Критон, Сократ

К/>нтон. Кто это был, мой Сократ, вчерашний твой с» (бссс'дник в Ликее? Вас окружала такая толпа, что, *i М'ь n и приблизился к иам, желая послушать, все же iip i миг ничего игно расслышать, ноя увидел его, глиди ik тер к к «ion, и мне показалось, чтоты беседо-иул с' каким к • чужс.чсмцем, Кти ж это был?

Сократ. ( > ком и мет юты спрашиваешь, Критон? Ведь их было двое, а не один.

Критон. Тот, о котором я говорю, сидел третьим трапа от тебя, а между вами был отрок, сын Аксиоха. И показалось мне, Сократ, что он очень вырос и не многим отличается по возрасту от нашего Критову-ла; но тот еще худосочен, этот же — видный собой, красивый и приятный на взгляд.

Сократ. Тот, о ком ты спрашиваешь, Критон, — Эвтидем; сидевший же слева от меня — брат его, Ди-онисодор, ом также участвовал в нашей беседе.

Критон. М не знаю, Сократ, ни того, ни другого. Это, видно, какие-то ноные софисты. Но откуда они? И чему учат?

Сократ. Родом они, думаю я, откуда-то с Хиоса, переселились же в Фурий, а бежав оттуда, много уже лет проживают и наших местах. Что же касается их учении, о котором ты спрашиваешь, Критон, то оно удивительно. Они ведь оба — просто мастера на все руки, я и не знал раньше, что бывают на свете такие многоборцы. Да они готовы схватиться с любым, не то что два брата-многоборца из Акарнании: те

умеют сражаться лишь телом; эти же, во-первых, весьма искусны в телесной борьбе и всех побеждают в сражении — ведь они прекрасно умеют сражаться в тяжелом вооружении и могут научить этому за пла­ту других; к тому же они самые сильные в судебных сражениях и спорах и лучше всех могут научить дру­гих произносить и писать судебные речи. Прежде они были искусны лишь в этом, теперь же достигли совершенства в искусстве многоборья: до этого иной вид сражений был у них не тработан, а теперь они преуспели так, что никто ничего не посмеет им возразить, настолько стали они искусными в рас­суждениях — в любых спорах и опровержениях, го­ворится ли при этом ложь или истина. Так вот, Кри-Toi I, я и задумал пойти в ученики к этим мужам: они ведь вызываются за короткий срок кого угодно умуд­рить в этом искусстве.

Критон. Как же так, Сократ? Тебя не пугает твой возраст? Не стар ли ты для такого дела?

Сократ. Ничуть, Критон. Я располагаю доста­точным доводом против такого страха. Ведь сами они, надо сказать, уже старцами приступили к изу­чению той мудрости, приобщиться к которой я жажду, — к искусстну спора: год или два тому назад они вовсе небыли н нем знатоками. Боюсь только одного не навлечь бы мне хулу па этих чужезем­цев, как случилось с Конном, сыном Метробия, ки-фаристом, обучающим меня и сейчас игре на ки-: фаре: мальчишки, мои соученики, глядя на это, смеются надо мной, да и над Конном, называя его «учителем старцев». Как бы не пал такой же позор на обоих этих гостей и они, опасаясь именно это­го, не отказались меня принять. Вчера я, Критон, убедил и других старцев пойти вместе со мной в обучение, а сейчас попробую убедить и еще кое-кого. Да почему бы и тебе не поучиться вместе со мною? Приманкой же послужат твои сыновья: в погоне за ними они, я уверен, и нас с тобой примут в ученики.

Критон. Да, ничто этому не препятствует, Сократ, если ты на это согласен. Но прежде растолкуй мне

искусство этих мужей, в чем оно состоит, дабы я по­нял, чему мы научимся.

COKflatn. Ты тотчас же это услышишь. Не могу сканиlh, чтобы я был певнпмателсн к их речам, на-Оборот, нссьма был внимателен и многое запом­нил и ноны таюсь разъяснить теое все с самого на­чала.

11о ноле некоего Бога случилось так, что сидел я там, где ты меня видел, в раздевальне, один и уже по­думывал об уходе, как вдруг, только я встал, явилось мне мое привычное божественное знамение. Я сно­ва сел, и немного спустя вошли они оба — Эвтидем и Дионисодор, а с ними вместе многие другие — как мне показалось, их ученики. Войдя, они стали про-хаживатьсн по крытой площадке. Но не сделали они даже днух или трех кругов, как вошел Клиний, о ко­тором ты правильно сказал, что он сильно вырос, a:ia ним — многочисленные его поклонники, и меж­ду ними Ктесипп, иеаниец, юноша, обладающий прекрасными врожденными качествами, разве толь­ко несколько заносчивый по молодости. Клиний, не успев войти, тотчас же увидел меня, сидящего п одиночестве, и, направившись прямо ко мне, сел справа, как ты и сказал. А Дионисодор и Эвтидем, за­метив его, сначала остановились поодаль и продол­жали свой разговор, то и дело взглядывая на нас, — я очень внимательно следил за ними при этом, — а за­тем подошли, и один из них, Эвтидем, сел подле от­рока, другой же — слева от меня, а все прочие — кто где попало.

Я приветствовал их, поскольку давно их не видел, а затем обратился к Клинию с такими словами: «Кли­ний, оба этих мужа, Эвтидем и Дионисодор, мудры не малой, но великой мудростью: им ведомо все о войне, все, что надлежит знать стремящемуся стать стратегом, — строевой порядок, командование вой­сками и как обучиться вооруженной борьбе; могут они также научить человека защищать себя в судеб­ных делах, если кто причинит ему несправедли­вость».

Однако они отнеслись пренебрежительно к этим

моим словам; рассмеявшись, они обменялись между собою взглядом, и Эвтидем сказал:

— Мы уже не занимаемся этим всерьез, Сократ, но лишь между делом. А я, изумившись, молвил:

— Прекрасно же ваше занятие, если такие дела для вас лишь забава; скажите же мне, ради богов, в чем оно состоит, это великолепное искусство?

— Мы умеем оба, как мы считаем, лучше и скорее всех из людей прививать другим добродетель.

274 — С) Зевс, — говорю я, — какое вы помянули дело! Как напали ни па такую находку? А я-то еще мыслил о вас, как только что говорил, что вы большие искусники биться во всеоружии. Так я про вас и вы­сказывался. Ведь в ваш прежний приезд, помню я, вы провозглашали именно это. Но коль скоро вы теперь обладаете упомянутым новым знанием, будьте милос­тивы — я обращаюсь к вам просто как к богам — и имейте снисхождение к моим прежним словам. Од­нако смотрите, Эвтидем и Дионисодор, правду ли вы сказали? Ведь не удивительно, что с трудом верится в столь великое притязание.

— Но будь уверен, Сократ, что все так и есть.

— Тогда, я считаю, вы благодаря этому достоя­нию гораздо более блаженные люди, чем Великий царь со всей его властью. Скажите мне только, соби­раетесь ли вы показать свое искусство, или же у вас другие замыслы?

— Да мы ведь именно ради того и прибыли — показать его и обучить ему всех, кто пожелает учиться.

— В том, что захотят все не обладающие этой мудростью, я вам ручаюсь; и первым буду я, затем, пот, Клиний, а вдобавок Ктесипп и все прочие, кто здесь есть, — сказал я, указывая на поклонников Клиния.

А они уже окружили нас плотным кольцом. Меж­ду тем Ктесипп сидел далеко от Клиния, и мне пока­залось, что, когда Эвтидем со мной разговаривал, склонившись вперед, он мешал ему лицезреть си­девшего между нами Клиния. Поэтому Ктесипп, же-

нии смогрггй ни мальчика и вместе с тем стремясь м- •< (уШйТй, о чем идет речь, первым подошел и стал н к нинрптии миг Следуй его примеру, ивсеос-i imp окружили миг и поклонники Клиния, к,»ьн."Чмтмдгми и Днонисодор;) Показав па них, н i м мл йв'гидгму, что исе готоиы учиться; Ктесипп mci i.mu охотно с этим согласился, и все прочие то­же и сообща попросили их показать силу своей му­дрости.

'iyr и сказал:

— Прошу вас, Эвтидем и Дионисодор, изо всех сил угодить собравшимся, да и ради меня показать нам снос искусство. Ясно, что изложить его большую часть — дсмк > i к-лсткос. Скажите мне, однако, вот что: мы можете сд< нить достойным человеком лишь того, irit) уш уОсждп i, чт< > он должен у вас учиться, или так-жг и fore, ню ш пит и»том не убежден — потому ли, что он пообщг не- считает добродетель предметом, которому можно обучиться, или же потому, что не 11риз1 lacr и меч то вас ее учителями? (хуьип тте же то­му, кто так считает: именно это ваше искусство при­звано убедить его в том, что добродетели возможно i ыучить и только у вас он ей обучится лучше всего, или это задача другого искусства?

— Нет, того же самого, Сократ, — откликнулся Дионисодор.

275 — Значит, вы, — сказал я, — из всех наших со­временников наиболее умело склоняете других к фи­лософии и к заботе о добродетели? '

— Да, мы так полагаем, Сократ.

— Тогда отложите пока все другие доказательства и поясните нам именно этот вопрос: убедите вот это­го юношу в том, что следует заниматься философией и заботиться о добродетели; этим вы очень угодите и мне, и всем здесь собравшимся. Ведь отрок этот по­пал именно в такие обстоятельства: я и все окружаю­щие страстно желаем, чтобы он стал как можно бо­лее достойным человеком. Он — сын Аксиоха, сына Алкивиада-старшего, а ныне здравствующему Алки-виаду двоюродный брат, имя же ему — Клиний. Он молод, и, естественно, его юность внушает нам опа-

сепия, как бы кто-нибудь не опередил нас, не напра­вил бы его ум па другое какое-то дело и тем самым не погубил. Итак, вы явились вовремя; если вы не возра­жаете, подвергните испытанию мальчика и побесе­дуйте с ним при нас.

После такой примерно моей речи Эвтидем отве­чал отважно и вместе с тем дерзко:

— Пустяки, Сократ, лишь бы молодой человек пожелал отвечать.

— Но, — сказал я, — к этому он привык. Все при­сутствующие часто обращаются к нему с вопросами и беседуют с ним, так что он бывает достаточно смел в ответах.

Как же мне получше описать тебе, мой Критон, эсе, что там было потом? Ведь нелегкое это дело — обстоятельно воспроизвести столь своенравную мудрость. Итак, я, подобно поэтам, должен, при­ступая к рассказу, воззвать к Музам и Мнемосине. Начал же Эвтидем, как мне помнится, следующим образом:

— Скажи мне, Клиний, те из людей, кто идет в обу­чение, — они мудрецы или невежды';'

Мальчик же, услышан столь трудный вопрос, по­краснел и брогил па меня недоумевающий взгляд. А я, нидя его ему щеп иг, гонорю:

— Мужайся, Клшши, отмечай смело то, что ты ду­маешь, 1>ыть может, ито принесет тебе величайшую пользу.

В это мгновение Дионисодор, наклонившись чуть-чуть к моему уху и улыбаясь во весь рот, мол­вил:

— Предсказываю тебе, Сократ, что бы ни ответил мальчик, он будет все равно опровергнут.

276 А пока он это говорил, Клиний уже отвечал, так что мне не удалось предупредить мальчика, что­бы он был осторожен, и он сказал, что учатся люди мудрые.

А Эвтидем:

— Называешь ли ты кого-либо учителями или же нет?

Мальчик ответил утвердительно.

— Значит, учители — это учители учеников, как, например, кифарист и грамматик были учите­лями твоими и других мальчиков, вы же были уче-

Клиний согласился.

— A panne не обстояло дело таким образом, что, когда иы учились, мы не знали того, чему обу­чались?

— Именно так, — сказал Клиний.

— Но были ли вы мудрыми, коль скоро не знали этого?

— Конечно, нет, — ответил тот.

— Значит, вы были не мудрыми, но невеждами?

— Разумеется.

— Спсдоматслыю, учась тому, чего вы не знали, вы учились, будучи псмеждами? Мальчик мшиул и и и к согласия.

— Ног и получаете», что учатся невежды, а не му-дрсцы, как ты это думаешь.

Когда он это сказал, все спутники Дионисодора и Эвтидема, подобно хору, послушному команде сво­его наставника, зашумели и засмеялись, и раньше, чем мальчик как следует успел перевести дух, Дионисодор вмешался и сказал:

— Послушай, Клиний, когда учитель грамматики читает вам что-нибудь, кто из мальчиков запомина­ет прочитанное — тот, кто мудр, или же тот, кто не­вежествен?

— Тот, кто мудр, — отвечал Клиний.!

— Следовательно, учатся мудрые, а вовсе не не­вежды и ты только что нсвср! к) ответил Эвтидему.

Тут уже вовсю засмеялись и зашумели поклонники этих мужей, восхищенные их премудростью; мы же, остальные, молчали, пораженные. Эвтидем, поняв, что мы поражены, дабы мы еще более выказали ему свое восхищение, не отпускает мальчика, но снова прини­мается его спрашивать и, подобно искусным плясу­нам, обращает к нему один и тот же вопрос то одной его, то другой стороной. Итак, он спросил:

— А учащиеся обучаются тому, что они знают, или же тому, чего не знают?

jit И снова Дионисодор зашептал мне: "' — И здесь, Сократ, речь идет все о том же.

— О Зевс, — отвечал я, — уже и в первый раз нам это показалось великолепным.

— Все наши вопросы, — сказал он, — столь же на­стоятельны: от них не убежишь.

— Вот поэтому-то, — говорю я, — вас так и почи­тают ваши ученики.

Как раз в это время Клиний отвечал Эвтидему, что ученики обучаются тому, чего они не знают. Тот же стал спрашивать его па прежний лад:

277 — Как же так? Разве ты не знаком с буквами?

— Знаком, — ответил Клиний.

— То есть со всеми?

Клиний ответил утвердительно.

— А когда кто-нибудь что-то произносит, разве он произносит не буквы? Клиний согласился.

— Значит, он произносит нечто из того, что тебе известно, коль скоро ты знаешь все буквы? И с этим он согласился.

— Что же, — возразил тот, — значит, ты не учишь­ся тому, что тебе читают, а тот, кто не знаком с буква­ми, учится?

— Her, — отвечал мальчик, — именно я учусь.

— Значит, — сказал Эвтидем, — ты учишься тому, что знаешь, K(Vii> скоро ты знаешь все буквы. Клиний согласился.

— А следовательно, ты неправильно мне ответил.

И не успел Эвтидем это промолвить, как Дионисо­дор, перехватив слово, как мяч, перебросил его обрат­но мальчику, говоря:

— Эвтидем тебя обманывает, Клиний. Скажи мне: разве учиться не значит получать знание о том, чему ты учишься?

Клиний ответил утвердительно.

— А знать — разве это не то же самое, что уже об­ладать знанием?

Клиний подтвердил это.

— Следовательно, не знать — это значит не иметь знания?!«"• 'W

298

Клиний снопа с ним согласился.

«А получающие: что-либо уже имеют что-то