Показателей экономического роста с середины 1960-х гг.
В конце 1970-х гг. стали явными признаки застоя. Последствия не замедлили дать о себе знать внутри и за пределами советской зоны влияния: в стране росли скепсис и недовольство, западные высокие технологии и потребительские товары вызывали зависть (в 1-ю очередь знавших Запад лично и профессионально (ядро советских элит)). Участия СССР в гонке вооружений и авнтюрах вроде афганской ресурсы и престиж страны упали до низкого уровня. Потери советских войск в афганской войне в конце 1970-х – начале 1980-х гг. отозвались в СССР протестами и недовольством. Заметно пострадал престиж партийно-государственных лидеров и официальной идеологии. Росло недовольство центром, ответственным за участие в этой войне прибалтийской, кавказской, среднеазиатской молодежи. В итоге неизбежный уход из Афганистана ряд зарубежных экспертов восприняли прелюдией к общему отступлению Советского Союза. Советская экономика, маловосприимчивая к инновациям, показала неспособность внедрять более эффективное и производительное оборудование, обновлять номенклатуру товаров, производимых для экономики и потребителей. Постоянно возникали все новые проблемы. Предприятия стремились выполнять, в 1-ю очередь, плановые задания. Фабрики и заводы не реконструировали, а для производства новой продукции, как правило, строили новые. Обновление устаревавшего оборудования и станков хронически запаздывало. Качество производимых изделий требовало постоянного контроля административными методами. Так, в начале 1980-х гг. создали сеть органов «государственной приемки» по образцу контроля военных лет. Эффективность советской экономики снижалась, причем ситуация обострялась из-за того, что финансировали отдельные приоритетные отрасли, другие – по остаточному принципу. Политику цен нацелили на достижение стабильности, поскольку власти помнили, что повышение цен в начале 1960-х гг. стоило Хрущеву потери власти. Но стабильности цен достигали за счет мер, приводивших к новым серьезным трудностям. Страдало качество товаров, так как производители стремились минимизировать расходы. Инфляция перестала быть для народа «секретом». К началу 1980-х гг. стоимость рубля снизилась примерно до половины его стоимости в начале 1960-х. Вынужденная помощь наиболее нуждающимся группам общества вела к дальнейшему снижению стоимости денег. Советские лидеры вначале сочли нужным перейти к политике разрядки, а с начала 1980-х гг. перед ними встала перспектива утраты позиций сверхдержавы. Симптомом была неспособность СССР сравняться с развитыми зарубежными странами в разработке и внедрении в производство высоких технологий. Советская научная элита, памятуя аналогичный план Джугашвили (Сталина), попыталась вместе с частью властвующих групп решить эту проблему. Но существовавшую в стране властную элиту пугала перспектива возможного реструктуризации власти, необходимой при прорыве на новый уровень в сфере современной науки и техники. Темпы роста в промышленности, составлявшие в середине 1950-х гг. 10% в год, к началу 1980-х гг. снизились в 3-4 раза. Официально признали скрытую экономическую деятельность в начале 1980-х гг., хотя истоки «теневой экономики» уходят в довоенное время. Значительная часть ВНП (до 20%) систематически производили «в тени», за пределами официально признанных и учитываемых объемов: индивидуальная трудовая деятельность в производстве и оказании услуг. Широко распространилась сезонная занятость жителей в регионах с избытком трудовых ресурсов: работали они там, где не хватало рабочих рук. Подпольное производство товаров стало характерной чертой советской экономики, поскольку государственный ее сектор не удовлетворял острой потребности в ряде товаров и услуг. До конца 1980-х гг. этот вид трудовой деятельности был, как и при «отце народов», уголовно наказуем: создавалась тенденция криминализации экономики страны. Одной из главных причин «застоя» было слепое продолжение индустриализации страны (в то время, как за рубежом постиндутриальные революции все больше уводили общество к господуству сферы обслуживания): количество занятых в промышленности выросло на 15,5 млн. с 1960 г. до 38,3 млн. в 1986 г., составив 15% населения СССР. В сельском хозяйстве в 1980-х гг. по сравнению с 1950-ми гг. количество занятых сократилось на 5 млн. человек. Колхозники к 1987 г. по сравнению с 1959 г. сократились на 19,4%, и составляли 12%, к этому следует добавить еще 12% рабочих совхозов. Жизнь крестьян стала более терпимой: выросли доходы, уменьшили налоги, колхозникам выдали паспорта, в большинстве регионов страны дали о себе знать вложения в инфраструктуру сельской местности. Но люди продолжали уходить из деревень в города. Депопуляция, особенно в РСФСР, росла. Крестьянство познакомилось с неэффективностью осуществления амбициозных программ, научилось работать без напряжения, не заботясь о качестве – кругом слишком много потерь, неэффективных вложений, и т.п. Все более иллюзорной становилась и одна из основных задач, провозглашенных идеологией – обеспечение превосходства в экономическом соревновании с капиталистической системой. Рост уровня жизни советских людей начал замедляться в 1970-е – 1980-е гг. По официальной доктрине, в ходе строительства коммунизма в СССР должны были выравниваться существенные различия между социальными классами и группами. Наиболее реальным в этом плане было стремление не допускать большого разрыва между высоко- и низкооплачиваемыми группами населения. Но это часто вело к утрате стимулов к работе. Все же, разница между верхними по доходам 10% населения и нижними 10% составляла 4-5 раз. Продолжали улучшаться стандарты питания. Так, норма потребления мяса выросла за 30 лет до 63 кг. в год (на 38 кг.) к середине 1980-х гг. Удвоилось потребление рыбы и морепродуктов, сахара, яиц, утроилось – фруктов. Снизился уровень потребления продуктов, составлявших основу питания в прежние десятилетия: хлеба и хлебобулочных изделий, картофеля. К середине 1980-х гг. почти у каждой семьи был холодильник, радиоприемник, телевизор, у около 70% семей – стиральная машина, а у каждой 5-й семьи – автомобиль. Доля работников физического труда в общей численности населения выросла с 1950-х гг. на 12%, и в 1987 г. составила 62%. Служащих (работников государственных учреждений) в 1987 г. насчитывали 43 млн. человек (примерно 16%). Правящая элита страны состояла из нескольких сот тысяч человек, формальным индикатором статуса которых было вхождение в номенклатуру – списки ответственных работников, утверждавшиеся в ЦК КПСС в Москве. Мастерство, образование, личные способности стали более весомыми факторами труда работников, прежде всего в промышленности. Крестьяне в значительной мере оставались неквалифицированными (чаще женщины) работниками полеводства или животноводства. К лицам более высокого статуса в деревне добавили квалифицированных операторов. Но все же деревня СССР сохраняла полуиндустриальный характер, по-прежнему была очень высока доля ручного труда, особенно в Средней Азии на уборке хлопка. Различные слои советского общества испытывали малозаметные, но важные перемены в установках, предпочтениях, ценностях. Официально рабочих называли ведущей социальной силой социалистического общества. Действительно, заметно вырос уровень их образования: лица с высшим и средним специальным образованием среди рабочих составляли в 1987 г. 34,6 млн. человек, что больше чем в 1960 г. на 25,9 млн. Среди них многие видели разрыв между содержанием официальной пропаганды и реальностью, собственным положением в обществе. Устаревшее оборудование часто делало ненужным личное мастерство, знания, а отсутствие зависимости между качеством и количеством труда, с одной стороны, и зарплатой – с другой, препятствовало эффективному труду. Молодежь все больше теряла контакты с официальной системой общества и его ценностями – высокий уровень образованности способствовал росту критических настроений. Суб- и контркультуры жадно усваивали новые поколения, принимая антисистемный облик в ответ на официальные запреты поп-музыки, модной одежды, религиозных увлечений и т.п. Криминальность части молодежной среды оставалась реальностью. Казарма все больше походила на школу межнационального конфликта и криминального поведения; комсомол утрачивал влияние на молодежь. Оставался острым национальный вопрос. Многие евреи пытались эмигрировать. Попытки властей остановить волну эмиграции в Израиль и США вели к конфликтам внутри страны, и вызывали протест в мире. Подписание в 1975 г. Хельсинкских соглашений не изменило позиции СССР по вопросам с правами человека. Семья вернула себе роль ключевого общественного института, но испытала воздействие перемен в стране, прежде всего урбанизации. Традиционная большая сельская семья, еще недавно типичная для России, уходила в прошлое. Семьи с одним-двумя детьми стали нормой в районах с немусульманским городским населением. Женщины, как правило, работали полный рабочий день, их экономическая самостоятельность выросла. Больше становилось разводов и абортов. В середине 1980-х гг. в крупных городах примерно половина новых семей довольно быстро распадалась. Кризис в экономике и идеологии шел параллельно с кризисом в духовной сфере. Количественные показатели выглядели внешне благополучно. Быстро повышался уровень образования. Значение школы в процессе социализации росло вместе с числом школ и развитием сферы образования. В конце 1960-х гг. обязательньм стало 10-11-летнее образование. Быстрый рост числа средних школ сократил престиж и качество среднего образования. Школы стали выдавать аттестаты зрелости практически каждому ученику, даже не желавшему учиться. Не очень высокая зарплата привела к росту числа учителей-женщин. Высшее образование становилось престижным. Росла доля специалистов с высшим и средним образованием, численность научных учреждений. Так, если научных работников в 1970 г. было 928 000, то в 1985 г. – уже 1 491 000. В то же время увеличение числа ВУЗов нередко вело к снижению качества подготовки студентов, особенно инженеров, учителей, врачей. Стремление элиты посылать своих детей на учебу в престижные ВУЗы вызывало недовольство в обществе. Образование и наука все больше отставали от требований НТП. В отличие от фундаментальных областей, отечественная прикладная наука находилась далеко позади западных стран. В конце 1960-х гг. стали подвергать гонениям ученых, видевших разрешение экономических проблем в переходе к рынку. В разные годы гонениям подвергали историков (П.В. Волобуев, К.Н. Тарновский), представителей других гуманитарных дисциплин, расходившихся в концепциях с идеологическими установками партийного руководства. На повестке дня оставалось перманентное обострение идеологической борьбы двух систем. Со 2-й половины 1960-х гг. резко усилился диктат властей и цензура. Проводили акции устрашения интеллигенции, начав с судебного преследования в 1965-1966 гг. опубликованных на Западе писателей Ю. Даниэля и А. Синявского. Обществу ясно дали понять, что идеи XX съезда ушли в прошлое. Освобождение от сталинистских ограничений, сохранявшихся в СССР, стало делом жизни для многих людей. Так, поэт А. Твардовский, когда-то прославлявший сталинскую эпоху, после смерти вождя пересмотрел взгляды, как главный редактор журнала «Новый мир», превратил его в рупор антисталинских сил; и только после 1967 г. его заставили замолчать. При Твардовском «Новый мир» собрал вокруг себя многих смелых советских литераторов. Его соперник «Октябрь» В. Кочетова был столь по-сталински догматичен, что компрометировал традиции того времени. «Новый мир» дал путь в литературу А. Солженицыну, опубликовав в 1962 г. его «Один день из жизни Ивана Денисовича». Вынужденный молчать, Солженицын повел борьбу с советской системой; об этом узнавали через зарубежные средства массовой информации. Покинув страну не по своей воле (1974 г.), Солженицын стал своеобразным символом антисталинизма. Его произведения и сведения о его деятельности в эмиграции доходили, вопреки официальному замалчиванию, до читателей СССР, ставя в повестку дня ключевые вопросы советской действительности. Перипетии, связанные с «Новым миром», затронули ограниченный круг людей. Но аналогичные настроения начали проявляться в более многочисленных молодежных аудиториях, в частности, через музыку, песни (особенно творчество бардов). Зазвучавшие с эстрады и с магнитофонных лент песни о личной свободе, раскрепощенности, отказе от следования официальным предписаниям, утверждая истинные чувства и здравый смысл, находились в резком контрасте с идеологическими доктринами. Именно на этот период пришелся расцвет творчества одаренных писателей и поэтов, бардов – Б.Ш. Окуджавы, В.С. Высоцкого, А.А. Галича, режиссеров – А.Г. Германа, Т.Е. Абуладзе и др. Увлечение ими, группой «Машина времени» и западными («Биттлз», Элвис Пресли) стали своеобразной формой массового несогласия целых поколений. Многих талантливых художников лишили возможностей публиковать произведения, кинофильмы оставляли на полках. Работы значительного числа деятелей искусства, литературы не вписывались в каноны «социалистического реализма», по сути оппозиционных режиму, и лишь укрепляли «цивилизацию». Власти могли достаточно щедро финансировать деятельность интеллигенции. Неоднократно повышали зарплату учителям, врачам, медперсоналу. Ученым и лицам свободных профессий платили по советским стандартам хорошо, а элитарным группам творческой интеллигенции – щедро. Отдельным «избранным» позволяли даже ездить за границу – всемирно известным пианисту С. Рихтеру, балерине М. Плисецкой, певице Е. Образцовой, балету Большого театра, Ансамблям песни и пляски Советской Армии И. Моисеева, спортсменам и т.д. Якобы негосударственные союзы творческих работников получали государственные субсидии и могли предоставлять своим членам определенные услуги, что вынуждало последних принимать правила этой простой игры. В ответ на идеологическое давление на общество росло диссидентское движение («инакомыслящих»), духовно готовившее общество к более радикальным преобразованиям в будущем. Во 2-й половине 1960-х гг. в стране оформилось правозащитное движение (А. Есенин-Вольпин, А. Гинзбург, В. Буковский и др.). К 1966-1967 гг. относятся первые выступления советского физика-ядерщика академика А.Д. Сахарова в защиту репрессированных. Он более 20-ти лет вел войну с режимом за интеллектуальную свободу и реформы. Несмотря на заслуги в науке, его преследовали вплоть до 1980-х гг. Правозащитное движение подкрепляли молодежные выступления в разных регионах СССР. Тем самым расширялась база «цивилизации». Политическая система сохранила отличия властных институтов предшествующих десятилетий (отрицание принципа разделения властей, парламентаризма, политический монополизм и превращение партийных структур в государственные на всех уровнях управления обществом). Представительные органы во многом были декоративны. Исполнительные органы подменяли законодательные, плодили бесчисленные инструкции и приказы. Они же фактически руководили и судами. К концу 1970-х гг. только в управлении народным хозяйством накопилось до 200 000 различных приказов, инструкций, других подзаконных актов, затруднявших хозяйственное руководство. В такой системе процессы в КПСС, во многом определяли общественное развитие. Отмена в партии норм обновления руководящих кадров создала благоприятные условия для всевластия и бесконтрольности партноменклатуры в центре и на местах. Поощряли и утверждали единомыслие и единогласие. Звания, ордена и прочие почести призваны были восполнить отсутствующий в массах авторитет Л.И. Брежнева и других партийных вождей. По предложению главного идеолога партии, секретаря ЦК М.А. Суслова, начали искусственно восхвалять Л.И. Брежнева, типичного руководителя административно-бюрократической системы. Партия продолжала наращивать влияние в обществе. В 1970-е гг. практически не осталось предприятий, строек, колхозов и совхозов, учреждений и учебных заведений без ее первичных парторганизаций. Число членов партии выросло с 12,4 млн. в 1966 г. до 19 млн. в 1985 г. Существенно характеризует политическую систему смена состава Политбюро. В него входили ключевые лица партийного аппарата (ответственные за идеологию, кадры, сельское хозяйство). Одно из главных мест (не всегда 2-е) занимал председатель Совета Министров. Из министров членами Политбюро были министры иностранных дел, обороны, госбезопасности, планирования и отвечавшие за важнейшие отрасли промышленности. Стали включать в Политбюро и руководителей союзных республик: Украины, Белоруссии, Казахстана, одной закавказской (Азербайджана или Грузии) и одной среднеазиатской (Узбекистан) республики, глав профсоюзов, Верховного Совета. Установки и интересы элиты проистекали главным образом из ее системно обусловленной способности контролировать общество и его богатство (с одной стороны) и неспособности народа (включая его якобы передовую часть – Компартию) влиять на функционирование системы – с другой. Давление низов не институционализировали; на него представители властвующей элиты, как правило, реагировали лишь в той мере, в которой это не угрожало власти и интересам элиты. Наиболее влиятельными во властвующей элите были руководители партийного, военного (включая ВПК) ведомств, КГБ. Для них национальное богатство было пирогом, который можно резать по своему усмотрению. Характерной была роль партии в этой иерархии. Стороны заключили молчаливое соглашение относительно правил игры и символического языка утопической идеологии близкого коммунизма. На этом «бесплодном поле» более 20-ти лет хозяяничал по-сталински «минус террор» «серый кардинал» М.А. Суслов. Стремление Брежнева не менять партийных лидеров на местах, чтобы не оттолкнуть их (этим его правление отличалось от правления Джугашвили (Сталина) и Хрущева) привело к существенным переменам: местная элита деградировала. Росла коррупция, что рождало недовольство и отчуждение рядовых партийцев. Престиж власти падал по мере усиления признаков застоя. Более того, в конце 1970-х гг. поползли слухи об участии родни Брежнева в грязных делишках и борьбе КГБ с МВД, которым руководили близкие ему люди. Система функционировала стабильно лишь внешне: проходили рутинные выборы в органы власти, сессии ВС СССР одобряли планы, бюджеты, законы, партийные конференции и съезды обсуждали 5-тилетние планы, меры административного и идеологического воздействия, необходимые для выполнения этих планов. Местные партийные и государственные органы старались выполнять приказы центра, чаще имитируя активность или добиваясь снижения плановых заданий. Пышно праздновали юбилейные даты, показывая силу режима. От идеи построения материально-технической базы коммунизма в течение 20-ти лет уже во 2-й половине 1960-х гг. стали отказываться, так как слишком велик был разрыв между теорией и социальной практикой. Положения программы партии о развернутом строительстве коммунизма, принятой Н.С. Хрущевым даже сусловские идеологи признали нереальными. Средством разрешения идеологических трудностей стала концепция «развитого социализма», благодаря которой коммунизм отодвинули в неопределенное будущее. XXIV съезд КПСС (1971 г.) констатировал, что в СССР построили развитое социалистическое общество, XXV съезд КПСС (1976 г.) – что КПСС стала партией всего народа, оставаясь партией рабочего класса. Это явно противоречило реальным социальным процессам, когда аппарат обрастал все новыми привилегиями, а разрыв в уровне и условиях жизни рабочих и номенклатуры все возрастал. В 1977 г. Брежнев заменил сталинскую Конституцию 1936 г. новой («в целях выражения в ней реалий развитого социализма»). 6-я статья Конституции закрепила руководящую и направляющую роли КПСС в политической системе общества. В то время Брежнев стал Председателем Президиума Верховного Совета СССР. С середины 1970-х гг. отдельные аналитики стали констатировать симптомы в развитии внешне впечатляящей мощью советской системы. Кремль начинал терять власть над регионами. Местные и отраслевые руководители становились все более уверенными в себе, все чаще уклонялись от обязанности выполнять спускаемые центром задания. Производство ВНП СССР падало, соответственно уменьшалась возможность центра инвестировать в регионы. Динамизм развития снизился, а в регионах сложилась новая социальная и политическая ситуация, открыв путь антисистемным устремлениям, которые ни партия, ни КГБ не могли сдержать. Шлифовку идеологии авторитаризма сопровождало постепенное разложение общества сверху вниз, начиная с утверждения двойной морали, двойных стандартов жизни (официальных и реальных), и кончая сращиванием многих представителей партийно-государственной номенклатуры с «теневой» экономикой и преступным миром. Обороты подпольных дельцов в 1970-е гг. стали миллиардными. Созданный ими «черный» рынок поддерживал разваливавшуюся экономику. Келейность, семейственность, наличие массы «легкоуправляемых» на ключевых постах стали важными компонентами системы. О крайне неблагополучном положении дел с общественной моралью говорили факты возникновения на территории СССР неофашистских групп и организаций, в том числе в Шуе, Тбилиси, Прибалтике. Далека от идеальной была ситуация с межнациональными отношениями, о чем говорили события в Нагорном Карабахе, Северной Осетии, Чечене-Ингушетии, Средней Азии, Прибалтике. Несмотря на послесталинское сокращение административного контроля за людьми, огосударствление общества оставалось крайне высоким: практически отсутствовали гражданские общество и сознание, участие общественности в политике и т.д. Профсоюзы, молодежные и детские. спортивные, культурные и т.п. организации охватила партийно-государственная система. Более или менее финансируемые, эти организации, как и процесс социализации находились под единым контролем отделов и секторов партийных и государственных ведомств. Социальная регламентация уменьшилась по сравнению с временами вождя, страх перестал быть вездесущим, не стало массовых преследований. Аресты и другие формы репрессий становилось все труднее скрывать, часто о них становилось известно из передач зарубежных радиостанций. Ослабевала и хватка КГБ. Такой аргумент в стычке человека с государством, как смерть, потерявшая неизбежность, терял значимость. Характерным признаком времени стало влияние мировой общественности на столкновения диссидентов с режимом. В 1975 г. выставку неофициального искусства буквально снесли бульдозеры, вызвав международный скандал, в ответ – гнев властей. «Западный фактор» содействовал личной безопасности становившихся на путь борьбы с системой. В то же время в КГБ создали структурные подразделения для присмотра за идеологией. О взглядах и деятельности недовольных оппозиционных групп и отдельных личностей становится известно не только за границей. Итак, к середине 1980-х гг. население страны состояло из людей, относительно недавно ставших горожанами, в общественной среде традиции сословной солидарности были слабы, не было структурированных организаций, кроме официальных (игравших во многом формальную роль). Общество не было свободно от проблем, а многие этнические и социальные группы имели основания для ожиданий и тревог. Реальные связи политических лидеров с социальной базой практически отсутствовали. Население в целом не было приучено к политической, общественной активности и к ответственному приняяию решений, касающихся его лично, а тем более вопросов политики. Перемены коснулись и партии как канала взаимодействия режима с подданными. И Хрущев, и Брежнев, исходя из социалистической природы общества, которым они руководили, отказались от линии вождя на формирование партии-элиты из наиболее надежных и послушных. При Хрущеве партия выросла вдвое, а при Брежневе – вчетверо по сравнению с 1953 г., превратившись в довольно рыхлый и не очень надежный инструмент власти; члены партии почти не отличались от остальной политически сознательной части общества. Брежнев демонстрировал благосклонность к творческой интеллигенции, но предоставил партии и КГБ принимать решения о репрессиях, проводить их в жизнь, часто в грубых формах. В целом, политика в духовной сфере приносила желаемые плоды. Большинство вело себя в соответствии с предписанными нормами, причем добровольно, а не по принуждению. Положение стало меняться с конца 1970-х гг., когда сокращение бюджетных расходов больно ударило по материальному обеспечению многих ученых, учителей, врачей, работников культуры и т.д. Государственный патронаж сохранялся, но уменьшился. Перемены в умонастроениях людей, в понимании главных проблем общества были итогом отчасти собственного опыта и, отчасти, смены поколений. Родившихся в 1950-х – 1960-х гг. формировали застойные времены Брежнева, нараставший распад, отсутствие дисциплинирующего страха, влияние идеологических блюстителей социализма и становились в позу скептиков по отношению к официальным обещаниям, открывались воздействию окружающего мира. Перед лицом последствий прорыва Запада в компьютерный век информированная часть советского общества стала во все большей мере осознавать, что разговоры о превосходстве советской системы необоснованы. СССР все больше и больше отставал от современного мира. Многие профессиональные группы убеждались в этом, посещая зарубежные страны, где, в частности, финансирование артистов, работников образования и науки, спортсменов и, следовательно, результаты их деятельности были намного лучше, чем в СССР. Еще одна волна эмиграции из СССР принесла на Запад довольно основательное знание жизни в СССР. В результате расширили и углубили аналитические разработки западными учеными возможных вариантов развития СССР, а во 2-й половине 1970-х гг. стали появляться «сценарии», предсказывавшие «кумулятивный кризис», реформы и др. Советская элита знала о таких прогнозах, но продолжала держаться традиционного курса. Поэтому в рассматриваемый период общественное сознание все более теряло базовые ценности советской эпохи: социализм и коммунизм, мировая революция, интернационализм, империалистическая угроза, деление мира на 2 лагеря и т.п. С потерей этих ориентиров образовался идеологический вакуум, постепенно заполнявшийся подчас мнимыми ценностями, сомнительными идеологическими течениями. В национальных регионах интенсифицировался поиск новых идентификаций. Сила этнических проявлений в разных регионах была различна, вовлекали в этот поиск и русских. Вначале то было повторное открытие русских национальных ценностей, хотя внимательные аналитики уже тогда видели за этим, в частности, прелюдию враждебного отношения к другим этническим группам. Эти подводные течения в настроениях различных групп советского общества одно за другим начали заявлять о себе после 1985 г. В 1966 г. образовали Министерство охраны общественного порядка СССР (МООП СССР), в составе которого создали: ГУМ, Главное управление мест заключения, Следственное управление, Главное управление внутренних войск, Главное управление пожарной охраны и другие. Утвержденное 18 февраля 1966 г.Советом Министров СССР «Типовое положение о вневедомственной охране при органах милиции» упорядочило систему охраны государственной собственности в городах. В рамках восстановления системы исполнительной власти Л.И. Брежневым в ноябре 1968 г. МООП СССР вновь преобразовали в МВД СССР, в рамках которого создали структурное подразделение – Главное управление лесных исправительно-трудовых учреждений (ГУЛИТУ), деятельность которого регламентировало Положение МВД СССР от 17 марта 1970 г. №096. Развитие органов охраны правопорядка и госбезопасности не сумело предотвратить покушение на Л.И. Брежнева 22 января 1969 г.: младший лейтенант Виктор Ильин на въезде в Кремль отсрелял обоймы 2-х пистолетов по машине, на которой (как он думал) ехал Л.И. Брежнев. Покушавшийся сметельно ранил шофера и задел ехавших в ней космонавтов Берегового и Николаева и мотоциклиста кортежа, сбившего его. Впервые в истории Советского государства в 1969 г. приняли общесоюзный кодифицированный законодательный акт в области исполнения наказания – Основы исправительно-трудового законодательства СССР и союзных республик. Они устранили неоправданные различия в условиях отбывания наказаний в союзных республиках, что сыграло важную роль в обеспечении единства проведения уголовно-исполнительной политики и в совершенствовании исправительно-трудового законодательства. В течение 1970-1971 гг. в соответствии с Основами и на их базе во всех республиках подготовили и утвердили исправительно-трудовые кодексы. Обеспечение необходимого контроля за состоянием правопорядка на обслуживаемой территории потребовало принятия мер по совершенствованию работы участковых инспекторов милиции. В соответствии с Инструкцией о службе участкового инспектора милиции (29 июля 1970 г.) приняли меры по закреплению (не менее 3-х лет) инспекторов на определенной территории и соответствующей организации их работы. На должность участкового инспектора милиции должны были назначать юристов с образованием не ниже среднего. Приказом министра от 25 марта 1970 г. №90 утверждено Положение о Главном управлении исправительно-трудовыми учреждениями (ГУИТУ) МВД СССР, в котором изложены его основные задачи, объем функций, механизм их реализации с участием других служб Министерства. Начальник ГУИТУ для обеспечения выполнения указанных в Положении задач не имел реальной власти, т.к. Положение не определило его правовой статус в отношении подчиненных ему органов и учреждений. Таким образом, с 1970 г. 2 независимых управления местами заключения (ГУИТУ и ГУЛИТУ) стали (по мнению ряда исследователей [213]) мешать друг другу при отсутствии единой исправительно-трудовой политики. В структуре органов управления местами лишения свободы особое место занимали политические органы ИТУ – Политические отделы ИТУ и ЛИТУ МВД СССР, Политические отделы ИТУ МВД союзных и автономных республик, УВД крайоблисполкомов, политические отделы ЛИТУ. Политотделы мест лишения свободы МВД являлись и партийными, и административными советскими органами [214]. В 1960-70-е гг. сложилась принципиально новая по отношению к раннему периоду система мест лишения свободы, ведущее место в которой заняли ИТК. Система включала в себя колонии общего, усиленного, строгого и особого видов режима, колонии-поселения, воспитательно-трудовые колонии общего и усиленного режимов, следственные изоляторы, тюрьмы, межобластные специальные больницы. Место ИТК в системе исполнения уголовных наказаний определила ст.12 Исправительно-трудового кодекса РСФСР: «Исправительно-трудовая колония является основным видом исправительно-трудовых учреждений для содержания осужденных к лишению свободы, достигших совершеннолетия». ИТК стала основным организационным звеном исполнения уголовного наказания в виде лишения свободы. В 1970-х гг. приняли Указ Президиума Верховного Совета СССР «Об основных обязанностях и правах советской милиции по охране общественного порядка и борьбе с преступностью» и Постановление Совета Министров «О дальнейшем совершенствовании правового регулирования деятельности советской милиции», утвердившее «Положение о советской милиции» от 8 июня 1973 г. В 1977 г. на базе детских комнат милиции в системе уголовного розыска создали инспекции по делам несовершеннолетних. По мере нарастания кризисных явлений вызревали силы, способные вступить с ними в борьбу. Наиболее ярким их представителем стал Юрий Владимирович Андропов, пришедший к власти в ноябре 1982 г. после смерти Л.И. Брежнева. Понимание процессов, идущих в советском обществе, и его перспектив стало настолько затруднено, что Ю.В. Андропов открыто признал: мы не знаем общества, в котором живем и которым правим. Как личность, Ю.В. Андропов существенно отличался от многих политических деятелей своего времени – человек острого и цепкого ума, выделялся ответственным отношением к делу, зная реальную ситуацию в стране и обществе, высокий уровень культуры, личная скромность и бескорыстие. как политик своего времени он был представителем жесткой, силовой манеры действий. В недолгое правление Андропова намечались далеко идущие и давно назревшие (как признавали многие аналитики того времени) перемены в экономике и социально-политическом устройстве. Ю.В. Андропов-политик реалистически оценивал социально-политическое положение страны; признавал значительность исторической дистанции, отделявшей страну от высшей стадии коммунистической формации; предложил идею школьной реформы, кадровой политики и разграничению властных функций партии и Советов, идеологической работе. Он стремился добиться улучшения дел на всех участках социально-экономического развития страны, используя командные методы. Основную ставку он сделал на укрепление управленческой, трудовой, партийной дисциплины. За 15 месяцев (с середины ноября 1982 г. по февраль 1984 г.) сменили 18 союзных министров, 37 1-х секретарей обкомов, крайкомов КПСС, ЦК КП союзных республик. Мероприятия по наведению порядка и дисциплины дали эффект, использовали ряд резервов, временно заблокировали развитие негативных тенденций. В 1983 г. статистика зафиксировала самые высокие темпы развития экономики с начала 1980-х гг. (в 1981-1982 гг. – 3,1%, в 1983 г. – 4,2%). Проведенная Ю.В. Андроповым кампания укрепления «дисциплины» (преследование и административное наказание лиц, слонявшихся без дела в рабочее время) получила поддержку населения, уставшего от застоя брежневской поры и хотевшего порядка, пусть даже жесткого. Его болезнь изменила соотношение сил в пользу консервативного крыла высшего партийного руководства. С конца сентября 1983 г. функции 1-го лица стал выполнять К.У. Черненко, Ю.В. Андропов быстро угасал, смерть пришла в феврале 1984 г. Приход Константина Устиновича Черненко к власти означал возврат к устоявшимся при Л.И. Брежневе порядкам. Трудно было представить на высшем посту более неподходящую фигуру. Бывший член Политбюро ЦК КПСС П.Е. Шелест писал: «Он был смертельно больным человеком, в роли, которую он выполнял, на него было жалко смотреть». Экономические показатели развития страны в 1984 г. резко поползли вниз, обозначая приближение глубокого кризиса. Вероятно, именно месяцы правления страной К.У. Черненко сыграли роль последнего довода, убедившего группу партийно-государственных руководителей высшего звена в необходимости реформ. Систему нужно было «перетряхивать». Тогда и сложились основные контуры представления о необходимых переменах. Проблема сталинизма стала одной из первых. В начале 1980-х гг. грузинский режиссер Т. Абуладзе, возможно, подталкиваемый в своих намерениях очень сильными просталинскими настроениями многих земляков, снял фильм «Покаяние» - парафраз на тему злодеяний сталинского времени. Его поддержал тогда 1-й секретарь КП Грузии Э.А. Шеварднадзе. В конце 1984 г. фильм был готов к выходу на экраны, однако, затронутый в нем вопрос был политически столь острый, что только смена на самом верху позволила выпустить его в прокат. Сразу же возобновили ожесточенные дискуссии, но с той точки, на которой их заморозили в 1967-1968 гг. Главной темой дискуссий стали не сами преступления сталинского режима, а истоки его и влияние всего сталинского «наследия» на общество середины 1980-х гг.
*** Таким образом, в течение 4-х десятилетий, с середины 1940-х до середины 1980 гг., СССР прошел сложный исторический путь: от ужесточения личной власти Джугашвили (Сталина), через либеральные начинания периода «оттепели», их свертывание и стабилизацию, укрепление позиций партийно-государственной бюрократии, неуклонное скатывание в состояние экономической стагнации, все больший отрыв официальных идеологических установок от общественной практики.
Источники и литература На пороге кризиса: нарастание застойных явлений в партии и обществе. /Под ред. В.В. Журавлева. М., 1990. Народное хозяйство СССР. 1922-1982: Юбилейный статистический ежегодник. М., 1982. Политическая история в партиях и лицах. М., 1993. Поляков Ю. Наше непредсказуемое прошлое. М., 1996. Советское общество: возникновение, развитие, исторический финал: В 4-х кн. М., 1997. Волкогонов Д.А. Этюды о времени. Из забытого, незамеченного, ненапечатанного. М., 1998. Бурлацкий Ф.М. Вожди и советники. О Хрущеве, Андропове и не только о них. М., 1990. Бутенко А.П. Современный социализм: Вопросы теории. М., 1989. Хоскинг С. История Советского Союза 1917-1991 гг. М., 1995. Глава VII. «ПЕРЕСТРОЙКА» И РАСПАД СССР (1985-1991 гг.) Прорыв во внешней политике СССР при М.С. Горбачеве (1985-1991 гг.). «Перестройка» в СССР при М.С. Горбачеве (1985-1991 гг.) и ее паллиативный характер. Правоохранительные органы в начале Перестройки (1985-1991 гг.). Государственный переворот 1991 г. Распад СССР. Мы ждем перемен Из песни В. Цоя
Конец XX в. – переломный рубеж в истории человечества, отмеченный стремительным развитием государств цивилизации интенсивного (западного) типа. Фактически, развитые страны Запада уже вступили в постиндустриальную эпоху с высоким уровнем и качеством жизни большинства населения, развитыми демократическими институтами и широкими социальными гарантиями. Все в большей степени в русло цивилизационной эволюции Запада втягивались страны так называемого «третьего мира», народы которых ранее традиционно существовали в рамках природного, циклического типа развития. Возрастающая взаимозависимость «Севера» и «Юга» свидетельствует об основной цивилизационной тенденции современного мира – глобализации социально-экономических, культурных и политических процессов. Это движение по сути крайне противоречиво и остроконфликтно. Интенсивный путь развития не снимает все проблемы, а, напротив, порождает новые, часто еще более сложные. В апреле 1985 г. Горбачев представил Пленуму ЦК программу действий из 4-х составных: ускорение в экономике, демократизация общества, социальная активность и культурный подъем. Апрельский (1985 г.) Пленум ЦК КПСС стал естественной реакцией здравомыслящих сил в руководстве страны на нарастающую угрозу тотального кризиса. Горбачев возобновил попытки реформирования системы, но быстро обнаружил, что перемены не могут не затронуть ее фундамент, не могут не угрожать интересам властвующей элиты. Перемены, набрав скорость после 1985 г., были связаны со сменой поколений, эволюцией общества, шагами руководства страны к освобождению системы от явно отживших структур. Наиболее примечательными оказались перемены в идеологии. В частности, сняли установку на коммунизм, ввели менее амбициозный «развитой социализм». На фоне экономической стагнации попытка Горбачева модернизировать страну казалась весьма необходимой. Но было уже поздно. Факт начала в стране постиндутриальной революции характеризует то, что в 1980-х гг. оставалось практически на одном уровне количество работников индустриальной сферы (в строительстве, на автомобильном транспорте, в торговле и снабжении, здравоохранении, образовании численность занятых значительно увеличилась). Горбачевское видение мира (как диалектически единого и противоречивого) диктовало новую внешнюю политику, выглядевшую привлекательными на фоне безудержной 2-хсторонней гонки вооружений, и пробудившей надежды в стране и за ее пределами. Горбачеву действовал осторожно, опасаясь противодействия «старой гвардии». Шаг за шагом он получал поддержку в Политбюро по проблемам ядерного разоружения, разрядки, нового типа взаимоотношений с частью мира, по привычке обозначалавшейся империалистической. Ему помогла почти общая убежденность, что у Советского Союза нет ресурсов продолжать соперничество с США и НАТО. Горбачев также сумел убедить западных партнеров, начиная с М. Тэтчер, что ему можно верить. Горбачев разрешил эмиграцию из СССР, став за пределами страны особо популярным. Но внутренняя ситуация начала сдерживать внешнеполитический динамизм. С позволения Горбачева 3 октября 1990 г. объединили 2 германских государства – ФРГ и ГДР (точнее говоря, включили второе в состав первого). Не менее далеко идущие последствия имело то, что Горбачев и Шеварднадзе дали США карт-бланш для действий мировым жандармом, превратив СССР в их пособника. Вопиющим примером могут служить события в районе Персидского залива во 2-й половине 1990 г. – 1-й половине 1991 г.: Советский Союз проголосовал за резолюцию 660 Совета Безопасности от 2 августа 1990 г., осуждавшую Ирак за вторжение в Кувейт и требовавшую незамедлительного и безусловного вывода его войск из этой страны. СССР словом и делом поддержал последующие решения Совета Безопасности о применении экономических и иных невоенных санкций в отношении Ирака ввиду невыполнения им резолюции. Однако, когда США вопреки прежним заверениям поставили вопрос о принятии Советом Безопасности резолюции, разрешавшей использование военной силы против Ирака, Шеварднадзе с благословения Горбачева стал их верным помощником в проталкивании такого решения. По настоянию США и личном участии Шеварднадзе Совет Безопасности принял резолюцию 678, предоставившую США и их союзникам полнейшей, ничем не ограниченной свободы рук в использовании военной силы против Ирака. Апрельский (1985 г.) Пленум ЦК КПСС провозгласил курс на ускорение социально-экономического развития страны. С приходом к власти М.С. Горбачева наметился новый подход к экономике. Сложившуюся в стране экономическую ситуацию стали характеризовать как «застой», хотя говорить следовало о системном кризисе. Но для большей части советской властвующей элиты пока была приемлема только такая оценка. Выход из «застоя» предложили на путях «ускорения» экономического роста и технического прогресса в ключевых отраслях народного хозяйства. Жесткие административные меры привели к росту ВНП примерно с нуля в 1981 и 1982 гг. до более чем 3,5% в 1987 г. Но этот успех достигли ценой последних резервов и перенапряжения экономики. Масштабные планам перемен и ликвидации фундаментальных недостатков системы, активизации денежных и рыночных механизмов под контролем государства большей частью не сбылись. 1-й этап преобразований продолжался с весны 1985 г. по конец 1986 г. Главным движителем «ускорения» видели научно-технический прогресс, большую роль отводили развитию машиностроения и активизации «человеческого фактора». Эта линия во многом повторяла сугубо «технологические» подходы к решению сложнейших проблем страны, предусматривая лишь «улучшение» социализма. Соответствующими были и избранные средства: меры по укреплению трудовой и технологической дисциплины, антиалкогольная кампания, улучшение работы с кадрами и т.д. Ожидаемого эффекта они не дали. В целом народное хозяйство работало по старой, затратной схеме. Непоколебимым остался огромный бюрократический аппарат (более 18 млн. человек), глушивший многие позитивные начинания. Потому уже в начале 1987 г. руководство заговорило о «торможении реформ консервативными силами». Характерно, что ко времени прихода к власти Горбачева основной общественной проблемой, как ее формулировало общественное мнение, было пьянство, начавшее принимать характер национального бедствия: потребление алкоголя за 30 лет поднялось в 6-7 раз, сильно ударив по целым стратам. Приняяые в мае 1985 г. решения не достигли цели. Они не только не сократили потребления алкоголя, но и привели к распространению самогоноварения, росту числа отравлений суррогатами, заметно ухудшили общую ситуацию в обществе. Серьезный удар нанесли по бюджету страны, а недовольство в народе негативно повлияло на авторитет Горбачева и его команды. Жилищная проблема оставалась острой, о чем говорит факт принятия в 1986 г. программы обеспечения к 2000 г. каждой семьи отдельной квартирой. Ситуацию усугубил ряд катастроф, обрушившихся на страну после 1985 г. Среди них – природные (землетрясение в Армении), технологические, инженерные просчеты и износ оборудования (ядерная катастрофа в Чернобыле, гибель ядерных подводных лодок в 1986 и 1987 гг., аварии на транспорте и др). Горбачев заручился поддержкой XXVII съезда партии в 1986 г., принявшего последний 5-тилетний план и долгосрочную (до 2000 г.) программу действий. Но многие ее положения были расплывчаты и компромиссны. Практически вся старая брежневская гвардия оставалась на местах. Лишь на отдельные важные посты Горбачев смог выдвинуть более динамичных и перспективных работников. Так, премьер-министром стал Н.И. Рыжков, начавший перемены в экономике. Э.А. Шеварднадзе, руководитель компартии Грузии, возглавил МИД. Партийный работник на Урале Б.Н. Ельцин получил пост 1-го секретаря Московского горкома КПСС, очевидно, для расчистки в столице «авгиевых конюшен» брежневского застоя. Горбачева считали лидером, который поведет СССР в XXI век. И Горбачев, кажется, тоже уверовал в эту миссию. Он много ездил по стране, встречался с людьми, говорил. Его открытость, откровенность и разговорчивость какое-то время оказывали позитивное воздействие на слушателей – резкий контраст с поведением предыдущих советских руководителей после Хрущева. Постепенно становилось все более очевидным, что понадобится больше времени, усилий и жертв, чем это обещало самое начало перемен. Первыми «сработали» национальные проблемы. В конце 1986 г. произошли волнения молодежи в Алма-Ате: вспыхнул протест против назначения на место партийного лидера Казахстана кандидата Москвы, к тому же неказаха. Пришлось использовать войска. Болезненный урок – тем более что республику официально именовали «лабораторией дружбы народов» - вынудил Горбачева и его команду действовать осторожнее в этой деликатной сфере, хотя возраст и состояние здоровья многих ветеранов в руководстве (например, В. Щербицкий на Украине) давно требовали их замены. Горбачев столкнулся и с открытым сопротивлением переменам в высших эшелонах власти. Для успешного проведения перестройки ему нужны были новые люди, но когда он сделал попытку обсудить эту проблему на Пленуме ЦК («кадры», по сталинской традиции, считали исключительной прерогативой партии), партийно-государственная элита открыто, может, впервые после марта 1985 г. продемонстрировала неприятие перемен. Слишком многие в этой группе чувствовали угрозу положению, образу жизни и привилегиям. К тому же, новые выдвиженцы Горбачева нередко не справлялись с социально-экономическими проблемами. 2-й этап перестройки – 1987-1988 гг. Руководство страны пыталось осуществить реальные преобразования в экономике и во внутренней жизни, сохранив основы существовавшего строя. В экономической сфере приняли законы о госпредприятии (способствовал укреплению оперативной самостоятельности предприятий) и о кооперации (вызвал бурный рост негосударственного сектора экономики). Директивный государственный план заменили госзаказом. В то же время практически неизменной осталась система отраслевых министерств, госаппарат продолжал определять «правила игры» в отношениях с производителями, не было равноправия различных форм собственности. Значительный рост заработной платы (в 1987-1988 гг. в среднем по стране в 1,4 раза) не сопровождало повышение производительности труда и качества продукции. В 1987 г. праздновали 70-ю годовщину «Великого Октября». Для Горбачева эта дата стала поводом обнародовать взгляд на прошлое страны, включая сталинский период, при Брежневе должным образом не интерпретированный. В тщательно отработанном докладе Горбачев избегал связывать сталинизм с «перестройкой», но дебаты о сталинизме возобновил. Логика его подхода, а также развернувшиеся в обществе перемены подводили общественное мнение к необходимости изменений фундамента системы, унаследованной из прошлого. Горбачев, видимо, не сознавал в тот момент, насколько имевшиеся в его распоряжении инструменты руководства обществом были продуктами сталинизма. Их разрушение неизбежно оставило его без социально-политических рычагов. Так Горбачев добавил к линии на перестройку важный компонент: «гласность». Он одобрил отмену государственного контроля за СМИ, глушения иностранных радиопередач, цензуры, других ограничений. Это решение сопровождало выражение уверенности, что дискуссии в обществе пойдут в рамках «социалистического выбора» и существующий строй не будут подвергать нападкам. Но критика сталинизма, публично возобновленная в конце 1987 г., вызвала реакцию, повергшую советскую систему в тяжелый кризис. Начало этому процесс положил при обсуждении проекта посвященного октябрьской годовщине доклада Горбачева Б.Н. Ельцин, неожиданно заявив об отставке с поста лидера московских коммунистов, сославшись на отсутствие поддержки в руководстве КПСС. Ельцин хотел, чтобы Горбачев более активно поддерживал его в борьбе против сопротивлявшихся бюрократических структур Москвы. Но Горбачев не поддержал московского помощника, опасаясь, очевидно, консервативных коллег по Политбюро, пожертвовал Ельциным. После 1987 г. общественное мнение стало отражать явные признаки недовольства ходом «перестройки» и ее вдохновителями. Говорливость Горбачева и поведение «первой леди» раздражали. Свобода слова и печати – проявления «гласности» - дали выход агрессивным антисистемным настроениям. Начав с вопросов, на которых «споткнулась» хрущевская «оттепель» (вождь и его эпоха), гласность заставила пересмотреть всю советскую (и досоветскую отечественную) историю. После реабилитации Бухарина и Рыкова по-другому представляли НЭП, деятельность Хрущева и т.д. Поиск корней сталинизма привел к критике ленинизма и всего марксизма. Цензуру отменили, однако достижения мировой мысли еще не успели проникнуть в страну. Но возвращали отечественные имена – Е. Замятин, А. Платонов, Б. Пастернак, В. Набоков, А. Солженицын, русские философы. В итоге плюрализм мнений стал перерастать в идеологический плюрализм, а тот неизбежно трансформировался в плюрализм политический,т.е. оформлялся в виде партий и общественных движений, что вело к плюрализму действий. Если в качестве альтернативы «застою» до того выступал «социализм с человеческим лицом», то на 1-й план вышли полное отрицание советской социалистической системы, замена ее пропагандировавшейся успешной моделью современного общества: западной либеральной демократией. Недостаточное знание этой модели, равно как и собственной страны, компенсировали экстремизм, грубая решимость новых идеологов и политических активистов. Население СССР к 1987 г. выросло до 282 млн. человек. Средняя продолжительность выросла с 1955-1956 гг. на 3 года, составив 69,7 лет в 1986 г. Число пенсионеров за 30 лет выросло на 40 млн. человек, составив примерно до 60 млн. в конце 1980-х гг. «Центр тяжести» расселения сместился еще дальше на юго-восток: со Средней Волги к Оренбургу, на границу России и Казахстана. Население страны росло, в основном, за счет его неславянской части. Если население Прибалтики, России, Украины и Белоруссии выросло за этот период на 20-30%, то население Средней Азии – более чем в 2 раза. В 1987 г. в России 3/4 населения проживало в городах. В Туркмении в том же году в городах жило 48%, а в Молдавии, Узбекистане, Киргизии и Таджикистане – и того меньше. Казахстан и Грузия лишь в 1980-х гг. вошли в число республик, население которых более чем наполовину состояло из жителей городов. В 55 городов население – более полумиллиона жителей, а в 23 из них – свыше 1 млн. Только один из них находился в азиатской части России – Новосибирск. Самые крупные города российского Дальнего Востока – Хабаровск и Владивосток перешагнули полумиллионный уровень. В 1987 г. 78% населения СССР было занято вне аграрного сектора. В сельском секторе экономики трудилось 62,5 млн. человек, а проживало в сельской местности 95,7 млн. Географическое распределение населения отражало обозначенные выше тенденции. В среднем, в СССР на 1 кв. км. жило 12,6 человека. В России эта цифра составляла 8,5, на Украине – 84,8 человека (население концентрировалось в индустриальных центрах). В некоторых областях Узбекистана плотность населения доходила до 400 человек на 1 кв. км. Средняя цифра по Молдавии составляла 124,2 человека на 1 кв. км., по Армении – 114,5, по Азербайджану – 78,6, по Грузии – 75,6. В этнически русских областях Севера и Нечерноземья плотность на 1 кв. км. колебалась от 2 до 20 человек. Демографическое эхо войны все еще было весьма ощутимым. Колебались годовые уровни рождаемости. Преобладание женского населения за 30 лет снизилось примерно на 4 млн. человек, составив в 1987 г. 16,7 млн. Оно наиболее остро ощущалось в России, на Украине и в Белоруссии, а также в Казахстане. Грузия, Азербайджан, республики Средней Азии в этом отношении имели более сбалансированный состав населения. Наименьший уровень занятости женщин вне домашнего хозяйства был характерен для республик Средней Азии. Список республик с наибольшей занятостью женщин (в среднем 51% от всей рабочей силы) возглавляли Прибалтийские республики и Белоруссия – от 53 до 55%. В РСФСР этот показатель составлял 52%. Необходимость основательного пересмотра ситуации в народном хозяйстве вскоре стала очевидной и вначале нашла отражение в замене термина «ускорение» «перестройкой», т.е., глубокой реструктуризацией всей экономики страны. Это намерение открыло новые перспективы для страны и Горбачева лично. Вопрос встал о системе и ее выживании. Летом 1988 г. общепартийная конференция обсудила дальнейшие шаги по демократизации и реформированию общества. В частности, Горбачев предложил партии отказаться от эксклюзивного права на власть. Он действовал, все еще веря в социализм и способность партии и беспартийных выбора в пользу его стратегической линии. Но он переоценил способность низов сформулировать требования и перевести их а плоскость политики, недооценил сопротивление своим планам сил, терявших многое в случае победы «перестройки». Постепенно («лучезарный этап» постиндустриальной революции и предполагает формирование политических позиций в обществе) создали основные политические организации. Силы сторонников «личной свободы» значительно ослабли после смерти А.Д. Сахарова (декабрь 1989 г.). КПСС пыталась приручить массовое независимое рабочее движение, развернувшееся с лета 1989 г. Появился Объединенный фронт трудящихся (ОФТ). Летом 1990 г. оформили Коммунистическую партию РСФСР во главе с И.К. Полозковым. Молодые проявляли интерес к религиозным верованиям. Часто их привлекала внешняя, церемониальная сторона церковных служб. Крещение ребенка, свадьба по церковному обычаю, конфирмация стали своего рода модой. Церковь смогла также привлечь внимание части молодежи к таким вопросам, которых избегала официальная идеология: жизнь и смерть, смысл жизни, самопознание и др. В среднеазиатских республиках, наряду с активизировавшейся официальной мусульманской религией, во 2-й половине 1980-х гг. начали расти фундаменталистские влияния. Характерно, что официальные ведомства «спасовали» перед ростом неортодоксальных настроений в молодежной среде, в сумме выливавшихся в дальнейшую утрату контактов режима с новыми поколениями советских людей. Меняли экономические принципы работы. Летом 1990 г. Совмин СССР разрешил создание малых частных предприятий с использованием наемной рабочей силы (до 200 человек). На долю этого сектора приходилось не более 5% занятых (столько же и продукции), а Совмин «пошел дальше». Фактор смены поколений сыграл роль и в росте открытости по отношению к внешнему миру. Интеллигенция смогла освободиться от наиболее одиозного наследия сталинизма и доиндустриальной культуры. Частично это стало результатом более системного преподавания в университетах и других ВУЗах, где отдельные профессора демонстрировали высокие стандарты науки и интеллектуальной деятельности. Расширяли и постдипломное обучение, стали разворачивать дискуссии по сложным личным и общественным проблемам жизни. Но «погоду делали» доверчивые и ограниченные вместе с циничными карьеристами. В итоге, позитивистская активность оставалась чуждой образованному слою советского общества, все еще находившегося под влиянием государственно-партийного патернализма. Лишь некоторым в своих поисках удавалось выйти за пределы официальных предписаний. Демонстрацией понимания значимости универсальных человеческих ценностей стали дискуссии «физиков и лириков» (т.е., технической интеллигенцией и гуманитариями). В них отразилось осознание советской научной общественностью глобальных императивов НТП, цивилизаци-онных преобразований облика мира в XX в. На новом этапе взаимодействие СССР с остальным миром решающим образом стало связано с постепенно становившимся более открытым характером советского общества, особенно если сравнивать со сталинским временем. Росли личные контакты советских граждан с зарубежьем, эмиграция, ширился доступ к иностранным книгам, радиопередачам, фильмам, моде и т.д. До советских людей доходило больше информации о повседневной жизни в странах за пределами советского блока. Восприятие того, что официально именовали «врагом», менялось, обесценивая пропагандистские ярлыки. Сопоставление обеих систем делали, как правило, не в пользу советской. В итоге все большее число людей приходило к выводу, что, используя зарубежный опыт, можно решить стоявшие перед СССР проблемы. Весной 1990 г. в РСФСР на выборах народных депутатов и депутатов местных Советов победил блок «Демократическая Россия». На I Съезде народных депутатов (май-июнь 1990 г.) оказалось лишь 2 кандидатуры на пост главы Верховного Совета – Ельцин и Полозков. Горбачев призвал голосовать за Полозкова! Всего несколько голосов больше необходимого получил Ельцин. Летом 1990 г. Горбачев шаг за шагом отступал под натиском консерваторов из Компартии РСФСР во главе с И.К. Полозковым. Он ввязался в очередное сражение на XXVIII съезде КПСС (июль 1990 г.). Свой доклад он назвал «Идти дальше путем перестройки» и... выиграл съезд! 1 200 партработников и 350 хозяйственных руководителей (ядро съезда) поддержали Горбачева. Они отвергли идею суда над реформаторами из политбюро, провалили Лигачева, выдвинувшего свою кандидатуру на должность заместителя генсека (3 600 – «против», и всего около 800 делегатов – «за»). Но, выигрывая сражения, Горбачев проигрывал кампанию: • На съезде Ельцин заявил о выходе из партии. Началась волна массового выхода из партии депутатов, рядовых коммунистов. • В дни съезда Москва митинговала, около 300 000 человек требовали на Манежной площади: «Долой КПСС!», «Правительство Рыжкова – в отставку!». • В Политбюро ЦК КПСС вместо А.Н. Яковлева и Э.А. Шеварднадзе вошли И.К. Полозков, О.Н. Шенин, Г.И. Янаев. • М. Тэтчер сразу после съезда заявила: «Запад не должен поддерживать режимы, претерпевающие половинчатые изменения». К осени 1990 г. правительство Рыжкова (отставки которого требовали по всей стране год) подготовило программу перехода к рынку. Ее часто сравнивают с альтернативами (прежде всего – с программой «500 дней», разработанной группой экономистов во главе с Г.А. Явлинским (заместителем председателя Совета Министров РСФСР)). Правительство практически не предполагало использовать внешнеэкономическую помощь, тогда как альтернативные проекты рассматривали ее важнейшим фактором – особенно на начальной стадии реформ. Блок Горбачева и Ельцина был едва ли не последним шансом остановить дезинтеграционные процессы, практически парализовавшие союзную экономику. В сентябре на сессии Верховного Совета СССР М.С. Горбачев открыто заявил о симпатиях к программе «500 дней», лежавшей в основе альтернативного варианта. Верховный Совет РСФСР уже принял эту программу. И пока экономисты – академики, профессора – объясняли депутатам, «кто кого куда влечет», москвичи неожиданно обнаружили на улицах столицы разнообразную... бронетехнику. Многие решили, что «снимается кино». Вскоре выяснили, что на «съемки» в Москву стягиваются десантные части. Министр обороны Язов, размахивая картой, втолковывал недоумевающим депутатам в Верховном Совете СССР, что идут учения. Академики говорили: мол, «две программы очень схожи». Сам Горбачев предложил «Основные направления...», фактически противоречившие программе «500 дней». Ельцин обвинил президента СССР в «очередной измене», утверждал, что «…Центр в своем прежнем виде явно стал дестабилизирующим фактором, даже тормозящим фактором». Десантные учения как-то неожиданно прекратили. Из воспоминаний М.С. Горбачева(1992 г.): «[В 1990 г.] было видно, что в обществе происходит сдвиг вправо, возможно, в попытке защититься от нестабильности. Мне показалось, что в этом проявляется чувство [тоски] по прошлому, по порядку. По мере того, как власть уходила от партии к народу, сопротивление становилось все более жестким. Моя задача состояла в том, чтобы сдерживать этот процесс до тех пор, пока партия перестанет представлять опасность для народа... Жизнь опережала нас, на каком-то этапе я не уловил момента... возникла угроза диктатуры». Осенью 1990 г. глава КГБ В.А. Крючковна заседании Политбюро предложил ввести в стране чрезвычайное положение. Министр внутренних дел В.В. Бакатин резко возразил против «чрезвычайщины» и высказал опасение за партию во главе с такими членами Политбюро. Бакатину осталось несколько дней до отставки. На IV Съезде народных депутатов СССР (декабрь 1990 г.) Э. Шеварднадзе заявил, что уходит в отставку, предупредив: «Надвигается диктатура». Горбачев «сдавал своих», даже не вступаясь за них. Он добился лично для себя чрезвычайных полномочий, настоял на избрании вице-президентом Г.И. Янаева, кандидатуру которого дважды отвергал даже Верховный Совет СССР. «Правая рука президента» - так отреагировали газеты на это избрание. Министром внутренних дел стал консерватор Б.К. Пуго. Новое руководство МВД заявило о себе немедленно. В январе 1991 г. в ответ на национализацию в Литве имущества КПСС армия и отряды ОМОН захватили в Вильнюсе телецентр и ряд государственных объектов. Погибло 15 мирных безоружных граждан, пришедших защищать свою законную власть, около 600 – ранены. Мир заговорил о 2-й оккупации Прибалтики. ФРГ и Франция потребовали «прекратить военное вмешательство», а Горбачев что-то говорил о «конституционных правах партии». Ельцин срочно прибыл в Прибалтику и заявил о единстве России и свободных республик, фактически признав их независимость, обратился с призывом к солдатам «не выполнять приказы реакционных сил». «Ельцин спас Прибалтику», - говорили тогда латыши, литовцы, эстонцы. Телевидение еще показывало расправу над безоружными литовцами, а в Риге погибли 5 человек. Газеты писали: «Горбачев решил скрепить империю железом и кровью», «По курсу – правый поворот», «Группа «Союз» заявляет о готовности взять на себя ответственность за судьбу страны». В Москве и еще 20-ти городах около полумиллиона людей вышли с лозунгами: «Горбачев, Пуго, Язов — под суд!», «Убийцы!». Прорвавшись на телевидение 19 февраля 1991 г., Ельцин сделал заявление, потрясшее всю страну: «Сегодня идет откат... попытка реанимировать командно-административные методы... Я считаю моей личной ошибкой излишнюю доверчивость президенту... Центр не дает республикам делать самостоятельных шагов... Я заявляю: Горбачев подвел страну к диктатуре, красиво называя это «президентским правлением». Я отмежевываюсь от позиции и политики президента, выступаю за его немедленную отставку и передачу власти Совету Федерации. Я свой выбор сделал и с этой дороги не сверну». В ответ Горбачев организовал референдум по вопросам о «сохранении обновленного СССР». В ответ Ельцин провел референдум о введении президентского поста в РСФСР. Большинство россиян высказалось «за» оба вопроса. Горбачев заявил: «Если в России будет президент, то никакого Союза и союзного государства быть не может». К весне 1991 г. в СССР сложилась кризисная ситуация: • Все союзные республики провозгласили суверенитет и верховенство собственных законов над союзными. Прибалтийские республики объявили о своей полной независимости. Ельцин заявил: «Нас обвиняют в развале Союза. Но кто развалил Союз? Демократы? Российское правительство? Семь республик из Союза вытолкнул президент со своей политикой». • В ряде республик избрали президентов, из названий изъяли слова «Советская Социалистическая». • Отдельные автономные образования в составе союзных республик заявили о желании изменить статус. • Большинство суверенных республик приняли закон о государстве
|
