Бердяев, — есть один из путей объективиро­вания мистики; высшей же и полной формой такого объ­ективирования может быть лишь положительная рели­гия» ^. (Сб. статей. М„ 1909, стр 21).

Богоискатели-«веховцы» ставили своей задачей опро­вергнуть материалистическую теорию познания. Они разглагольствовали о «непостижимой сложности человеческого духа» и объявляли истинным источником познания мистическую интуицию, или «непосредственный внутренний опыт». Выступая против исторического материализма, его основного положения о том, что общественное бытие определяет сознание, богоискатели-«веховцы» пытались доказать «независимость» и «автономность» сознания от материальных условий жизни общества. Сознание, утверждали они, обусловлено «врожденной психофизической организацией личности». Поэтому оно способно воспринимать «сверхиндивидуальную истину», истина — это «бог в человеке» или космическоесамоопределение человека», философия должна заниматься «самооценкой личности», ее неповторяющейся психофизической организацией», а «деятельность сознания должна быть устремлена внутрьна саму личностьи должна быть свободна от предвзятости, от всякой инородной тенденции внешними задачами жизни» (Там же, С.76, 77). Под «внешними задачами жизни «веховцы»-богоискатели подразумевали материальные условия жизни общества, экономическую и политическую борьбу. Они призывали от­решиться от классовой борьбы и сосредоточить внимание на религиозно-нравственном самосовершенствовании личности, на «внутренней свободе», на «духовной цельности», выражающейся в религиозности.

Ратуя за «внутреннюю свободу», за «автономность и независимость сознания», «веховцы» отвергали марксистское учение о партийности философии и проповедовали буржуазный объективизм и «универсализм»Л утверждая, что партийность в философии «искажает истину», не дает мыслителю приблизиться к «абсолютной ценности». Особенно «веховцы» нападали на русскую революционную интеллигенцию, обвиняя ее в

беспочвенности, в отрыве от народа и враждебности истин по народному миросозерцанию. В трактовке этого вопроса «веховцы» полностью смыкались с махровыми реакционерами-мистиками В. В. Розановым, А. Волынским и др.

В области литературы богоискатели пропагандировали идеи декаданса, символизма, мистики, иррационализма и т. д.

Уничтожающую критику контрреволюционной идеологии «Вех», ее мистики дал В. И. Ленин в статье «О «Вехах»» и в других произведениях. Ленин охарак­теризовал «Вехи» как «энциклопедию либерального ренегатства». Со страниц «Вех» писал Ленин, что проводится: «1) борьба с идейными основами всего миросозерцания русской (и международной) демократии; 2) отречения от освободительного движения недавних лет и обливание его помоями; 3) открытое провозглашение своих; «ливрейных» чувств (и соответствующей «ливрейной политики) по отношению к октябристской буржуазии по отношению к старой власти, по отношению ко всей старой России вообще» (В, И. Ленин, Поли. собр. соч., т. 19, стр. 168).