ГОСУДАРСТВО СТРЕМИТСЯ В КОНЕЧНОМ СЧЕТЕ К САМОУПРАЗДНЕНИЮ!

[...] Жизнь в государстве не принадлежит к абсолют­ным целям человека, что бы ни говорил об этом один очень большой человек, но она есть средство, имеющее место лишь при определенных условиях, для основания совершенного общества. Государство, как и все человече­ские установления, являющиеся голым средством, стре­мится к своему собственному уничтожению: цель всякого правительства — сделать правительство излишним. Ко­нечно, сейчас еще совершенно не время для этого, и я не знаю, сколько до тех пор пройдет мириад лет или мириад мириад лет, и здесь речь идет совершенно не о примене-

нии в жизни, но об исправлении умозрительного поло­жения, — сейчас не время, но несомненно, что на a priori предначертанном пути рода человеческого имеется такой пункт, когда станут излишними все государственные об­разования. Это то время, когда вместо силы или хитрости всюду будет признан как высший судья один только ра­зум. Будет признан, говорю я, потому что еще и тогда люди будут заблуждаться и в заблуждении оскорблять своих ближних; но все они обязаны будут иметь добрую волю дать себя убедить в своем заблуждении и, как толь­ко они в этом убедятся, отказаться от пего и возместить убытки. До тех пор пока не наступит это время, мы в об­щем даже не настоящие люди (5, стр. 75—76).

[ЧЕЛОВЕК ДОЛЖЕН ПРИБЛИЖАТЬСЯ К ПОЛНОМУ СОГЛАСИЮ СО ВСЕМИ ИНДИВИДАМИ]

[...] Последняя высшая цель общества — полное согла­сие и единодушие со всеми возможными его членами. Но так как достижение этой цели, достижение назначения человека вообще предполагает достижение абсолютного совершенства, то это точно так же недостижимо, как и то недостижимо, пока человек не перестанет быть человеком и не станет богом. Полное согласие со всеми индивиду­умами есть, следовательно, хотя и последняя цель, но не назначение человека в обществе.

[НАЗНАЧЕНИЕ ЧЕЛОВЕКА В ОБЩЕСТВЕ — ОБЩЕЕ СОВЕРШЕНСТВОВАНИЕ]

Но приближаться и приближаться к этой цели до бес­конечности — это он может, и это он должен. Это прибли­жение к полному согласию и единодушию со всеми инди­видуумами мы можем назвать объединением. Следователь­но, объединение, которое должно становиться по сплочен­ности все более крепким, по объему все более обширным, есть истинное назначение человека в обществе; но так как вс! люди согласны и могут быть согласными только относительно своего последнего назначения, это объедине­ние возможно только благодаря совершенствованию (Ver­vollkommnung). Поэтому мы с таким же основанием мо­жем сказать: общее совершенствование, совершенствова­ние самого себя посредством свободно использованного влияния на нас других и совершенствование других путем

обратного воздействия на них как на свободных существ — вот наше назначение в обществе (5, стр. 81—82).

У каждого есть обязанность не только вообще желать быть полезным обществу, но и направлять по мере сил своих и разумения все свои старания к последней цели общества, именно все более облагораживать род челове­ческий, т. е. все более освобождать его от гнета природы, делать его все более самостоятельным и самодеятельным, и таким-то образом благодаря этому новому неравенству возникает новое равенство — именно однообразное разви­тие культуры во всех индивидуумах. [...]

[...] Крепнет чувство нашего достоинства и нашей си­лы, когда мы говорим себе то, что каждый из нас может себе сказать: мое существование не тщетно и не бесцель­но, я — необходимое звено великой цепи, которая тянется от развития у первого человека сознания его существова­ния в вечность; все, что было когда-либо великого и муд­рого и благородного среди людей, те благодетели рода человеческого, имена которых я читаю в записях мировой истории, и многие из тех, заслуги которых остались, не сохранив имен, — все они работали для меня: я пожинаю плоды их трудов, я ступаю на земле, которую они насе­ляли, по благодатным их следам. Я могу, как только за­хочу, взяться за возвышенную задачу, поставленную ими себе, делать все более мудрым и счастливым наш общий братский род, я могу продолжать строить там, где они должны были прекратить, я могу приблизить окончание постройки того чудесного храма, который они должны были оставить незаконченным (5, стр. 97—98).

[УЧЕНЫЙ ПО ПРЕИМУЩЕСТВУ ПРЕДНАЗНАЧЕН ДЛЯ ОБЩЕСТВА]

Ученый по преимуществу предназначен для общества: он, поскольку он ученый, больше, чем представитель ка­кого-либо другого сословия, существует только благодаря обществу и для общества; следовательно, на нем главным образом лежит обязанность по преимуществу и в полной мере развить в себе общественные таланты, восприимчи­вость (Empfänglichkeit) и способность передачи (Mittei­lungsfertigkeit) (5, стр. 109).

[УЧЕНЫЙ — УЧИТЕЛЬ И ВОСПИТАТЕЛЬ ЧЕЛОВЕЧЕСКОГО РОДА]

[...] Ученый, поскольку мы до сих пор развили понятие о нем, по своему назначению учитель человеческого рода.

Но он обязан познакомить людей не только в общем с их потребностями и средствами для удовлетворения по­следних, — он должен в особенности указывать им во вся­кое время и на всяком месте потребности, появившиеся именно сейчас, при этих определенных условиях, и опре­деленные средства для достижения сейчас поставленных целей. Он видит не только настоящее, он видит также и будущее; он видит не только теперешнюю точку зрения, он видит также, куда человеческий род теперь должен двинуться, если он хочет остаться на пути к своей послед­ней цели и не отклоняться от него и не идти по нему назад. Он не может требовать, чтобы род человеческий сразу очутился у той цели, которая только привлечет его взор, и не может перепрыгнуть через свой путь, а уче­ный дол'жен'только позаботиться о том, чтобы он не сто­ял на месте и не шел назад. В этом смысле ученый — вос­питатель человечества (5, стр. 111—112).

(МЫ СУЩЕСТВУЕМ, ЧТОБЫ ДЕЙСТВОВАТЬ]

\

Стоять и жаловаться на человеческое падение, не двинув рукой для его уменьшения, значит поступать по-женски. Карать и злобно издеваться, не сказав людям, как им стать лучше, не по-дружески. Действовать! Дей­ствовать! — вот для чего мы существуем (5, стр. 132).