Глава 6. Трубка выпала из рук и со стуком ударилась об пол

 

Трубка выпала из рук и со стуком ударилась об пол. Обессилев от ужаса, Кейт прислонилась к кухонной стойке.

– Это он, – прошептала она, близкая к истерике. – Это он!

Дэвид поднял трубку.

– Кто это? Алло? – Выругавшись, положил трубку на место и повернулся к Кейт. – Что он сказал? Кейт, ты меня слышишь? Что он сказал?

– Он… велел мне беречь себя – смерть бродит вокруг…

– Где твой чемодан? – резко спросил он.

– Что?

– Твой чемодан!

– В спальне… в шкафу…

Он быстро прошел в спальню, Кейт как во сне последовала за ним, смотрела, как он снимает чемодан с полки.

– Собери вещи. Тебе нельзя здесь оставаться.

Она не спрашивала, куда они поедут. Было лишь одно желание – скорее убежать, покинуть это место. Лихорадочно побросав вещи в чемодан, она поспешила за Дэвидом к его машине.

Когда он повернул ключ зажигания, ее вдруг охватил ужас, что машина не заведется. Такое часто можно видеть в фильме ужасов. Значит, ей суждено остаться здесь и встретить свою смерть!

Но машина завелась. Дэвид с места рванул свой БМВ, ветки деревьев хлестнули по лобовому стеклу. Колеса увязли в песке и забуксовали, и снова ее парализовал страх. Но мощный двигатель вырвал машину из плена, и, покачиваясь на неровностях дороги, испещренной скачущим светом фар, они уверенно двинулись к шоссе.

– Как он нашел меня? – Она всхлипнула.

– Я думаю о том же. – Дэвид вдавил педаль газа, когда они оказались на асфальте. БМВ зарычал, отзываясь всей скрытой мощью, и помчался по шоссе.

– Никто, кроме полиции, не знал, что я буду здесь.

– Может быть, произошла утечка информации. Или… – он быстро взглянул в зеркало заднего вида, – за тобой следили.

– Следили? – Кейт обернулась, но позади, освещенная тусклым светом фонарей, была пустая лента шоссе.

– Кто привез тебя в коттедж?

Она посмотрела на его профиль, подсвеченный огоньками приборной доски.

– Мои друзья. Сьюзен.

– Ты заезжала домой?

– Нет, мы сразу поехали сюда.

– Но вещи? Когда ты их собирала?

– Консьержка собрала чемодан для меня и привезла в клинику.

– Он мог следить за входом в клинику. Ждал, когда ты закончишь работу.

– Но я не заметила за нами машины.

– Еще бы. Люди не замечают таких вещей. Мы обычно концентрируем внимание на том, что впереди. А номер телефона он мог найти в книге. Фамилия Сантини есть на почтовом ящике.

– Но я не понимаю! – воскликнула она. – Если он хочет убить меня, почему предупреждает, когда можно в любой момент появиться и убить.

– Кто может знать его мысли? Может, ему доставляет удовольствие пугать жертву. Или хотел припугнуть, чтобы ты не говорила ничего в полиции.

– Он мог убить меня прямо на пляже. – Она старалась гнать страшные мысли, но перед глазами так и стояла картина: она лежит в луже крови, которую быстро впитывает песок.

На холме показались первые дома с освещенными окнами. Каждый дом казался ей спасительным убежищем. Но где в этой темноте найдет спасение она? Так уютно было в машине. Хотелось ехать без конца, не покидая этот островок безопасности.

Закрыв глаза, Кейт слушала рев мотора, стараясь отогнать ужасное видение своей смерти. Хороший автомобиль БМВ. Что там пишут в рекламе? «Высокие германские технологии, безупречное исполнение и дизайн» – как раз автомобиль для Дэвида, именно в таком она его могла вообразить.

–…И там много комнат… – услышала она, – ты можешь оставаться так долго, как захочешь.

– Что? – Она снова взглянула на его профиль.

– Я сказал, можешь оставаться сколько понадобится. Не «Ритц», конечно, но безопаснее, чем в отеле.

Она покачала головой:

– Не понимаю. Куда мы едем?

Дэвид взглянул на нее и снова сосредоточился на дороге.

– Ко мне домой, – спокойно ответил он.

 

– Вот мы и дома. – Он открыл дверь, и они вошли в темную квартиру.

В огромные окна гостиной вливался лунный свет, полоски света лежали на натертом паркете и темных предметах мебели. Дэвид провел ее к дивану, усадил. Потом, как будто понимая ее страх, зажег все лампы и удалился на кухню. Она смутно услышала звяканье стекла. Вернувшись, он сунул ей в руку стакан:

– Выпей.

– Что это?

– Виски. Давай. Тебе просто необходимо сейчас это выпить.

Кейт машинально сделала большой глоток, и сразу на глазах выступили слезы, от крепости захватило дух.

– Отличная вещь. – Она закашлялась.

– Вот именно. – Он снова вышел, а ее вдруг охватил приступ паники, она боялась оставаться одна.

Она позвала:

– Дэвид?!

Он услышал панику и страх в ее голосе и сразу вернулся.

– Все в порядке, Кейт. Я никуда не уйду. Я здесь, рядом, на кухне. – Он подошел и с улыбкой погладил ее по лицу. – Допивай.

Она со страхом смотрела, как он снова уходит на кухню, потом услышала, как он говорит с кем-то по телефону. С полицией. Как будто они могут что-то сделать. Держа стакан обеими руками, она сделала еще глоток. Комната поплыла перед глазами, глаза снова наполнились слезами. Она поморгала и, когда взгляд прояснился, осмотрелась.

Это был дом, где не чувствовалось присутствия женщины. Мужской дом. Простая крепкая мебель, на дубовом паркете никаких ковров. Огромные окна в обрамлении строгих белых занавесок. Она могла слышать шум волн, разбивающихся о дамбу. Стихия, пугающая своей первобытной силой.

Повесив трубку, Дэвид постоял на кухне, собираясь с духом. Кейт уже и без того напугана, а увидев его смятение, испугается еще больше. Сделав глубокий вдох, он вошел в гостиную.

Она свернулась на диване, держа обеими руками стакан. Все-таки на ее лице появился румянец, но такой слабый, что напомнил ему о покрытой инеем розе. Ей надо еще выпить. Он взял у нее стакан, наполнил до краев и сунул обратно в руки. Они были ледяными. Она выглядела такой уязвимой и ранимой. Если бы он мог сейчас отогреть ее в объятиях, вдохнуть жизнь в ее окоченевшее тело! Но он боялся проявить решительность, потому что знал, куда это может их завести.

Стакан для себя он тоже наполнил до краев. Ей нужна от него защита. Уверенность. Она ждет от него поддержки, ведь ее мир вдруг начал рушиться.

Он отпил и поставил стакан на стол. Ей нужен сейчас трезвый хозяин дома.

– Я уже позвонил в полицию, – сказал он.

Она спросила безразличным тоном:

– Что они сказали?

Он пожал плечами:

– А что они могли сказать? Посоветовали тебе оставаться дома, не выходить никуда одной. – Он с сомнением посмотрел на свой стакан. Какого черта! И залпом выпил виски. С бутылкой в руке вернулся к дивану и поставил на столик.

Они сидели рядом, но расстояние казалось огромным. Она шевельнулась и взглянула в сторону кухни.

– Мои друзья. Они не знают, где я. Надо им позвонить.

– Не беспокойся об этом. Поки сообщит им, что ты в безопасности. – И добавил: – Тебе надо поесть.

– Я не голодна.

– Моя домохозяйка готовит потрясающие спагетти под соусом.

Она приподняла одно плечо, как будто поднять оба не хватало сил.

– Да, – продолжал он вдохновенно, – миссис Фридман жалеет бедного голодного холостяка и оставила целую кастрюлю. Соус с чесноком, с базиликом.

Ответа не последовало.

– Все дамы, которых я угощал этим соусом, потом клялись, что это прекрасное возбуждающее.

Она все-таки улыбнулась:

– Как мило со стороны миссис Фридман.

– Она считает, что я неправильно питаюсь. Наверно, из-за тех упаковок из-под замороженных продуктов, которые находит в мусорном ведре.

Кейт снова улыбнулась. Если продолжать в том же духе, на следующей неделе он даже сможет вызвать у нее смех. Какая жалость, что он не силен в юморе. Однако ситуация и в самом деле была слишком мрачной.

В наступившей тишине громко тикали часы на книжной полке. Сильный порыв ветра за окном заставил ее вздрогнуть.

– Ты привыкнешь. Иногда в шторм весь дом трясется, кажется, что вот-вот снесет крышу. Ему тридцать лет. Но когда мы его покупали, то не думали об этом.

– Мы? – переспросила она.

– Я был тогда женат.

– А, – она немного оживилась, проявив к новой теме слабый интерес, – ты разведен.

Он кивнул:

– Брак продолжался семь лет. Неплохо для наших дней, – он коротко и безрадостно рассмеялся, – но постепенно сам себя изжил. – Он вздохнул. – Мы с Линдой остались в дружеских отношениях. В отличие от большинства разведенных пар. Мне даже нравится ее новый муж. Отличный парень. Заботливый, любящий. Видимо, я таким не был… – Хотя он ненавидел говорить о себе, это неожиданно сыграло – возвращало ее к жизни, изгоняло страх. – Линда живет в Портленде. Я слышал, что они ждут ребенка.

– У вас не было детей? – Естественный вопрос, но жаль, что она спросила.

Он кивнул:

– Сын.

– И сколько ему?

– Он умер. – Голос был лишен всякого выражения, как будто сообщал о погоде. Дэвид видел, как с ее губ готовы слететь вопросы, слова сочувствия. Это было последнее, что он хотел от нее слышать. Ему хватит слов сочувствия на всю оставшуюся жизнь. – Итак, – он сделал вид, что не видит ее вопрошающего взгляда, – я снова холостяк. И мне это нравится. Некоторым мужчинам противопоказано жениться. И для моей карьеры это неплохо. Ничто и никто не отвлекает от дел.

Проклятие. Она не сводит с него глаз с застывшими в них вопросами…

– А ты? – быстро спросил он. – Ты была замужем?

– Нет. – Она опустила глаза, как будто взвешивая возможность глотнуть еще виски. – Мы жили вместе некоторое время. Это и была причина моего приезда в Гонолулу. Быть с ним рядом. – Она горько рассмеялась. – Это меня научило на всю жизнь.

– Чему?

– Не бегать за мужчинами, которые того не стоят.

– Кажется, расставание было неприятным.

Она вдруг икнула.

– Нет, все было пристойно. Хотя не могу сказать, что безболезненно. – Она все-таки решила в пользу еще одного глотка виски. – Это было тяжело, но мне кажется теперь, я не могла дать ему то, в чем он нуждался, например, чтобы на столе ждал ужин, чтобы ему уделяли внимание.

– Он хотел этого?

– Разве не все мужчины этого хотят? – сердито отозвалась она. – Но у меня работа, я вскакиваю на каждый телефонный звонок, у меня частые ночные вызовы. Он этого не понимал.

– Но стоило это того? Пожертвовать личной жизнью ради карьеры.

Она некоторое время молчала.

– Я думала, что стоит. Но со временем, вспоминая все эти несостоявшиеся из-за меня уикэнды, мои ночные вызовы, стала сомневаться. Почему-то я была уверена, что незаменима на работе. А потом обнаружила, что без меня обходятся, незаменимых людей нет. Окончательно все расставил по местам судебный иск. За того, кто открыл мне глаза. – Она подняла в его сторону стакан. – Спасибо за открытие, советник.

– Меня просто наняли на эту работу.

– За очень хорошее вознаграждение.

– Я случайно взялся это дело. И не заработаю ни цента.

– Ты откажешься от таких денег? Потому что поверил мне? – Она покачала головой. – Удивлена, что мои слова так много для тебя значат.

– Ты считаешь меня карьеристом-мерзавцем? Но справедливость для меня всегда на первом месте.

– Адвокат с принципами? Не знала, что таковые бывают.

Он внимательно посмотрел на нее. Взгляд скользнул по шее, задержался на линии выреза легкого платья. Вспомнил о шелковистой коже под своими пальцами и отвернулся. Потянулся за виски, а поскольку стакан был далеко, сделал глоток прямо из бутылки. Давай, напейся. Увидишь, сколько еще глупостей наговоришь до утра.

Вот ей это необходимо. Двадцать минут назад она была в состоянии близком к помешательству. Сейчас разговаривает и даже пытается его поддеть. Хороший знак.

Она взглянула на стакан:

– Ненавижу виски! – и залпом допила содержимое.

– Вижу. Выпей еще.

Она взглянула с подозрением:

– Кажется, ты пытаешься меня напоить.

– Что за абсурдная идея? – рассмеялся он и подвинул ей бутылку.

Она подумала мгновение и с выражением отвращения налила еще.

– Старый добрый «Джек Дэниелс», – вздохнула и нетвердой рукой поставила бутылку на место. – Смешно.

– Что тебя рассмешило?

– Любимый сорт моего отца. Он клялся, что пьет в медицинских целях, как лекарство. Посмотрел бы он на меня сейчас! Признаю теперь, что он прав, – все, что имеет такой ужасный вкус, должно быть лекарством.

– Но твой отец не был доктором.

– Это было его мечтой. Хотел стать сельским врачом. Тем, кто принимает роды, и за это ему платят десятком яиц. Не получилось. Появилась я, нужны были деньги, – она вздохнула, – у него была ремонтная мастерская в Сакраменто. И золотые руки, мог починить все, к чему прикасался.

– Он, должно быть, радовался, когда ты стала доктором.

– День окончания мною медицинского факультета он считал лучшим днем в своей жизни. – Ее улыбка исчезла. – Грустно, правда? После его смерти мама продала мастерскую. Вышла замуж за банкира из Сан-Франциско. Мы с ним друг друга терпеть не могли. – Дэвид увидел, как у нее дрожит нижняя губа, и в панике подумал, что она сейчас заплачет. Он знал, как иметь дело с плачущими клиентами. Дать коробку с салфетками, потрепать ободряюще по руке, уверить, что сделает для них все, что в его силах.

Но эта женщина не была его клиенткой. Она была для него больше чем просто знакомая. Они сблизились сегодня. Слава богу, она взяла себя в руки и сдержала слезы. Он принял у нее стакан и поставил на столик.

– Кажется, на сегодня тебе хватит. А теперь, доктор, вам пора в постель. Я провожу. – Он взял ее руку, но она неожиданно вырвала ее. – Что случилось?

– Нет, ничего…

– Тебя беспокоит, что скажут и подумают, если ты ночуешь у меня? Тебя это смущает?

– Немного. Но уж раз так сложились обстоятельства, – она рассмеялась, – страх вносит свои коррективы в условности.

– Я никогда раньше этого не делал.

– Что? Не приводил сюда женщин?

– Ну, скажем, давно не делал. Я хотел сказать, что у меня правило – никогда не связываться с клиентками.

– Я – исключение?

– Да. Можешь не верить, но я действительно не хватаю и не тащу к себе всех подряд.

– Но для кого-то делаешь исключение? – Она вдруг улыбнулась.

Он приблизился, как будто притягиваемый невидимыми нитями непреодолимого физического влечения.

– Только зеленоглазых, – пробормотал он, касаясь кончиками пальцев ее лица, – у которых несколько синяков в разных местах.

– Последнее звучит подозрительно, – прошептала она.

– Нисколько.

Кейт почувствовала опасность момента. Совсем недавно Дэвид клялся раздавить ее. И все еще может. Общение с врагом. Его лицо все ближе, а она не может сдвинуться с места. Нереальность происходящего поразила, как горячечная пьяная фантазия. Вот она сидит рядом с человеком, которого недавно презирала и боялась, и все, о чем может сейчас мечтать, – чтобы он поцеловал ее. Губы его были нежными, ничего похожего на первый поцелуй, обжигающий, проникающий, предвкушающий дальнейшее, что неизбежно последует за этим, но и этого нежного прикосновения было достаточно, чтобы в ней вспыхнул огонь. Оказывается, у «Джека Дэниелса» приятное послевкусие.

– А что на это скажет коллегия адвокатов?

– Они назовут это возмутительным.

– Неэтичным.

– Абсолютно ненормальным. Так оно и есть. – Дэвид отстранился, на его лице отражалась внутренняя борьба. И, к ее разочарованию, здравый смысл возобладал. Он встал и поднял ее с дивана. – Когда будешь писать жалобу, не забудь упомянуть, что я раскаялся.

– Это поможет?

– Нет. Для них мое раскаяние не имеет значения, но имеет для тебя. В этом разница.

Они стояли у окна, не отводя глаз друг от друга. Порыв ветра тревожно стукнул в окно.

– Кажется, пора ложиться. – Голос у него внезапно охрип. – То есть я имею в виду, что тебе пора идти спать в свою комнату. А мне – в свою.

– О…

– Если только…

– Если только что?

– Ты не хочешь этого.

– Не хочу чего?

– Идти спать.

Их глаза снова встретились. Она нервно сглотнула.

– Кажется, лучше пойти спать.

– Да, – он отвернулся и пригладил волосы, – я тоже так думаю.

– Дэвид?

Он взглянул через плечо:

– Да?

– Ты действительно нарушаешь законы юридической этики, оставляя меня здесь?

– При данных обстоятельствах? – Он пожал плечами. – Я все еще на безопасной почве. Пока между нами ничего не произошло. – Он решительно взял бутылку и поставил ее в бар. – И ничего не будет.

– Разумеется, – быстро согласилась она, – мне не нужны еще большие проблемы, чем уже есть.

– И мне тоже. Просто возник момент, когда я был нужен тебе, и я предоставил тебе свой дом как надежное убежище. А ты помогла мне лучше разобраться в том, что все-таки произошло во время операции. Взаимовыгодное соглашение. Только прошу об одном. Мы сохраним все как есть. Не только пока ты здесь, но и когда уйдешь. Наша репутация не должна пострадать.

– Я все прекрасно понимаю.

Оба вздохнули в унисон.

– Что ж, желаю спокойной ночи. – Она направилась к двери, чувствуя на себе его взгляд и молясь об одном – не свалиться с ног прямо у него на глазах.

– Кейт?

Сердце у нее стукнуло. Она остановилась.

– Да?

– Твоя комната по коридору вторая справа.

– О, спасибо. – Бедное сердце, оно больше не выдержит испытаний. Единственным утешением мог послужить его расстроенный вид.

Кейт давно ушла, а он все сидел в гостиной. Как он умудрился вляпаться в эту историю? Мало того, что он привел ее в свой дом. Напоил виски и чуть не соблазнил прямо на этом диване. Верх легкомыслия и глупости. Но видит бог, как же он хотел этого! По тому, как она таяла в его объятии, он понял, что ее долгое время никто не целовал. Прекрасно. Два нормальных взрослых человека, сгорающих от взаимного желания, спят в двух метрах друг от друга. Опасная ситуация.

Он не хотел думать о том, что сказал бы старый профессор по этике. Как он откажется от дела О'Брайен? Пока он не передаст дело другой фирме, он должен блюсти и защищать интересы клиентов. Он всегда был так скрупулезен, отделяя личное от служебного.

Если бы не потерял голову, то мог бы избежать неловкой ситуации, отвезя Кейт в отель или к кому-то из друзей. Куда угодно, только не сюда. Но проблема заключалась в том, что он не мог трезво мыслить с того дня, как увидел ее. После того как ей позвонили с угрозой, он испугался за нее, не мог ни о чем думать, главной целью стало обеспечить ей безопасность. Примитивный инстинкт, требующий защитить ее, преобладал над разумом, не поддавался контролю, и это все заставляло негодовать на себя. Как и на нее, ведь это она внесла сумятицу в его размеренную жизнь.

Недовольный собой, он встал с дивана и погасил свет в гостиной. Решил, что его не устраивает роль рыцаря на белом коне, тем более что Кейт Чесни не из тех женщин, которая нуждается в рыцаре. Но ему всегда нравились независимые женщины.

И нравилась Кейт. Очень.

Слишком нравилась.

Кейт лежала в темноте, слушая беспокойные шаги Дэвида в гостиной. Затаила дыхание, когда он проходил мимо. Было это только ее воображением, или он действительно на миг остановился около ее двери? Слышала, как он вошел в соседнюю комнату, как открывал и задвигал ящики, дверцу шкафа. Потом услышала шум душа. Принимал холодный душ? Она старалась отогнать картину, которую ей услужливо рисовало разыгравшееся воображение. Надо прекратить эти глупости, приказывала она себе, закусив до боли губу. Ею руководит простое вожделение, и этому способствовало выпитое виски. Ей тридцать лет, но никогда еще она так страстно не желала мужчину. Желание было дикое, голое и примитивное. Она никогда не испытывала ничего подобного к Эрику. С ним все было очень просто, никаких порывов животной страсти. Даже расстались они холодно, без сцен, решив, что они слишком разные. Со временем она поняла, что ее гордость была уязвлена из-за того, что он не попытался вернуться и не попросил о примирении. Но его образ постепенно тускнел, а теперь и вовсе оказался заслонен другим – мужчиной, который принимает душ в соседней комнате. Кейт с головой зарылась в подушку. Ей положено быть рассудительной и мудрой. Она просто сошла с ума или глупа – страстно желать мужчину, который недавно грозил ее уничтожить в суде.

У нее полно проблем, она, скорее всего, потеряет работу, жизнь ее под угрозой, ее разыскивает убийца.

И вдруг выскочила нелепая мысль: волосатая ли грудь у Дэвида?

 

Она бежит по бесконечной темной лестнице, не знает, что ее ждет внизу. Она понимает: ее преследует нечто страшное. Она не осмеливается оглянуться. Все происходит в полной тишине, как в немом кино, и это еще ужаснее, потому что из ее раскрытого рта рвется вопль, которого никто не слышит… Громко всхлипнув, она проснулась и увидела незнакомый потолок. Где-то звонил телефон. Было светло, за стеной слышался шум волн. Вот Дэвид заговорил с кем-то по телефону, правда, слов не разобрать.

Я в безопасности. Он меня здесь не найдет.

Она вскочила, когда послышался стук в дверь.

– Кейт?

– Да?

– Одевайся. Поки хочет с нами обоими поговорить в управлении.

– Прямо сейчас?

– Прямо сейчас.

Тон Дэвида вызвал тревогу. Она выбралась из кровати и приоткрыла дверь.

– Но почему так срочно?

Его взгляд скользнул в вырез ночной рубашки, потом сосредоточился на лице.

– Убийца. Они знают, кто он.