Ян Дембовский

ПСИХОЛОГИЯ ДОЖДЕВОГО ЧЕРВЯ*

* Дембовский Я. Психология животных. М.: Изд-во Иностр. лит-ры, 1959. С.200—222 (с сокр.)

Рассмотрим особую деятельность дождевого червя, заслуживающую большего внимания. Дарвин (1881) в работе, касающейся жизни дождевых червей и их влияния на свойства почвы, впервые обратил внимание на наличие у червей своего рода умственной деятельности. Он установил, что дождевые черви закрывают отверстия норок разными предметами, например камешками, соломинками и в первую очередь — листьями деревьев. При этом листья они втягивают в норку верхушкой вперед, а сосновые иглы, растущие парами, тянут за основание. Дарвин в ряде опытов давал дождевым червям бумажные треугольники, которые они втягивали в норку острым углом вперед. Во всех случаях червь направляет предмет так, чтобы его было легче втащить в норку. Листья, более узкие у основания, чем у верхушки, червь втягивает основанием вперед. По Дарвину, втягивание листьев не является инстинктом, так как дождевые черви втягивают наиболее целесообразным способом бумажные треугольники, с которыми они никогда не сталкивались, а также листья деревьев, недавно завезенных в Англию, к которым черви не могли еще приспособиться. Скорее животные, приспосабливаясь, учатся наиболее целесообразному способу втягивания, а приобретенную способность передают по наследству своим потомкам. К тому же, остроугольные треугольники, втянутые в норку, были запачканы только вблизи острого угла; это показывает, что червь с самого начала схватывает треугольник правильно, не делая ненужных попыток в других местах. По-видимому, дождевой червь обладает каким-то чувством формы треугольника. Втягивая сосновые иглы основанием вперед, черви встречают наименьшее сопротивление, так как если бы они втягивали их за одну иглу, то другая оказалась бы поперек норки, и мешала бы втягиванию. Кроме того, у основания игл, возможно, содержатся какие-то химические вещества, оказывающие на червей притягательное действие.

Несомненно, интерпретация Дарвина является фантастичной, ибо доводы, на основании которых он приписал дождевому червю способность к разумным действиям, являются совершенно недостаточными. Тем не менее Дарвин затронул очень интересный вопрос и указал путь к его решению, так как выделил три фактора, которые могут играть роль при втягивании, — форму предмета, сопротивление, возникающее при втягивании, и химические свойства предмета.

Опыты Дарвина повторила Ганель, подтвердив фактические данные своего великого предшественника, но дав им совершенно иное истолкование. В случае листьев липы форма не играет никакой роли; решающим же фактором является химическое различие между основанием листа и его верхушкой. Ганель провела очень простой и остроумный опыт. Она вырезала ножницами из липового листа подобный ему маленький лист, но с верхушкой, направленной к первоначальному основанию, и с основанием, направленным в сторону первоначальной верхушки. Если червь руководствуется формой, то он должен тянуть лист за новую верхушку. В действительности же дождевые черви втягивали такие листья вперед основанием, хотя сопротивление при таком направлении является наибольшим. Ясно, что у первоначальной верхушки находятся какие-то химические вещества, притягивающие к себе червя. Если кончики пары сосновых игл связать ниткой, то сопротивление при вытягивании за любой конец будет одинаковым. Тем не менее дождевые черви тянут такие иглы преимущественно за основание. Если, связав иглы, одну из них перерезать вблизи точки их соединения (рис. 2), то получится пара игл с противоположными отношениями: первоначальное основание разделено, а первоначальные кончики игл соединены друг с другом. Теперь дождевой червь хватает иглы за кончики; следовательно он руководствуется формой, по сравнению с которой даже химический раздражитель обладает более слабым действием. Остроугольные равнобедренные бумажные треугольники черви схватывают сразу же за вершину. Не признавая у дождевых червей наличия разума и чувства формы, как об этом говорил Дарвин, Ганель пытается толковать эти явления как цепь рефлексов. По ее предположению, червь систематически ощупывает край треугольника, запоминая при этом некоторые кинестетические ощущения, являющиеся, конечно, разными при ощупывании более короткой или более длинной стороны, а также при прикосновении к углам после ощупывания длинной или короткой стороны. Это толкование не объясняет, откуда червь знает, что, достигнув вершины треугольника после ощупывания длинной стороны, следует ухватиться за нее. Кроме того, рассуждения Ганель являются довольно абстрактными, так как автор только исследовала предметы, уже находившиеся а норке, а самого процесса втягивания не наблюдала и не установила, действительно ли происходит предполагавшееся ею систематичное ощупывание.

Иордан первый наблюдал дождевых червей во время их работы и не замечал, чтобы черви ощупывали втягиваемые ими предметы. Чаще они схватывают их в первых попавшихся точках. Автор решительно отрицает целенаправленность работы червя, рассматривая последнюю с точки зрения теории проб и ошибок.

Мангольд тщательно проанализировал факторы, влияющие на работу червя при втягивании различных предметов в норку. Что касается листьев, то червь схватывает их за то место, к которому его голова случайно первый раз прикоснулась. Червь присасывается губами к поверхности листа и, пятясь в норку, тянет лист за собой. Опирающийся на землю черешок листа действует наподобие руля, направляя верхушку листа вперед. Обычно втянуть лист с первого раза не удается, так как он ложится поперек норки и не сгибается. Червь неоднократно бросает лист, присасываясь к нему в новом месте, каждый раз пытаясь втянуть его. Поскольку сопротивление становится наименьшим в тот момент, когда лист направляется верхушкой к норке, червь раньше или позже так схватывает лист, что сможет его втянуть. Точка прикрепления не выбирается червем; из всех случайных прикреплений только прикрепление за верхушку ведет к цели.

Кроме того, существует отчетливая разница в химических свойствах между верхушкой и черешком листа. Мангольд отрезал отдельно верхушки листьев вишни и их черешки и высушивал их; затем он отдельно растирал их в ступке в порошок, смешивал каждый порошок с расплавленной желатиной и полученными смесями смазывал концы деревянной палочки: один конец — смесью, приготовленной из черешков, другой — смесью, приготовленной из верхушек листьев. Форма обоих концов палочки, а следовательно, и сопротивление на них были одинаковыми, но химические свойства их, — вероятно, различными. В подавляющем большинстве случаев дождевые черви втягивали палочки вперед тем концом, который был смазан смесью, приготовленной из растертых верхушек; следовательно, в верхушках должно содержаться какое-то химическое вещество, оказывающее на дождевого червя притягательное действие. Втягивание сдвоенных сосновых игл преимущественно за основание объясняется большей легкостью присасывания в этом месте, так как отдельная игла слишком тонка для губ червя.

Крометого, существует химический фактор, различный в основаниях и верхушках игл. Мангольд решительно отвергает гипотезу о форме предмета как определяющем факторе и не признает решающей роли последовательности раздражений, как это предполагала Ганель. Если отдельные части предмета химически различаются между собой, то возникает конкуренция между химическим влиянием и влиянием сопротивления. В случае же химически однородных предметов червь руководствуется только сопротивлением.

Исследования Ольги Краузе вносят новые данные в этот вопрос. Автор подтверждает фактические результаты предшественников. Особенно важно установление факта, что листья различных деревьев втягиваются преимущественно за верхушку. Применив метод Мангольда (измельчение в порошок частей листьев и смазывание концов деревянных палочек смесью этого порошка с желатином), автор показала, что в пределах листовой пластинки для дождевого червя не существует заметной химической дифференциации. В табл. 1 приведены 6 опытов, в которых разные части листьев липы противопоставлялись в химическом отношении друг другу и чистому желатину.

Дождевой червь не отличает верхушек листьев от их оснований, но довольно хорошо отличает верхушки и основания от черешков. Способность отличать верхушки от черешков и основания от черешков выражена в более или менее одинаковой степени; следовательно, в листовой пластинке не существует химических различий, зато пластинка отчетливо отличается от черешка. Контрольные опыты 4—6 показывают, что червь хорошо отличает чистый желатин от желатина, смешанного с любыми растертыми частями листьев. Хуже всего черви различали черешки (опыт 6); следовательно, притягательное действие черешков, как указывалось выше, является самым слабым.

Краузе подробно исследовала фактор сопротивления. Она давала дождевым червям втягивать прямоугольные полоски, вырезанные вдоль главной жилки листа. Поскольку в пределах листовой пластинки нет химических различий, а симметричность полосок исключала также возможность выбора по форме, оставался только фактор сопротивления, так как жилка у основания листа значительно толще, чем у верхушки, и не позволяет сминать лист в этом месте. Большинство таких полос втягивалось верхушкой вперед. Когда же главную жилку срезали так, что ее толщина по всей длине была приблизительно одинаковой, число полосок, втянутых за основание и за верхушку, сравнялось. Точно так же, если червям давать молодые листья липы, еще настолько мягкие, что червь сможет смять их в любом месте, то втягивание за верхушку не будет преобладать. Наконец, автор вырезала из верхних частей листьев липы круги, которые черви втягивали во всех направлениях одинаково. Все это говорит о решающей роли сопротивления. К таким же выводам приводят и наблюдения за процессом втягивания. Подборку их нужно проводить ночью, когда червь выползает из норки и втягивает различные предметы, и при красном свете, так как всякий другой вызывает моментальное возвращение червя в норку. Дождевой червь, как указывал Мангольд, не выбирает на листе места для схватывания, а тащит его, схватывая за первый попавшийся участок. Наталкиваясь на сильное сопротивление, он хватает лист за другое место и тащит снова. Точные отметки очередных мест схватывания совершенно не выявляют какой-либо системы в работе червя. Схватывания скорее являются случайными, и к цели ведет то, при котором встречается преодолимое сопротивление.

В случае сосновых игл можно отчетливо вычислить два определяющих втягивание фактора: химический фактор и сопротивление. Опыты с растертыми в порошок различными.: частями игл показали существование сильного химического влияния особых чешуек, покрывающих основание игл, что вызывает их втягивание преимущественно основанием вперед. Затем дождевым червям давали искусственные "иглы", сделанные из двух связанных 1 концами соломинок соответствующей величины. Эти "иглы" в большинстве случаев втягивались за основание; следовательно, здесь ' действовал фактор сопротивления. В нормальных сосновых иглах оба фактора суммируются, ''и поэтому число втягиваний за основание ''преобладает в столь значительной степени. В опыте же эти факторы можно разделить. Если ««вязать концы двух сосновых игл и перерезать одну из них у основания, то химический фактор заставит червя тащить иглы за основание, а фактор сопротивления — за связанные верхушки. В этих условиях примерно случаев наблюдается втягивание за 1 именование и в 40% случаев — за верхушку. Нормальные же иглы червь втягивает более чем в 95% случаев за основание.

Червь должен был бы в таком случае попытаться схватить предмет несколько раз, чтобы определить форму, и начинать тащить, лишь найдя нужное место. Однако он никогда так не делает. Он хватает лист в любом месте и тянет каждый раз с максимальной силой. Животное вообще не пытается определить форму, а тащит вслепую. Нельзя также сказать, чтобы червь искал направление наименьшего сопротивления. Круги, вырезанные из верхних частей листьев липы, втягивались в любом направлении, хотя их сопротивление в различных направлениях неодинаково. Правильнее сказать, что червь ищет направление преодолимого сопротивления, не делая, однако, из всех преодолимых сопротивлений никакого выбора.

Иначе обстоит дело с химическим фактором. До сих пор мы не говорили о том, с какой целью дождевой червь втягивает в норку различные предметы. Дарвин предполагал, что, закрывая вход в норку, червь защищается от холода. Однако эта гипотеза совершенно не обоснована. Червь трудится ночью при низкой температуре и при этом почти полностью выползает из норки; днем же при высокой температуре вход в норку всегда закрыт. Неправильно также мнение, что черви, закрывая вход в норку, препятствуют доступу врагов. Осенью кучки листьев, прикрывающие норки, указывают многим птицам местонахождение дождевых червей. Главным же врагом дождевого червя является крот, который подкапывается снизу, и закрытие входа в норку как защита от него лишено всякого смысла. Скорее следует предполагать, что черви собирают в норках запасы пищи. В сырых норках листья и иглы постепенно гниют и становятся подходящей пищей для червя. Животное должно уметь отличать съедобные предметы от несъедобных, руководствуясь в этом отношении их химическими свойствами. Черешок листа в гораздо меньшей степени пригоден в пищу, чем листовая пластинка, и поэтому червь редко хватает лист за черешок. По мере своих возможностей дождевой червь отыскивает на предмете места, химические свойства которых указывают на его съедобность; сопротивление же является решающим фактором эффективности выбранного червем направления. У червя имеется прочная ассоциация двух различных факторов: механического и химического. Нужно учитывать, что предыдущий вывод о схватывании вслепую относится к листовой называл Мангольд, не выбирает на листе места для схватывания, а тащит его, схватывая за первый попавшийся участок. Наталкиваясь на сильное сопротивление, он хватает лист за другое место и тащит снова. Точные отметки очередных мест схватывания совершенно не выявляют какой-либо системы в работе червя. Схватывания скорее являются случайными, и к цели ведет то, при котором встречается преодолимое сопротивление.

В случае сосновых игл можно отчетливо выделить два определяющих втягивание фактора: химический фактор и сопротивление. Опыты с растертыми в порошок различными частями игл показали существование сильного химического влияния особых чешуек, покрывающих основание игл, что вызывает их втягивание преимущественно основанием вперед. Затем дождевым червям давали искусственные "иглы", сделанные из двух связанных концами соломинок соответствующей величины. Эти "иглы" в большинстве случаев втягивались за основание; следовательно, здесь действовал фактор сопротивления. В нормальных сосновых иглах оба фактора суммируются, и поэтому число втягиваний за основание преобладает в столь значительной степени. В опыте же эти факторы можно разделить. Если связать концы двух сосновых игл и перерезать одну из них у основания, то химический фактор заставит червя тащить иглы за основание, а фактор сопротивления — за связанные верхушки. В этих условиях примерно в 60% случаев наблюдается втягивание за основание и в 40% случаев — за верхушку. Нормальные же иглы червь втягивает более чем в 95% случаев за основание.

Влияние формы можно с уверенностью исключить. Дождевой червь не видит предмета, и распознавание формы возможно лишь путем осязания. Слепой человек узнает форму предмета двумя способами: обхватив его рукой или же систематически ощупывая его, проводя рукой по поверхности и осязая выпуклости, углубления, края и углы. В работе дождевого червя нет таких условий; он ощупывает лишь отдельные участки листа. В поведении червя нет также никакой системы, так как он меняет места схватывания случайно, выпуская в это время лист. У человека это соответствовало бы прикосновению к предмету концом пальца в нескольких разных точках. На основании подобного обследования нельзя составить представление о форме предмета. Существует еще один момент. Если бы червь руководствовался формой, он должен был бы определить величину испытываемого сопротивления не путем втягивания предмета изо всех сил, а самим схватыванием. Червь должен был бы в таком случае попытаться схватить предмет несколько раз, чтобы определить форму, и начинать тащить, лишь найдя нужное место. Однако он никогда так не делает. Он хватает лист в любом месте и тянет каждый раз с максимальной силой. Животное вообще не пытается определить форму, а тащит вслепую. Нельзя также сказать, чтобы червь искал направление наименьшего сопротивления. Круги, вырезанные из верхних частей листьев липы, втягивались в любом направлении, хотя их сопротивление в различных направлениях неодинаково. Правильнее сказать, что червь ищет направление преодолимого сопротивления, не делая, однако, из всех преодолимых сопротивлений никакого выбора.

Иначе обстоит дело с химическим фактором. До сих пор мы не говорили о том, с какой целью дождевой червь втягивает в норку различные предметы. Дарвин предполагал, что, закрывая вход в норку, червь защищается от холода. Однако эта гипотеза совершенно не обоснована. Червь трудится ночью при низкой температуре и при этом почти полностью выползает из норки; днем же при высокой температуре вход в норку всегда закрыт. Неправильно также мнение, что черви, закрывая вход в норку, препятствуют доступу врагов. Осенью кучки листьев, прикрывающие норки, указывают многим птицам местонахождение дождевых червей. Главным же врагом дождевого червя является крот, который подкапывается снизу, и закрытие входа в норку как защита от него лишено всякого смысла. Скорее следует предполагать, что черви собирают в норках запасы пищи. В сырых норках листья и иглы постепенно гниют и становятся подходящей пищей для червя. Животное должно уметь отличать съедобные предметы от несъедобных, руководствуясь в этом отношении их химическими свойствами. Черешок листа в гораздо меньшей степени пригоден в пищу, чем листовая пластинка, и поэтому червь редко хватает лист за черешок. По мере своих возможностей дождевой червь отыскивает на предмете места, химические свойства которых указывают на его съедобность; сопротивление же является решающим фактором эффективности выбранного червем направления. У червя имеется прочная ассоциация двух различных факторов: механического и химического. Нужно учитывать, что предыдущий вывод о схватывании вслепую относится к листовой пластинке, в пределах которой червь не воспринимает разницы в химических свойствах. Там же, где такая разница существует, она оказывает заметное влияние на характер деятельности червя. В опыте можно разделить оба этих фактора. Когда при втягивании деревянных палочек чистый желатин противопоставляли желатину, смешанному с растертыми частями листьев, точность различения превышала 90%. Здесь сопротивление в обоих направлениях было одинаковым, а достигнутый результат исключал случайность схватывания. Совершенно очевидно, что червь ищет места, химические свойства которых напоминают ему пищу.

Эти факты приводят нас к вопросу о возможности как образования червем ассоциаций, так и обучения червей. Иеркс дрессировал дождевых червей в Т-образном лабиринте. Животное выпускали в более длинный из коридоров лабиринта, где ему предстояли два возможных пути — вправо и влево. Один из них вел в темное помещение к пище, т. е. был связан с положительным подкреплением. На другом пути червь наталкивался на проволочки и получал удар электрическим током. Такие опыты были проведены в больших масштабах Хеком, а затем Сварцем. Исследователи установили, что червь может в большей или меньшей степени приобретать навыки. Согласно Хеку, в процессе обучения животного следует различать три фазы.

1. Вначале дождевой червь одинаково часто поворачивает в оба боковых коридора, однако постепенно он приучается избегать удара током; это пока выражается в том, что червь, прикоснувшись к проволочкам, поворачивает назад и не пытается ползти в запретном направлении.

2. Во второй фазе червь, находящийся в месте разветвления путей, повернув в сторону, где возможен удар током, и не прикасаясь к проволочкам, ощупывает (будто бы колеблясь) смежную с ними область и отползает. Возможно, что животное вблизи проволочек воспринимает какие-то влияния — термические, химические или другие. Эти сопровождающие электрический разряд раздражители, на которые червь раньше не реагировал, приобрели для него определенное значение вследствие подкрепления их током. Их можно назвать условными раздражителями.

3. В третьей фазе наблюдается с самого начала большая точность поворота в разрешенную сторону. Это иллюстрируется приведенными ниже средними данными дрессировки II особей (по Хеку). Черви ползали в лабиринте 6 раз в день. Указаны порядковые номера проведенных опытов и соответствующие им средние числа неправильных поворотов (ошибок).

Опыты....... 1-4041—8081—120 121—160

Ошибки...... 17,4 14,0 13,0 9,0

Опыты....... 161-200 201—240

Ошибки...... 4,0 4,0

В последних фазах дрессировки в 40 опытах подряд черви совершили лишь 4 ошибки. Следующие данные относятся к дрессировке одного червя.

Опыты........... 1-40 41—80 81—120 121—160

Ошибки.......... 19 8 4 5

После приобретения червями навыка Хек изменял задачу на противоположную. Приводим данные относительно того же червя, являющиеся продолжением предыдущих.

После изменения задачи червю для ее решения понадобилось гораздо меньше опытов. Ни в одном случае задача не была решена на 100%; реакции червя всегда были приближенными. Тем не менее в этих опытах отчетливо проявляется способность червя к обучению. Червь, уже дрессированный в лабиринте, не терял приобретенного навыка после удаления передних пяти сегментов вместе с мозговым ганглием. Возможна и новая дрессировка червей, которым удалили несколько головных сегментов. По-видимому, навык "приобретается" всей нервной цепочкой животного.

Результаты Иеркса и Хека подтверждены Робинзоном (1953), проведшим опыты на пяти особях Lumbricus terrestris, содержавшихся по-одиночке. Он применил усовершенствованный Т-образный лабиринт Иеркса. Проходы лабиринта были выстланы шероховатой бумагой; лабиринт освещался сзади. Сначала червь ползал медленно и часто останавливался. Когда автор при неправильном выборе стал применять удары электрическим током, число неправильных поворотов заметно уменьшилось. Во время дрессировки наблюдалось поведение двоякого рода:

1) усиление отрицательных реакций на обоих концах поперечного прохода, хотя только на одном из них применяли наказание;

2) уменьшение числа случаев поворота червя в неправильную сторону уже на перекрестке. Первая из этих двух реакций наступила после 50 пробегов, вторая — после 150 пробегов. Первая реакция представляет собой обусловленную реакцию, вторая же является более поздним избирательным процессом обучения. Автор критикует несколько упрощенное толкование Хека.

Малек критикует эти опыты из-за неестественных условий дрессировки. В лабиринте червь находится в совершенно чуждой ему обстановке, что не может не оказать плохого влияния на характер его поведения. Этим, по-видимому, и объясняется тот факт, что приобретение навыка требовало такого большого числа опытов. В естественных условиях оно должно происходить гораздо быстрее. Это же критическое замечание относится и к большинству исследований со втягиванием предметов. Чаще всего опыты проводятся на червях, содержащихся в ящиках, наполненных землей; в таких условиях черви приспосабливаются плохо и часто вообще не отвечают на раздражения. Так, например, Краузе не удалось заставить животных втягивать в норку бумажные треугольники. Образование навыков в течение длительного времени (как в опытах Хека и Иеркса) находится в противоречии с естественным образом жизни животного. Выползший ночью из норки червь, пытаясь втягивать в нее окружающие предметы, часто, несомненно, наталкивается на слишком сильное сопротивление, например в виде растущих на ветвях листьев, зарытой в земле палочки, большого камня и т. д. Реагируя так же медленно, как в опытах Иеркса и Хека, червь должен был бы неделями тащить каждый такой предмет, пока не усвоил бы, что его намерения не исполнимы. По Малеку, ассоциации образуются гораздо быстрее и играют гораздо более значительную роль в жизни животных, чем предполагают. Малек давал дождевым червям лист, держа его рукой за черешок. Червь хватал лист и пытался втянуть его. После первой попытки следовали вторая и третья; порой червь тянул настолько сильно, что лист разрывался. В среднем такие попытки повторяются 10—12 раз, причем всякий раз в разных точках. Перерывы между схватываниями бывают длинными или короткими. Весь период попыток длится 10—15 мин. Однако затем червь оставляет лист и, даже когда ему настойчиво этот лист подкладывают, не попытавшись схватить его, уклоняется в сторону. Если лист продолжают подкладывать, червь просто прячется в норку. Схватывание прекращается на основании ассоциаций, а не вследствие утомления, так как тотчас же после этого червь хорошо тащит другие листья. Попытки продолжаются гораздо дольше, если лист (пусть очень большой и тяжелый) не придерживают и червь может тянуть его. Здесь, впрочем, настойчивость животного является целесообразной, так как часто ему в конце концов удается либо смять, либо разорвать лист и втащить его в норку. Несколько иначе ведет себя червь при втягивании камешков или больших комков земли. Схватив и притащив к норке такой предмет, червь сразу же бросает его, если он не вмещается в норку. Малек давал червям глиняные шарики диаметром 1,5 см. Черви обычным способом схватывали шарики, но лишь один раз, после чего переставали обращать на них внимание.

Краузе тоже приводит несколько подобных наблюдений. Дождевые черви охотно втягивают сосновые иглы, разбросанные в большом числе у норок. Но спустя несколько дней число втягиваемых червями игл значительно уменьшается. Точно так же обстоит дело и с прутиками, но никогда — с листьями. Черви совсем не трогали игл, пролежавших длительное время на газоне рядом с норками. Когда же им дали свежие иглы, они стали их втягивать. Это соответствует наблюдениям Малека, согласно которым дождевой червь, перестав втягивать какой-либо предмет, больше к нему не возвращается. Возможно, что червь узнает этот предмет по оставшейся на нем слизи.

Баруха-Рейд (1956) считает результаты Иеркса, Хека и Робинзона достоверными. Его интересовало явление так называемого латентного обучения. Одна особь дождевого червя (Lumbricus terrestris) пребывала в течение 20 час. в Т-образном лабиринте. В это время никакие реакции животного не подкрепляли. Затем исследовали, спустя какое время после начала применения удара электрическим током червь овладеет лабиринтом по сравнению с контрольными особями, к которым удар током применяли с самого начала пребывания их в лабиринте. Наблюдение велось всего на 6 особях (3 подопытных и 3 контрольных). На конце левого прохода лабиринта (запретное направление) пол был выстлан грубой наждачной бумагой. На правом конце находился сосуд с сырой землей и мхом. В конце левого прохода черви получали удар током. Каждый червь совершал 6 пробегов в день. Показатель решения задачи принят условно: 7 правильных реакций из 10. В первой группе (контрольной) условный показатель был достигнут после 45, 37 и 47 пробегов, в подопытной группе — соответственно после 21, 22 и 23 пробегов. Разница была статистически достоверна.

В заключение я опишу "сутки дождевого червя". Вырыв норку, животное в продолжение всего дня сидит в ней неподвижно головой ко входу, довольно плотно закрытому листьями или прутиками. В сумерки червь оживляется и приступает к работе. Он выползает из.норки, вытягивая тело во всю длину (максимальное сокращение кольцевых мышц) и цепляясь задним концом за край норки. Передний конец тела совершает круговые движения, несколько приподнимаясь над землей и ощупывая все вокруг. Время от времени тело животного вытягивается в другом направлении и головной конец исследует новые районы. Натолкнувшись на какой-либо предмет, дождевой червь присасывается к нему. Вокруг ротового отверстия находятся мягкие губы, плотно прижимающиеся к данному предмету. Одновременно глотка, выдвинутая вперед в момент схватывания, отодвигается назад, действуя как поршень, создающий отрицательное давление. В результате тубы крепко присасываются к поверхности предмета. Пятясь обратно в норку, червь тащит предмет за собой. Маленький камешек, попадающий в норку, червь вдавливает в стенку, а большой камешек, подтащив к отверстию, бросает. То же самое делает он и с листьями: если после нескольких попыток ему не удается втянуть лист, то червь оставляет его на месте. Таким образом, в течение ночи над норкой скапливаются листья и другие предметы, закрывающие отверстие.

Ночью в состоянии максимального растяжения дождевой червь особенно чувствителен ко всяким воздействиям среды, особенно к прикосновениям, толчкам, химическим влияниям и свету. Поэтому наблюдать за червем можно, только соблюдая большую осторожность. Нужно очень медленно двигаться и освещать червей только слабым красным светом. Очень слабый белый свет притягивает дождевых червей. Иногда в лунную ночь наблюдаются далекие путешествия дождевых червей. Однако они неспособны отыскать брошенную ими норку и поэтому с наступлением дня роют новую. Утром черви прячутся в своих норках.

Это животное обладает очень разнообразными органами Чувств и на некоторые раздражители реагирует уже при минимальной интенсивности. Дождевой червь имеет различные средства для- познавания присущим ему способом окружающего мира; он может анализироватьвлияния внешней среды и накапливать приобретенный опыт. Жизнь червя кажется нам монотонной и бедной только потому, что мы еще не изучили ее как следует. Очень сложное строение нервной системы, обилие и разнородность связей между ее элементами, изученных лишь в небольшой степени, показывают, что мы имеем дело с животным, которому присущи многообразные восприятия.