Политическая субъектность государства

Центральное место в политической системе любого общества, как известно, занимает государство. Представляя собою институциализированное воплощение власти, именно государство играет в данном обществе основную регулятивную роль, поскольку именно оно обладает монополией на установление обязательных для всех субъектов политических отношений юридических норм и наделяется правом осуществлять контроль за их исполнением. Все прочие субъекты политики – политические институты, социальные и иные группы, индивиды осуществляют свою деятельность в том правовом пространстве, которое задано государством, по установленным им и изменяемым им же правилам. Поэтому уже само объективное положение государства определяет его ведущую роль в любых политических системах, как прошлого, так и современности. Любое, даже самое незначительное легитимное изменение в политической системе должно либо исходить от государства, либо быть им утвержденным.

В литературе, как юридической, так и философской и политологической соотношение политической и государственной власти толкуется по-разному. Некоторые авторы настаивают на необходимости их разведения, считая, что категория «политическая власть» более обширна, чем понятие «государственная власть», поскольку включает в себя власть, осуществляемую не только государством, но и другими субъектами политики – партиями, общественными движениями, элитами и др. Но подобное толкование небесспорно, поскольку каждый из прочих субъектов политики обладает властью лишь в том объеме, насколько это дозволено государством, в той мере, в которой государство уполномочивает их выполнять данные властные функции. Так, политическая партия легитимно получает политическую власть лишь вследствие победы на парламентских выборах, т.е. вследствие тех процедур и в том объеме, как это определено данным государством и его конституционным законодательством.

Политическая субъектность, несомненно, во многом соотносится с феноменом политической власти, отчасти даже пересекаясь с нею. Действительно, возможность регулятивного воздействия на происходящие процессы можно характеризовать и как властное отношение. Но кроме существенно общих черт имеются и значительные отличия. Так, политическая власть основана на государственном принуждении. Власть непременно предполагает принуждение, а в определенных ситуациях сила может служить единственным основанием власти. Политическая же субъектность может быть рассматриваема как власть лишь, поскольку также включает в себя принуждение, но она не сводится лишь к нему, и даже в первую очередь к нему. Действительно, возможность государства определять характер и ход происходящих процессов во многом зависит от его правоохранительных и силовых ресурсов, наличия определенных институтов и структур, позволяющих ему регулировать основные общественные процессы, воздействовать в соответствии с законом на них. Но это лишь одна грань его деятельности, один из множества элементов, составляющих в совокупности феномен политической субъектности. Следовательно, это более широкая, емкая и многозначная категория, чем собственно политическая власть.

Следует отметить, что центральная роль государства в политической системе не означает автоматического, при любых обстоятельствах и любой осуществляемой им политике, сохранения его ведущей, лидирующей роли в обществе, т.е. его действительной субъектности. Она существует как бы в потенциальном состоянии и непременно должна быть объективизирована его реальными действиями и действительными возможностями. Государство для этого должно, во-первых, обладать определенными ресурсами, т.е. должны существовать объективные условия, во-вторых, способностью и готовностью обеспечить реализацию данной объективной роли, т.е. должен наличествовать и субъективный фактор.

Для того, чтобы государство оказалось способным выполнять свою роль в политической системе общества, необходим определенный набор условий и факторов. К числу основных, наиболее сущностных для этого объективных условий следует отнести следующие: правовые – наличие нормативно-правовой системы, являющейся легитимизирующей основой для тех или иных акций государства по воздействию на всю совокупность происходящих общественных процессов; социальные – социальная опора в лице либо населения в целом, либо определенных классов, слоев, стратов, а также возможность повышения или понижения государством социального статуса (ранга) индивидов или групп, их места в социальной структуре общества, в своего рола «табели о рангах»; экономические – материальные ценности, необходимые для обеспечения регулятивного воздействия государства – государственная казна, государственный сектор экономики, плодородные земли, полезные ископаемые и т.д.; силовые - аппарат принуждения в лице специальных институтов и органов, профессионально подготовленных для этого людей, а также оружия или иных средств; идеологические – наличие неких идеологем, позволяющих государству обосновывать свое место в политической системе и добиваться должной степени консолидированности общества; информационные – информация, объем и качество которой позволяют осуществлять компетентное руководство общественными процессами.

Только в том случае, если государство располагает всей совокупностью должных ресурсов, это позволяет ему выполнять свое предназначение, обладать должной степенью политической субъектности. Отсутствие же или недостаточность какого-либо из названных ресурсов либо существенно снижает характер политической субъектности государства, либо делает данное государство нежизнеспособным.

Сейчас уже стало очевидным, что в России демократическое государство и рыночная экономика на протяжении ряда последних лет создавались в условиях форсированного самой же властью развала прежней государственности. У российских реформаторов первоначально, в качестве идеологии осуществляемых реформ, выступала посылка о спонтанном рождении рынка, выстраивающего в процессе последующей самоорганизации адекватную ему правовую и нравственную надстройку. Известно, что эта классическая мифологема либерализма обрела популярность на Западе лишь в Х1Х веке, когда в большей части стран уже завершилось становление и рынка, и демократической государственности, причем государство там на деле никогда не пускало процессы их развития и институционализации на самотек, достаточно жестко регулируя происходящее. И возникший впоследствии миф не соответствовал объективным реалиям, да и разделялся лишь частью исследователей.

В России же жестко-либеральный курс обрел сторонников в лице теоретиков осуществляемых в государстве преобразований и политического руководства страны. Следствием принятия либеральной идеологии в ее несколько утрированном виде стал практически полный отказ от регулятивного воздействия государства на всю совокупность происходящих в обществе процессов - экономических, социальных, духовных и иных, что усугубляло остроту существующих в нем проблем и трудностей и порождало новые. Так, тезисы о саморегулировании общественных процессов, о недопустимости государственного вмешательства в их ход, породили ориентацию на индивидуальное выживание предприятий, целых отраслей народного хозяйства и даже регионов. Государство сознательно отказалось от важнейшей своей политической функции - целеполагания, предоставив регионам и даже самим предприятиям право определять приоритеты и цели своего развития. Не только была прекращена поддержка приоритетных прежде и жизненно важных отраслей и предприятий, особенно капиталоемких и наукоемких, таких как оборонная и космическая промышленность, тяжелое машиностроение, радиоэлектроника и др., но, напротив, стал усиленно форсироваться процесс их приватизации и конверсии. Следствием этого стала не только утрата былых позиций государства в ряде сфер в международном разделении труда и существенный научно-технический регресс, но и снижение потенциальных возможностей национальной экономики обеспечивать безопасность государства.

Следствием всего этого стал не только сугубо экономический эффект, выразившийся в резком обострении всего блока экономических проблем, хаотизации происходящего в данной сфере общественной жизни, в снижении способности государства обеспечивать свою безопасность, и экономическую в частности, но и социальный резонанс от этого. Результатом существенного снижения субъектности государства стало значительное обострение социальных противоречий в российском обществе. Поскольку государство практически перестало выполнять функцию консолидации общества, то следствием этого стала утрата чувства некой общности всех его граждан, чувства единой для всех Родины. Произошла атомизация индивида, ослабление и реальных его взаимосвязей с государством, и субъективного ощущения этой связи. Это привело к резкому усилению сегментации общества на социальные группы, связь и взаимокорелляция между которыми значительно ослабли.

Снижение субъектности государства воспринимается многими социальными группами крайне болезненно, поскольку традиционным для России на протяжении всей ее истории был специфический характер отношений индивида с властью и государством, называемый разными исследователями по-разному: «сакрально-патерналистский», «патриархальный» и т.д. Власть традиционно рассматривалась как божественная по происхождению, осененная авторитетом всевышнего («Нет власти аще не от бога»), что предполагало безоговорочное подчинение ей, но, в то же время, и отеческую заботу власти о подданных. И столь резкое, обвальное снижение политической роли и значимости государства расценивается существенной частью населения как крушение и прежней, традиционно-российской модели государственности, и былого мироустройства в целом.

Массовая маргинализация, резкое снижение уровня благосостояния значительного большинства населения, рост безработицы, вызванные нежеланием, а затем уже и неспособностью государства выполнять свои социальные обязательства, привели к обострению социальных противоречий, деструктивным настроениям, раздражительности значительной части общества. Протестный характер голосования значительной части электората на выборах всех уровней последних лет достаточно явно свидетельствует об этом. Групповая субъектность не смогла заместить прежней субъектности государства в полном или значительном объеме, и прямым следствием ослабления государственности в России стало усиление конфликтогенных факторов, негативно сказывающихся на характере социальных отношений в обществе.

Безусловно, во многом это вызвано отсутствием последовательной социальной политики государства. Несмотря на очевидную необходимость усиления социальной защиты ряда групп и слоев общества, все еще нет целостной концепции социальной политики Российского государства. Государство быстро уходит из социальной сферы, стремясь перекинуть соответствующие статьи с государственного бюджета на муниципальные и иные. Последовательная социальная политика сейчас на деле подменена лишь социальной защитой отдельных групп населения. При этом государство во многом не выполняет даже своих конституционных обязательств по выплате заработной платы бюджетникам, пенсий, стипендий. детских и иных пособий, размеры которых, к тому же, не обеспечивают минимального прожиточного уровня.

Пониженная субъектность современного российского государства в настоящее время уже выходит за рамки внутриполитической проблемы и приобретает международный характер. Действительно, его очевидная неспособность регулировать даже наиболее жизненно важные процессы ныне стала беспокоить сопредельные и отдаленные государства. Ликование от свершившегося и уже бесповоротного крушения «империи зла», на протяжении многих десятилетий бывшей главным военно-политическим противником Запада, сменилось трезвым просчетом всех негативных последствий немощности возникшего на его руинах российского государства. Действительно, если прежде тревогу вызывала мощь Советского Союза, то теперь не может не вызывать беспокойства уже слабость современной России.

Российский опыт позволяет критически взглянуть на одну из главных посылок классического либерализма – об опасности сильного государства. Стало очевидно, что ничуть не меньшую опасность представляет и слабое государство, с низкой политической субъектностью, поскольку неспособность оказывать сколь либо существенное воздействие на политические процессы способны привести к катастрофичным последствиям не только для данного государства, но и для всего международного сообщества. В том случае, если государство неспособно или же не желает выполнять своих регулятивных функций, это создает взрывоопасный набор проблем, чреватых не только для данного государства, но и для всего мирового сообщества. Если в прошлом гибель и распад великих империй, локальные военные конфликты, политические и иные кризисы не затрагивали впрямую жизнедеятельности удаленных от них стран, то в современном мире, в силу плотных коммуникативных связей, взаимокоррелляции всей совокупности происходящих общественных процессов, это уже создает определенную опасность для судеб человечества в целом.

Понятие «политическая субъектность», таким образом, отображает реально существующее свойство всякой государственности, и не просто имеет право на существование, но и может быть использовано при анализе конкретных государств настоящего и прошлого, поскольку позволяет раскрыть их реальную роль и место в политической системе общества.

§ 4. Государственная идеология как социальная ценность:

политико-правовое значение

 

Важнейшим элементом механизма политической власти является идеологическая регуляция общественной жизни. Поэтому существование государственной власти как таковой предполагает и идеологическое бытие этой власти, наличие ее официальной идеологизации, существование неких идеологем, исходящих от государства и его институтов. Субъектность государства в политике определяется его регулятивными потенциями - способностью мобилизовать материальные, финансовые, людские ресурсы, использовать этот потенциал в социально значимых целях, обеспечить наиболее сущностные права и свободы своих граждан. А это во многом зависит от того, насколько государство способно аккумулировать общенациональные интересы и реализовывать их в своей практической политике. Поэтому идеология, наряду с правовыми нормами, выступает средством реализации государственных целей, политики государства. Воздействие государства на личность не может строиться лишь на принуждении и насилии - такого рода формы государственности нежизнеспособны и могут существовать лишь в относительно коротком временном интервале. Именно идеология позволяет обеспечить реальное единство ценностных ориентаций индивида и государства, интегрировать множество существующих социальных, конфессиональных, территориальных, этнических и иных групп в нечто целое, самоидентификация с которой является для индивида субъективно значимой.

Ценностные ориентации, пропагандируемые морально-этические доминанты, представления о путях и конечных целях развития общества и государства постепенно трансформировались в правовые нормы, установленные и охраняемые государством. Поэтому государственную идеологию можно рассматривать и как предтечу, предшествие права. Исходящие от государства идеологемы, освященные его авторитетом и защищаемые им, служат как бы протоправом, предправом, поскольку способны при определенном стечении обстоятельств превратиться в собственно правовые нормы.

Государственная идеология - специфическая форма взаимодействия, взаимосвязи идеологии и политики, существующих в обществе идеологем и собственно политической деятельности государства. Именно идеология позволяет создать систему ценностей, лежащую в основе политического поведения, определить конкретные цели, ближайшие и перспективные, выбрать средства их достижения. Поэтому можно сказать, что идеология порождает политику, выступает ее предпосылкой и условием возникновения и существования. В основе государственной политики всегда лежит определенная система ценностей, предопределяющая логику происходящего и предпринимаемого. Политика, совершенно свободная от каких бы то ни было ценностных детерминант, невозможна, поскольку в основе даже, казалось бы, совершенно аналогичных, спонтанных действий государственных деятелей всегда имеется идеологическая подоплека.

Государственная идеология, в любой из ее форм, является столь же неотъемлемым признаком всякого государства, как и общепризнанные признаки, такие как государственный суверенитет, территория, право, механизм управления и т.д. Отсутствие какого-либо из них делает невозможным существование как государства вообще, так и конкретной его формы. Более того, ослабление или меньшая, чем это необходимо степень выраженности названных признаков способны привести к кризисным явлениям, а то и к гибели данного государства. Так, ослабление эффективности государственного управления, слабость органов государственной власти во всей ее вертикали, достигшие критического уровня, безусловно гибельны для государства, но в той же степени, как и ослабление его идеологических основ и поддержка их общественным мнением. Такое государство может некоторое время существовать в силу инерции, тщетно пытаясь преодолевать многочисленные трудности и проблемы. Следствием ослабления воздействия на общественное мнение граждан является ослабление национальной или государственной самоидентификации, утрата субъективной значимости государства для его граждан. Перестает существовать чувство Родины, ощущение личностного характера связей между государством и индивидом, что не может не сказаться на прочности государства.

Государство (в силу своей социальной природы) представляет интересы всех социальных групп и слоев населения, поэтому оно легитимизирует и придает статус нормативных лишь тем ценностям, которые объективно служат интересам всего общества. Исходящие от него идеологемы могут служить в большей степени, чем всему населению в целом, каким-либо группам элит, находящимся в настоящее время у власти. Но оно не может полностью абстрагироваться от реальных интересов и потребностей граждан, поскольку следствием этого может стать разрушение сложившегося баланса социальных сил, их соотношения, что чревато катаклизмами и гибельно для него. Поэтому следствием полного ухода государства из сферы идеологического регулирования и идеологической мотивации политической деятельности стало замещение его иными субъектами, идеологемы и ценностные доминанты которых уже не выражают интересы всех социальных групп и общества в целом.

Можно назвать несколько функций, которые призвана выполнять государственная идеология в любом обществе: регулятивная, социализаторская, коммуникативная, консолидирующая и др. Но стержнем их, по нашему мнению, является именно функция консолидации общества в некую политическую целостность. Речь не идет о том, что она отрицает или нивелирует объективно существующие в любом обществе политические, экономические, социальные и иные противоречия, это вряд ли увенчалось бы успехом. Но именно она придает всем этим противоречивым, зачастую диаметрально противоположным интересам, социально приемлемые формы их выражения и создает тем самым возможность их реализации.

Государство в силу своих коммуникативных, пропагандистских, экономических и иных возможностей, сознательно внедряет те ценности, которые адекватны объективным интересам всего общества, на базе которых происходит выработка интегративной для всего общества идеологической системы. Это не означает, что государство сознательно нивелирует своеобразие мировосприятия и мировоззрения различных групп, стратов, классов, стремится унифицировать всю множественность существующих ценностей и взглядов. Оно лишь вырабатывает и представляет ту модель относительного единомыслия и консенсуса, которая необходима для его стабильности, объединяет в единое целое все население независимо от социальных, конфессиональных, этических, статусных и иных различий. Эти ценности не могут быть искусственно выработаны профессиональными идеологами или механически заимствоваться из иноцивилизационного опыта, они - следствие исторического и социокультурного развития данного государства и его народа. Такие ценности возникают стихийно, как следствие процесса саморегуляции общественной жизни.

Осуществляемая государством идеологическая деятельность не противоречит тем статьям конституционных актов различных стран, которые провозглашают идеологическое многообразие или, подобно ст. 13 Конституции РФ, гласят, что никакая идеология не может устанавливаться в качестве государственной или обязательной. Исходящие от действительно демократического государства идеологемы не авторитарны и тем более не репрессивны. Претендуя на универсальность, они вполне толерантны в отношении иных существующих в данном социокультурном и геополитическом пространстве ценностных систем. Характерная для тоталитарного общества воинствующая вездесущность единой партийно-государственной идеологии не свойственна большинству современных демократических государств. Они участвуют на равных условиях в борьбе за воздействие на общественное сознание своих граждан, конкурируя с иными субъектами политической жизни - оппозиционными партиями и общественными движениями, нередко с церковью, различными группами политической элиты и т.д. Государство не вытесняет из духовной сферы иные ценности и не пытается насильственно насадить единомыслие, его идеология не подменяет все многоцветье существующих и возможных ценностных систем и оценочных суждений. Государственная идеология существует именно как одна из некоего множества идеологий, не насаждаемая государством насильственно, а объективно стоящая над частными групповыми ценностными системами в силу своего интегративного характера. Государство лишь стремится убедить своих граждан в том, что возможны ценности, интегрирующие всех - бедных и богатых, образованных и малограмотных, исповедующих разные религии и атеистов, говорящих на разных языках и проживающих в различных регионах. При этом государственная идеология является своего рода коммуникативным пространством для всего множества существующих в нем "частных" идеологий, предполагая процедуры и правила достижения согласованных решений, поиска компромиссов, нахождения согласия между всеми действующими в политике субъектами.

Но и демократическое государство, провозглашающее и реально обеспечивающее идеологическое многообразие и свободу убеждений, не может допустить легального существования и открытой пропаганды ценностей, направленных на раскол общества, нелегитимное изменение государственного строя. Поэтому именно государство выступает своего рода цензором, следящим за общественным спокойствием и применяющим меры государственного принуждения в отношении деструктивных идеологий и их носителей. Даже в самых демократических государствах запрещены политические объединения, призывающие к насильственному изменению государственного и конституционного строя, нарушению целостности государства, проповедующие и разжигающие социальную, расовую, национальную, религиозную рознь. Государство сознательно регламентирует идеологическую деятельность субъектов политики, отвергая те идеологические системы, которые препятствуют его консолидирующей общество функции и не просто противоречат государственной интегративной идеологии, а ведут к расколу общества.

Необходимость исходящей от государства интегрирующей общество идеологии особенно актуализируется в эпохи цивилизационных разломов, когда терпят крах прежние системы ценностей, оказавшиеся неадекватными новым историческим реалиям. Так, переживаемый Россией социально-политический кризис во многом усугублен и духовно-нравственным кризисом общества. Произошло не просто крушение коммунистической идеологии как основы прежней государственности, а разрушение самоидентификации социума, в результате чего обществом было утрачено представление о перспективах своего развития и месте в мировом сообществе.

Первоначально своего рода идеологией происходящих в государстве реформ были антисоциалистические идеи и либерально-демократические ценности, служащие своего рода социальными ориентирами общественного развития. Но дальнейший ход событий продемонстрировал неприемлемость и этих идеологем для значительной части российского общества. Стало очевидным, что в России демократическое государство и рыночная экономика создаются в условиях не только развала прежней государственности, но и распада общественной нравственности, морально-этических доминант. Если на Западе предпосылкой формирования рынка была отмеченная М. Вебером "протестантская этика", то у российских реформаторов первоначально бытовала ложная посылка о спонтанном рождении рынка, впоследствии выстраивающего соответствующую правовую и нравственную надстройку. Следствием стал практически полный отказ от регулятивного воздействия государства на происходящие процессы - и экономические, и духовные, что усугубляло не только социально-экономическое расслоение общества, но и распад прежней его духовной целостности, субъективного ощущения единой для всех Родины.

В современном российском обществе на протяжении ряда последних лет политической элитой предпринимаются попытки создания новой общегосударственной идеологии. Сама жизнь показала, что забвение этой деятельности ведет к ceгментации и распаду общества на группы, если враждебные друг к другу, то слабо взаимосвязанные. Следствием этого может быть только нарастание взаимной неприязни и враждебности, рост не терпимости и агрессивности в отношении своих оппонентов, и, таким образом, постепенное сползание к гражданской войне. Поэтому и возник своего рода социальный заказ на новую систему ценностей, консолидирующую общество. Стимуляция новых общезначимых ценностей порождена не только инстинктом самосохранения современной российской политической элиты, хотя этот мотив нельзя исключать. Идет попытка найти идеологемы, способные сплотить и мобилизовать все общества для преодоления существующего кризиса.