Джермейн Грир - феминистическая перспектива

В течение следующих месяцев я много размышлял о жизненной философии Шумахера. Вскоре после его смерти была опубликована его вторая книга - "Руководство для растерянных". Это блестящее резюме мировоззрения Шумахера, по сути дела, итог его жизни. Вообще, Шумахер говорил мне, что он только что закончил важный для него философский труд. Поэтому, когда я читал эту книгу, то не удивился найдя там отчетливые и полные ответы на вопросы, которые мы касались в нашей беседе. "Руководство" подтвердило многие из моих впечатлений, что я почерпнул из визита в Катерхэм. Наконец я заключил, что твердая вера Шумахера в фундаментальные иерархические уровни была тесно связана с его негласным приятием патриархального порядка. В нашей беседе мы никогда не обсуждали этот вопрос, но я заметил, что Шумахер часто употребляет патриархальный лексикон - разум "человека"*, потенциал всех людей и т.п.

(* В оригинале man - человек, мужчина, в отличие от более объемлющего human being - человек, человеческое существо).

Я так же почувствовал, что его статус и манера поведения в его большой семье соответствовали роли традиционного патриарха.

К тому времени, как я встретился с Шумахером, я стал очень чувствителен к сексизму в языке и поведении. Я подошел к осознанию феминистической концепции, которая в последующие годы окажет очень заметное влияние на мои исследования новой парадигмы и на мое собственное развитие.

Впервые я столкнулся с феминизмом - или скорее "женским освободительным движением", как его называли в то время, в 1974 году в Лондоне. Тогда я прочитал классический труд Джермейн Грир "Женщина-евнух". Три года спустя после первой публикации, книга стал бестселлером. Ее приветствовали как наиболее ясный и откровенный манифест нового, радикального и волнующего движения - "второй волны" феминизма.

Действительно, Грир открыла мне глаза на целый мир проблем, о существовании которых я и не подозревал. Я был знаком с женским освободительным движением и его основными обвинениями: широкое распространение дискриминации женщин, ежедневная несправедливость и случайные обиды, постоянная эксплуатация в обществе, управляемом мужчинами. Но Грир пошла дальше этого. В своей острой проникновенной прозе, языком сколь сильным, столь и изысканным, она проанализировала основные заблуждения относительно женской природы, что процветают в нашей культуре, ориентированной на мужчин. Глава за главой она исследовала и иллюстрировала, как женщин заставляют верить в патриархальные стереотипы, касающиеся их самих; смотреть на себя - свое тело, свою сексуальность, свое мышление, свои чувства, но всю свою женственность - глазами мужчин. Грир утверждает, что это изощренное и безжалостное давление искажает тела и души женщин. Женщина кастрирована патриархальной властью, она стала евнухом.

Книга Грир была встречена с гневом с одной стороны, и с радостью - с другой. Она провозгласила, что главный долг женщины - не перед мужем и детьми, а перед самой собой. Она призывала своих сестер освободить самих себя, вступив на феминистский путь самопознания. Такой вызов был столь решительным, что его стратегия все еще до сих пор не разработана. Даже будучи мужчиной, я был воодушевлен этими призывами, которые убедили меня в том, что освобождение женщин - это так же освобождение и мужчин. Я ощутил радость и возбуждение от очередной победы разума, и, действительно, Грир сама писала об этой радости в самом начале книги. "Свобода ужасает, но она же и воодушевляет, - заявляет она. - Та борьба, что не радостна - неправедная борьба".

Моим первым другом среди феминистов была Лин Гэмблс, английский режиссер-документалист, с которой я познакомился в период чтения Джермейн Грир. Я вспоминаю наши многочисленные беседы с Лин в разных ресторанах и кафе, что в то время расплодилось по всему Лондону. Лин была прекрасно знакома со всей феминистской литературой и являлась ак-

тивисткой женского движения, но наши дискуссии никогда не были антагонистическими. Она с радостью делилась со мной своими открытиями, и мы вместе изучали новые типы мышления, новые ценности и новые взаимоотношения. Мы оба были чрезвычайно взволнованы освобождающей силой феминистского создания.