Как максимизирует прибыль фирма-монополист

Как рыночная структура, монополия характеризуется тем, что на рынке данного товара лишь одна фирма является производителем и продавцом продукта. А значит, эта фирма приобретает качество целой отрасли. Её продукция уникальная, не имеет заменителей, и покупатель вынужден обращаться только к ней. Это позволяет фирме осуществлять контроль над ценой и воздействовать на общий объём предложения. Переход других производителей в свою отрасль фирма-монополист блокирует. Такое антиконкурентное состояние, как правило, способствует сокращению объёма производства и повышению цен на продукцию данной фирмы. Почему? Повышению цен, потому что фирма-монополист, наконец, получила контроль над ценами, возможность устанавливать цену на свою продукцию единолично, ведь нет никаких конкурентов, на которых надо бы оглядываться при других рыночных структурах. А сокращению объёма производства, потому что в таком случае меньше издержки производства, и, хотя сокращается объём продаж, но это сокращение может с лихвой перекрываться повышением цены в объёме выручки, которая, как известно, составляет произведение цены единицы товара и количества продаж.

В современной экономике западных стран монополия как рыночная структура, если учесть её удельный вес по количеству предприятий, тоже сравнительно мало распространена, другое дело, когда за критерий возьмём не количество предприятий, а количество работающих, объём функционируемого капитала или выпускаемой продукции – тут удельный вес монополий окажется несравненно более внушительным. А вот по количеству предприятий самыми распространёнными в современной экономике оказываются такие промежуточные рыночные структуры, как монополистическая конкуренция и олигополия.

Приведённая дифференциация рыночных структур по неоклассике (экономикс) была ещё в середине 1990-х годов на страницах журнала «Экономист» подвергнута критике профессором кафедры экономической теории ЯГТУ В.И. Корняковым (См.: Корняков В.И. Рыночные отношения: различные подходы//Экономист. 1995. №10). Он отметил, что учебники экономикс, например, имеющийся в нашей университетской библиотеке самый распространённый – Макконнелла и Брю, - дают базовое определение рынка, выделяют упомянутые выше четыре рыночные структуры, но затем, когда приступают к характеристике этих структур, выясняется, что базовому определению рынка соответствует только одна из них – совершенная конкуренция. А три других не соответствуют, хотя и названы этими же авторами рыночными. Больше того, данные авторы признают, что единственная соответствующая базовому определению рынка структура – совершенная конкуренция – практически не имеет распространения в современной экономике.

Какие же современные экономические проблемы науки и практики возникают в связи с изложенным теоретическими выводами? Во-первых, следует отметить, что объективная тенденция экономики с рыночным механизмом к антирынку, монополизму, противореча интересам большинства населения и общества в целом, перед наукой и практикой государственной экономической политики ставит задачу разработки и постоянного совершенствования форм и методов антимонопольной борьбы. Эта задача, действительно, «хроническая», её не решить «одним махом», как бы виртуозно ни были разработаны меры антимонопольного регулирования со стороны государства. Так, считающееся лучшим в мире антимонопольное законодательство США, насчитывающее более чем столетнюю историю, всё же не удовлетворяет самих американцев, ради которых оно и разрабатывалось. Они утверждают, что очень часто те или иные меры, предусмотренные таким законодательством, не столько ограничивают монополиста, сколько ограничивают одного конкурента или группу конкурентов во имя интересов другого или других конкурентов.

Выходит, что мало разработать антимонопольные меры, их надо ещё постоянно совершенствовать. И не потому, что разработчики низкоквалифицированны, а потому что объект регулирования сложен и эта его сложность объективно прогрессирует. Данная аксиома, применительная к любому государству, добавляет «сверхнормативных» проблем эксклюзивно для нашей страны. Хотя российское антимонопольное законодательство, по сути, «списано» с американского (что в данном случае, считаю, непредосудительно, поскольку, как уже отмечено, американское является лучшим), но есть «маленький» нюанс в реализации: в США такое законодательство, как правило, соблюдается, а в РФ совершенно наоборот. Значит, российская наука и практика должны найти стимулы, как экономические, так и административные, понуждающие выполнять букву закона. Препятствием на пути к этой цели выступает запредельный уровень коррупции в нашей стране, и хотя задачу борьбы с ней президент Д.А. Медведев справедливо обозначил как одну из самых приоритетных, но, к сожалению, приходится констатировать, что её решение пока не может быть оценено удовлетворительно.

Обстановка глобальной экономической катастрофы заставила правительства США и Западной Европы пойти на достаточно масштабную национализацию крупных банков и промышленных предприятий, тем самым сузив диапазон действия частных монополистов. РФ в подобном направлении движется медленнее, как подтвердили содержание доклада В.В. Путина с отчётом о работе возглавляемого им правительства на заседании Государственной Думы РФ и критические оценки его различными экспертами. Такая медлительность в кризисной ситуации, на мой взгляд, может отрицательно сказаться на завтрашнем социально-экономическом положении страны.

«Конфигурация» совокупности рыночных структур в условиях экономической катастрофы требует оптимизации и в таком антимонопольном направлении, как усиление поддержки малого бизнеса, создание условий для ставших безработными открыть своё дело. Конечно, правительство РФ и администрации регионов, в том числе Ярославской области, принимают меры в указанном направлении. Однако динамика статистики по количеству малых предприятий, к сожалению, свидетельствует о низкой эффективности этих мер, особенно на фоне быстро растущей безработицы. В этом заключается ещё одна современная экономическая проблема науки и практики.

К этому следует добавить, что целесообразность и выгодность для общества борьбы с монополизмом не так уж и бесспорны, как кажется «в первом приближении». Например, в настоящее время конкурентные преимущества российской промышленности сосредоточены именно в крупных компаниях, в основном представляющих добывающий и сопряжённые с ним секторы. Технологические инновации – одно из условий сохранения этими компаниями своих позиций на рынках, поскольку мировая конкуренция не прощает отставания в полноте извлечения и глубине переработки сырья, в масштабах потерь при добыче и транспортировке. А значит, при выдвижении страной задачи инновационного прорыва чересчур прямолинейная борьба с монополизмом может обернуться угрозой национальной безопасности: ведь именно крупные фирмы (а они-то, как правило, и являются монополистами) выступают основными потенциальными субъектами указанного прорыва.

Ещё в 1942 году учёный Йозеф Шумпетер выдвинул гипотезу о том, что на концентрированных рынках главными локомотивами технологического прогресса являются именно крупные фирмы. Ведь только они благодаря большим оборотам и хорошему доступу к внешнему финансированию способны нести издержки на инновации и вести сразу несколько проектов. То есть в их инновационном поведении проявляются эффекты экономии от масштабов и разнообразия (совмещения). Роль концентрации здесь состоит в том, что компании, завоевавшие доминирующее положение на рынке, могут позволить себе тратить на инновации весомую долю прибыли.

Правда, в истории техники есть аргументы, подвергающие сомнению вывод о преимуществах крупных фирм в инновационном развитии. Так, 70 наиболее крупных инноваций XX века были основаны на изобретениях, сделанных вне пределов крупных фирм: в университетах, малых фирмах, а также силами индивидуальных исследователей. Однако именно крупные корпорации доводили эти изобретения до рынка.

На основании исследований последних лет экономисты объясняют лидерство крупных компаний в деле инноваций следующими факторами.

Во-первых, обеспеченностью ресурсами и более высокой устойчивостью к рискам неопределённости. Ведь многие типы современных инноваций находятся вне ресурсных возможностей малых фирм, особенно если дело касается сложных изделий с большим количеством компонентов. Следовательно, чтобы мобилизовать нужное число исследователей, оборудования и финансов, нужен такой запас ресурсов и ликвидности, которым редко обладают малые и средние компании.

Во-вторых, крупные вертикально интегрированные фирмы лучше, чем рынок, справляются с трансакционными издержками при передаче знаний. Это значит, что договориться о совместной разработке и передаче знаний сложно и дорого (другими словами: рыночные трансакционные издержки велики), а вот координация в рамках интегрированной структуры оказывается эффективнее рыночных механизмов.

В-третьих, современные инновации – это результат проведения научно-исследовательских и опытно-конструкторских работ (НИОКР) на профессиональной и систематической основе, что в основном свойственно крупным компаниям. Так, в настоящее время НИОКР концентрируются в крупных компаниях практически во всех странах, для которых характерна высокая интенсивность инновационной деятельности. Например, в Китае, Индии, США, Великобритании, Германии, Японии и Финляндии, Северной и Южной Корее, Вьетнаме, Кубе более 70% предпринимательских расходов на НИОКР приходится на крупные компании.

В-четвёртых, некоторые западные авторы утверждают, что в целом ряде отраслей малый бизнес вообще не представлен и конкуренция там происходит исключительно между крупными фирмами. Это наиболее характерно для авиастроения, металлургии, фармацевтики, производства цемента и стекла, алюминия, синтетических материалов, химической промышленности, машиностроения для атомной энергетики и судостроения.

Таковы основные факторы, определяющие лидерство крупных компаний в деле инноваций. И всё же большинство зарубежных экономистов в настоящее время считает, что дестимулирующее воздействие на инновационную активность в современной экономике оказывает как абсолютная монополия, так и слишком острая конкуренция. Так, недавнее исследование данных по японской промышленности показало, что здесь очень важна величина разрыва между отраслевым лидером и догоняющими компаниями: лидирующая фирма может притормозить новые НИОКР, если отрыв от конкурентов велик, а при сокращении разрыва, наоборот, происходит увеличение затрат на НИОКР и активизация инноваций.

Благодаря монопольному положению, крупная компания может воздействовать как на спрос, так и на предложение инноваций. Она выделяет средства на НИОКР с тем, чтобы хотя бы на шаг обогнать другие компании на соответствующем рынке, «застолбить» его с помощью патентов и навязать существующим или потенциальным конкурентам свои технические регламенты. Монополия может ограничить рыночное предложение той или иной передовой технологии, купив организацию, занимающуюся НИОКР. Она может также инициировать судебное преследование догоняющих фирм за реальное или мнимое нарушение патентной чистоты новых продуктов. Таким образом, сложным и неоднозначным предстаёт вопрос о поощрении конкуренции, ограничении монополий и в то же время стимулирования инновационной деятельности.

Характерный в связи с этим пример – недавнее преследование компании Microsoft антимонопольными органами США и Европейского Союза. Сама компания при этом утверждала, что, обладая значительной рыночной силой, она использовала её только как средство для стимулирования конкуренции в области НИОКР, а потому антимонопольные ограничения могут привести к снижению инновационной активности на рынке программных продуктов. А вот антимонопольные органы, в свою очередь, утверждали, что размах деятельности Microsoft препятствует появлению новых фирм и продуктов, ведёт к росту цен и угнетению инновационной активности на рынке.

Причина подобных расхождений в оценках – стремление компаний к получению монопольной инновационной ренты. С одной стороны, защита государством фирм, только-только выходящих на рынок, от монопольных действий «крупняка» повышает их прибыли и тем самым стимулирует их инновации. Однако в случае успеха новая фирма в какой-то момент хочет стать лидером в своем сегменте рынка и начинает вести себя точно так же, как Microsoft, то есть ограничивать появление на нём другого поколения новичков. В результате совокупный эффект антимонопольной политики в части инноваций будет отрицательным или в лучшем случае неопределённым.

Статистическое наблюдение 73 крупнейших компаний РФ, проведённое в последние годы, показало, что в нашей стране наблюдается общемировая тенденция к концентрации инновационной деятельности в таких именно компаниях. Разница состоит только в степени отрыва крупных компаний от остальных: если в западных странах она исчисляется несколькими процентами и лишь в редких случаях – десятками процентов, то в России – разами. Причина, как мы отмечали ранее, в сверхмонополизации отечественной экономики, обусловленной спецификой российской приватизации 1990-х годов. В то же время, как показало упомянутое исследование российских крупных предприятий, у последних инновации всё же не находятся в центре их корпоративных стратегий: крупные компании выделяются как инноваторы только на фоне удручающе низких показателей остальных российских предприятий. Если же сравнивать их с теми компаниями, с которыми они вынуждены конкурировать на международных рынках, то следует признать сохранение серьёзного технологического отставания и недостаточность усилий по преодолению такого отставания.