ЭKOНOMИKA И ПОЛИТИКА

М. ГОРИНОВ. Мне представляется, что, отвечая на вопрос, почему возобладали решения, обусловившие поворот 1929 г., необходимо сказать о факторах, определивших становление административно-командной системы. Первая группа таких факторов связана с исходным уровнем социалистического строительства – незавершенностью процесса индустриализации, слабым развитием инфраструктуры, в том числе социальной. Вторая группа факторов – цивилизационного порядка: это и традиции масштабного государственного вмешательства в экономическую жизнь, и жесткая централизация всего народного хозяйства, его «замкнутость» на столицах, слабый уровень региональной хозяйственной автономии и т.д. Третья группа факторов связана с последствиями империалистической и гражданской войн: длительное «проедание» основного капитала, обострившее проблему накопления, выключение России из мирового рынка, отход от нее развитых в промышленном отношении западных областей (Прибалтики, Польши), работавших ранее на всероссийский рынок, ликвидация помещичьего хозяйства, дававшего 20% товарного зерна. Нельзя сбрасывать со счетов и факторы, вытекавшие из идеологических посылок: сильные уравнительные тенденции в области зарплаты, социальной политики в целом, антирыночная программная цель в области экономики.

Между тем, развитие процесса индустрализации, увеличивая платежеспособный спрос на продукцию сельского хозяйства, требовало увеличения товарности крестьянского хозяйства. Но этому препятствовала антикулацкая политика. А чтобы повысить товарность крестьянского хозяйства на базе производственной кооперации, нужно было закупить сельскохозяйственную технику или оборудование за границей, для чего была необходима валюта. Чтобы иметь валюту, требовалось форсировать агроэкспорт, а чтобы получить хлеб для агроэкспорта, надо было дать крестьянину товар и поднять товарность крестьянского хозяйства. А для этого развивать промышленность. Круг, таким образом, замыкался.

Эти и другие противоречия, постепенно обостряясь по мере перехода к расширенному воспроизводству, «выскакивая» наружу в виде кризисов 1923, 1925 – 1926, 1928 – 1929 гг., «взорвали» нэповскую систему и привели к утверждению командно-административной системы.

В. ЛЕЛЬЧУК. Мы говорили о теории. Однако в жизни все-таки все решали практики. Здесь верно отмечалось, что в 1923 г. был кризис в отношениях с крестьянством, в 1925 – 1926 гг. – опять сложности. Но почему-то ведь выходили из этих ситуаций, выходили без того насилия, которое стало нормой в конце 20-х гг., а потом было фактически узаконено.

М. ГОРИНОВ. Как вышли из кризиса 1925 – 1926 гг.? Предельно сжали экспортно-импортный план, заморозили новостройки. Добавим к этому стремительный рост косвенных налогов, прекращение отчислений из госбюджета в резервный фонд, увеличение заготовительных цен на зерно (оборотной стороной чего явилось существенное падение производства технических культур). Были задействованы и последние резервы восстановительного периода – речь идет о неиспользованном резерве фабрично-заводского оборудования. А чтобы поддержать «колебнувшийся» червонец, Наркомфин бросает на внутренний рынок золотые и валютные запасы. Такова была в общих чертах плата за выход из кризиса 1925 – 1926 гг. Подобных резервов не могло хватить надолго. Их фактическое исчерпание и обусловило во многом переход к внеэкономическим методам решения проблем.