Пальчики оближешь 5 страница

привычка: заходить далеко. Может, не слишком далеко, но хотя бы чуть-чуть. И

вот тогда все и случилось. - Ральф глубоко затянулся и выпустил дым.

- Что случилось? - подал реплику Джим.

- Он увидел что-то такое, что было слишком даже для него. И тогда он

сломался. Потерял смысл жизни. Это случилось семь лет назад. Он не сумел это

преодолеть. Ушел из журналистики. Теперь он фотографирует церкви и здания

для каталогов. И больше не хочет работать с людьми.

Джим ждал, что Ральф скажет, что это было такое, что увидел его

приятель. Ему действительно было любопытно. Но Ральф переключил все внимание

на девушку, танцующую на столе.

- И что это было, что он увидел?

- Я вам не скажу.

- Почему?

- Потому что, если вам скажу, тогда вы тоже потеряете смысл жизни.

- Неужели все было настолько плохо?

- Именно так я ему и сказал. Я не отстал, пока он мне не рассказал. И

знаешь, что: лучше бы он не рассказывал, правда.

- Тогда зачем ты нам рассказал эту историю? - спросил Джим.

- Но я же вам не сказал, что он там увидел. Хотя... может быть, вам это

будет по барабану. А может быть, и не будет. Давайте лучше выпьем.

Девушкам не понравилась водка. Елизавета ушла в туалет и пропала. Даже

если учесть, что девушки обычно возятся в туалете дольше, все равно ее не

было слишком долго.

- Поехали домой, - сказал Хью.

- А как же Елизавета?

- Дерек остается. А Ральф едет с нами, он не в том состоянии, чтобы

гулять до утра.

Когда они вышли на улицу, они увидели Елизавету. Она стояла на углу и

болтала с какими-то мужиками в количестве пяти штук. Поскольку по-английски

она говорила плохо, вывод напрашивался сам с собой: она общалась с ними

по-русски. Впрочем, Джиму достаточно было только взглянуть на этих пятерых,

чтобы определить их национальную принадлежность и род занятий. Это были

гангстеры, или "новые русские", как назвала их Катерина.

Еще одно массовое заблуждение насчет гангстеров - что они все похожи на

братьев Край [Братья-близнецы Край - знаменитые лондонские маньяки-убийцы. -

Примеч. пер.], этаких крупногабаритных громил со зверскими рожами. На самом

деле, настоящие гангстеры совсем не похожи на гангстеров. Про настоящих

гангстеров вообще не скажешь, что они гангстеры. Братья Край были полными

идиотами и детоубийцами. Настоящие гангстеры делают деньги и хорошо живут, а

братья Край были маньяками, что совсем не одно и то же. Настоящие гангстеры

с виду совсем не опасны. Им это даже противопоказано. Опасными с виду должны

быть вышибалы, профессиональные боксеры, ротвейлеры и акулы. А если ты

гангстер и вид у тебя опасный, это сразу же насторожит окружающих. Настоящие

гангстеры - они как разведчики-нелегалы высшего класса: невидимые,

незапоминающиеся. Настоящий гангстер дождется, пока все отвернутся в другую

сторону, подойдет к тебе со спины и раскурочит тебе мозги ледорубом,

размышляя при этом, где ему сегодня поужинать. Настоящие гангстеры выглядят

именно так, как эти "новые русские": бездушные, мертвые.

Опять пошел дождь, и Хьюго отправился за машиной, пока все остальные

ждали в фойе, чтобы зря не мокнуть. Джим наблюдал за тем, как Дерек вьется

вокруг Елизаветы, словно назойливый комар-переросток. Очевидно, что Дерек

был гораздо глупее, чем думал Джим. Женщин понять очень трудно, почти

невозможно, но тут все было ясно, как день, - Елизавета с Дереком не спала.

И не собиралась. А судя по взглядам, которыми награждали Дерека русские

гангстеры, ему грозили крупные неприятности. Если бы это была Россия, его

давно бы уже перемололи в муку для их знаменитого черного хлеба. Дерека явно

переклинило - то ли от водки с виски, то ли от нездорового сексуального

возбуждения, то ли от безумного желания выпендриться. Назревало что-то

нехорошее, и Джиму очень не хотелось бы быть по близости, когда оно наконец

созреет. Блаженные семнадцать лет. Драки случаются вовсе не вдруг - сначала

всегда возникает предчувствие, что вот оно назревает.

На обратном пути Хьюго гнал, как сумасшедший. Джиму, наверное, стоило

бы испугаться, но он позабыл, как это делается. Когда они приехали на виллу,

Джим решил спать на диване в гостиной, мол, я "так устал, что просто

плюхнулся на первую же горизонтальную поверхность". Он бы просто не

выдержал спать в одной комнате с Дереком.

Он положил голову на подушку и...

Он открыл глаза и увидел свет на потолке. Ему было сонно, но

по-хорошему сонно. Потом он заметил у себя на футболке длинную струйку

слюны. Пускать слюни во сне - интересное нововведение, которое его тело

предприняло в рамках широкомасштабной кампании по его унижению. Он

попробовал привстать, и шею тут же свело от боли. Лишнее подтверждение, что

диван все-таки не самое удобное место для того, чтобы спать. Шея жутко

затекла и, вне всяких сомнений, будет теперь болеть до конца отпуска. Он

прекратил шевелиться. И снова заснул безо всяких усилий...

...а потом, по прошествии непонятно какого времени, Хьюго игриво пнул

его в живот.

- Вставай, ты же в отпуске. А в отпуске следует наслаждаться жизнью, а

не валяться весь день в постели.

Хьюго был бодр и весел. Собственно, таким и должен быть человек,

который нормально выспался в нормальной постели.

- Пойду прикуплю себе круассанов на завтрак. Джим перевернулся на

другой бок в надежде еще поспать, но боль в шее никак не давала заснуть.

Получше всякого будильника...

Хьюго потряс его за плечо.

- Ты не видел Дерека или Елизавету?

- Нет, а что?

- Машины их нету.

Хьюго бросился вверх по лестнице.

- Дерека нету в комнате.

- Может, они еще не приехали. Может, они загуляли.

- Но уже полдень. А клуб закрывается в четыре утра.

- Может быть, Дерек напился в хлам, и они решили заночевать в отеле.

- Послушай, я знаю, что ты считаешь меня скупердяем, но до Дерека мне

далеко. Чтобы его раскрутить на купить тебе выпить, ему надо вдвое

приплачивать. Он не станет тратиться на отель.

Джим попытался обдумать все вышесказанное, а Хьюго пошел поделиться

своим беспокойством с Ральфом. Ральф, не проспавшийся после вчерашнего,

спустился вниз в одних боксерских трусах, которые, судя по виду, носил не

снимая уже лет пятнадцать.

- И незачем так волноваться. Если что-то случилось, это уже случилось,

- философски заметил он, прикуривая сигарету. Ральф был странно и

необъяснимо бледным и безволосым для взрослой здоровой особи мужского пола,

проводящей свой отпуск на юге Франции; его тело представляло собой

замечательное достижение в плане формы, где худоба сочеталась с непомерной

упитанностью (тонкие ручки-ножки и изрядный пивной живот). Но он был прав.

Где бы ни были Дерек с Елизаветой - на морском берегу на солнышке или на

столах в морге, - ни Хьюго, ни Ральф, ни Джим ничего для них сделать не

могут.

Все это несколько обескураживало. Если Дерек серьезно ранен или даже

мертв, Джима это вовсе не удручало. То есть он бы, конечно, не стал прыгать

от радости, если бы с Дереком что-то случилось, но и не стал бы скорбеть на

его похоронах. Еще один признак старения; лет десять назад Джим бы

чувствовал себя виноватым, что ему до такой степени наплевать на судьбу

ближнего. Отсутствие бурной радости по поводу вероятной безвременной смерти

Дерека и - как следствие - прекращения его бурной деятельности на поприще

веб-дизайна было вполне объяснимо. Если бы Дерека устранили пять лет назад,

даже три года назад, даже два года назад, это дало бы Джиму возможность

развернуться, но сейчас у каждого предприимчивого мерзавца в Лондоне есть

своя дизайнерская компания.

Другая помеха для радостных ритуальных плясок - Елизавета. Если что-то

случится с Елизаветой, это убьет всю приятность от потери Дерека. Мужчина

средних лет... кому он нужен, по большому счету?! Но Елизавета... сколько ей

лет, интересно? Двадцать два? Она еще слишком молода... у человека должен

быть шанс разочароваться во всем до конца.

Ральф налил себе щедрую порцию eau de vie.

- И Дерек, и Елизавета знают, как сюда позвонить, - сказал Хьюго. -

Если они решили где-нибудь задержаться, то почему они не позвонили и не

предупредили?

- Может, они не хотели нас беспокоить, - сказал Ральф. Вполне похоже на

правду, но Джиму все равно представлялись узкие извилистые дороги и две

машины, сходящиеся лоб в лоб на высокой скорости.

- Джим, может быть, ты позвонишь в полицию, - сказал Хьюго. Ага

позвонить... и чего сказать? Мы тут, кажется, потеряли туриста? Джим уже

представлял себе теплоту и участие, с которыми во французской полиции примут

это известие. Хьюго не смог его обмануть. Впрочем, наверное, он и не пытался

никого обманывать. Тревога Хьюго была вызвана отнюдь не сочувствием к судьбе

ближнего; это была паника человека, который поехал в отпуск, имея в виду

отдохнуть и развлечься, и которому вместо этого предстоит заниматься

неловкими разговорами по телефону и беготней по инстанциям, заполнять

какие-то бумажки, отвечать на вопросы и т.д. и т.п.

Ральф сосредоточенно ковырялся в пупке. Вообще-то считалось, что они с

Дереком большие друзья. Что это было: обычное хладнокровие или общая

дерьмоватость характера? Или это одно и то же? - задумался Джим. Почему так

погано на душе? Что ему мешает выйти на улицу - тем более что погода просто

великолепная - и сходить искупаться? Да уж, веселенькая у них подобралась

компания.

- А кто-нибудь проверял комнату Елизаветы? - спросил Джим. Хьюго с

Ральфом растерянно переглянулись, и взгляд каждого говорил: я думал, ты

сходишь посмотришь.

Джим поднялся на второй этаж, хотя всегда старался избегать подобных,

потенциально неловких ситуаций. Ведь была вероятность, что Дерек с

Елизаветой никуда не делись, а просто уединились в спальне. Машина могла

сломаться. Ее могли украсть, Дерек мог выпить лишнего и решить не садиться

за руль. Может быть, они взяли такси. Джиму было трудно представить, что

Елизавета спит с Дереком, но ни в чем нельзя быть уверенным. И если они там

в спальне, это будет самый кошмарный момент в его жизни. Но с другой

стороны, если их там нет, это тоже не самый приятный расклад, потому что

тогда возрастет вероятность, что с ними действительно что-то случилось.

Он постучал. Тишина. Он постучал еще раз, погромче. Он открыл дверь и

увидел, что Елизавета спит прямо на покрывале, в одном нижнем белье. Белье

было черным, она сама - изумительно загорелой. Сцена была настолько

соблазнительной, что это невольно наводило на мысли: а не подстроена ли она

специально? То ли Джим просто слишком изголодался, то ли она и вправду была

настолько неотразима. Он едва поборол желание наброситься на нее, даже не

сняв ботинок. Борясь с накатившим головокружением, он спустился вниз.

- Елизавета спокойно спит, - сообщил он. Его слегка отпустило. Если

Дерек и вправду отбыл кормить червей, это уже не его проблема. - Пойду

искупаюсь.

Хьюго, убежденный, что исчезновение Дерека отнюдь не расстроит

Катерину, потянулся за телефонным справочником на предмет номеров дилеров

BMW, резонно предположив, что Джим не станет обзванивать для него автосалоны

на предмет приобретения новой антенны. Джим снял брюки и отправился к

бассейну. Бассейн не много зацвел по краям, но вода была чистой. Солнце жгло

кожу. Поскольку бассейн был слишком маленьким, Джим не решился нырнуть, а

влез в воду с бортика.

Это было блаженство. Лучше всего на свете. Лучше, чем быть богатым.

Лучше, чем ежедневный разнузданный секс. Вода была прохладной, но это было

как раз то, что нужно. Отблески света резвились на воде. Было тихо. Джим

слышал лишь тихие всплески воды у себя под руками. Из сада доносился

изумительный аромат цветов. В таком месте, как это, он мог бы прожить всю

жизнь. Безвылазно. Почему никто не бросает свои дома и квартиры в больший

загазованных городах и не едет жить на Лазурный берег? Вот величайшая из

загадок. Лондон - это по определению мерзко. Но есть много других городов.

Халл, Абердин, Гетеборг, Бремен, Роттердам. Какого черта люди живут в этих

каменных джунглях, хотя могли бы жить здесь, где солнце, где самая лучшая

еда и выпивка и самые красивые женщины на свете, и где достаточно

иностранцев, так что тебе не придется слишком много общаться с французами.

Десять минут бултыханий в бассейне (чтобы проплыть от одного бортика до

другого, Джиму было достаточна трех гребков) примирили Джима со всем

остальным. Все таки он приехал сюда не зря. Такого покоя и умиротворения он

не испытывал уже много лет. Когда ты молод и рьян, ты жаждешь лишь

удовольствий и развлечений, но с годами приходишь к тому, что покой - чуть

ли не главная ценность в жизни, хотя покой вовсе не исключает наличия

удовольствий и развлечений.

Когда Джим вернулся в дом, Хьюго все еще обзванивал магазины на предмет

покупки новой антенны.

- Мы как раз говорили о сожалениях, - сказал Ральф, прикуривая

очередную сигарету. - Я думаю, надо жить так, чтобы вообще ни о чем не

жалеть.

- А как, интересно, этого добиться?

- Делать все, что ты хочешь. Ничего не боясь и не думая последствиях.

Хотя если подумать как следует... наверное, что-то одно должно быть, о чем

ты жалеешь. Чтобы знать, что это такое. Если вообще ни о чем не жалеть - это

было бы ужасно. Все равно как если б ты был самым лучшим футболистом на

свете и ни разу не был в команде, которая проиграла хотя бы один матч.

- У меня оно далеко не одно, о чем я жалею.

- АН-ТЕН-НА, - проорал Хьюго в трубку. - Для радио. РА-ДИ-О. B. M. W.

Дерек ввалился в гостиную с улицы. Вид у него был взъерошенный, а рожа

так просто багряная. Впереди на его белых брюках расплылось подсохшее пятно

мочи.

- Где она, блядь?

Они промолчали, все трое.

- ГДЕ ЭТА СУКА, БЛЯ? - Дерек не был ни взбешен, ни разъярен. Он был

подавлен и сломлен. У него в глазах стояли слезы. Не дождавшись ответа, он

рванулся наверх.

Джим опять же остался на месте, хотя лет -дцать назад он бы, может

быть, и вмешался. Он слышал, как Дерек орет наверху, потом заорала

Елизавета, а через пару минут к ним подключилась и Катерина, которая тоже

истошно орала. Ральф и Хьюго пытались их всех успокоить. Джиму тоже было

любопытно, но он решил сходить в душ в ванной внизу. Вопли наверху затихли,

зато там начали хлопать дверьми. Выйдя из душа, Джим по-прежнему чувствовал

себя ужасно (наверное, чтобы как следует выспаться, ему нужно не меньше

недели), но хотя бы в состоянии справиться с грядущими заморочками текущего

дня. Хьюго сидел на диване в гостиной и мрачно курил.

- Спасибо за помощь, - сказал Хьюго.

- Я думал, все знают, чего им орать.

Хьюго скривился и глубоко затянулся. Джим немного оттаял по отношению к

Хьюго. Да, он тяжелый в общении. Высокомерный. Скупой. Он ханжа и филистер.

У него много денег. Он невнимательный и беспечный. Но он не мерзавец. Он не

будет спать с твоей девушкой, разве что она сама это предложит - причем

предложит очень настойчиво, - и если что-то подобное произойдет, он хотя бы

попытается сделать так, чтобы ты ничего не узнал. И он пригласил Джима

погостить на вилле.

- Господи, Елизавета теперь вся в расстройствах, а Катерина в

расстройствах, что Елизавета в расстройствах. - Да, похоже, что даже

скандалы теперь не те, что во время оно.

- А что случилось? - Джим подумал, что Хьюго будет приятно рассказать

ему занимательную историю.

Дерек с Елизаветой выходят из клуба. Уже в дверях Елизавета решает, что

ей надо в сортир, и идет в сортир, а Дереку говорит, чтобы он шел к машине,

а она сейчас подойдет. В общем, Дерек идет к машине, а ему навстречу -

четверо новых русских, которые вежливо уговаривают его забраться в багажник

их автомобиля. Они заводят мотор и уезжают, а Дерек, лежа в багажнике, уже

предвкушает достойное завершение вечера - как его завезут в какое-нибудь

пустынное место и изобьют до смерти.

Но их намерения оказались не столь кровожадными. Они просто поехали

домой, но оставили Дерека в багажнике, где, промучившись не один час и изо

всех сил крепясь, он все-таки обоссался. Потом, когда русские выспались и

открыли багажник, чтобы погрузить туда холодильник, они были до крайности

возмушены поведением Дерека; его заставили вымыть багажник с шампунем, а

потом отпустили с миром, предварительно хлопнув крышкой багажника по руке, в

результате чего сломали ему три пальца. Дерек неминуемо заключил, что во

всем виновата Елизавета.

Елизавета вышла из клуба, подошла к машине, прождала десять минут.

Потом снова начался дождь. Она прождала еще двадцать минут под дождем. В

конце концов она воспользовалась любезностью одного итальянца, который

предложил ее подвезти, хотя ему было немного не по пути - он жил в ста

шестидесяти километрах в противоположную сторону.

Теперь Дерек заперся у себя в комнате, а Елизавета и Катерина заперлись

в комнате Елизаветы.

- Удивительно, что они оба живы, - сказал Джим. Юг Франции - не самое

подходящее место для того, чтобы кого-нибудь подвозить или принимать

предложение незнакомцев подвезти тебя. В газетах то и дело появляются

заметки о том, что на Лазурном берегу снова убили какого-то автостопщика.

- Наверное, стоит более тщательно выбирать людей, вместе с которыми ты

собираешься провести отпуск, - сказал Джим. - Хочешь, я позвоню в магазин

насчет твоей антенны?

- На какой пляж мы пойдем? - спросил Ральф, вернувшись в гостиную.

Хьюго хлопнул себя по лбу, выражая тем самым сомнение, что сегодня

вообще кто-то пойдет на пляж.

- Хьюго, девочки через час успокоятся. А Дереку надо поспать.

Раздался звонок в дверь. Ральф, необыкновенно услужливый, пошел

открывать.

- Да, я так и думал, что это мне. - В руках у него был небольшой

конверт. Еще три конверта и куча клейкой ленты - и в конце концов он извлек

крошечный пакетик с белым порошком. Он сходил за зеркальцем и бритвой и

принялся делать дорожки.

- Джентльмены, наш долг укрепиться физически и морально и обеспечить

прекрасному полу комфорт и веселье в виде похода на пляж.

- Где ты это достал? - спросил Хьюго.

- Видишь ли, существуют некоторые различия в культурных традициях

банковского дела в Великобритании и во Франции. - Ральф изрядно нюхнул. -

Если ты позвонишь в банк в Англии и попросишь прислать тебе кокаину, потому

что ты положил в этот банк несколько миллионов фунтов, они тебе скажут: а

шел бы ты лесом. Если ты позвонишь в банк во Франции, тебе пришлют все, что

надо, с курьером из Парижа, пусть даже и через два дня, тормознутые дятлы. -

Ральф нюхнул еще раз. - И на количество поскупились, и качество не фонтан. Я

бы вам предложил, но он действительно гадкий. - Он втянул последнюю дорожку.

- А ты не боишься подсесть? - спросил Хьюго.

- Не боюсь. Штука в том, чтобы постоянно менять способ кайфа. Когда ты

вроде как движущаяся мишень. Немного травы покурить, малость нюхнуть, потом

хряпнуть винца из французской кислятины, потом накатить вискаря, потом чуток

опиума курнуть, потом заглотить кислоты или пару колес, потом - грибочков, и

так ни к чему не привыкнешь.

- И какой банк рассылает вот это вот? - спросил Хьюго скептически.

- Это конфиденциальная информация. У нас тут где-то была начатая

бутылка виски, кто-нибудь знает где?

Ральф был прав. Девушки вышли через сорок минут, уже готовые идти на

пляж. Процесс выбора пляжа занял немало времени. Одни были слишком уж

каменистыми. На других были отвратные рестораны. На третьих они и так уже

столько раз были. На четвертых было слишком много народу. Джим уже начал

подозревать, что сегодня они вообще не дойдут до пляжа.

- Поехали в Антиб, - сказал наконец Хьюго. Они взяли обе машины, потому

что Хьюго хотел по пути заехать купить антенну.

Дерек все еще дулся, закрывшись у себя в комнате. Что там семнадцать

лет - регресс уже явно дошел до шести. Старшая группа детского сада. Я бы

тоже заперся у себя в комнате, размышлял Джим, но мне было бы стыдно. Когда

кончится отпуск, Дерек вернется в свою роскошную квартиру в Маленькой

Венеции и к своей процветающей фирме, а Джим вернется в своим заношенным

костюмам, несвежему белью, десятку зачитанных книжек в мягких обложках и

контрабандным бутылкам. Дерека встретит дюжина угодливых подчиненных, каждый

из которых из кожи вон лезет, чтобы проявить себя с самой лучшей стороны и

принести фирме дополнительные доходы; если Джиму повезет, его встретит

один-единственный застенчивый программист, неспособный сказать "доброе

утро" людям, с которыми он работает бок о бок годами. Все это весьма

удручающе, так что лучше об этом не думать. Чтобы не расстраиваться лишний

раз.

Джим твердо заявил, что он сядет за руль. Девушки поехали с Хьюго.

Ральф сидел с сигаретой в одной руке и бутылкой мескаля в другой; на нем

были черный в полоску жилет из тех, которые предпочитают перекачанные

культуристы или танцоры на подтанцовках при полном отсутствии вкуса, и

бейсболка с эмблемой "Лос-Анджелес райдерз". На его худосочном

бицепсе красовалась татуировка, смысл которой Джим так и не понял:

"Когда ты поймешь, что я Бог, все у нас будет в порядке" и череп

с кинжалом в зубах.

- А что это за татуировка? - спросил он.

- Вообще-то я не хотел ее делать. В Сан-Франциско. На спор. Десять

тысяч долларов. Потом я предложил тому парню, что я ее вырежу ножом, но он

не соглашался на больше, чем двадцать тысяч. А для такого самоистязания сто

тысяч - это предельный минимум. - Ральф еще отхлебнул мескаля. - Ну вот, а

говорят, что от этой гадости случаются галлюцинации. Вообще-то я пьян в

дугарину, но со зрением у меня все нормально.

У Джима случались галлюцинации и без мескаля. Например, вчера ночью у

него как раз была галлюцинация - первая после долгого перерыва. Раньше ему

регулярно мерещился кто-то черный, в темноте в изножье кровати, когда он

просыпался по ночам. Если подумать, то эта галлюцинация была обескураживающе

тупой и занудной, но по-началу ему было по-настоящему страшно. У темной

фигуры не было лица, но это был явно мужчина, и несколько раз он явно

собирался заговорить. Однако не заговаривал, а просто стоял в темноте,

легонько покачиваясь, и угрюмо таращился на Джима. Джим быстро выяснил, что

если обложить темного гостя матом, он исчезал. В общем, это была вполне

мирная галлюцинация.

У Ральфа зазвонил мобильник. Он внимательно выслушал, что ему там

сказали.

- Не знаешь, какой в Сент-Тропезе самый дорогой отель?

Джим не знал.

- Приезжает мой спонсор. Владелец "Колорадо". Но он и сам

по себе мистер Портфолио. Упаковочный завод в Малайзии. Пиццерия в Тегеране.

Пара отелей на Сейшельских островах. Маленький частный госпиталь в Австрии.

И он нанимает меня, чтобы я пихал деньги во всякие неординарные финансовые

отверстия. И он очень всегда расстраивается, если вдруг выясняется, что он

поселился не в самом дорогом отеле, когда он куда-нибудь приезжает. Пусть

это будет не самый лучший отель... пусть это свинарник какой-нибудь... лишь

бы самый дорогой. Господи, я ненавижу богатых.

На подъезде к Антибу была жуткая пробка. Дороги на побережье узкие, а

пижонских машин полно. Джим засмотрелся на трех собак на обочине. Два

ирландских сеттера и колли.

- Откуда ты знаешь Дерека? - спросил он у Ральфа.

- Познакомились в летной школе. На самом деле, я не особенно его знаю.

Странный он парень, Дерек. Однажды мы с ним поспорили... причем это он

предложил пари... на тысячу фунтов, что я не посажу самолет после трех

бутылок "Джонни Уокера".

- Странное, надо сказать, пари.

- Да. Причем все было сложно, потому что Дерек не верил мне на слово,

что я выпью эти три бутылки. С другой стороны, он не хотел подниматься со

мной на одном самолете, чтобы проверить, выпью я их или нет, и он не хотел,

чтобы я выпил их на земле, потому что кто-нибудь из инструкторов мог

заметить. В конце концов еще один парень согласился лететь со мной, чтобы

засвидетельствовать честное потребление трех бутылок, а потом сиганул с

парашютом, когда я пошел на посадку.

- И как же ты справился?

- Я малость сжульничал. Тысяча фунтов - эта не та сумма, чтобы так

рисковать. За десять тысяч я, может быть, выпил бы все три бутылки. Я

заранее разбавил виски водой, так что в общей сложности, если считать по

градусам, выпил только одну бутылку.

Добравшись до пляжей, они пятнадцать минут искали, где поставить

машину, и в результате нашли в пяти минутах ходьбы от пляжа, что можно было

расценивать как невезение, но машина хотя бы стояла в тени.

На пляже - кстати сказать, это был платный пляж - было столько народу,

что будь Джим один, он бы развернулся и ушел восвояси. Но они договорились

встретиться здесь с Хьюго и девушками. Один неверный шаг, и ты рискуешь

наступить на роскошный бюст какой-нибудь нимфетки. Они с Ральфом

нерешительно протиснулись вперед сквозь залежи тел. Они себя чувствовали

здесь чужими. Когда ты приходишь на пляж, тебе всегда хочется, чтобы твое

появление выглядело импозантно и круто, потому что на пляже все только и

делают, что друг на друга глазеют, но Джим был реалистом и понимал, что он

слишком бледный для того, чтобы произвести впечатление на здешнюю публику,

тем более что Ральф являл собой большой ходячий баллончик с репеллентом,

отпугивающим всякий шик.

Они обнаружили какое-то подобие свободного места рядом с молоденькой

итальянкой с весьма аппетитной попкой - аппетитной даже среди бесконечного

множества столь же приятственных задниц. Совершенная по форме. Больше

похожая не на часть тела, а на геометрическую фигуру, на деталь ландшафта.

Ее гордая обладательница лежала так близко к Джиму, что он видел тонкие

белые волоски у нее на ногах - волоски, которые можно увидеть только тогда,

когда ты целуешь бедра женщины при хорошем освещении, - и чувствовал запах

ее крема для загара. При ней было двое детишек, что лишь подтверждало ее

неразрушимую красоту. Усталость препятствовала тому, чтобы испытывать хоть

какие-то эротические позывы, но Джим с удовольствием пожал бы ей руку, чтобы

засвидетельствовать свое искреннее почтение.

Ральф расположился в тени под зонтом от солнца (за отдельную плату).

Джим не понимал, какой смысл продираться с боем сквозь пляж, где народу как

сельдей в бочке, если ты не собираешься загорать, но его это мало заботило.

Ему хватало своих забот. Его фирма тихо загибалась, все было плохо, у него

перманентно болело левое бедро (врач, надо думать, шутил, когда предложил

Джиму пересадку бедра); но солнце ярко светило в небе, и ему было на все

плевать. На самом деле. На солнце его разморило. Опять захотелось спать. Но

он боялся обгореть, если заснет прямо здесь. Обгореть или сделать что-нибудь

неподобающее, например, захрапеть или пустить слюну посреди всего этого

великолепия.

Ральф достал свой мобильник и набрал номер.

- Чад? Правда? Мне здесь так здорово, что мне нужно будет как следует

отдохнуть после такого отдыха. Я тебе уже все рассказал про русских женщин?

С меня еще фотографии, да. Ладно, сто миллионов, но не больше.

Вот оно, значит, как, заключил Джим.

- Все дела можно вести отсюда, - заявил Ральф, закончив разговор. -

Засесть в ресторане, включить ноутбук, вкусно покушать, пойти искупаться,

помочь какой-нибудь цыпочке намазать грудь кремом для загара, чего-то

продать, чего-то купить. Единственная помеха, почему это никак не покатит,

потому что всем этим придуркам в Лондоне будет так завидно, что они