Функции и классификация партий

Политические партии вынуждены решать в своей деятельности очень разнообразные задачи, поэтому и количество приписываемых им некоторыми политологами функций перевалило за десяток. Мы остановимся лишь на основных, выделяемых большинством иссле­дователей.

Во-первых, это функция звена между правящими и управляе­мыми. Партия всегда выступает как канал передачи информации, циркулирующей «сверху вниз» и «снизу вверх». Интенсивность этих двух информационных потоков может не совпадать. Скажем, в СССР при Сталине первый был исключительно мощным, второй же почти иссяк. Но и в условиях либеральной демократии не следует недо-

152 Политические партии

оценивать значение партий в формировании общественного мнения. Другое дело, что здесь партия просто не может полностью отвлечь­ся от настроений рядовых членов и избирателей. Это позволяет партиям выражать социальные интересы. Как отмечает Рой Макри-дис, «партия есть выражение данного интереса, данного класса или данной социальной группы. В этом смысле ее главная функция — обеспечение непосредственных политических средств выражения и распространения интереса, который она представляет...».

Во-вторых, партии выполняют функцию аккумуляции соци­альных интересов. В обществе всегда существуют самые разнооб­разные и разнородные интересы, предпочтения, требования. Понят­но, что трансформировать каждое из них в политическое решение невозможно, да и не нужно: это сделало бы политическую жизнь хаотичной и непредсказуемой. Прежде всего, из совокупности инте­ресов необходимо выделить наиболее социально значимые. Далее и эти «отборные» интересы необходимо увязать между собой, чтобы уже в виде последовательной программы поставить на политичес­кую повестку дня. Этим и занимаются партии. Конечно, в разных обществах аккумуляция интересов протекает по-разному, и соответ­ственно изменяется роль партий. В Западной Европе они выступа­ют главными агентами этого процесса. В США тот же самый ре­зультат дают, как правило, сделки между Белым домом, комитетами Конгресса, заинтересованными группами и бюрократией. Но при этом партии тоже играют не последнюю скрипку.

В-третьих, важной функцией партий является постановка кол­лективных целей для всего общества. Было бы большим искажени­ем истины думать, что партия способна преследовать лишь те цели, которые «носятся в воздухе» и вытекают из обстоятельств повсед­невной жизни ее членов и сторонников. Ни в Китае, ни в России необходимость построения коммунизма не следовала из текущих интересов населения. Но, будучи сформулирована партией, эта цель воодушевила миллионы людей на реализацию программы радикаль­ного преобразования общества. В политике многих развивающихся стран ведущую роль играют националистические партии, хотя на­ции как таковые отсутствуют.

В-четвертых, партии занимаются рекрутированием властвующей элиты и способствуют ее политической социализации. Под рекру­тированием следует понимать подбор кадров как для самой партии,

Функции и классификация партий 153

так и для других организаций, входящих в политическую систему, в том числе выдвижение кандидатов в представительные органы вла­сти, исполнительный аппарат и бюрократию. Как отмечает Кеннет Мейер, «некоторые (или все) представители политической элиты подбираются политическими партиями непосредственно или с их помощью». Сделан подтвержденный многочисленными исследова­ниями вывод о том, что в карьере политика даже в условиях либе­ральной демократии решения партии играют более важную роль, чем участие в выборах. Достаточно сказать, что и в Великобрита­нии, и в США существует большое количество избирательных ок­ругов, где победа одной из партий никогда не вызывает сомнения. Понятно, что еще более возрастает роль партий в рекрутировании и социализации элиты при однопартийной системе.

Наконец, партии имеют большое значение, выступая в качестве референтных групп — групп, на которые индивид ориентирует по­ведение, — для своих сторонников. Во многих странах люди, пови­нуясь семейным традициям и воспитанию, испытывают сильную эмоциональную приверженность той или иной партии (более под­робно об этом будет сказано в восьмой главе).

Можно возразить, что ни одна из этих функций не присуща исключительно политическим партиям. Выражать социальные ин­тересы могут и заинтересованные группы; их аккумуляцию может взять на себя парламент; постановка коллективных целей для об­щества — одна из задач политической исполнительной власти; рек­рутированием элиты занимаются многие институты — например, система образования; образцы поведения продуцирует массовая культура. Все это верно. Но дело в том, что партии, выполняя все эти функции в совокупности, делают это на особой политической арене — арене выборов. Поэтому шестая — основная, включаю­щая в себя все остальные, функция партий состоит в том, что они структурируют процесс выборов. А эта функция — одна из основ­ных в условиях либеральной демократии. Без партий выборы становятся соревнованием индивидов, а не политических программ; преобладающими становятся личные, а не групповые или обще­ственные интересы. А такое положение вещей не может признать удовлетворительным ни одна из моделей либеральной демократии. Отсюда в конечном счете и вытекает принципиальная важность политических партий.

154 Политические партии

Классификацию политических партий обычно начинают по при­знаку внутрипартийных структур. Авторитетом в этой области счи­тается уже упоминавшийся в предыдущей главе Морис Дюверже, который разработал несколько получивших известность типологий. В рамках одной из них выделяются кадровые и массовые партии, различающиеся по количеству членов, основным направлениям деятельности, организационной стабильности и принципам руко­водства.

Массовые партии отличаются прежде всего многочисленностью состава. «Привлечение новых членов, — пишет Дюверже о Фран­цузской коммунистической партии, — представляет для нее фунда­ментальную потребность с двух точек зрения — политической и финансовой. Она стремится прежде всего осуществить политичес­кое воспитание рабочего класса, выделить в его среде элиту, спо­собную взять в свои руки правительство и управление страной; чле­ны партии, таким образом, составляют саму ее основу, субстанцию ее деятельности. Без членов партия представляла бы собой учителя без учеников. С финансовой точки зрения, она в основном опирает­ся на членские взносы, уплачиваемые ее членами». Уже из этого высказывания видно, что различие кадровых и массовых партий основывается не на простом количественном критерии, а носит структурный характер. Действительно, массовые партии отличаются тесной и постоянной взаимосвязью их членов. Основная деятель­ность таких партий имеет идеологическую или воспитательную на­правленность. Они активно участвуют в избирательном процессе. Руководство в массовых партиях принадлежит профессиональным политикам, «постоянной профессиональной бюрократии», причем центр власти находится в самой партийной организации.

Что побуждает людей вступать в партии? При ответе на этот вопрос обычно различают «коллективные» и «селективные» стиму­лы к партийному членству. Первые связаны с идеологией как фор­мой коллективного самосознания. Вступая в партию вод воздействи­ем коллективных стимулов, человек не стремится к материальным выгодам, а просто ищет единомышленников. Принадлежность к партии доставляет ему психологический комфорт. Селективные сти­мулы носят материальный характер. Повинуясь им, можно стремить­ся повысить свой социальный статус (что, как правило, сопряжено с повышением доходов) или удовлетворить какие-то частные потреб-

Функции и классификация партий 155

ности, связанные с личным благополучием. Классический пример поведения человека, руководствующегося селективными стимула­ми, — вступление в партию с целью быть избранным в парламент или стать министром, пусть хотя бы в отдаленной перспективе. Ясно, однако, что на такие перспективы могли рассчитывать лишь немно­гие. В большинстве своем новобранцы массовых партий довольство­вались меньшим. Западноевропейская социал-демократия, которая и дальше будет использоваться как показательный пример массо­вых партий, предоставляла им немало возможностей. Во-первых, пересекаясь с профсоюзным движением, она помогала рабочим бо­лее эффективно защищать свои интересы в конфликтах с работода­телями. Во-вторых, создавая социал-демократические клубы и общества по интересам, партия служила важным средством органи­зации досуга рабочих. В-третьих, сильнейшие из партий такого рода становились организаторами целых сетей детских садов, прачечных и прочих полезных социальных учреждений. В идеале человек мог оставаться в орбите влияния партии с детства — со времени, когда он посещал такой детский сад, до того момента, когда партия дава­ла его родственникам субсидию на похороны. Создание системы селективных стимулов к членству стало важнейшим условием вы­живания и успеха массовых партий. В сравнительных исследовани­ях применяется предложенное Э. Спенсером Уэллхофером понятие «организационной инкапсуляции» как «способности подразделений партии максимально широко охватывать повседневную активность ее членов».

Иное дело — кадровые партии. Это объединения так называе­мых нотаблей с целью подготовки выборов и сохранения контак­тов с уже избранными представителями. Дюверже различает несколь­ко категорий «нотаблей». Во-первых, это люди, которые своим именем или престижем повышают авторитет кандидата в депутаты и завоевывают ему голоса; во-вторых, умелые организаторы изби­рательных кампаний; в-третьих, финансисты. По мнению Дюверже, «того, что массовые партии достигают числом, кадровые партии добиваются путем отбора... Если понимать под членством то, что имеет своим признаком обязательства перед партией и, далее, регу­лярную уплату членских взносов, то кадровые партии не имеют чле­нов». Кадровые партии действуют преимущественно в период пред­выборных марафонов, а в промежутках между ними их активность

156 Политические партии

замирает. Как правило, они отличаются отсутствием механизма официального приема в партию. Руководство осуществляется «нотаблями», причем особенно широкие полномочия концентриру­ются в руках тех, кто от имени партии участвует в правительстве.

Появление массовых партий, по Дюверже, совпадает во време­ни с введением всеобщего избирательного права. Ученый пишет: «При режиме цензовых выборов, которые были правилом в XIX в., партии, естественно, принимали форму кадровых; перед ними не стояла задача привлечения масс, поскольку в то время массы не об­ладали политическим влиянием. С другой стороны, финансирова­ние выборов за счет капиталистов считалось естественным». Разли­чие между двумя типами партий тогда отражало социальное расслоение общества: в целом кадровые партии ориентировались на средний класс, а массовые — на экономически непривилегиро­ванные слои (хотя надо отметить, что к числу массовых партий при­надлежали не только рабочие, но и, например, некоторые христи-анско-демократические партии). Ныне эта связь отнюдь не является жесткой. Дело в том, что в XX в. кадровые партии нередко имити­ровали структуру массовых партий. Сама задача отнесения конк­ретной партии к тому или иному типу стала довольно-таки слож­ной. Дюверже пишет по этому поводу: «Не следует ограничиваться официальными правилами, содержащимися в уставах и декларациях руководителей. Отсутствие системы регистрации членов или регу­лярного взимания взносов — гораздо лучший критерий».

Ряд партий Дюверже рассматривает как полумассовые — про­межуточный тип, не имеющий собственного места в классификации. Это партии, состоящие только из коллективных членов, например британские лейбористы в первые годы своего существования. С фи­нансовой точки зрения, это была массовая партия, так как выбор­ные расходы покрывались за счет взносов членов тред-юнионов (ко­торые и входили в партию на правах коллективного членства). Однако, отмечает Дюверже, «это общее членство остается весьма отличным от индивидуального: оно не предполагает ни действитель­ного включения в политическую жизнь, ни персональных обяза­тельств перед партией. Это глубоко трансформирует ее природу». Неоднократно предпринимались попытки дополнить классифика­цию Дюверже новыми разновидностями. Так, французский полито­лог Жан Шарло предложил выделять партии избирателей. Анали-

Функции и классификация партий 157

зируя деятельность созданной де Голлем партии Союз демократов за республику (ЮДР), Шарло обратил внимание на то, что она име­ла весьма расплывчатые идеологические установки и этим напоми­нала кадровую партию. В то же время ЮДР широко использовала методы мобилизации масс, обычные для социалистов и пр. Такая тактика, отмечает Шарло, обеспечила объединение вокруг партии широких кругов избирателей с самыми разными интересами. Ис­следование «феномена голлизма», проведенное Шарло, получило высокую оценку в мировом политологическом сообществе. Надо заметить, что если в Западной Европе ЮДР был едва ли не первым (и, возможно, единственным) образцом данного типа, то в Латинс­кой Америке «партии избирателей» — отнюдь не редкость. Таковы, например, Хустисиалистская партия в Аргентине и Американский народно-революционный альянс (позднее известный как Апристс-кая партия) в Перу.

Огромным организационным своеобразием отличаются поли­тические партии США, которые Дюверже вообще выводил за рам­ки своего анализа, отмечая лишь, что они «имеют весьма архаич­ную структуру». Во-первых, американские партии никогда не имели фиксированного членства. Для подавляющего большинства жителей страны понятие «партийный билет» лишено всякого смысла. Во-вто­рых, политические партии США всегда отличались крайней размы­тостью идеологических ориентации. И хотя в последние десятиле­тия это положение стало меняться, так что уже можно говорить о Демократической партии как о «либеральной», а о Республиканс­кой — как о «консервативной», сами эти понятия остаются гораздо более размытыми по содержанию, чем привычные для европейцев ярлыки «правый» и «левый». В-третьих, политические партии США — организационно рыхлые, характеризующиеся крайней де­централизацией внутрипартийной власти. Они сильнее на уровне штатов и местного самоуправления, чем на общенациональном уров­не. При этом партийные организации штатов не только автоном­ны, но и настолько различны между собой, что, например, между демократами Нью-Йорка и Алабамы нет почти ничего общего, кроме названия. Сэмюэл Элдерсвельд называет организационную структуру американских партий «стратархией» — «неиерархичес­кой системой пластов контроля, характеризующейся рассредоточен-ностью власти и отсутствием жесткого подчинения».

158 Политические партии

Переходя к более подробному рассмотрению организационно­го устройства партий, Дюверже классифицирует их также по харак­теру первичных организаций. При этом он выделяет четыре разно­видности — партии-комитеты, партии-секции, партии-ячейки и партии-милиции.

1. Партии-комитеты являются кадровыми. Это — организаци­
онно рыхлые ассоциации «нотаблей», и первичные организации
здесь просто-напросто отсутствуют. Примерами могут служить Кон­
сервативная и Либеральная партии Великобритании в XIX в., Ра­
дикальная партия Франции (когда-то наиболее влиятельная поли­
тическая сила страны, ныне она входит в состав Союза за
французскую демократию), а также, вероятно, две основные поли­
тические партии США.

2. Партии-секции имеют разветвленную сеть местных организа­
ций. Это централизованные партии с довольно жесткой внутренней
дисциплиной, но в то же время допускающие «горизонтальные свя­
зи» между низовыми подразделениями. Таковы были почти все со­
циалистические и социал-демократические партии довоенного
периода. К этой же категории можно отнести и многие христианс-
ко-демократические партии.

3. Партии-ячейки отличаются еще более жесткой структурой.
«Ячейки» создаются, как правило, на рабочих местах (по производ­
ственному или территориально-производственному принципу).
Внутрипартийные связи носят по преимуществу «вертикальный»
характер: «сверху» идут директивы, «снизу» — отчеты об их испол­
нении. Фракционная деятельность запрещена, руководство носит
строго централизованный и часто авторитарный характер. Члены
партий обязаны активно участвовать в их работе. Подавляющее
большинство партий-ячеек — коммунистические.

4. Партии-милиции имеют военизированную структуру с ее глав­
ной отличительной чертой — принципом единоначалия. Такие партии
встречаются достаточно редко. В качестве примеров можно привести
штурмовые отряды в Германии (хотя сама нацистская партия, НСДАП,
была партией секционного типа), террористические организации, а
также политические партии некоторых стран, в которых десятилетия­
ми длились гражданские войны (Ливан, Северная Ирландия).

Применять эту классификацию можно лишь в достаточно ши­рокой исторической ретроспективе. Дело в том, что в послевоенном

Функции и классификация партий 159

мире различия между перечисленными разновидностями в значи­тельной мере сгладились. Партии-комитеты были вынуждены со­здать массовые «внешние» — внепарламентские — организации, чтобы успешнее конкурировать с социал-демократией. В свою оче­редь, партии-секции стали уделять больше внимания внутрипарла-ментской работе и подбору «нотаблей». Это сочеталось с уменьше­нием активности рядовых членов и относительным упадком низовых организаций. Партии-ячейки в большинстве либеральных демокра­тий эволюционировали в направлении секционного типа. Отсюда, однако, нельзя делать вывод о том, что внутрипартийные структу­ры перестали представлять интерес для исследователей. С одной сто­роны, ретроспективное видение партий необходимо для правиль­ного понимания современного этапа их развития. Как отмечает Анжело Панебьянко, «на самом деле, характеристики исходного пункта развития партий способны оказывать влияние на их органи­зационную структуру десятилетия спустя. Каждая организация несет на себе печать периода формирования, тех критически важных по­литико-административных решений ее основателей, которые опре­делили ее форму». С другой стороны, в последние десятилетия на­метились новые тенденции в организационном развитии партий, и это оживило исследовательский интерес к данной проблематике. Подробнее о новых формах партийной организации будет сказано в конце главы.

Важным параметром внутренней структуры политических партий, привлекающим пристальное внимание исследователей, яв­ляются фракции. По определению Рафаэля Зариски, фракция — это «внутрипартийное объединение (клика или группировка), члены которого имеют чувство общности и единства цели и организованы таким образом, что коллективно действуют как отдельный блок внутри партии для достижения своих целей». Официально признан­ные или нелегальные, они существуют почти повсеместно. Многие политологи рассматривают фракционную борьбу как фактор, в из­вестной степени сдерживающий тенденцию к концентрации внут­рипартийной власти. Известно, какую роль сыграл запрет на фрак­ционную деятельность в истории КПСС.

Выделяются два «чистых типа» фракций. Первый из них осно­ван на так называемых отношениях клиентелы. Могущественные лидеры таких фракций (как правило, входящие в высшее партийное

160 Политические партии

руководство) всячески способствуют карьерам своих сторонников в обмен на политическую поддержку с их стороны. Иными словами, данный тип фракционности связан не с идейными соображениями, а с борьбой за внутрипартийную власть. К этому типу особенно близки Христианско-демократическая партия (ХДП) Италии и Ли­берально-демократическая партия (ЛДП) Японии. В 1974 г. в ЛДП насчитывалось 9 фракций. Все они были жестко иерархически орга­низованы вокруг своих лидеров, стремившихся к посту премьер-министра. Фракции имели собственные штаб-квартиры, созывали собрания и митинги своих сторонников. Японский политолог Ха-рухиро Фукуи отмечает четыре причины фракционности в ЛДП и другой ведущей партии Японии — Социалистической. Во-первых, обе не имеют четких идеологических установок и толерантно отно­сятся к многообразию мнений. Во-вторых, эти партии не имеют ре­альной массовой базы, которая смягчила бы фракционное соперни­чество на низовом уровне. В-третьих, японская избирательная система допускает существование многомандатных округов, что позволяет кандидатам от одной и той же партии соперничать между собой. Наконец, — и это самое важное — фракции («бацсу») явля­ются феноменом, глубоко укорененным в традиционной культуре страны со времен средневековья.

Другой тип фракций строится на идеологической общности. Здесь не столь велика личная зависимость рядовых членов от «патрона», и это компенсируется более формализованной организационной структурой. Такие фракции часто имеют фиксированное членство, а иногда даже подобия уставов, издают собственные газеты. Печат­ный орган может выступать как центр притяжения членов фракции. Так, внутрипартийные группы в Народно-демократической партии Афганистана носили названия своих печатных органов — «Хальк» и «Парчам». Впрочем, гораздо лучше данный «чистый тип» можно проиллюстрировать на примере фракций, возникших в 70-е гг. во многих западноевропейских социал-демократических партиях. Ста­рейшей и наиболее известной из подобных фракций является группа «Трибуна» в Лейбористской партии Великобритании.

Многие исследователи внутрипартийных структур сходились во мнении, что фракции, построенные на идеологической общности, более склонны к выходу из партий, чем другая их разновидность. Об этом свидетельствовал, например, раскол в Лейбористской

Функции и классификация партий 161

партии Великобритании, произошедший в начале 80-х гг. Но поли­тическая практика последних лет показала, что и клиентелизм не гарантирует устойчивости. В Японии именно отделение от ЛДП ряда влиятельных фракций привело к тому, что после длившегося деся­тилетиями господства на политической сцене эта партия перешла в оппозицию. Прекратила свое существование и некогда могуществен­ная ХДП Италии. Что касается распространенности двух типов фракций, то исследование более ста партий, проведенное Кеннетом Джандой, показало, что идеологическая основа фракций встреча­ется несколько чаще, но при этом виды фракционности теснейшим образом переплетаются между собой.

Политические партии, независимо от типа их внутренней орга­низации, проходят в своем развитии ряд ступеней. Для отображе­ния этого процесса применяется термин «институционализация партий». Ее уровни дают дополнительное — и весьма важное — ос­нование для классификации партий. Наиболее распространенное определение институционализации было предложено Сэмюэлом Хантингтоном — это процесс, в ходе которого партии приобрета­ют значение и устойчивость. В большинстве зрелых демократий ос­новные партии достигли весьма высоких уровней институционали­зации, но на это потребовались десятилетия. Отмечается, что даже в Латинской Америке, где традиции партийной политики довольно сильны, «на местном уровне реальные механизмы политических партий практически отсутствуют, а там, где они есть, редко связаны с общенациональными организациями. Вместо этого перед кажды­ми выборами местные нотабли создают свои собственные персона-листские организации, вступая в союз с лидерами так называемых общенациональных партий по соображениям политической или материальной выгоды». Еще хуже обстоит дело с институционали-зацией партий в тех новых демократиях, где традиции межпартий­ного соревнования отсутствуют.

Существуют различные способы измерения институционализа­ции партий, но чаще всего некий минимальный уровень поддержки избирателей принимается как критерий «важности», а продолжи­тельность существования — как критерий «устойчивости». Ричард Роуз и Томас Маки, например, утверждают, что «мы можем гово­рить об институционализации партии в том случае, если она уча­ствовала более чем в трех общенациональных выборах. Если партия

162 Политические партии

не смогла этого достичь, ее нельзя назвать упрочившейся. Она эфе­мерна». Строгое применение такого подхода заставляет констати­ровать, что в большинстве новых демократий институциона­лизированные партии просто отсутствуют. Однако судить об относительных уровнях институционализации партий по комбина­ции «важности» и «устойчивости» в обозначенном выше понима­нии можно. Например, оказывается, что наиболее институционали­зированные политические партии России — это КПРФ, «Яблоко» и ЛДПР, которые преодолевали пятипроцентный барьер на последо­вательных думских выборах 1993, 1995 и 1999 гг.

Многие ученые связывают перспективы институционализации партий с условиями их возникновения. Анжело Панебьянко выде­ляет три группы обстоятельств, сказывающихся, с его точки зрения, навеем дальнейшем развитии партии: 1) существовал ли общенаци­ональный центр, из которого партия проникла на периферию, или напротив, партия выросла из местных организаций, которые затем объединились в общенациональную (ученый называет эти варианты, соответственно, «проникновением» и «диффузией»); 2) была ли партия с самого начала поддержана каким-то другим, уже существу­ющим институтом, или она развивалась, опираясь лишь на собствен­ные силы («внешняя» или «внутренняя» легитимация); 3) стоял ли у истоков партии харизматический лидер. Согласно Панебьянко, про­никновение, внутренняя легитимация и отсутствие харизматического лидера способствуют успешной институционализации. К числу ин­ститутов, способствующих ей, обычно относят пропорциональную избирательную систему и парламентскую форму правления. Но бо­лее подробно речь об этом пойдет в следующих главах.