Готовность к деятельности как социально-психологическая проблема

Проблемность феномена психологической готовности. Как социально-психологическая проблема готовность к деятельно­сти предстает перед нами в той мере, в какой она полна внут­ренних противоречий, а также в той мере, в какой человек оказывается психологически готов или не готов к их восприя­тию, видению и пониманию — следовательно, и преодолению. Как из психологической противоречивости самой деятельнос­ти, так и из основных составляющих готовности к ней вытека­ют трудности формирования последней.

Уже в таких противоречиях психической деятельности че­ловека, которые связаны с различием ожидания результатов, с одной стороны, и теми усилиями, которые для этого необходимы, с другой, заложена опасность психологической неготовности к эффективному действию. Обманчивая легкость отождествления предстоящего действия с его результатом уже предрасполагает к пассивному ожиданию его плодов.

Не менее опасна и склонность субъекта отождествлять го­товность к началу действия с эффективностью всей последующей деятельности в целом. Она также равнозначна психологической неготовности к достижению ожидаемого результата.

Столь же ошибочной может оказаться и неспособность со­размерять завышенные ожидания и притязания на желательный результат деятельности с реальным потенциалом его субъекта. Однако к названным выше противоречиям деятельности, затрудняющим психологическую готовность к ее эффективно­му осуществлению, прибавляются рассогласования, заложен­ные в структуре самой психологической готовности к ней. Даже полная психологическая готовность к эффективной деятельно­сти включает в себя такое, например, противоречие, как нали­чие серии психологических установок-стереотипов (на включение, принятие решения, испытание экстремальными ус­ловиями), с одной стороны, и установку на способность к не­стереотипной, т. е. по сути психологически безустановочной деятельности — с другой.

Не менее серьезное противоречие может сложиться и меж­ду наличием психологической установки и трудностью ее прак­тической реализации по причине неспособности к этому субъекта деятельности.

Возможна ли психологическая готовность к инновационной деятельности. Можно ли говорить в полной мере о психологи­ческой готовности к деятельности как о каком-то априорном со­стоянии субъекта, не имевшего до этого необходимого опыта соответствующих действий? Или же психологическая готовность к действию — это всего лишь аккумуляция всего предшествую­щего опыта эффективной практической деятельности, представ­ленная в свернутом виде в качестве решительной и уверенной настроенности субъекта на ее начало и успешное завершение?

Тогда психологическая готовность к действию лишь в той мере способна предвосхитить его начало и эффективность, в какой она сама уже является его результатом.

Но из этого следует, что полная психологическая готов­ность к такой инновационной деятельности, которой не предше­ствует необходимый прошлый опыт, практически невозможна. Как в таком случае быть с подлинно инновационной, особенно масштабно и радикально инновационной активностью челове­ка? Возможно ли исключить ее обреченность на неудачу вслед­ствие психологической неготовности к ней человека?

Ответ на этот вопрос представляется однозначным: пси­хологическая готовность к радикальным инновациям либо уже заложена в прошлом опыте, либо ее отсутствие должно быть компенсировано специальными и дополнительными усилиями.

Именно этой цели и должно служить социально-психоло­гическое обеспечение готовности к эффективной деятельнос­ти. В противном случае опыт исканий в абсолютно новой сфере деятельности не защищен от грубых ошибок, просчетов, неудач и просто провалов.

Обеспечение психологической готовности к деятельности.

Но задача социально-психологического обеспечения готовнос­ти к деятельности состоит не только в том, чтобы понять при­роду ее отсутствия там, где она крайне необходима, и изыскать средства ее компенсации или ускоренного формирования в со­ответствии с динамично меняющейся жизненной ситуацией.

Не менее актуальна и другая сторона этой проблемы. Она связана с необходимостью своевременной диагностики уже имеющихся психологических готовностей людей к тем или иным действиям, которые могут иначе оказаться неожидан­ными и непредсказуемыми. На актуальность предвидения именно такого рода психологической готовности человека к действию в свое время обращал внимание великий русский писатель-сатирик М. Е. Салтыков-Щедрин, который говорил как об одной из задач, встающих перед писателем необходимо­сти коснуться всех готовностей своего героя, которые кроют­ся в нем, и испытать, насколько живуче его стремление совершать такие поступки, от которых он в обыденной жизни поневоле от­казывается. Вы скажете: какое нам дело до того, волею или не­волею воздерживается известный субъект от известных действий; для нас достаточно и того, что он не совершает их... Но береги­тесь! Сегодня он действительно воздерживается, но завтра об­стоятельства благоприятствуют ему, и он непременно совершит все, что когда-нибудь лелеяла тайная его мысль. И совершит с тем большею беспощадностью, чем больший гнет сдавливал это думанное и лелеянное [8].