ВЫБИРАЙТЕ САМИ

Раковая болезнь никого никогда сразу из жизни не вычеркивает. На­дежды, лечения, мучения продолжаться могут от нескольких месяцев до нескольких лет.

А вот инфаркт миокарда способен мгновенно отослать индивида к праотцам. Но... раковую болезнь боятся в десятки раз больше, чем все тот же инфаркт. Связано это с осознанием своей обреченности при выявле­нии у человека раковой болезни.

Классическая триада - операция, облучение, химиотерапия - остается главным средством борьбы с этим недугом. Эти средства постоянно совершенствуются как по отдельности, так и все вместе.

Однако результаты не столь впечатляют, как этого хотелось бы всем нам. За исключением авторского определения раковой болезни, приве­денного во второй части книги, до сих пор она не определена. В таком случае возникает простой вопрос: как можно лечить от того, чего ты не знаешь?!

Существует масса теорий возникновения и развития раковой болезни, но это свидетельствует не столько о знаниях, сколько о бесконечных эмпирических находках различных исследователей в этой области чело­веческих недугов. Это свидетельствует о самом главном: отсутствии тео­рии медицины.

С позиции авторской Теории медицины, изложенной в этой моногра­фии, раковую болезнь в ее цветущем, метастатическом, развитии вообще невозможно вылечить. И вот почему.

1. Оперативное лечение. Бывают единичные случаи, которые по об­щепринятым канонам можно назвать излечением. Но обычно жизнь продлевается на сроки, которые пока что не удовлетворяют ни пациентов, ни врачей, и только тогда, когда нет метастазов. Однако с позиции единства Природы, представленного очень просто в главе 17, можно предположить, что оперативное лечение и порождает метастатический рост опухоли, когда в самых разных органах образуются все новые и новые опухолевые очаги как результат удаления первичной опухоли.

Объясним этот парадокс на простом жизненном примере. Вот решил садовник вырубить старое дерево, а на его месте посадить новое. Взял топор и вырубил дерево под корень. А по весне, глядь, а вместо одного вырубленного из-под земли пробился десяток молоденьких новых ростков... Вы скажете, что все правильно. Нужно было его не только срубить, но и выкорчевать, т. е. убрать корень.

А где корень у раковой болезни? Корень ее в центральной нервной системе. И представлен он нервно-рефлекторной блокадой органов 4-й степени. А вот эту-то блокаду ножом не вырежешь. Она не фиксируется никакими инструментальными методами, потому что нервно-рефлектор­ная блокада осуществлена переключением одних нейронов на другие. Это вам не камень, не рубец, не спайка, не перетяжка, не мозговой песок и т. д. Внешне это ничем не измененное вещество мозга: изменились только характер работы его нейронов и связи между этими нейронами...

Нервно-рефлекторная блокада состоит в единстве и борьбе противо­положностей с первичным опухолевым очагом. Она является пусковым механизмом клеточной регенерации со скоростью I: 4, которая и форми­рует первичный опухолевый очаг. При возникновении такого очага, ко­торый начинает расти, активность онкоцентра в ЦНС снижается по принципу обратной связи или, что намного точнее, по закону единства противоположностей, который лучше всего представлять себе как обык­новенные весы: на одной чаше - онкоцентр в виде нервно-рефлекторной блокады, а на другой - первичная опухоль с ее ростом. Чем «тяжелее» чаша с опухолевым ростом, тем «легче» чаша с нервно-рефлекторной активностью... С возникновением опухоли активность онкоцентра сни­жается, но не исчезает, поскольку сама нервно-рефлекторная блокада никуда не девается, а наоборот, нарастает во времени. Теперь стоит только удалить первичный опухолевый очаг, как тут же возрастет актив­ность онкоцентра. И возникнут метастазы, многочисленная молодая опу­холевая поросль...

Почему же метастазы не одиночны, а в подавляющем большинстве — больше, чем один?

Традиционно это объясняют путями лимфотока, кровотока, по которым опухолевые клетки могут мигрировать в другие органы. Родственники такого несчастного начинают у себя дома на кухне обвинять оперирую­щего хирурга, мол, нечисто сработал: оставил кое-какие злокачественные клетки в организме....

Подобные утверждения не имеют ни малейшей почвы под собой. Ибо хирург оперирует всегда с «запасом», удаляя вместе с опухолью и значи­тельную часть непораженной ткани, исключая тем самым какое бы то ни было сомнение в радикальности операции.

Но, увы, нервно-рефлекторная блокада нарастает во времени, доводя до 4-й степени своего развития и другие органы. К тому же после удаления первичного опухолевого очага активность онкоцентра резко возрастает, и появляются метастазы.

Возникает резонный вопрос: резать или не резать? Как правило, истина в этом вопросе лежит где-то посередине. Другими словами, если опухоль небольших размеров, без метастазов, то можно ее и удалить с тем, чтобы выиграть время и попытаться снизить степень нервно-рефлекторной бло­кады в ЦНС и предотвратить развитие метастазов. Но если ее удалить, возможно быстрое развитие метастазов.

И если опухоль большая и даже с метастазами (старая опухоль), но она сдавливает соседние органы, снижая этим их функциональные возмож­ности, то придется ее удалять и в этом случае, даже на фоне метастазов.

По причине возможности метастазов и при наличии последних прово­дится химиотерапия. Правда, название «химиотерапия» очень неудачное, поскольку всякое лечение, проводимое с помощью синтетических фар­макологических средств, всегда является химиотерапией, независимо от того, раковая болезнь это или гипертония, ишемия и т. д.

Химиотерапия ни от чего не гарантирует, поскольку является неспе­цифической терапией и имеет огромное число осложнений, которые сами по себе могут служить и часто служат причиной смертельного исхода. Неспецифичность химиотерапии заключается в том, что она одинакового губит и раковые клетки, и не раковые. А количество осложне­ний от этой терапии может доходить до нескольких десятков синдромов...

Да и эффективность этой терапии оставляет желать лучшего. И явля­ется все тем же эмпиризмом, а проще, случайностью, отдаленные резуль­таты которой нередко плачевны.

Постановка же самой стратегии терапии раковой болезни в корне не верна. Ибо направлена на убийство клеток, вместо того чтобы укреплять относительно здоровые клетки, а больным создавать условия для их выздоровления. А разве не так? Ну скажите, если в семье кто-то из ее членов заболел, то его никто не торопится убивать, а наоборот, создают условия для выздоровления. Называется это лечебно-охранительным ре­жимом. А другие члены семьи принимают меры к тому, чтобы самим не заболеть тем же. В случаях инфекционных болезней - это карантин и профилактика, в случаях других болезней — это и охранительный режим, и профилактика. Человек — это семья клеток. И убивать заболевшие клетки нельзя, а если и приходится, то только в крайнем случае. Наобо­рот, им нужно создавать условия для выздоровления. А для остальных, не раковых, эти условия должны исключать возможность перерождения клеток в раковые...

А это требует понимания того, что раковая клетка должна иметь не только пусковой механизм в виде блокированной на 80% клеточной мембраны и активного нервно-рефлекторного онкоцентра в центральной нервной системе, но еще и соответствующую среду для своего обитания, почву, так сказать... Проще говоря, раковая болезнь имеет свой, характер­ный только для нее, состав крови человека и состояние его клеточных мембран, а для раковой клетки это будет и состояние ее клеточной мембраны, и среда ее обитания. К тому же и сама раковая клетка имеет специфическую, собственную внутреннюю среду, которая характерна только для раковой клетки.

Вот и возникает вполне резонный вопрос: а на какую же почву ложится противораковое лечение?

Если бросать зерна на камень, то и всходов не будет. Проще говоря, опять возвращаемся к общему состоянию организма, которое может позволить выполнить эффективно это лечение, а может и не позволить. Можете мне верить, что если человек имеет энное количество метастазов, то все ваши потуги ни к чему не приведут, кроме ускорения наступления Смерти...

Раковая болезнь — это такое состояние регенерации, которое характе­ризуется скоростью регенерации не менее чем 1: 4 и которое наступает тогда, когда не менее чем у 80% клеток, составляющих фильтрующую массу органа, фильтрующая способность клеточных мембран снижена не менее чем на 50%!

Клеточная мембрана самой первой, не раковой клетки, которая пере­родится в раковую, должна иметь 80%-ную блокаду своей клеточной мембраны.

Это определение говорит нам о том, какие условия создала нервно-рефлекторная блокада по фильтрации крови в органе-мишени, где и возникнет первичный опухолевый очаг. Но это же определение говорит нам и о том, какое количество клеток, составляющих всего человека, подвержено блокаде различной степени выраженности, а именно — 80%! Таков клеточный фон на момент возникновения раковой болезни, еще до того, как опухоль вырастет до таких размеров, когда ее существование будет клинически определено. А сроки роста опухолей до размеров 1-2 см нами уже были приведены в соответствующей главе второй части книги. И представьте себе момент: раковая болезнь уже стартовала, а опухоли еще нет, а время идет. Раковая болезнь уже сидит в организме не первый год, а опухоль только-только стала клинически определяемой.

Промежуток времени, который определяется отрезком, начиная от команды онкоцентра до начала ракового клеточного роста, можно было бы назвать «инкубационным периодом» раковой болезни длительностью

от 2 до 8 лет (см. главу 43). Но это не так. Поскольку созревала болезнь не этот промежуток, а практически с первого вдоха новорожденного, когда и возникла нервно-рефлекторная блокада, степень которой нарас­тает с течением времени нашей жизни и в конце концов достигает четвер­той, раковой, степени выраженности. Другими словами, на протяжении нескольких десятков лет раковая болезнь спокойно формировалась в организ­ме. Можно было бы много раз не позволить ей это делать, но не таков человек. Человек — Божья тварь интересная.

Вот вам пример. Было это летом 1998 г. («Утопающий хватается за соломинку»)... Через вторых-третьих друзей-знакомых ко мне обратился за помощью один человек мужского пола, 54 лет. У него была раковая болезнь с локализацией первичного опухолевого очага в правом легком. Раковая болезнь проявила себя как воспаление легких (пневмония), па­циент был помещен в стационар, где и был поставлен соответствующий диагноз. Оттуда он был направлен в онкоцентр, где после тщательного обследования было решено, что оперативное лечение неуместно, по­скольку были ближние метастазы, а дальние невозможно было исклю­чить, сопутствующий плеврит, стойкая субфебрильная температура 37, 2-37, 4. Не подлежал он и лучевой терапии, не перенес бы он также и химиотерапию. Ему нужно было спокойно умереть. Получал он для уменьшения сопутствующих воспалительных явлений преднизолон в инъекциях, на фоне которого температура была нормальной, а данный пациент ничего патологического не чувствовал... И все восклицал: «Что же это за рак за такой, что я ничего не чувствую особого плохого... Ношусь на авто со скоростью 140—160 км/час и никаких болей не ощу­щаю». Между тем у пациента плеврит по-прежнему оставался, опухоль по-прежнему росла, жидкость в плевральной полости потихоньку наби­ралась, так что недельки через полторы надо было бы делать пункцию, ежедневно кололся преднизолон...

Я объяснил ситуацию родственникам. Сказал им, что данный товарищ безнадежен и что я не стану даже браться за это дело. Начались уговоры, которые длились несколько дней, нашлись ходы через хороших знако­мых, пошли сплошные челобитные просьбы. Тогда я повторил то же, что и раньше, но для успокоения совести родственников решено было все-таки попытаться хотя бы что-то сделать в плане лечения. А поскольку всякая работа требует оплаты, то договорились и об оплате.

И вдруг пациент говорит: «Доктор, а если я умру?»

_ 9

— Так деньги же пропадут!

Я категорически отказался от этого пациента. Ибо этот, откровенно заблудший человек, так и не понял, что жизнь - дороже всего, поскольку

он привык в своей жизни платить за машину, квартиру, дачу; платить за что угодно, но только не за информацию о том, как стать здоровым, не за информацию о том, как не заболеть, не за информацию о том, как излечиться.

Этого человека гораздо больше волновали горка хрусталя в антиквар­ном шкафу, движимость и недвижимость, хороший счет в банке. Он даже не подумал о том, что все это останется здесь, что это все нужно живому... И его, так ничего и не понявшая душа, через полтора месяца благополуч­но соединилась с Вечностью. Мир праху его!

А вы, читающие эти строки, думайте, выбирайте, решайте, что лучше: лечиться или заниматься профилактикой, а проще — предупреждением заболеваний.

А чтобы мыслить вам было легче, расскажу вам маленький эпизодик.

Ко мне по электронной почте (2002 г.) обратились с просьбой помочь женщине в Москве с раковой болезнью, которой удалили обе молочные железы два года назад, но которой теперь предлагается химиотерапия, не из старого расчета, не сколько миллиграммов препарата на килограмм веса пациента или квадратный метр площади кожи, а по-новому, одна внутривенная инъекция за 200$, курсом: сколько долларов, столько и инъекций... Нормально? Я думаю, вполне! Почему? Да потому, что былая бесплатность лечения сформировала у населения потребительское отношение и к медицине, и к собственному здоровью. С такой психоло­гией человек не станет заботиться о своем здоровье. Зачем? Это же ничего не стоит! А значит, каждый желающий может получить медицинскую помощь в любой момент. Здоровье, конечно, за деньги не купишь, но когда будешь знать стоимость лечения, которое должно быть дорогим, тогда научишься его беречь.

Конечно же, я отказался от всяких консультаций. Я не Иисус Христос и мертвых из гроба не поднимаю...

Надо раньше обращаться к врачам, надо научиться платить деньги им, надо в первую очередь думать о собственном здоровье, ибо это обойдется намного дешевле. Надо даже профилактику делать вовремя, а не взывать о помощи за полтора понедельника до Преисподней...

Из Биологических часов Земли следует, что сектор 4 описывает нор­мальную здоровую клетку, а сектор 8 — готовую к раковой трансформации. Эта информация написана Светом! Свет же объективен уже только пото­му, что его не интересует мнение мира, ибо Он был до мира, Он будет и после мира и мир на Него повлиять не способен, а использовать в свое благо не желает. Мир выслушивает не Свет, а умозаключения различных исследователей, которые не базируются на объективной реальности. Поэтому и расплачивается короткой жизнью, полной всевозможных передряг.

Чем же эти клетки различаются между собой, помимо степени блокады клеточной мембраны? Да только соотношением дыхательных ферментов, цитохромов. У нормальной клетки сектора 4 дыхательных цитохромов в 12 раз больше, чем у клетки ракового сектора 8. У готовой к трансформа­ции клетки сектора 8 зеленый экран Смерти выражен в 12 раз сильнее, чем у здоровой сектора 4. У нормальной клетки и калия в 12 раз больше, чем у клетки, готовой к трансформации.

Для себя самого я лично выбрал профилактику, создал ее по Свету и воплотил в собственную жизнь и жизнь некоторых моих пациентов.

Да и как не выбрать профилактику? Например, заболел. Лекарства, уход, консультации, исследования, специальные манипуляции и проце­дуры, возможно, и операция - все это приведет к большому расходу денежных средств. При всем при том, что эффективность этого расхода может равняться нулю в случае раковой болезни, ишемической (ин­фаркт-инсульт), сахарного диабета, гипертонии, атеросклероза... И т. д. и т. п. И немногим больше нуля в других случаях, ибо таблетку от Смерти фармаколог изобрести не способен, поскольку в пробирке мира Света Вселенной не видно. Так кто же виноват в нашей Смерти?

Ответ может быть только один: каждый виноват в этом сам. Врачи же здесь совершенно ни при чем.

Разве врач виноват в том, что квартиру свою вы отремонтировали, а тело не стали? Разве он виноват, что и профосмотр, и профремонт своему автомобилю вы обеспечили, а себе нет? Так что виновных надо искать в самих себе. А когда вы прибегаете к врачу, то еще вопрос: хватит ли остатков вашего организма, чтобы даже с помощью лечения выздороветь? Или вы его полностью угробили...

Чтобы не быть совсем голословным по поводу «за профилактику» или «против», приведу неплохую, с точки зрения статистики, а не с точки зрения изложенных в ней надежд, заметку из газеты «Петербург-Экспресс» от 28 июня 2001 г. под заголовком «Рак — диагноз питер­ский»...

И получим мы там очень нехорошие данные по нашему хорошему городу... Так, женщины: рак молочной железы — 20, 9%! На первом месте в структуре заболеваемости. Чем провинились наши женщины? Да ничем. Просто не знают, что делать. Но бюст - это лицо женщины. И не всякая, даже под страхом смерти, пойдет на операцию. А журналист, несомненно, исследовавший в какой-то степени проблему прежде, чем писать заметку, утверждает: «Хирургия и сегодня остается главным мето­дом борьбы с опухолями...» Можно добавить: и две тысячи лет назад тоже была главным методом борьбы с опухолями. И уж совсем «оптимисти­чески» звучит один из заключительных аккордов: «Для лечения рака

используется около семидесяти лекарственных веществ!» Это значит, что ни одно из них и все вместе (70!) ничего кардинального сделать с Клеш-нястым не в состоянии...

У мужчин 21, 5% всех случаев заболевания составляет раковая болезнь с локализацией первичного очага в легких. Первое место.

Корреспондент пишет: «У нас до сих пор считается, что нормальный человек должен курить и пить». А как же? Включите телевизор, а там через каждые пять минут крики Маугли: «Хавки!...к пиву... Хавки! Хавки! Пиво... пиву... в пиве... за пивом...»

Так что выбирайте сами: либо с «хавками» в онкодиспансере и четырьмя сосновыми досками на ближайшую перспективу, либо с профилактикой по жизни...