Функциональная структура познавательных действий

Трактовка психических процессов как спец. познаватель­ных действий, формирующихся в онтогенетическом и функц. развитии, с каждым годом получает все новые и новые экспер. подтверждения, находя практическое приложе­ние в Э и инженерной психологии. Специализация и диф­ференциация ТД привели к тому, что функции работающего нередко ограничиваются преимущественно сферой восприятия, в результате чего процессы обнаружения, идентифи­кации, опознания, информационного поиска, перекодирования, кратковременного хранения и передачи информации, принятия ре­шений выступают в трудовом процессе как самостоятельные целе­направленные действия. Естественно, что каждое такое действие завершается опред. исполнительным актом, т.е. входит в бо­лее широкую структуру Д, но поскольку эти исполни­тельные акты зачастую достаточно элементарны, проф. мастерство может определяться перцептивными или интеллекту­альными компонентами. Поэтому Э все чаще обращается к общей, экспериментальной и даже генетической психологии, активно ставит и решает новые проблемы, которые входят в ком­петенцию этих разделов психологии.

Новые тех. средства Д требуют формирова­ния спец. перцептивных способностей, действий и навыков. Разнообразные виды Д оператора-наблюдателя, появив­шиеся в последние десятилетия, как нельзя лучше иллюстрируют известное положение о том, что органы чувств человека – это про­дукт всей прошедшей до сих пор всемирной истории. Изучение этих видов Д в реальных и в лабораторных условиях привело к накоплению огромного фактического материала, обоб­щенного в целом ряде теорий и моделей, существенным достоинством которых является преодоление натуралистических концепций чел. способностей вообще и познавательных способностей в частности.

Функциональным, структурным и генетическим аспектам про­цессов восприятия, памяти и мышления посвящена обширная пси­хол. литература. В настоящем разделе мы ограничимся лишь общей характеристикой важнейших когнитивных процессов, играющих ведущую роль в ТД, и приведем материалы, которые могут быть полезны при решении проектив­ных задач Э. Спец. внимание при этом будет уде­лено огромным резервам, имеющимся в чел. восприятии, памяти, резервам, рациональное использование которых может су­щественно облегчить решение сложных тех. задач.

В предыдущем параграфе было показано значение образа си­туации и образа действий, которые должны быть выполнены в этой ситуации для формирования навыков. Исследования образов и соответственно особенностей их формирования становятся цент­ральными и в когнитивной психологии, которая в работах своих наиболее дальновидных представителей успешно преодо­левает стимульно-реактивные, бихевиористические схемы, долгое время использовавшиеся для анализа поведения и Д. Понятие образа начинает играть все более заметную роль в инженерно-психологических и ЭИ. Ин­формационная модель реальной обстановки в СЧМ должна быть предварительно проанализирована операто­ром, он должен построить собственную образно-концептуальную модель ситуации, принять решение и лишь затем осуществить ис­полнительное действие. На этом примере особенно отчетливо вы­ступает недостаточность объяснительных стимульно-реактивных схем. Между воздействием и ответным действием в Д оператора (ДО) находится двойное уподобление реальности, или два об­раза, две модели реальности. Каждая из них требует от оператора специфических познавательных действий, осуществляющихся как во внешнем, так и во внутреннем плане.

Целесообразное действие уже не может осуществляться по схе­ме немедленного обслуживания; оно осуществляется по схемам отсроченного обслуживания или, точнее, активного действия, в ин­тервале между воздействием и ответным действием имеется повто­рение и преобразование явлений в информационной модели, до­стигаемое тех. средствами, и повторение и преобразова­ние явлений в образно-концептуальной модели, достигаемое пси­хол. средствами.

Информационные и образно-концептуальные модели выступают как искусственные образования, открывающие человеку простран­ство доступного для понимания и действия мира. Разумеется, об­разно-концептуальные и информационные модели нетождественны, но описание их в близких терминах существенно облегчает реше­ние задачи синтеза СЧМ.

Для понимания процессов формирования образно-концептуаль­ных моделей, а также процессов преобразования, осуществляемых с целью информационной подготовки и принятия решения, полезно рассмотреть наиболее общие свойства зрительных образов.

Образы представляют собой субъективные феномены, возника­ющие в результате предметно-практической, сенсорно-перцептив­ной и мыслительной деятельности как при наличии адекватной сен­сорной стимуляции, так и в ее отсутствие. Образ – это целостное, интегральное отражение действительности, в котором одновремен­но представлены основные перцептивные категории (пространство, движение, цвет, форма, фактура и т.д.), причем, как хорошо из­вестно из психологии восприятия, воздействие этих категорий на наблюдателя не является независимым. Важнейшей функцией об­раза является регуляция исполнительных актов. Логично предста­вить себе регулятор не менее реальным, чем исполнительный ме­ханизм, и обладающим такими же свойствами, как объект регули­рования. В предыдущем параграфе приведены аргументы в поль­зу рассмотрения живого движения как особого функц. органа, обладающего по аналогии с морфологическими органами свойствами реактивности, чувствительности, подчиняющегося за­конам эволюции и инволюции.

Нетрудно обнаружить аналогичные свойства и у когнитивных процессов.

Восприятие, память, мышление также представляют собой дей­ствия (или системы действий), каждое из которых реактивно эво­люционирует и инволюционирует. Результаты этих дей­ствий фиксируются прежде всего в образах (двигательных, перцептивных, мнемических, мысленных), которые, в свою очередь, выполняют регулятивные функции по отношению к дальнейшему развертыванию когнитивных и исполнительных актов. Образы ре­альных предметов всегда локализуются нами во внешнем прост­ранстве там, где находятся предметы восприятия или действия.

Это же относится и к визуализированным образам, представ­лениям, которые наблюдатель видит в отсутствие объекта наблю­дения. Вне процесса объективации, экстериоризации не существует и образа как некоторой субъективной данности. Благодаря локали­зации образа во внешнем трехмерном пространстве (в т.ч. и в трансформированных субъектом его аналогах) возмож­но регулирование исполнительных действий, осуществляемых во внешнем плане. Др. словами, регуляция исполнительных актов возможна лишь через предметную среду, отображенную в объективированном образе.

В зрительном восприятии выделяют два типа структур: прост­ранственную, связанную с локализацией в координатах трехмерно­го пространства окружающего мира, и структуру проксимальной стимуляции, соотносимую с анатомическими координатами сетчат­ки. В спец. исследованиях возможна демонстрация отно­сительной независимости этих структур друг от друга, хотя в реальном акте восприятия они взаимосвязаны. Обе структуры харак­теризуются и опред. иконическими (картинными) свойст­вами. Иконические свойства этих структур составляют чув­ственную ткань образа (и сознания), которая, как правило, слита с предметным содержанием воспринимаемой действительности, т.е. локализуется во внешнем трехмерном пространстве. Дальнейшее обсуждение свойств образа целесообразно проводить в терминах биодинамической и чувственной ткани, хотя их разде­ление не может быть абсолютным, поскольку и в биодинамической ткани движения присутствуют иконические, чувств. свойства (см. § 2). Простр. структура образа складывается в ре­зультате предметных действий субъекта, благодаря преобразова­нию биодинамической ткани движения в чувств. ткань про­стр. образа. Это относится не только к процессу форми­рования образа, но и к сформированному образу: ведь остановка может рассматриваться как накопленное движение, его симультан­ный слепок. В снятом виде биодинамическая ткань движения при­сутствует и в порожденном и в воплощенном образе.

По мере формирования простр. образа он наполня­ется предметными свойствами, облекается чувственной тканью и совместно с ней локализуется во внешнем пространстве. Сказанное справедливо как по отношению к чувственной ткани, связанной по своему происхождению с биодинамической, так и по отношению к чувственной ткани, связанной с иконическими свойствами про­ксимальной стимуляции. Последняя также экстериоризуется и сли­вается с простр. структурой образа. После такого слия­ния образ выступает как интегральное, неразложимое целое.

Сл-но, в сформировавшемся образе биодинамическая и чувственная ткань представляют как бы две стороны одного и того же целого. Более того, они становятся обратимыми. При формировании простр. образа ведущую роль играет биодинамическая ткань движения, действия. В сформированном образе ведущее положение занимает чувственная ткань, в т.ч. и имеющая своим источником проксимальную ситуацию. При построении движения осуществляется обратный перевод, т.е. чувст­венная ткань образа трансформируется в биодинамическую ткань движения. Движение в конечном счете представляет собой как бы субстанцию, каркас образа. И если верно положение о том, что Д умирает в продукте, то точно так же должно быть спра­ведливо положение о том, что образ умирает, воплощается в Д, чтобы возродиться в результате ее завершения. Именно поэтому образы обладают свойством открытости. Чувственная ткань простр. образа, связанная по своему происхожде­нию с активными движениями субъекта в окружающем мире, мо­жет выступать в качестве регулятора исполнительных действий. Осуществление последних вновь приводит к трансформации биоди­намической ткани в чувственную, к расширению и фиксации в об­разе все новых и новых свойств предметной действительности. Однако сложившийся детальный образ окружения сплошь и рядом оказывается чрезмерно избыточным для решения утилитарных за­дач регуляции исполнительных актов, хотя он, разумеется, необхо­дим для принятия решения о целесообразности того или иного дей­ствия. Средством преодоления избыточности при стереотипизации и стандартизации условий выполнения действия является тран­сформация простр. образа, его биодинамической ткани в более или менее автоматизированную схему. В складывающихся в результате такой трансформации схемах, а затем и в символах усиливаются элементы абстрагирования и соответственно умень­шается удельный вес биодинамической и особенно чувственной ткани.

Сказанное выше позволяет прийти к заключению, что образы, равно как и движения, следует рассматривать как функц. органы регуляции поведения. Подобная трактовка образа как органа индивидуальности вытекает из воззрений А.А. Ухтомского, рассматривавшего доминанту как особый функц. орган. Он писал о ее внешнем и внутреннем выражении. К внеш­нему выражению доминанты относится стационарно выполняе­мая работа или рабочая поза организма. К внутреннему выраже­нию относится переживание доминанты в виде сокращенного сим­вола («психол. воспоминание»). На эту сторону дела в тру­дах А.А. Ухтомского обратил внимание Б.Г. Ананьев, который также подчеркивал, что целостный, или интегральный, образ мо­жет рассматриваться как своеобразный орган поведения. Подоб­ная единая трактовка движений, образов, установок как функц. органов индивидуальности облегчает выявление сущест­вующих между ними взаимоотношений.

Каждый человек имеет множество образов самых различных пространств: комнаты, улицы, города, любимой картины и т.д. Некоторые из нас свободно ориентируются в микроскопическом пространстве и даже в пространстве космоса, причем несомненна способность легко переходить от работы в одном пространстве к работе в др. пространстве. Образы внешнего окружения, как правило, включают в себя и «схему тела». Схема тела – это обоб­щенное представление человека о своем теле – его контуре и га­баритах, его границах и о его ориентации в состоянии движения в окружающем пространстве. Ф.Д. Горбов отмечал, что, не­прерывно изменяя положение тела, человек одновременно создает и опробует постуральную модель, формирующую схему тела. Воспринимаемые границы схемы тела чрезвычайно подвижны. В схему тела включаются одежда и разнообразные орудия труда (перо, лопата, автомобиль, танкер и т.п.). Ярким примером простр. свойств образов являются возникающие у ампутирован­ных феномены движений фантомных конечностей, когда культя в действительности не двигается.

Приведенные примеры свидетельствуют о постепенном отодви­гании чувствительности индивида во внешнее пространство, о построении индивидом все более адекватных и сложных простр. образов и моделей реальности. Естественно, что в субъ­ективных образах в зависимости от задач Д отражение физ. пространства может трансформироваться. Оно может восприниматься в прямой и обратной перспективе, намеренно сжи­маться или растягиваться, схематизироваться и пр. Описание субъ­ективных образов, представлений и действий в терминах простран­ственно-временных свойств не более условно, чем описание ДНК в форме двойной спирали. Не случайно специалисты в области психологии труда и проективной Э давно работают в та­ких терминах и понятиях, как пространство моторного поля, прост­ранственно-временные свойства движения и восприятия, наглядно-образные схемы, ориентирующие ДЧ в рабочем пространстве. Используются и такие термины, как оперативная единица восприятия, образ-манипулятор, который несет в себе и отражение реальности, и ее понимание, и схему действия.

В зрительных образах отражается не только пространство, но и время. В симультанных картинах («остановленных мгновениях») присутствуют элементы настоящего, прошлого и будущего. Отра­жение времени в образах основано как на механизмах восприятия и экстраполяции движений, так и на механизмах, которые подобны полупрозрачной картотеке следов, зафиксированных в разные мо­менты времени. Это позволяет, с одной стороны, воспринимать мир стабильным, а с другой – учитывать в нем прошлые, текущие и предстоящие изменения. Сл-но, зрительные образы по­зволяют потенциально и актуально отражать действительность во всем богатстве как видимых, так и скрытых в опред. мо­мент связей между предметами.

Отражение времени в образах представляет собой основу таких явлений, которые описываются терминами «предвидимое будущее» (Н. А. Бернштейн), «акцептор результатов действия» (П. К. Ано­хин).

Создание адекватного концептуального аппарата для описания структурных и функц. характеристик пространственно-временных схем и конструкций, присутствующих в образах, оказы­вается чрезвычайно сложным делом, так как они, как правило, скрыты не только от внешнего наблюдения, но также и от интро­спекции. В онтогенезе фундаментальные перцептивные категории, образующие основу предметных значений, практически осваивают­ся до развития процессов вербального общения, в рамках которо­го первоначально формируется символическое знание о мире. По мере становления той мощной системы произвольной регуляции Д, которой является у взрослого человека речь, созда­ется впечатление, что процессы наглядно-образного отражения начинают играть подчиненную роль. Следует подчеркнуть, что и на этапе развитого речевого общения восприятие (и содержание образа) неидентично процессу отнесения к тем или иным услов­ным категориям.

В информационном отношении образы представляют собой не­обычайно емкую форму репрезентации окружающей действитель­ности. В них находит место информация о пространственно-вре­менных, динамических, цветовых и фигуративных характеристиках предметов. Они многомерны, многокатегориальны, а также поли­модальны. В образах отражаются не только фундаментальные перцептивные категории, но и взаимоотношения между ними как в рамках одной категории, так и интермодальные взаимоотноше­ния. Высказываются предположения о том, что наглядные образы легко трансформируются в амодальные образы, в перцептивные или предметные понятия – комплексы («размытые понятия») и т.п. Др. словами, образы многослойны как генетически, так и функционально, что позволяет человеку как бы перемещать­ся в мир символических значений и концептов, рефлектировать по поводу верхних слоев построенного им образа мира, сознательно оперировать знаками, символами, словами. Что же касается фун­даментальных перцептивных категорий, то, хотя они и служат ориентирами практической ДЧ, они редко ста­новятся предметом рефлексии. Конечно, человек продолжает эффективно использовать наглядно-чувственное, образное отраже­ние предметной действительности, но преимущественно в скрытой, латентной форме.

Подобно тому как разные стороны сложных двиг. актов обеспечиваются координированной работой разл. уровней по­строения движений, воспринимаемая простр. локализа­ция объектов и описание их формы, судя по результатам спец. исследований, представляют собой продукты перера­ботки информации на разл. уровнях построения образа. В восприятии, точно так же как и при регуляции движений, осоз­нается в первую очередь предметное содержание, соответствующее смысловой стороне стоящей перед субъектом задачи. Фоновые координации, реализуемые на более низких уровнях, не представ­лены в фокальной области сознания, даже если речь идет о таких процессах, как отражение яркостных характеристик или движения предмета. Эта латентность восприятия, полезная для субъекта, не освобождает психологию от ее вполне сознательного учета, от за­дачи реконструкции этого удивительного мира психической реаль­ности, от поиска и развития объективных и вместе с тем психол. методов его исследования.

Реконструкция фоновых координации, осуществляемых на ниж­них уровнях процесса формирования предметного образа, особенно актуальна, потому что объекты, ситуации, события представлены в информационных моделях в закодированном виде. Нередки слу­чаи, когда наиболее информативные признаки отображаемых объ­ектов кодируются распределением яркостей, движением, а прост­р. характеристики объектов – буквенно-цифровой ин­формацией или точками и линиями на плоскости средств отображения. Операторы в этих случаях должны восстанавливать ситуацию на основании заведомо бедной, а часто и искаженной входной информации. Др. словами, фоновые, неосознаваемые в естественных условиях уровни в ДО стано­вятся предметом спец. перцептивных действий, на основе которых только и может сформироваться предметный образ ото­бражаемой ситуации.

Исследование работы операторов показывает, что отнесение сведений, получаемых оператором, к реальным объектам, часто выполняется им как вполне сознательное действие, которое вызы­вает опред. трудности и нелегко поддается упражнению и автоматизации. Об этих трудностях писал М.Л. Галлай: «Я пред­ставляю себе, как метался взгляд летчика от прибора к прибору во время этого разворота: крен, перегрузка, скорость, подъем, курс, снова крен, снова скорость... Инерция прижимает тело к креслу... Дрожит от напряжения корабль... За покрытыми испариной стеклами кабины – сплошная молочная мгла, но лет­чик отработанным за годы полетов внутренним взором видит, ка­кую хитрую, лежащую на самой грани возможного кривую описы­вает его машина». В этом описании обращает на себя внимание, во-1), что пилот видит не столько приборы, сколько траек­торию полета машины в пространстве, и, во-2), что это виде­ние – результат работы внутреннего взора, отработанного за годы полетов. Этот пример не является исключительным. Имеется мно­го профессий, осн. содержанием которых является восприя­тие, опознание зрительных образов, их интерпретация и трансфор­мация. Примером может служить дешифрирование аэрофотосним­ков, снимков в трековых камерах и при рентгенодиагностике. Специфические проблемы возникают при организации ДЧ в таких условиях, которые существенно изменяют ха­рактеристики сенсорных и перцептивных процессов, н-р, зри­тельное восприятие в безориентирном пространстве, восприятие в условиях невесомости или при наличии искажающих сред. Хотя это может звучать парадоксально, но восприятие, кажущееся та­ким естественным и непосредственным, оказывается серьезной и подчас очень тяжелой работой. Сложность многих профессий, свя­занных с процессами приема и переработки информации, состоит в том, чтобы обнаружить в запутанной и неясной картине ясные и отчетливые признаки опред. физ. событий, т.е. построить образ этих событий, имеющий предметное значение, ко­торое затем могло бы быть переведено в символическую, словес­ную форму.

Информационная емкость зрительных образов огромна. По сравнению со слуховыми и двиг. образами они характе­ризуются субъективной симультанностью, позволяющей мгновенно «схватывать» отношения между элементами реальной или пред­ставляемой ситуации. Симультанность характеризует не только вос­приятие реальных, но и отображенных, в т.ч. и закодирован­ных объектов. Поэтому использование многомерных кодов (сочетаний цвета, формы, конфигурации и пр.) не вызывает увеличения времени восприятия по сравнению с одномерными кодами. Образы обладают большей, чем слова, ассоциативной силой. Возможно поэтому образы прекрасно хранятся в памяти. После однократного предъявления нескольких тысяч картин наблюдате­ли способны правильно опознать около 90%.

Наряду с отражением реальности зрительные образы содер­жат интенциональные и аффективные компоненты, поэтому регу­ляция поведения и Д посредством образа замечательна тем, что она допускает опред. меру независимости Д от непосредственной внешней ситуации. Др. слова­ми, образы субъективны и пристрастны. В образах присутствуют и оперативные компоненты, поскольку они по своему происхожде­нию связаны с действием. Наличие оперативных компонентов по­зволяет образам трансформироваться в перцептивно-моторные схемы и выполнять функцию регуляции поведения с учетом внеш­них обстоятельств, а равно мотивационных и целевых аспектов Д.

След. группа свойств связана с их подвижностью и пла­стичностью. Эти свойства проявляются прежде всего в том, что в образном плане возможны быстрые переходы от обобщенной оценки ситуации к подробному анализу ее элементов. Они обеспе­чивают разл. рода простр. перемещения отражен­ных в образах объектов, их сдвиги, повороты, а также увеличение, уменьшение, перспективное искажение и нормализацию. Эта свое­образная манипулятивная способность зрительной системы позволяет представить ситуацию как в прямой, так и в обратной перспективе. Манипуляции образами служат средствами решения задач опознавания, вносят опред. вклад в механизмы кон­стантности восприятия, а также являются важнейшими средствами продуктивного восприятия и визуального мышления. Столкновение или сочетание разл. образов может выполнять и смыслообразующие функции. Как хорошо известно, степень про­извольности манипуляций образами может быть весьма различной. Продуктивные манипуляции образами наиболее эффективны, когда они происходят либо в отсутствие объекта наблюдения, либо при отстройке от внешней ситуации. Визуализация и манипуляция образами в плане наглядного представления интерферируют с пер­цептивной работой, направленной на окружающую действитель­ность и, в меньшей степени интерферируют с процессами прогова­ривания, с внутренней речью. Это создает возможность для парал­лельной фиксации результатов, полученных при работе с образами в вербальных значениях. Неполные, незавершенные образы, в кото­рых имеется элемент «недосказанности», нарушения равновесия, напряженности и т.п., в большей степени провоцируют манипулятивную способность зрительной системы, чем завершенные образы. Исследования манипулятивной способности зрительной системы приводят к заключению, что сформировавшийся образ представляет собой полифункциональный орган поведения. В нем фиксиро­вано многоплановое отражение реальности, он является регуля­тором исполнительных актов, вместе с тем выступает в качестве «предмета» репродуктивной или продуктивной Д и, наконец, в качестве ее продукта. Конечно, образы, складывающие­ся в результате предметно-практического действия, отличаются от образов, складывающихся в результате перцептивных действий. Это же справедливо и по отношению к образам, складывающимся в результате мнемической или умственной деятельности. Имеются различия и между образами, складывающимися в процессе озна­комления, и образами, регулирующими исполнительные действия. Хотя они и имеют самое близкое отношение друг к другу, однако их содержание, полнота, уровень обобщения и др. черты раз­личны. Эти свойства образов зависят от решаемой субъектом за­дачи и от способов ее выполнения, т.е. от характера используе­мых субъектом перцептивных действий.

Развитие восприятия приводит к тому, что как образ собствен­ного тела, так и образы объектов внешнего мира могут приобрес­ти новое качество и стать частью языкового семантического про­странства. Образы и процесс восприятия в целом становятся до­ступными рефлексивному анализу. Вместе с восприятием предмета происходит осознание его функций, благодаря чему восприятие становится обобщенным и категоризованным. Словесное обобще­ние позволяет привлечь к анализу сложные смысловые связи, от­ложившиеся в языке, и выделить те стороны воспринимаемого предмета, которые оставались бы недостаточно воспринятыми. Объективация образов позволяет «проигрывать» варианты пове­дения и Д на др. субстрате – субстрате отображе­ния, модели, образа, прежде чем реализовать исполнительные дей­ствия на реальном субстрате.

Приведенная по необходимости краткая характеристика зри­т. образов подтверждает высказанное ранее положение о том, что изучение процессов приема и переработки информации вне учета огромного информационного, когнитивного, творческого потенциала, содержащегося в предметно-практических и чувствен­но-предметных формах отражения действительности, может при­водить к резкому занижению реальных возможностей человека по восприятию и обработке информации. Человек обладает поистине неисчерпаемыми резервами повышения «пропускной способности» восприятия. Все дело состоит в том, что эти резервы необходимо правильно использовать, т.е. создавать внешние средства Д, рассчитанные на сильные, а не на слабые стороны когнитив­ных процессов.

Процессы формирования, опознания и оперирования образами осуществляются при помощи спец. перцептивных действий (ПД).

Перцептивные действия. Согласно современным представлениям восприятие представляет собой совокупность процессов, обеспечи­вающих субъективное, пристрастное и вместе с тем адекватное отражение действительности. Адекватность образа дана не изна­чально, она достигается благодаря тому, что при формировании образа восприятия происходит уподобление воспринимающих сис­тем свойствам воздействия. По своему месту в структуре Д процессы восприятия обычно являются действиями, за ис­ключением тех случаев, когда создание адекватного или нового образа представляет собой самостоятельный мотив. Требования, предъявляемые к восприятию со стороны практической Д, называются перц. задачами. Воспринимать – это значит решать ту или иную перц. задачу, создавая адек­ватное отражение ситуации, поэтому восприятие представляет со­бой систему перцептивных действий. ПД вклю­чает в себя разл. операции и функциональные блоки. ПД – это активный, динамический, регулируе­мый задачами Д процесс, обладающий механизмами ОС и предвосхищения, подчиняющийся особенностям обследуемого объекта. Активность восприятия состоит прежде всего в участии эффекторных компонентов, выступающих в форме движения рецепторных аппаратов и перемещений тела или его частей в пространстве. Эти движения делятся на два больших класса. В первый класс входят поисковые и установочные движе­ния, с помощью которых осуществляются поиск заданного объек­та, установка глаза в наиболее удобную для восприятия позицию и изменение этой позиции. К этому же классу относятся движения головы на внезапно раздавшийся звук, следящие движения глаза и пр. Подобные движения не только создают наиболее благопри­ятные условия для восприятия объекта, но и участвуют в опреде­лении его простр. положения.

Во второй класс входят собственно-гностические движения. При их непосредственном участии происходит оценка размеров, опознаются уже знакомые объекты, наконец, осуществляется сам процесс построения образа. В движениях руки, ощупывающей пред­мет, в движениях глаза, прослеживающих видимый контур, про­исходит непрерывное сравнение образа с оригиналом. Несоответ­ствие их друг другу вызывает корректирование образа. Сл-но, роль моторики в восприятии не ограничивается созда­нием наилучших условий для работы афферентных систем и за­ключается в том, что движения сами участвуют в формировании субъективного образа объективного мира.

В целях более детального выяснения роли ПД в формировании образа целесообразно использовать ход рассуждений, в известной мере аналогичный тому, который был применен Н.А. Бернштейном для выяснения роли сенсорных кор­рекций в регуляции чел. движений. Вследствие множест­ва степеней свободы окружающих объектов по отношению к вос­принимающему субъекту и бесконечного многообразия условий их появления они непрерывно меняют свое обличье, поворачиваются к нам разл. сторонами. Иначе говоря, ни один сенсорный импульс, ни одно раздражение само по себе не может однозначно определить возникновение адекватного образа восприятия. Здесь необходима коррекция, исправляющая неизбежные ошибки и при­водящая образ в соответствие с объектом.

Однако если такой образ будет материализован лишь во внут­ренних процессах организма (в состояниях рецептора и коркового конца анализатора), то сопоставление его с оригиналом окажется невозможным и, т.о., требуемая коррекция не сможет осуществиться. Сл-но, нужна экстериоризация отража­тельного процесса, которая и происходит в виде ПД. Подобно тому как двиг. поведение субъекта мо­жет согласовываться с условиями задачи лишь благодаря сенсор­ной коррекции, адекватность восприятия обеспечивается в конеч­ном счете коррекцией эффекторной.

Более широкий аспект этой проблемы состоит в том, что, во­обще, физиол. схема активности (безразлично идет ли речь о схеме рефлекторной дуги или рефлекторного кольца) не может «включить в себя объект» с его специфическими предмет­ными свойствами. В пределах этой схемы объект может выступать лишь как внешний по отношению к данному процессу компонент, как раздражитель, подлежащий перешифровке в серию нервных импульсов. Для включения объекта в систему чел. актив­ности необходимо выйти за пределы ее физиол. описа­ния и рассмотреть ее психологически как внешнюю целесообраз­ную Д субъекта. Последняя включает в себя объект со всеми его специфическими особенностями как свой собствен­ный органический компонент. Сказанное в полной мере и в пер­вую очередь относится к орудиям труда, которые включаются в «схему тела» человека настолько, что чувствительность перено­сится на их границы.

Овладение системой ПД требует спец. обучения и достаточно долгой практики. Существенно, что как сами ПД, так и критерии адекватности образа не остаются неизменными, а проходят значительный путь развития вместе с развитием самой Д.

Процесс формирования образа включает в себя целый ряд ПД, таких, как обнаружение, выделение адекват­ных задачам Д информативных признаков, обследова­ние выделенных признаков и собственно построение образа. ПД в своей развернутой внешней форме выступа­ют лишь на ранних стадиях онтогенеза или функционального гене­за при столкновении наблюдателя с новым для него перц. содержанием. В этих случаях наиболее отчетливо обнару­живаются их структура и роль в формировании образов восприя­тия. В дальнейшем они претерпевают ряд последовательных измене­ний и сокращений, пока не облекаются в форму мгновенного акта «усмотрения» объекта, который был описан представителями гештальтпсихологии и ошибочно принимался ими за исходную генети­чески первичную форму восприятия.

Важнейшим свойством восприятия является возможность пере­стройки перц. образов и моделей внешнего мира и воз­можность смены способов их построения и опознания. Один и тот же объект может служить прототипом многих перц. мо­делей. В процессе их формирования они уточняются, из объекта извлекаются инвариантные свойства и признаки, что приводит в конце концов к тому, что мир воспринимается таким, каким он существует на самом деле. Многообразие возможных перц. образов одной и той же ситуации или объекта объясняется тем, что внешние ПД, так же как и исполни­тельные действия, заключают в себе отражение двиг. за­дачи. Участие по-разному организованных движений и действий в процессах восприятия является основой и для объяснения субъ­ективности и пристрастности восприятия. В ходе развития ПД формируются и развиваются и их когнитивные продукты, к числу которых относятся сенсорные и перц. эталоны, оперативные единицы восприятия, схемы, образы и т.д. Важнейшую роль в восприятии играет формирование сенсор­ных эталонов, которые соответствуют не единичным свойствам окружающей действительности, а системам общественно вырабо­танных сенсорных качеств. К ним относятся общепризнанная шкала муз. звуков, «решетка фонем» родного языка, си­стема геом. форм и т.п. Если сенсорные эталоны пред­ставляют собой результат общественно-исторической Д человечества по выделению и созданию систем сенсорных качеств, необходимых для ориентировки в окружающем мире, то результат инд. ДЧ по усвоению сенсорных эта­лонов называется оперативными единицами восприятия (ОЕВ). ОЕВ представляют собой компактные, семан­тические целостные образования, формирующиеся в результате перцептивного (в т.ч. и проф.) обучения и со­здающие возможность практически одномоментного (симультанно­го, одноактного), целостного восприятия объектов и ситуаций неза­висимо от числа содержащихся в них признаков. Конкретно, ОЕВ выступают как содержание, выделяемое субъектом при выполнении той или иной перц. задачи. Развитие восприятия связано со сменой ОЕ. Как показывают исследования, эта смена выражается в пре­образовании групп случайных, частных признаков в структурные, целостные признаки. Параллельно происходит изменение и совершенствование самих ПД.

Всякий раз, когда субъект сталкивается с новой для него дей­ствительностью или когда сформированный ранее образ оказыва­ется неадекватным, процесс восприятия вновь превращается из симультанного в сукцессивный и совершается с помощью развер­нутых ПД. В развитых процессах восприятия имеются спец. опознавательные действия. С их помощью производится выделение ин­формативного содержания, по которому наблюдатель может сли­чить предъявленный объект с уже сформированными ОЕВ, опознать его и, наконец, отнести к какому-либо классу, т.е. категоризовать. Опознание требует значительно меньше времени, чем формирование образа. Для сли­чения и опознания достаточно выделить в объекте лишь отд. характерные, информативные признаки. Это оказывается возмож­ным потому, что в ОЕВ аккумули­рован прошлый опыт активной организации ПД, т.е. хорошо усвоенных «схем» обследования объекта. Эти схемы выступают как совокупность правил или обобщенных моторных программ, предназначенных для выделения существенных аспек­тов «типичного» в данном классе объектов. Указанные свойства ОЕВ лежат в основе не только процес­сов обследования и опознания, но также служат основой порожде­ния или визуализации образа, происходящих в отсутствие физ. стимула. Подобная трактовка ОЕВ близка к теории схем Ф. Бартлета и к понятию «общей эфферентной готовности» индивида, которое является центральным в моторной теории зрительного восприятия, развиваемой Л. Фес­тингером и сотр. Согласно этой теории осознанное зритель­ное восприятие контура объекта определяется «эфферентной го­товностью» индивида к выполнению опред. движений глаз, рук, головы и туловища в ответ на поступающую зрительную ин­формацию. Под эфферентной готовностью понимается совокупность заранее программируемых эфферентных инструкций (моторных программ), которые активизуются зрительной информацией и находятся в состоянии готовности к мгновенному использо­ванию.

Эфферентная готовность, актуализируемая стимулом, может относиться как к развертыванию перцептивных и опознаватель­ных действий, так и к реализации приспособительных, исполнитель­ных действий. В последнем случае эфферентная готовность ускоря­ет реализацию исполнительных действий и может служить источ­ником ошибочных действий.

Возвращаясь к характеристике ОЕВ, следует сказать, что в них отражен не только субъективный план восприятия, но и объективная характеристика условий задачи и возможные стратегии и способы ее решения. В них содержится отражательный компонент (чувственная ткань, перц. зна­чение и т.п.) и динамический, оперативный компонент (эфферент­ная готовность к дальнейшему развертыванию ПД, направленных на более полное формирование образа ситу­ации, готовность к визуализации и даже к реализации исполнитель­ных действий в хорошо знакомых, несложных ситуациях). Это означает, что в ОЕВ может иметь место слияние перц. значений с эфферентной готовностью к актуализации обобщенных моторных программ.

Сенсорные эталоны, равно как и ОЕВ, следует рассматривать как опред. инструменты, ору­дия осуществления перц. и опознавательных действий. Эталоны опосредуют эти действия подобно тому, как практическая (трудовая) Д опосредуется орудием, а мыслительная – словом.

Развитие восприятия приводит к созданию достаточно емкого алфавита ОЕВ, т.е. опред. со­вокупности схем, перц. моделей окружения. Если на фазе построения образа и его трансформации в ОЕВ происходит уподобление воспринимающих систем свой­ствам воздействия, то на фазе опознания или исполнительного действия на основе сложившихся ОЕВ, характеристики и направленность процесса существенно изменя­ются. Эти изменения состоят в том, что субъект уже не только воссоздает с помощью ПД образ объекта, но и перекодирует, переводит получаемую информацию на язык ОЕВ или перц. моделей, уже усво­енных. Иными словами, одновременно с уподоблением восприни­мающих систем объекту происходит уподобление объекта субъек­ту, и только это двустороннее преобразование приводит к форми­рованию полноценного, адекватного и вместе с тем субъективного образа объективной реальности.

Сказанное выше свидетельствует о том, что процессы восприя­тия активны, историчны и предметны. Последнее качество воспри­ятия выступает в форме целостности, константности и осмыслен­ности перц. образа. Восприятие целостно, поскольку оно отражает не изолированные качества раздражителей, а отношения между ними. С целостностью восприятия тесно связана его кон­стантность, под которой понимается относительная независимость воспринимаемых характеристик объекта от проекционных характе­ристик их отображений на рецепторные поверхности органов чувств. Источниками константности служат активные ПД. С помощью перц. операций из изменчивого потока стимуляции выделяется относительно инвариантная струк­тура свойств предмета. Формирующиеся в самых разнообразных условиях ОЕ позволяют активно учитывать из­менения проекционных свойств предмета и компенсировать их. В меру этого учета отражение предмета сохраняется неизменным как относительно движений объекта, так и относительно движений наблюдателя. Сл-но, изменения проекционных свойств предмета могут быть даже необходимыми для сохранения констан­тности.

Как отмечалось, зрительная система обладает ярко выражен­ной манипулятивной способностью, которая, как и внешние ПД, является производной от практических, предметных действий. Одной из важнейших задач, решаемых этим перц. механизмом, является встречное изменение ОЕВ, компенсирующее изменение стимуля­ции от объективно стабильного предмета. Способность манипу­лировать образом позволяет нам воспринимать стабильными и константными предметы, видимые под разл. углом, с разного расстояния, а также в условиях вызванного движениями глаз от­носительного перемещения в поле зрения.

Манипуляции образом и ОЕВ осуществляются при помощи особого класса ПД, которые получили название викарных. Благодаря викарным движениям глаз осуществляется анализ разл. участков после­довательного образа. Характерно, что викарные движения глаз наблюдаются после тахистоскопического предъявления изображе­ний, слишком коротких для каких-либо поисковых движений глаз. Они наблюдаются и в условиях стабилизации изображения отно­сительно сетчатки, во время сновидений, при представлении объ­екта в его отсутствие, при работе (с визуализированными образа­ми и т.д. В последних случаях они выполняют функции анализа и трансформации зрительных образов. Викарные ПД замещают действия с реальными объектами, предваряют и проектируют их. Механизм викарных ПД, по-видимому, состоит в избирательном изменении чувствительности отд. участков сетчатки, управляемом малоамплитудными движениями глаз. Эти движения совершаются в зоне 2–5° и име­ют форму либо дрейфа, либо быстрых скачков. Этот механизм получил наименование механизма функциональной фовеа.

В зависимости от сложности задачи, от наличия у субъекта предварительного опыта, в т.ч. и соответствующих задаче ОЕВ, ее решение может потребовать включения различных ПД: обнаружения, иден­тификации, опознавания, информационного поиска и т.д. В свою очередь, каждое из этих действий может выполняться в более или менее полном составе ПД. Так, н-р, зри­тельная оценка удаленности возможна за счет учета большого числа разл. признаков расстояния до объекта (диспарат­ность, монокулярный параллакс движения, различия в угловых размерах близких и далеких объектов, высота, положение объекта в поле зрения и т.д.). В зависимости от условий наблюдения ис­пользуются те или др. признаки, и, хотя конкретные перц. операции в каждом случае различны, результат – формиро­вание представления об удаленности объекта – оказывается при­мерно одинаковым. То же самое можно сказать о восприятии формы, которое возможно как при помощи осязания, так и зри­тельно. Процессы опознания могут совершаться как одноактные симультанные действия, так и приобретать развернутую форму сли­чения отд. признаков объекта с признаками эталона.

Даже процесс обнаружения, который, казалось, занимает исходное положение в системе ПД, может вклю­чать в себя развернутые процессы информационного поиска, иден­тификации, сличения и опознания. Др. словами, в каждом отд. случае в зависимости от задачи, от предметного содер­жания Д и опыта наблюдателя происходит актуализа­ция или формирование адекватной условиям Д функци­ональной структуры ПД и операций.

При решении многих научных и особенно прикладных задач нередко приходится сталкиваться с ситуациями, выходящими за пределы «разрешающей способности» анализа макроструктуры познавательных процессов. Это в полной мере относится и к вос­приятию, которое в повседневной жизни и проф. Д чаще всего выступает в качестве операции. При этом оно, конечно, не перестает быть сложным психическим процессом. Термины симультанность или одноактность – не более чем эпи­теты, маскирующие действительную сложность сформированных ПД. Поэтому для понимания и оптимизации перц. процессов необходимы средства микроструктурного анализа, необходимы своего рода зонды, с помощью которых ока­залось бы возможным исследование хотя и кратковременных, но в высшей степени продуктивных психических процессов. Др. словами, для многих практических задач необходимы использова­ние и разработка принципов анализа микроструктуры Д, которые позволили бы получить детальное описание ПД и операций и, что не менее важно, установить ха­рактер складывающихся между ними координации. Сказанное относится как к восприятию предметного окружения (включая анализ фаз восприятия в реальном масштабе времени – микроге­нетический аспект изучения восприятия), так и к исследованию процессов приема, хранения, использования и воспроизведения графической, символической и др. видов информации.

Рассмотрим вначале ситуацию микрогенеза, т.е. актуального становления зрительного образа объекта. В многочисленных тради­ционных исследованиях выявлялись три-четыре фазы этого про­цесса. На первой фазе ответы испытуемых характеризовались как: восприятие отсутствует, диффузный фон, смутное чувство наличия формы и т.п. На второй фазе: аморфная форма, наличие линий, отдельные детали (без общего адекватного опознания), упрощен­ная форма (по сравнению с предъявленной), ложные гипотезы, обобщенная форма (без деталей), дополнение воспринятого и т.п. На третьей фазе: узнавание, уверенное восприятие формы, ясный гештальт, оптимальное восприятие формы, идентификация, интер­претация и т.п.

Во всех этих случаях исследователи намеренно затрудняли узнавание снижением контраста, увеличением удаленности и эк­сцентричности положения объекта в поле зрения и т.д. В одном из исследований микрогенеза восприятия, выполненного в контек­сте микроструктурного анализа, была получена не только качественная, но и количественная характеристика процесса. Б.М. Величковскому удалось восстановить временной ход микрогенеза вос­приятия объекта в порядковой и даже в метрической форме. Он рассматривает три класса перц. задач. В первый класс входят процессы локализации объекта в трехмерном пространстве, а также оценка его размеров. На решение этих задач уходит при­мерно 50 мс. Решение задач второго класса связано с возмож­ностью оценки временной последовательности событий, что требу­ет при интра- и интермодальных сочетаниях стимулов около 100 мс. В этот класс входят процессы восприятия светлоты и па­раметров движения объектов. Эти виды восприятия инвариантны относительно простр. положения, а видимая яркость – также и относительно длительности предъявления. Наконец, в тре­тий класс перц. задач входят процессы восприятия формы объектов. В течение 100–150 мс с момента предъявления стимула объект выступает в восприятии как бесформенное и весьма ла­бильное образование. Требуется 200–300 мс, чтобы форма была воспринята как инвариантное целое, сохраняющее взаимное рас­положение своих частей во время разнообразных движений, на­клонов, поворотов объектов в пространстве. Время восприятия ригидной формы зависит от скорости движения и от сложности формы, которая приблизительно пропорциональна числу элементов формы и случайности их расположения.

В последних работах этого автора показано, что внутри пpo­цессов восприятия фигуративных характеристик предметов отчет­ливо выделяются две самостоятельные стадии: на первой, более быстрой стадии происходит оценка общих очертаний, в частности, ориентации предмета в пространстве; на второй – оценка специ­фикации внутренних деталей объекта. Для завершения второй ста­дии необходимым оказывается участие фокального внимания. Зри­тельное восприятие, т.о., движется от локализации квазипредметных областей в пространстве и времени к последую­щему описанию общих очертаний этих областей и, наконец, к от­четливому восприятию предмета во всем многообразии его деталей. Все это позволяет говорить о разл. уровнях построения образа предмета. Процесс микрогенеза представляет собой после­довательное восхождение с уровня на уровень, регулируемое пер­цептивной или любой другой задачей, а также временными и энер­гетическими условиями стимуляции. По мере этого восхожде­ния в восприятие вовлекаются все новые системы функциональных блоков, операций и ПД. Эти материалы дают основание вернуться к обсуждавшейся выше проблеме перцептив­ных и вербальных значений и категорий. Минимальная задержка вербальной категоризации при зрительном восприятии равна 250–300 мс. За это время заканчивается перц. категоризация данных о локализации в трехмерном пространстве, параметрах движения, форме предмета. Легко видеть, что при целостном вос­приятии объектов в таком временном масштабе вербализация всей извлеченной перц. информации невозможна. Нужно учесть также, что каждая из перц. категорий имеет свою метрику. Очевидно, предел вербальной категоризации ставит наша кратко­временная память. Если она и происходит, то лишь в отношении последней по времени (в шкале микрогенеза) выделенной перц. категории. Естественно, что при соответствующей установке наблюдатель может сделать любую из перечисленных категорий объектом целенаправленного ПД. Его резуль­татом окажется вербальная категоризация. Наличие остальных также может быть зафиксировано в вербальной форме, но точ­ность их абсолютной оценки будет существенно ниже по сравне­нию с категорией, выступающей предметом спец. развер­нутого ПД.

Имеются данные, свидетельствующие о том, что последователь­ность фаз, реализующих микрогенез восприятия, может быть до­статочно лабильной. В зависимости от задач и установок субъекта микрогенез может не проходить все стадии, а заканчиваться на любой из них. В зависимости от тех же обстоятельств и свойств стимуляции некоторые из стадий могут не участвовать в процессе восприятия. Так, н-р, на основании исследований микроге­неза выдвинута гипотеза о том, что аконстантное восприятие – это нормальное восприятие, в микроструктуре которого «свернуты» некоторые низкоуровневые операции оценки положения объекта в трехмерном пространстве. Незавершенностью микрогенеза объяс­няется и такой тип восприятия, который принято называть импрес­сионистическим. Этот способ видения и в повседневной жизни, и в проф. Д занимает значительно больший удельный вес, чем внимательное, детальное рассматривание. Мы часто смотрим широким полем зрения, «не позволяя» микрогенезу завершиться отчетливым восприятием отд. предмета. При­способительный смысл этого способа восприятия состоит в том, что перц. системы открыты для приема ожидаемой или срочной информации. Исследования микрогенеза восприятия про­водятся в настоящее время в достаточно широких масштабах. На их основе возможна оптимизация процессов управления разл. транспортными системами, когда человек имеет дело не только с отображенной информацией, но должен ориентироваться в ре­альном пространстве среди реальных движущихся объектов.

Исследователи приходят к заключению, что полнота микроге­неза определяется перцептивной или практической и т.п. задачей. Так, н-р, в процессе формирования образа объекта с целью его последующего узнавания или запоминания будут выделяться разл. признаки. Если же необходимо принять решение о целе­сообразности того или иного действия, то выделяемые признаки могут оказаться совсем другими по сравнению с мнемическими за­дачами. Именно для принятия решения необходимо формирование целостного, предметного, константного и категориального образа объекта или ситуации. Но такой образ, будучи необходим для принятия решения, обладает весьма ограниченными возможностями регуляции предстоящего действия. Он должен быть преобразован и перестроен в интересах действия. Эта перестройка идет в направ­лении его декомпозиции и дезинтеграции, выделения в нем отд. перц. категорий, таких, как пространство, движение, истинная (а не константная) величина, форма и пр. И каждая из этих категорий должна найти адекватное отражение в моторных программах. Вполне вероятно, что микрогенез перц. кате­горий, наблюдающийся в процессе формирования образа, его ком­позиции отличается от порядка выделения перц. катего­рий, участвующих в построении действия. Не исключен и обратный микрогенез, или обратная развертка целостности, в процессе де­композиции образа и формирования моторных программ.

Учет этой реальной сложности требует отказа от простой ли­нейной цепочки: восприятие, решение, действие, контроль. В более широких структурах деятельности, включающих указанные ком­поненты, трудно однозначно локализовать тот или иной компонент. Для их описания необходимы новые экспер. и концеп­туальные средства анализа.

Микроструктурный анализ когнитивных процессов. Для того чтобы сделать более наглядной проблему исследования когнитив­ной Д методами микроструктурного анализа, начнем с описания реального случая, свидетелем которого был один из авто­ров. Однажды гроссмейстеру, участвовавшему в психол. опытах, предъявляли на 0,5с сложную шахматную позицию для запоминания. Шахматист отказался воспроизвести позицию, гово­ря, что он ничего не мог запомнить, но при этом добавил, что пози­ция белых была слабее. В приведенном примере поражает, что испытуемый до расчлененного, детального восприятия, а тем более запоминания элементов сложной ситуации извлекает содержащий­ся в ней смысл и осуществляет интегральную (чаще всего безоши­бочную) оценку этой ситуации. Подобные кратковременные, продуктивные психические процессы, производящие в самонаблюде­нии впечатление абсолютной непосредственности, издавна привле­кали к себе внимание ученых. Они получили название «бессозна­тельных умозаключений», «созерцания сущностей», «чистой данности» и т.п. В настоящее время интерес к этим явлениям в зна­чительной степени стимулируется инженерно-психологическими за­дачами исследования процессов приема и переработки информа­ции, а особенно задачами исследования информац. подготов­ки и принятия решения. Выявление структуры кратковременных процессов поможет лучше проектировать внешние средства ДО, в частности информац. модели, а также более целенаправленно формировать внутренние средства Д.

Микроструктурный анализ познавательной и исполнительной Д представляет собой изучение кратковременных пер­ц. мнемических и мыслительных процессов. С помощью метода микроструктурного анализа последние можно представить как морфологические объекты, имеющие развитую функциональ­ную структуру, опред. предметное содержание и семантиче­скую нагрузку.

Поскольку микроструктурный анализ предназначен для описа­ния структуры познавательных и исполнительных действий, то его важнейшие задачи состоят в выделении сохраняющих свойства целого компонентов (единиц анализа) и установлении складыва­ющихся между ними типов взаимоотношений или координации. Набор (алфавит) этих компонентов должен быть достаточно ши­рок для того, чтобы охватить процесс в целом, кроме того, каждый из этих компонентов должен обладать не только качественной, но и количественной определенностью. Микроструктурный анализ оперирует понятиями операции и функционального блока (ФБ). Послед­ние представляют собой достаточно элементарные единицы преоб­разований входной информации. Каждый ФБ отличается от другого по ряду параметров, важнейшими из кото­рых являются: место в структуре операции или действия, инфор­мац. емкость, время хранения (преобразования) информа­ции, форма репрезентации в нем того или иного предметного содержания, тип преобразования информации и возможные связи с др. ФБ.

Метод изучения микроструктуры основан на выделении, анали­зе и количественной оценке факторов, влияющих на время выпол­нения действий в разл. экспер. условиях. Эти факторы включают в себя характеристики внешних и собственных средств Д, связанные с особенностями и предметным содержанием тестового материала, с прошлым опытом познава­тельных или практических действий. Наиболее распространенный методический прием микроструктурного анализа состоит в следую­щем. Время от начала предъявления тестового материала делит­ся на ряд интервалов и предполагается, что в каждом таком ин­тервале выполняются те или иные преобразования входной инфор­мации, осуществляемые опред. ФБ или рядом блоков. Эта предварительная модель подвергается экс­пер. анализу, причем даже в случае использования одного и того же тестового материала (предусматривается варьи­рование условий его предъявления, типов инструкций и ответных действий испытуемых). Затем на основе анализа результатов стро­ится более совершенная модель, состоящая из ФБ, каждый из которых выполняет одну (иногда более) функ­цию по хранению, извлечению, преобразованию предъявленной ин­формации. Эта гипотетическая модель, в свою очередь, подвергает­ся затем детальной экспер. проверке и т.д. Естествен­но, что в таком исследовании отд. ФБ не могут выступить непосредственным объектом изучения. Им яв­ляется целостное действие индивида. Однако вариации задач, тес­тового материала, его количества, темпа предъявления, типа ответных действий и т.д., основанные на современных методах плани­рования эксперимента, дают возможность выделения в этом дей­ствии отд. операций и ФБ. Микро­структурный анализ представляет собой разновидность уровневого анализа. Соответственно важнейшей его задачей является выясне­ние структуры превращенных форм внешней предметной Д, совершающихся во внутреннем плане и возникших во внут­ренней Д новообразований. Многочисленные исследо­вания, ведущиеся в русле микроструктурного анализа, можно представить себе как некоторый прототип, пока еще, правда, дос­таточно несовершенный, проектирования отд. функций опе­раторской Д.

В настоящее время существует большое число моделей процес­сов приема и переработки информации, нередко называемых моде­лями кратковременной зрительной и слуховой памяти. С этим свя­зано стойкое недоразумение, которое состоит в том, что методы микроструктурного якобы анализа применимы лишь к исследова­нию кратковременной памяти. На самом же деле, хотя они возник­ли первоначально в исследованиях кратковременной памяти, но затем стали применяться для изучения практически всех познава­тельных, а с недавнего времени и исполнительных процессов. На рис.17 представлена блок-схема потенциально возмож­ных типов преобразования входной информации на участке от вхо­да зрительной системы до речевого ответа. В зависимости от за­дач наблюдения и действия, от наличия сенсорных эталонов, ОЕВ, гипотез, установок и целого ряда др. факторов воспринимаемая информация может подвергаться разл. преобразованиям. Иными словами, процесс обработки входной информации может прерваться в любом блоке, да и сами блоки могут участвовать в обработке в разл. наборе и коор­динации. Все это может служить одним из оснований для объяс­нения многообразных инд. особенностей, которыми ха­рактеризуются чел. восприятие, запоминание и мышле­ние.

Сенсорная память. Этот блок также называют «сенсорным ре­гистром», «очень короткой зрительной памятью» и т.п. Функция этого блока состоит в отражении и запечатлении объекта во всей полноте его признаков, доступных воспринимающей системе, т.е. находящихся в зоне ее разрешающей способности. Время хранения информации в сенсорной памяти (СП) невелико, так как она при работе зрительной системы в динамическом режиме (постоянная смена точек фиксации) все время должна освобождаться для приема но­вой порции информации, и оценивается величиной порядка 100 мс

В СП фиксируется простр. локализа­ция объектов. Если она меняется, то информация поступает для анализа на более высокие уровни обработки. Данные об объеме и времени хранения информации в СП основаны на экспериментах, в которых испытуемые решали задачу идентификации двух последовательно предъявленных матриц, состоящих из случайно расположенных черных и белых ячеек. Матрица, содер­жащая 64 ячейки, предъявлялась на 1с, за ней после переменного интервала следовала вторая и экспонировалась до тех пор, пока испытуемый не отвечал. Вторая матрица была либо идентична пер­вой, либо отличалась тем, что содержала на одну черную ячейку больше или меньше. Ответы были быстрыми и точными, если ин­тервал между матрицами не превышал 100 мс. При увеличении интервала точность ответов существенно снижалась.

Нужно обратить внимание на то, что процедура идентификации, осуществляющаяся на уровне сенсорного регистра, происходит как бы сама собой и не требует намеренного запоминания контроль­ного изображения, детального сличения его с тестовым. Использо­вание механизма, лежащего в основе сенсорного регистра, позволяет существенно повысить производительность труда специалистов, занятых идентификацией разл. изображений (рентгенограмм, аэрофотоснимков, микросхем и т.п.).

СП, благодаря ее огромному объему, выполняет функции предафферентации и контроля за изменениями, происхо­дящими в окружающей среде. Изменения, регистрируемые в СП, являются поводом для включения др. уровней переработки информации, ответственных за обнаружение, поиск, опознание, а также др. формы переработки массивов «сырой» сенсорной информации.

Иконическая память. Если СП хранит всю предъ­явленную информацию независимо от того, организована она или нет, то в иконической памяти (ИП) происходят преобразование и хране­ние объектной информации в виде сенсорных и перц. эталонов, которые впоследствии могут быть перцептивно или вер­бально категоризованы. Объем хранимой в ИП информации очень велик, он явно больше того объема, который может быть воспроизведен или использован для регуляции поведе­ния и Д. Эта избыточность предполагает избиратель­ность последующих этапов восприятия и памяти. По имеющимся оценкам в иконической памяти хранится до 12 символов в течение 800–1000 мс. Относительно большая длительность хранения информации в ИП имеет важное функциональное значение. Его первая функция состоит в сохранении зрительного «оригинала», с помощью которого возможен контроль за адекват­ностью преобразований, осуществляемых в др. функциональных блоках. Вторая функция состоит в том, что длительное хранение обеспечивает связь ранее зафиксированных следов с последующи­ми. В спец. исследованиях была показана доступ­ность для анализа двух-трех зафиксированных следов (в пределах 1с). Итак, в ИП присутствуют как динамические (преобразования), так и консервативные (сохранение) компоненты.

Сканирование. Информация, хранящаяся в ИП, подвергается дальнейшей обработке. Важную роль в этом иг­рает сканирующий механизм. Сканирование содержания ИП происходит с постоянной скоростью, равной 10 мс на символ. Согласно экспер. данным наблюдатель может отыскивать заданный символ в меняющемся информац. по­ле со скоростью 120 символов в секунду. Следует отме­тить, однако, что этот режим восприятия представляет собой свое­образный вариант слепоты к миру, когда человек воспринимает лишь то, что он ожидает. Сканирующий механизм является эффективным средством преодоления излишней и избыточной информа­ции, зафиксированной в ИП. Он испытывает на себе влияние вышележащих уровней переработки информации, ко­торые задают ему поисковые эталоны, и направление сканирова­ния. В литературе обсуждается гипотеза, заменяющая механизм сканирования фильтрующим механизмом. В этом случае поиско­вые эталоны должны перемещаться на уровень СП.

Буферная память опознания. Название этого блока говорит о том, что он служит местом встречи информации, идущей из внеш­него мира и поступающей из долговременной памяти. Блок опоз­нания – это некоторая часть содержания долговременной памяти,. вынесенная ко входу в виде перц. гипотез, эталонов, ОЕВ и памяти. Число этих гипотез может быть различным. Если оно, мало, то ОЕВ могут перемещаться даже на уровни ИП и СП, подвергаясь при этом обратной трансформации на язык этих блоков. Дать оценку числа гипотез, хранящихся в блоке опоз­нания, весьма трудно. Число фамилий, параллельно разыскивае­мых в тексте профессионалами по адресной классификации инфор­мации, может превышать 100. Для буквенной информации – не бо­лее 10–42. Бели число искомых букв больше, то начинает расти время реакции. Для картинной информации число перц. гипотез, по-видимому, огромно, но хранятся ли они в буфере уз­навания или в долговременной памяти – точно не установлено. Важно, что картинные перц. эталоны обладают очень вы­сокой доступностью. В блоке опознания происходят выделение ин­формативных признаков в связи с выдвинутыми перц. гипотезами и сличение поступающей информации с актуализиро­ванными эталонами, образами.

Формирование программ моторных инструкций (ФПМИ). Информация, оцененная как полезная, в блоке опознания должна быть приве­дена к виду, пригодному для ее использования. Как уже отмеча­лось, она может быть ассимилирована системой сенсорных или перц. эталонов, содержащихся в блоке опознания. Затем поступившая информация должна быть переведена или соотнесена с некоторыми моторными программами. Это необходимо для того, чтобы оказалась возможной ее экстериоризация либо в виде рече­вых сообщений, либо в виде каких-либо др. ответных действий. В этом случае речь должна идти не о следах, не об эталонах и да­же не об образах, а об эфферентной готовности, ОЕВ, сенсомоторных схемах, эфферентных копиях, программах обследования или исполнения.

Нужно сказать, что в исследованиях кратковременной памяти пока не найдено сильных аргументов для разделения блока опоз­навания и блока ФПМИ. Некоторые авторы преобразования информации, доставляемой сканирующим механизмом, в ПМИ от­носят к функциям буферной памяти опознания. Работа блока повторения, собственно, и представляет собой выполнение одной из возможных программ, которые формируются в блоке узнавания. Скорость блока сканирования и блока опознания, включая ФПМИ, оценивается одной к той же величиной – 10–15 мс на символ, но не указано, является ли