Студопедия — Глава 9. В небесных объятиях ангелов
Студопедия Главная Случайная страница Обратная связь

Разделы: Автомобили Астрономия Биология География Дом и сад Другие языки Другое Информатика История Культура Литература Логика Математика Медицина Металлургия Механика Образование Охрана труда Педагогика Политика Право Психология Религия Риторика Социология Спорт Строительство Технология Туризм Физика Философия Финансы Химия Черчение Экология Экономика Электроника

Глава 9. В небесных объятиях ангелов






 

В небесных объятиях ангелов. Вот это да!» — сказал Хоги сам себе. Затем вдруг что-то с огромной силой увлекло Хоги и вырвало его из рук ангелов. Вниз, вниз, все вниз падал он, переворачиваясь то головой вниз, то снова вниз ногами, летел он в кромешной тьме. Как-то вдруг все прекратилось, и Хоги показалось, что он повис, как шарик на конце резинки или как игрушка йо-йо, вертящаяся на конце шпагата. Он был смущен и растерян, он, видимо, находился «где-то», но где, сказать он не мог. Он перевернулся через себя и затем, словно заглянув через дыру в потолке или в полу, увидал странную сцену.

Помещение, куда глядел Хоги, оказалось мертвецкой. Он вздрог­нул от страха, увидев на специальных столах множество мертвых тел, с которыми проделывались совершенно дьявольские операции. У не­которых из них выкачивали кровь, другие лежали с заткнутыми «те­лесными отверстиями», чтобы не вытекали жидкости тела. И вот, в крохотной комнатке Хоги увидел СЕБЯ! Увидел тело, оставленное им. Он лежал на одном из этих странных столов, над ним склонялась молодая женщина, курившая сигарету, которая небрежно свисала из угла ее рта. Хоги замер от изумления, когда понял, что женщина бреет лицо его собственного трупа. Он увидел затем, как там, внизу, быст­рой походкой к столу проследовал мужчина и сказал: «Постарайся как следует, Бет, мистер МакОгуошер был весьма важной персоной, се­годня после обеда мы его должны будем выставить для прощания. Так что подналяг, ладно?» Женщина лишь кивнула в ответ и вернулась к своему занятию. Она выбрила его в самом деле очень, очень гладко, а затем принялась гримировать лицо. Она расчесала ему волосы — правда, их на голове оставалось немного — и наложила краску на седые пряди. Затем она критически оглядела тело и направилась к двери, крича: «Эй, босс, этот мертвяк готов. Давайте, принимайте работу».

Босс выскочил из комнаты в дальнем конце помещения и понес­ся к ней, взволнованно крича: «Ты что, Бет, нельзя так говорить, не говори так. Это тело мистера Хоги МакОгуошера, очень важного в округе человека. Я требую ко всем трупам уважительного отноше­ния».

«Да ладно, босс, вы сами не ко всем из них относитесь почтительно, — ответила Бет. — Я помню, как некоторых мертвяков вы просто вываляли в опилках и побыстрому распотрошили, не так уж много они получили от вас внимания, а? Ну да ладно, пусть будет по-вашему, вы ведь начальство». — «Ладно, прощайте, мистер МакОгуошер», — промолвила она, развязной походкой направляясь к следующему тру­пу.

Хоги, пораженный, отвернулся. Прошло неизвестно сколько вре­мени, пока он заставил себя вновь глянуть вниз. Он увидел, что его тело исчезло и в комнату вносили другой труп. Он был тщательно замотан целлофаном и сложен вдвое, напомнив Хоги мешок с бельем. Он с интересом глядел, как разматывали целлофан и доставали тело. Это была женщина. Босс и его помощник-мужчина вскоре сняли с нее одежду. Хоги, как скромный человек, отвел глаза, и, сделав это, он заглянул дальше, чем ему удавалось видеть до сих пор. Взгляд его упал на один из залов прощания. Там в очень дорогом гробу лежал он сам, столпившиеся вокруг люди глядели на него. Он увидел, что они пьют кофе. Один из них поставил свою чашку на гроб. Хоги посмотрел на свое тело и подумал, что выглядит с этим гримом и пудрой, краской для волос и прочим точь-в-точь как кинозвезда. Он с отвращением отвернулся.

Проходило время. Сколько же прошло? Никто не знает, должно быть два-три дня, не меньше. Время в той жизни не имеет значения. Но Хоги, застыв на какое-то время, теперь вдруг двинулся снова. Он глянул вниз и увидел, что он в катафалке, его везут к церкви. Он увидел, как гроб заносят в церковь к римско-католической отходной службе. Затем он увидел, как священник взошел на кафедру и стал произносить прощальную речь о Хоги МакОгуошере: «Сей возлюб­ленный брат, — говорил священник, — ныне в руках Господа Иисуса в райском саду вкушает плоды прожитой добродетельной жизни».

Хоги отвернулся, а затем взглянул вниз снова, поскольку что-то нас­тойчиво тянуло его. Пошарив взглядом, он увидел, как там, внизу, его выносят в церковный двор. Затем служба продолжилась, а вскоре он вздрогнул, увидев, как большой комок земли скатился на крышку его гроба. Затем он подумал, как глупо все это — тело его там «внизу», а он сам — здесь «вверху», где бы ни находились эти «здесь» и «там». Но вместе с тем, по мере того как наполнялась землей могила, Хоги почувствовал, что он свободен. Невероятная сила вознесла его куда-то вверх, а затем небольшой щелчок — и он с удивлением увидел, что снова покоится на руках у ангелов. Когда он оказался у них в руках, их крылышки затрепетали, а лица заулыбались. Они стали поднимать его вверх. То есть он не мог сказать, вверх ли. Он сказал бы, что они поднимались сразу во все стороны. Однако они быстро неслись сквозь тьму, которая казалась живой и как бы сделанной из черного бархата. Но затем вдали появился свет, замечательный сияющий золотом огонь. Хоги перевел глаза в его сторону. Они неслись вперед, и свет становился ярче и ближе, Хоги вынужден был жмуриться, глядя на него. Затем, когда ангелы вынырнули из того, что, видимо, являлось черным туннелем, Хоги увидел Жемчужные врата, искрящиеся перед ним, огромные золотые ворота, усыпанные невероятных размеров жемчужинами. Влево и вправо от ворот простиралась мерцающая белая стена, а через прутья ворот Хоги разглядел огромные купола соборов и высокие церковные шпили.

В воздухе звенела музыка, духовная музыка, это была мелодия «Пребудь со мной», к которой примешивались ноты мелодии «Впе­ред, воинство Христово», доносившейся откуда-то сбоку. Однако они уже приблизились к Вратам, причем ангелы не выпускали его из рук. Крылья их по прежнему трепетали.

Святой Петр, или еще какой-то святой, появился у ворот и спро­сил: «Во имя Господа, кто здесь?» Один из ангелов отвечал: «Мистер Хоги МакОгуошер, умерший на Земле, прибыл. Мы просим впус­тить». Ворота отворились и Хоги увидел, как к нему приближается первый увиденный им святой. Святой, казалось, был одет в простор­ное белое одеяние, похожее на старомодную ночную сорочку, которая спускалась от шеи до пят. За спиной его трепетали два крыла. Где-то за его спиной сверкающей медью поднимался шест, выступая на нес­колько дюймов над головой, на конце его сиял золотой нимб. Святой взглянул на Хоги, а Хоги посмотрел на святого, который промолвил:

«Сперва ты пойдешь в Небесную канцелярию, там проверят, можешь ли ты войти. Сюда, вторая дверь справа».

Ангелы снова подхватили Хоги — он чувствовал себя так, будто его несут, как посылку! — и крылья их вновь затрепетали. Ангелы неспешно несли его над гладкой, чистой дорожкой. По сторонам дороги, на зеленых лужайках, сидели святые и прочие небожители, играя на арфах, звук, которые они производили при этом, трудно передать, ведь они все одновременно наигрывали разные мелодии. Но скоро они достигли Небесной канцелярии. Ангелы мягко опустили Хоги, он оказался стоящим на собственных ногах. Тогда они также мягко подтолкнули его вперед. «Сюда, — молвил один из них, — нужно указать дату смерти, все прочие необходимые детали. Мы по­дождем здесь». Итак, Хоги вошел и увидел старого святого, который близоруко глядел на Хоги добрыми глазами из-за стекол очков в позолоченной оправе. Крылья за его спиной легонько колыхались. Он послюнил палец и перелистнул сразу несколько страниц в невероят­ных размеров книге, что-то бормоча себе под нос. Вдруг он перестал листать и остановился на одной из страниц. Он повернул левую руку вверх ладонью. «Нашел, — сказал он, — фамилия МакОгуошер, пол мужской, скоропостижно скончался. Да, это он. Это вы, вот тут у меня ваша фотография».

Хоги молча продолжал глядеть. Ведь все было так странно. Кры­лышки старичка трепетали, производя такой звук, будто они были заржавлены. Служитель канцелярии показал большим пальцем за спину и сказал: «Туда, туда, идите, они вас ждут, они сделают для вас все что нужно». Хоги понял, что он движется, и каким-то образом оказался за пределами комнаты. Через дверь он не проходил. Снару­жи, едва завидев Хоги, его провожатые заулыбались, крылья их пришли в движение. Они приняли Хоги на руки и подняли его в воздух. «Теперь пора в церковь», — сказал один. «Да, почему бы с самого начала не включиться в ход событий», — поддержал его дру­гой. Сказав это, они спикировали вниз и вошли в собор через массив­ную дверь. В соборе повсюду сидели ангелы, крылышки их двигались в такт с музыкой. Хоги приходил все в большее и большее замеша­тельство, происходившее казалось ему фарсом, пародией, однако он остался до окончания службы, которая, казалось, длилась вечно. В течение всей службы ангелы стрекотали крыльями, крестились и кла­нялись алтарю. Наконец все закончилось и ангелы взлетели, как стая голубей. Хоги остался в пустом соборе. Он глядел вокруг и только дивился. Не может быть, чтоб это был рай. Он был окончательно сбит с толку. Разговоры ангелов были какой-то чепухой, все эти беспрес­танные молебны и песнопения — в этот абсурд невозможно было поверить. Как только Хоги подумал о несуразности происходящего, раздался раскат грома и огромная вспышка заполнила воздух с неба до самой земли с таким звуком, будто разорвался и упал громадный занавес. Хоги завороженно поднял глаза. Навстречу ему шел, раскрыв объятья, его отец. «Хоги, мальчик мой, — сказал старший МакОгуо­шер, — надолго ты задержался в своей религиозной галлюцинации. Это ничего, я прошел через те же вещи, только в моей галлюцинации я увиделся с Моисеем. Что ж, теперь ты прошел через это и мы можем поговорить. Пойдем со мной, мальчик мой, пойдем со мной, здесь много твоих друзей и родственников, они все хотят тебя видеть». И старший МакОгуошер повел его в красивый, красивый парк, в кото­ром виднелось множество гуляющих.

Парк этот был красивее, чем все, что Хоги когда-либо в жизни видел — в земной жизни, естественно. Трава имела особенный, кра­сивый оттенок зеленого, там росли такие цветы, каких он прежде никогда не видал, и он понял, что такие цветы на Земле не существуют вовсе. Тропинки были ухожены, нигде не было видно ни пылинки, ни соринки. К радостному удивлению Хоги он увидел птиц, поющих в кронах деревьев и маленьких животных, снующих повсюду: белок, собак и еще каких-то неизвестных Хоги зверьков. «Отец! — восклик­нул Хоги, — так, значит, и животные сюда попадают?» Отец рассме­ялся. «Хоги, мальчик мой, — сказал он, — ты не должен больше называть меня отцом, ведь это будет то же самое, что называть актера по имени того персонажа, роль которого он исполнил в пьесе. В последней своей жизни на Земле я был твоим отцом, но в каких-то предыдущих жизнях, может быть, ты был моим отцом, а возможно, даже и матерью!»

Бедная голова Хоги все еще отказывалась понимать происхо­дящее. «Но как же мне тогда тебя называть?» — спросил он.

«Ну, пока мы все не устроим, ладно, называй меня отцом, если хочешь, если тебе так проще, — ответил старший МакОгуошер.

Хоги все глядел на отца и затем сказал: «Но прошу тебя, скажи мне, где мы? Это явно не рай, поскольку ты иудей, а иудеев в рай не пускают».

Старший МакОгуошер громогласно расхохотался. Люди огляну­лись на них с улыбкой, они столько раз уже становились свидетелями таких сцен. «Хоги, мальчик мой, Хоги, многие из земных представле­ний совершенно неправильны. Ты говоришь, я иудей; ну да, на Земле я был иудеем, а теперь — что ж, теперь я принадлежу к настоящей вере, а единственно существует такая вера: если ты веруешь в Бога или в религию, значит, это и есть настоящая, правильная религия. Неваж­но, иудей ты, католик, протестант, мусульманин или кто-то еще. Просто если человеку всю жизнь рассказывали всякие притчи из ка­кой-то одной религии, то попадая сюда, он столь зачарован ими, что первое время думает, что они и есть все, что здесь есть. На Земле тоже есть люди, у которых постоянно случаются галлюцинации и они во­ображают себя то одним, то другим. Можно зайти в любую психиат­рическую больницу на Земле и найти там по нескольку Наполеонов, Иисусов, а может быть, и по парочке тех, кто считает себя Моисеем. Эти люди чистосердечно верят, что они на самом деле те, кем предс­тавляются. Возьмем, например, — вон там, — он указал рукой куда-то вдаль, — там сейчас находится господин, который недавно прибыл сюда. Когда он жил на Земле, ему рассказывали, что попав в рай, он сможет иметь все, чего душе будет угодно: десятки танцующих деву­шек и т. д. и т. п. Вот теперь он там, живет в мире своей фантазии. Там повсюду полно танцующих девушек, до тех пор, пока он сам не уви­дит, что это ложь, никто ему не сможет помочь, он может годами жить в своем придуманном раю, населенном танцующими девушка­ми и горами снеди. Как только он поймет, что ошибается — вот так же, как ты со своими ангелами с крылышками, — тогда ему можно будет помочь».

«Еда, вот именно, еда, — сказал Хоги, — отец, вот сейчас ты правильно сказал, где тут достать еды? Я голоден!»

Старший МакОгуошер посмотрел на Хоги и сказал: «Хоги, мой мальчик, ты уже должен был бы догадаться. Слушай. Вот ты появился здесь и думал, что ты в раю с ангелами, бродящими повсюду, с анге­лами, играющими на арфах и поющими песни и со всем прочим, но теперь ты понимаешь, что это было чистой галлюцинацией. То же самое происходит и с нашим другом вон там, неподалеку. Он думает, что вокруг него танцующие девушки. На самом деле их нет, это всего лишь неконтролируемое воображение, то же самое привело тебя к твоим ангелам. Точно так же, если ты хочешь еды — представь ее. Ты можешь управлять своим воображением и иметь любую еду, какую захочешь, можешь получить ростбиф, если ты хочешь, а если поже­лаешь сосиски — будут сосиски, а захочешь — можешь получить и бутылку виски. Это все будет, конечно, всего лишь иллюзией, но если ты будешь тащить за собой всю эту чепуху, вроде того, что тебе, якобы, хочется есть, тогда тебе надо быть последовательным во всем. Если ты будешь есть, то после этого тебе придется избавляться кое от чего самым обычным способом, то есть тебе придется представить себе туалетную комнату, сесть на придуманный тобою стульчак и представлять, представлять, представлять... Ты не можешь идти впе­ред, пока ты будешь связан глупыми земными вещами».

«Да нет, я действительно голоден, это не воображение, я действительно очень голоден и если мне не позволено есть, потому что еда — это всего лишь иллюзия, тогда как мне избавиться от голода?» — в голосе Хоги звучала досада.

Старший МакОгуошер мягко ответил: «Конечно, ты голоден, потому что ты жил по такой схеме всю жизнь. В определенное время ты принимал пищу, и у тебя выработалась привычка. Если ты вместо поглощения мертвого мяса подумаешь о здоровых вибрациях, ты перестанешь чувствовать голод. Подумай, Хоги, повсюду вокруг тебя вибрирует энергия, она вливается в тебя со всех сторон. Как только ты поймешь, что это и есть твоя пища, твоя материя, ты не будешь больше ощущать голод. Представлять себе мясо и напитки — это большой шаг назад, который всерьез задержит твое развитие».

Хоги обдумал эти слова и открыл рот, чтобы возразить, — и тут понял, что он больше не голоден! «Отец, — сказал Хоги, — ты выгля­дишь точно так же, как ты выглядел на Земле. Как так может быть? Ты провел здесь уже много времени. Ты ведь должен был бы выглядеть намного старше, и поскольку, я так понимаю, что ты сейчас просто бесплотный дух... даже и не знаю, все это меня так запутало, что я уж и не знаю, что думать и что делать».

Старший МакОгуошер сочувственно улыбнулся. «Видишь ли, мы все проходим через это, Хоги. Некоторые из нас соображают быстрее других, но представь, к примеру, что я предстал бы перед тобой в образе — скажем — молодой женщины или юноши, тогда узнал бы ты меня как человека, которого ты знавал на Земле? Если бы я подо­шел к тебе и заговорил бы другим голосом, показал бы тебе другое лицо, тогда ты просто решил бы, что это кто-то хочет втереться к тебе в доверие. Так что я показался тебе таким, каким ты меня помнишь, и говорил с тобой знакомым тебе голосом. Точно так же все твои друзья и родственники, которые находятся здесь, тоже предстанут тебе в том обличье, что ты знал в земной жизни. Они явятся тебе такими, поскольку ты видишь только то, что хочешь увидеть. Если я посмотрю на г-на Н., я знаю, что я увижу; г-н Н. представляется мне определенным образом, но твое представление о г-не Н. может отли­чаться от моего и ты увидишь его другим. Это так же, как если бы мы стояли друг против друга и глядели на монетку, которую один из нас держал бы в руках. Один из нас видел бы орла, второй — решку. Монетка останется той же, мы лишь увидим ее разные стороны. Так обстоят вещи здесь, да ведь и на Земле они обстоят так же. Никто точно не знает, как другой видит прочих людей. Это никогда не об­суждается, об этом даже никогда не задумываются. Так что здесь мы показываемся друг другу в своем земном обличье».

Хоги в это время глядел в глубину парка и зачарованно двинулся по направлению к увиденному им прекрасному озеру. На его глади покачивались лодки, там было множество людей, одни гребли, другие наслаждались водной прогулкой. Хоги сел на парковую скамейку и не отрываясь глядел на лодки поодаль. Отец повернулся к нему и сказал: «А почему бы им не развлечься, Хоги? Ведь они не в аду, знаешь ли, и могут делать все, что им нравится, и это прекрасно. Здесь они могут придумать себе лодки, пойти к реке и испытать все то, что им так нравилось на Земле, причем здесь это все гораздо приятнее».

Какое то время Хоги не мог ничего сказать, он был слишком поражен, слишком ошеломлен, а затем он выпалил: «Но я думал, что мы духи, что есть только наша душа, плывущая в пространстве. Я думал, что мы здесь будем читать молитвы и петь псалмы, а здесь все так не похоже на то, что я ожидал увидеть в раю.

«Но, Хоги, ты ведь не в раю, ты в другом измерении, в котором ты можешь делать то, что было тебе недоступно на Земле. Ты как бы на перевалочном пункте. Некоторые люди умирают с серьезными повреждениями, так же как на Земле некоторые младенцы рождаются с повреждениями, когда при родах неудачно используются медицин­ские инструменты для извлечения их из чрева. Со смертью то же самое — некоторые люди, особенно если они прожили нечестивую жизнь, испытывают трудности с освобождением от земных оков. Иллюстрацией тому тебе может служить то, как ты продолжал хотеть есть, хотя тебе не нужна еда, ты знаешь теперь, ведь и еду, и одежду ты просто придумываешь».

Хоги оглядел себя и сказал: «А тело, тело? Зачем нам тело, если мы — духи?» Отец улыбнулся и ответил: «Если бы ты сейчас показался на Земле, ты показался бы привидением, хотя, скорее всего, ты был бы просто невидим. Люди могли бы проходить через тебя, а ты — через них, потому что у вас разные вибрации. Здесь же ты видишь меня, слышишь и можешь дотронуться, я предстаю тебе во плоти, а ты мне, потому что у нас одинаковый механизм, обеспечивающий наши сущ­ности, мы оба попали сюда с Земли, и на этом промежуточном уровне мы получили другие тела. В наших телах по-прежнему есть душа, она сохраняется всегда, до прихода к Высшей сущности, которая находит­ся на много уровней выше. Здесь, как и на Земле, мы можем приобре­тать опыт через страдание, хотя здесь оно совсем не такое сильное. Но когда мы доберемся до, скажем, девятого измерения, у нас все еще будет тело, такое, которое приемлемо в том измерении. Если бы здесь появился кто-то из девятого измерения, он был бы невидим для нас, а мы — для него, потому что мы столь различны. Мы переходим с уровня на уровень, и где бы мы ни были, вне зависимости от уровня и условий у нас всегда есть тело, подходящее к этим условиям».

Затем старший МакОгуошер рассмеялся: «Ты думаешь, что ты разговариваешь со мной, Хоги, но это не так, ты не говоришь, мы общаемся при помощи телепатии. Мы не пользуемся речью, разве что для каких-то особых случаев. Вместо речи мы пользуемся телепатией. Но нам пора, мальчик мой. Тебе пора идти в Зал воспоминаний, и в этом зале ты и только ты увидишь все, что ты сделал и намеревался сделать в своей земной жизни. Ты увидишь то, чего ты хотел, уви­дишь, чего достиг, но твои успехи покажутся тебе вовсе не важными, и ты увидишь и свои неудачи. Ты будешь себе судьей, Хоги, ты сам будешь себе судьей. Не существует Страшного Суда, когда Бог гневно осуждает тебя и обрекает на муки адовы и вечное проклятие. Ада не существует вообще. То есть Земля — это и есть ад. А вечного прокля­тия не существует. На Земле ты сталкиваешься с некоторыми вещами, перед тобой стоят определенные задачи. Ты можешь не выполнить эти задачи, но это не важно. Что действительно важно — это то, что человек хотел сделать, как он жил, и ты сам, или твоя Высшая сущ­ность, будет судить твою земную жизнь. Ты должен будешь решить, что еще ты обязан сделать, чтобы закончить то, что ты задумал, но, возможно, не выполнил. Но пойдем же, мы не должны тратить время на разговоры». Старший МакОгуошер поднялся на ноги, вместе с ним встал и Хоги, они вместе зашагали по зеленым подстриженным лу­жайкам, ненадолго остановились у берега озера, чтобы полюбоваться птицами, плавающими на его поверхности, и продолжили свой путь.

Хоги засмеялся, когда они описали дугу и вышли к очень краси­вому дереву, на котором одна крепкая ветвь росла горизонтально в сторону, потому что на этой ветви, вытянувшись, лежали три кошки, хвосты их свисали вниз, все три кошки мурлыкали и урчали, не перес­тавая, в теплых лучах послеполуденного, как казалось Хоги, солнца. Они остановились на минуту, чтобы посмотреть на кошек, те подняли головы, открыли глаза и, к удивлению Хоги, улыбнулись. Затем, удов­летворив свое любопытство, кошки опустили головы на ветку и зад­ремали. «Здесь их никто не обидит, Хоги, — сказал МакОгуошер-отец, — здесь царит мир и доверие. Этот уровень существования весьма неплох».

«Так что, — воскликнул Хоги, — есть много уровней существова­ния, да?»

«О, да, их ровно столько, сколько нужно, — ответил МакОгуошер - отец. — Люди попадают в тот уровень, который им более всего подходит. Люди попадают сюда, чтобы передохнуть и решить, что им делать. Некоторые люди поспешат обратно на Землю, чтобы вселить­ся в новое тело, другие поднимаются выше, на другие уровни сущест­вования. Неважно, где находится человек, ему всегда есть чему поу­читься и о чем задуматься. Но день уже клонится к вечеру, нам надо спешить, ты должен попасть в Зал воспоминаний сегодня. Пойдем-ка побыстрее».

Старший МакОгуошер ускорил шаг, казалось, при ходьбе он да­же не касался земли. Как только Хоги подумал об этом, он тоже перестал чувствовать под собой дорожку. Это показалось ему пугаю­ще странным, но тем не менее он рассудил, что лучше всего будет молчать и видеть то, что видят другие, те, кто здесь уже намного дольше него.

Они сделали плавный поворот и прямо перед ними оказался огромный Дворец воспоминаний, белое здание, сделанное, похоже, из гладко отполированного мрамора. МакОгуошер-отец сказал: «Давай присядем здесь на минутку, Хоги, мы не знаем, сколько времени ты проведешь в Зале, да и на людей посмотреть приятно, не правда ли?»

Они присели на каменную парковую скамью. Хоги с удивлением отметил, что скамейка приняла его форму, то есть вместо того, чтобы быть твердой, немного подалась назад и приняла удобную для него форму.

«Смотри», — сказал МакОгуошер-отец. Он показывал в сторону входа во Дворец воспоминаний. Хоги посмотрел туда, куда указывал его палец, и с трудом сдержал улыбку. Там, опустив голову, виновато плелся большой черный кот, выражение на его морде было крайне пристыженное. Кот поднял голову, поглядел на них и дал стрекача в ближайшие кусты. МакОгуошер-отец рассмеялся: «Ты, знаешь, Хоги, здесь, на этом уровне, даже животные должны ходить в Зал воспоми­наний. Они, конечно, не пользуются человеческой речью, но ею не воспользуешься и ты, когда будешь там, все происходит за счет теле­патии». Хоги смотрел на человека, который был когда-то его отцом с открытым от изумления ртом: «Ты хочешь сказать мне, что ЖИВОТ­НЫЕ тоже ходят в Зал воспоминаний? Да ты шутишь, конечно?»

Старший МакОгуошер покачал головой и рассмеялся. «Хоги, Хо­ги, ты совсем не изменился. Ты думаешь, что человек это верхнее звено эволюции, ты думаешь, что животные — это неполноценные существа, да? Что ж, ты ошибаешься, ах, как ты ошибаешься. Человек не суть высшая форма совершенства, есть столько других форм, ведь у всего сущего есть сознание, во всем сущем теплится жизнь, даже эта скамейка, на которой мы сейчас сидим, это комбинация вибраций. Она ощущает устройство твоего тела и подается, принимая его фор­му, чтобы тебе было удобнее. Смотри!» Он встал и показал на то место, где он только что сидел. «Скамейка возвращается к своему нормальному состоянию, когда я сажусь на нее». Свои слова он соп­роводил действиями, или, если хотите, свои действия он сопроводил словами, когда он опустился на скамейку, она немедленно приняла форму его тела. «Как я и говорил, Хоги, во всем есть сознание, все, что существует, находится в процессе эволюции. Что ж, коты не становят­ся людьми, люди не становятся котами, это разные ветви эволюции, ведь точно так же роза не может стать капустой, а капуста — розой. Но даже на Земле известно, что растения чувствуют, эти чувства засекали, измеряли и анализировали тонкими приборами. А здесь, в этом мире, люди находятся в промежуточном состоянии, здесь мы ближе к животным, чем на Земле. Не думай, Хоги, это не рай, и следующий уровень тоже не будет им, и следующий, и над ним. Это то, что можно назвать перевалочным пунктом, место, где решается, что люди будут делать, пойдут ли они на высшие уровни или вернутся на Землю. С того времени, как я попал сюда, я многому научился, я знаю, что мы очень, очень близки к земному уровню, разница при­мерно такая же, как между обычным приемником и приемником УКВ. Качество последних намного превосходит качество первых, виб­рации в них имеют большую частоту, они более тонкие, здесь, в этом мире, наши вибрации намного лучше тех, что есть на Земле. Мы лучше чувствуем, воспринимаем, мы здесь посредине между физичес­кой жизнью на Земле и духовным существованием Высшей сущнос­ти. Мы попадаем сюда, поскольку мы избавляемся от столь многих предубеждений. То есть на Земле я назвал бы сумасшедшим всякого, кто сказал бы мне, что кошки могут разговаривать, рассуждать и все такое прочее. А здесь я знаю, да, это так, у них есть логика, и довольно замечательная в некоторых случаях. Но на Земле мы не понимаем этого, потому что их логика отлична от человеческой».

Они посидели какое-то время молча. Кот уже был далеко. Он виновато оглядывался. Затем он остановился, будто бы передернул плечами, улегся на солнышке и заснул. Солнце? Хоги посмотрел на небо и вспомнил, что на нем нет солнца, крохотные солнца сияли в каждой частице воздуха. Старший МакОгуошер, очевидно, следил за его мыслями, потому что заметил: «О нет, солнца здесь нет. Мы черпаем энергию из окружающего пространства, ее лучи проникают в нас, и здесь нам не нужно есть земную пищу, ведь с ней связано столько неудобств — переработка, отходы. Это одна из крупнейших проблем человечества сегодня. Просто будь собой, и твое тело возь­мет всю необходимую энергию и не проголодается, если ты только не подумаешь о земной еде, тогда на короткое время тебе может ее захотеться».

Как раз в этот момент мимо них проходил какой-то человек, и Хоги вновь изумился: человек курил трубку! Он прогуливался, разма­хивая руками и весело пуская огромные клубы дыма. Отец посмотрел на Хоги и рассмеялся снова. «Хоги, — сказал он, — я говорил тебе, что некоторым хочется земной еды, а некоторые хотят закурить или вы­пить, что ж, они могут это делать, если хотят, но в этом просто нет никакого смысла. Это значит, что они не достигли того уровня, кото­рый позволил бы им избавиться от старых земных привычек. Этот человек курит, что ж, ему это нравится, но в какой-то момент он поймет, что это просто глупо. Он думает о табаке, затем он представ­ляет себе кисет, затем сует руку в карман костюма, который он себе придумал, и достает воображаемый кисет с табаком, которым он набивает воображаемую трубку. Конечно, это все иллюзия, галлюци­нация, самогипноз, но то же самое наблюдается в психиатрических больницах на Земле. Возьми человека, у которого, как говорится, шарики за ролики заехали, и вот такой человек, например, думает, что он ведет автомобиль или едет на лошади. Я как-то зашел в одну психиатрическую больницу в Ирландии и увидел там человека, кото­рый вел себя престранно. Я спросил его, что это он делает. Он посмот­рел на меня так, будто я псих, — не задумываясь о том, что это ОН псих, — и сказал: «А что же ПО-ВАШЕМУ я делаю? Вы что, лошади моей не видите? Глупая кобыла устала, вот, легла, и я не могу ехать дальше, пока она, дура, не поднимется». Безумец затем осторожно слез со своей воображаемой лошади и пошел прочь, с отвращением рассуждая о всех этих психах, которые болтаются по всей больнице!» Хоги поежился. Он не понимал, что с ним происходит. У него было очень странное чувство, будто он был куском железа, который тянет к магниту. По какой-то странной причине он ухватился за скамейку. Отец повернулся к нему и сказал: «Время пришло, Хоги, тебя зовут в Зал воспоминаний, поторопись. Я подожду здесь, пока ты не выйдешь, возможно, я смогу тебе помочь. Но, когда ты выйдешь, называй меня Моисеем, здесь я не твой отец. Ну, теперь ступай».

Хоги поднялся на ноги, и, даже уже вставая, он почувствовал, что его все сильнее тянет к Дворцу воспоминаний. В некотором замеша­тельстве он направился ко входу и обнаружил, что почти бежит, во всяком случае, он двигался быстрее, чем ему хотелось. Впереди выси­лось огромное каменное крыльцо. Теперь, подойдя так близко, он был поражен огромностью Дворца, размеры громадной входной две­ри сильно испугали его. Он чувствовал себя так, как, возможно, чувс­твует себя муравей у ворот земного дворца. Он поднялся по ступень­кам, каждая следующая из которых, похоже, была больше предыду­щей. Но так ли это было? Возможно, это он уменьшался с каждым своим шагом. Уменьшался, конечно, только в своих глазах. Но он собрал все свое мужество и продолжил подъем. Скоро он достиг огромной плоской поверхности, он вышел на плато, огромное, пус­тынное плато, на котором не было ничего, кроме огромной двери, которая, казалось, доходила до самого неба. Хоги пошел по направлению к ней, и когда приблизился, дверь открылась и он оказался в Зале воспоминаний. Дверь позади него затворилась.

 







Дата добавления: 2015-10-19; просмотров: 401. Нарушение авторских прав; Мы поможем в написании вашей работы!



Аальтернативная стоимость. Кривая производственных возможностей В экономике Буридании есть 100 ед. труда с производительностью 4 м ткани или 2 кг мяса...

Вычисление основной дактилоскопической формулы Вычислением основной дактоформулы обычно занимается следователь. Для этого все десять пальцев разбиваются на пять пар...

Расчетные и графические задания Равновесный объем - это объем, определяемый равенством спроса и предложения...

Кардиналистский и ординалистский подходы Кардиналистский (количественный подход) к анализу полезности основан на представлении о возможности измерения различных благ в условных единицах полезности...

Потенциометрия. Потенциометрическое определение рН растворов Потенциометрия - это электрохимический метод иссле­дования и анализа веществ, основанный на зависимости равновесного электродного потенциала Е от активности (концентрации) определяемого вещества в исследуемом рас­творе...

Гальванического элемента При контакте двух любых фаз на границе их раздела возникает двойной электрический слой (ДЭС), состоящий из равных по величине, но противоположных по знаку электрических зарядов...

Сущность, виды и функции маркетинга персонала Перснал-маркетинг является новым понятием. В мировой практике маркетинга и управления персоналом он выделился в отдельное направление лишь в начале 90-х гг.XX века...

Алгоритм выполнения манипуляции Приемы наружного акушерского исследования. Приемы Леопольда – Левицкого. Цель...

ИГРЫ НА ТАКТИЛЬНОЕ ВЗАИМОДЕЙСТВИЕ Методические рекомендации по проведению игр на тактильное взаимодействие...

Реформы П.А.Столыпина Сегодня уже никто не сомневается в том, что экономическая политика П...

Studopedia.info - Студопедия - 2014-2024 год . (0.012 сек.) русская версия | украинская версия