О справедливости

Другой важный вопрос, вопрос о справедливости. По этому вопросу существуют следующие утверждения:

1. Справедливо равенство.

2. Справедливо неравенство.

Почему это важно? Потому, что определении в этих скелетообразующих вопросах напрямую влияет на выбор самой государственной модели (идеологии).

В марксизме принято считать, что власть появилась вместе с классовым неравенством, эксплуатацией и государством. Но неравенство – категория не столько социологическая, сколько онтологическая и антропологическая. Люди индивидуальны и поэтому изначально неравны друг другу. Неравенство нельзя понимать как историческое грехопадение человека, преодолимое в перспективе того или иного «земного рая». Там где поборники полного равенства видят отклонение, философия плюрализма видит иные личности, истории и культуры. Люди интересны друг другу своей неодинаковостью, их неравенство является источником социальной и исторической динамики. Продуктивность взаимообмена людей базируется на их различии. В экономической сфере неравенство проявляется в имущественной сфере, в неодинаковости усилий и отдачи. Демократия равенства – это мир линейный, лишенный тайны, качественной прерывности, здесь как в застенке Оруэлла, не бывает тени – один всепроникающий и всепросвечивающий хирургический свет. Диалог с идеологией равенства становится содержательным тогда, когда имеешь дело не с вульгарными перераспределительными проявлениями но с наиболее респектабельными, например, с трудовой теорией стоимости и прибавочной стоимости. Вспомним чего не мог простить Сальери Моцарту. Сальери не сторонник преждевременной коммунистической уравнительности, он скорее близок социалистическому требованию вознаграждения по труду и готов легитимировать неравенство – в той мере, в какой оно обусловлено неодинаковостью трудового вклада. Феномен Моцарта потрясает вселенную Сальери тем, что вносит в нее чудо гения, нарушающего принцип механического соответствия между трудовым вкладом и полученным результатом. Сальери, словно марксистский политэконом, сводит, в целях единства измерения, сложный труд к простому. «Ремесло поставил я подножием искусству, я сделался ремесленник…, звуки умертвив, Музыку я разъял, как труп» (Пушкин А.С. Соч.: В 3 т. Т. 2 М., 1986, с. 442.» И что же? Вместо рациональной предсказуемости он имеет перед собой оскорбительное для теории чудо. «О небо! где ж правота, когда священный дар, когда бессмертный гений – не в награду любви горящей, самоотверженья, трудов, усердия, молений послан – а озаряет голову безумца, гуляки праздного?». «Там же».

Преступление Сальери сродни преступлению уравнительного левого радикализма, закончившего тоталитаризмом. Сначала левый радикализм требовал равенства стартовых условий, полагая, что этого достаточно для установления социального равенства. Когда же обнаруживается, что и в равных условиях разные люди получают неодинаковые результаты, поборники равенства требуют обезличить уже не обстоятельства, а самого человека. Так логика равенства влечет за собой смерть человека. Начав с искоренения исторического наследия, как повинного в неравенстве стартовых условий, поборники равенства заканчивают искоренением свободы творчества.