Реплика(лат. replico - возражаю) - возражение стороны на судебном процессе. 47. Судебное красноречие. Судебная речь — это публичная речь, обращенная к суду и всем участвующим и присутствующим при рассмотрении уголовного или гражданского дела, произнесенная в судебном заседании и представляющая собой изложение выводов оратора по данному делу и его возражения другим ораторам. Содержание 1 Разновидности судебной речи 1.1 Предмет судебной речи 2 Композиция судебной речи 3 Литература Разновидности судебной речи 1. речь прокурора по уголовным делам в суде первой инстанции (обвинительная речь) 2. речь адвоката по уголовным делам в суде первой инстанции (защитительная речь и речи адвокатов-представителей потерпевшего, гражданского истца и гражданского ответчика) 3. речь подсудимого в свою защиту (самозащитительная речь) 4. речь потерпевшего и его представителя 5. речи гражданского истца и гражданского ответчика или их представителей (в пределах гражданского иска по уголовным делам) 6. речи гражданского истца и ответчика, их представителей по гражданским делам 7. речи прокурора и адвоката по гражданским делам в суде первой инстанции 8. речи прокурора и адвоката по уголовным и гражданским делам в суде второй инстанции 9. речи общественных обвинителей и общественных защитников по уголовным делам 10. речи представителей общественных организаций и трудовых коллективов по гражданским делам Предмет судебной речи Предмет судебной речи — это те вопросы, которые суд, исследуя конкретное преступление или правонарушение, разрешает при постановлении приговора, решения или определения. Он определен уголовно-процессуальным или гражданским процессуальным кодексом. Композиция судебной речи 1. Вступительная часть 2. Главная часть 3. Заключение 48. Античная схема построения выступления - основа современной композиции судебной речи. Исскрат первым научно обосновал, что убедительная речь - всегда результат убедительной мысли. Он доказал, что искусство правильно говорить и правильно мыслить едино, но именно правильное мышление приводит к убедительной мысли, а не наоборот. Для адвоката это необходимое условие его профессионального становления. И здесь прежде всего необходимо исходить из самой важной в адвокатской профессии убежденности - что носитель миссии только защищать. Великий А.Ф. Кони завещал ораторам: "Нужно не лгать... искренность по отношению к чувству и к делаемому выводу или утверждаемому положению принадлежность хорошей, т.е. претендующей на влияние речи". Слово, чтобы успешно выполнять функцию посредника в коммуникации, одновременно должно являться средством точного и убедительного мышления оратора. В суде эта точность и убедительность мысли адвоката, выражаясь в определенном построении композиционно-стилистических, речевых и выразительных средств, должна быть понятна, убедительна и созвучна мышлению судей. Сами категории точности и убедительности речи относимы не только к произносимому тексту, но и к его восприятию судом. Очень важно добиться первого результата, сделать так чтобы судьи внимательно слушали и воспринимали все, о чем говорит адвокат. Ни продолжительность, ни логика, ни композиция речи, ни специфика словоупотребления и произношения не должны мешать восприятию судей. Наоборот - все, что произносится, следует всецело подчинить задаче концентрации внимания суда на важнейших аргументах адвоката. Для защитника очень важно, чтобы каждый тезис его речи было не только услышан, но и осмыслен - тогда он имеет все шансы сделать свой взгляд на дело основой судебного решения.
49. Приемы убеждения. Такие виды убеждения,как — информирование, разъяснение, доказательство, опровержение — представляют собой некий каркас убеждающего воздействия на людей, но дающий лишь общее представление о конкретной процедуре. В реальной практике мы сталкиваемся с необходимостью учитывать фоновое обстановочное состояние, в котором осуществляется убеждение. Итак, убеждающее воздействие имеет тенденцию лучше усваиваться на вполне определенном психологическом фоне. Мы выделяем здесь релаксацию, эмоциональную напряженность, идентификацию и «концертное настроение». Каждый конкретный фон предопределяет выбор соответствующих приемов воздействия. Эти приемы выявлены в процессе наблюдения за участниками деловых бесед. Прием наставления. Осуществляется только при положительном отношении собеседника к руководителю. Специфика наставления состоит в том, что слово, выраженное в императивной форме, обусловливает «исполнительское» поведение человека. Словесными формами наставления могут выступать указания, распоряжения, запрещения. В отличие от команд и приказов, рассчитанных на срабатывание уже имеющегося навыка, наставление формирует целостную установку деятельности: «Делайте так...», «После выполнения процедуры переходите туда-то...» и т. д. Содержание наставления, как и всякого словесного воздействия, является весьма важным. Поэтому при подготовке наставления следует очень тщательно продумывать материал, который включается в него. Надо подчеркнуть, что эффективность здесь связана не только со смыслом. При словесной подаче наставления необходим еще и соответствующий стиль речи и форма произношения. Имеется в виду эмоциональность, интонация, мимика, жесты. Все должно быть подчинено лаконичному и императивному построению высказывания. Прием косвенного одобрения. Рассчитано на эмоциональное восприятие речи говорящего. Сущность данного приема заключается не в том, чтобы сказать в лоб «Ваши успехи в этом деле неоспоримы!». Это походит на лесть. Хотя лесть и очень нравится некоторым лицам, как правило, она губительна для человеческого характера. В связи с этим, если нужно высказать человеку похвалу, лучше это сделать косвенно: «Такое усердие обычно приносит пользу!» Произнеся подобные фразы с достаточной эмоциональной окраской, руководитель вызовет у собеседника ощущение чувства собственного достоинства. В психике будет акцентироватьсяустановка на деятельность в подобном же роде. Вполне очевидно, конечно, что для человека с эгоистическими наклонностями такая форма одобрения будет совершенно неубедительной. И такой человек воспринимает ее на свой лад. Метод Сократа известен с древности. Суть метода заключается в том, чтобы в начале беседы не дать собеседнику сказать «Нет». Пусть это будет разговор о чем-то постороннем, даже о погоде: Древнегреческий философ Сократ, именем которого назван данный метод, всегда старался оградить своего собеседника от того, чтобы тот сказал «Нет!» Как только собеседник скажет «Нет!», его очень трудно переломить в обратную сторону. В связи с этим Сократ старался так вести беседу, чтобы собеседнику было легче сказать «Да», чем «Нет». Как мы знаем, Сократ непременно доказывал свою точку зрения, не вызывая со стороны оппонентов не только явного негодования, но даже самых незначительных негативных реакций. Команды и приказы требуют от людей быстрого и точного исполнения без каких бы то ни было критических реакций. При выполнении команд и приказов не рассуждают. В жизни встречаются Обманутое ожидание. Предпосылкой ycneшнoro применения данного приема убеждения является создание напряженной ситуации ожидания. Предшествующие события должны сформировать у собеседника строго направленный ход мыслей. Если вдруг обнаруживается несостоятельность этой направленности, то собеседник оказывается в растерянности, без возражений воспринимает предлагаемую ему идею. Такое положение дел характерно для многих ситуаций жизни. «Взрыв». В психологии этот прием известен как мгновенная перестройка личности под влиянием сильных эмоциональных переживаний. Явление «взрыва» подробно описано в художественной литературе (перевоспитание Жана Вальжана, героя романа В.Гюго «Отверженные»). Научное обоснование методики «взрыва» дал А.С.Макаренко. Применение «взрыва» требует создания специальной обстановки, в которой бы возникли чувства, способные поразить человека своей неожиданностью и необычностью. В такой обстановке у человека происходит сшибка нервных процессов. Неожиданный раздражитель (зрелище, информация и т. д.) вызывают у него смятение. Это приводит к коренному изменению взглядов на вещи, события, отдельных людей и даже на мир в целом. Известны случаи, когда «достоверные» сведения о неверности одного из супругов в «благополучных» семьях приводили другого на грань катастрофы. В семьях, где неверность расценивается как шалость, такого не происходит. В условиях трудовых коллективов прием «взрыва» может применяться по отношению к злостным нарушителям дисциплины, пьяницам, лицам с аморальным и криминальным поведением. Здесь при известных обстоятельствах могут быть уместны определенные разновидности: гневное осуждение поведения провинившегося всем коллективом, искренняя помощь со стороны администрации в ситуациях горя и стресса, «списание» прошлых прегрешений и т. д. При всем этом должны быть проявлены намерения, преследующие цель предоставления объекту воздействия реальных возможностей к исправлению. Неискренность и формализм здесь абсолютно неуместны. Категорическое требование. Заключает в себе силу приказа. В связи с этим оно может быть эффективным только в том случае, когда руководитель обладает большой властью или пользуется непререкаемым авторитетом. В других случаях этот прием может оказаться бесполезным или даже вредным. Во многих отношениях категорическое требование идентично с запрещением, выступающим в виде легкой формы принуждения. Совет. Прием наиболее эффективен в том случае, когда собеседник проникается доверием к руководителю. Для человека, чтобы следовать совету, особую значимость приобретает форма подачи совета. Надо знать, что совет давать следует голосом, в котором слышится теплота и участливость. Просить же совета нужно только искренне. Неискренность тут же оборачивается против просителя. «Плацебо». Давно используется в медицине как прием внушения. Суть его заключается в том, что врач, прописывая больному какое-нибудь индифферентное средство, утверждает, что именно оно даст нужный эффект. Психологический настрой больного на благоприятное воздействие прописанного лекарства часто приводит к положительному результату. Этот прием переняли воспитатели, в частности, тренеры по различным видам спорта, которые иногда довольно эффективно побуждали спортсменов на покорение рекордов. Нужно сказать, что педагогические «плацебо» очень действенно, если пользоваться им с предосторожностями. Следует помнить, что эффект «плацебо» удерживается лишь до первой неудачи. Если люди поймут, что ритуальные действия, которые они так скрупулезно выполняли, не имеют под собой реальной почвы, то под «плацебо» их больше не подведешь. Порицание. Обладает убеждающей силой только в условиях, когда собеседник идентифицирует себя с другим человеком: «он один из нас». В других случаях порицание воспринимается как менторское назидание, которое можно выслушать, но которому не нужно следовать. В силу того, что человек довольно активно защищает свое «Я», он честно рассматривает этот прием как покушение на свою самостоятельность. Намек. Это прием косвенного убеждения путем шутки, иронии и аналогии. В некотором плане формой намека может быть и совет. Сущность намека состоит в том, что он адресуется не к сознанию, не к логическому рассуждению, а к эмоциям. Поскольку намек таит в себе потенциальную возможность оскорбления личности собеседника, то пользоваться им лучше всего в ситуации «концертного настроения». Критерием меры здесь может выступить прогнозирование самопереживания: «Как бы я сам чувствовал себя, если бы мне подавали такие намеки!» Комплимент. Нередко комплимент смешивают с лестью. Сказать человеку: «Как складно вы говорите!» — это польстить ему. Лесть приятна далеко не каждому, хотя часто люди не отмахиваются от лести. Однако многих все же лесть обижает. Комплимент никого не обижает, он всех возвышает.
50. Предпосылки формирования красноречия в Древней Греции. Местом рождения судебного красноречия была Древняя Греция. В период расцвета Древней Греции, когда развилась государственность, когда усилилось влияние демократической группировки и оживилась деятельность народных масс в жизни развитых греческих полисов, умение говорить убедительно, искусство публичной речи стало жизненно необходимым. Политическим деятелям приходилось публично отстаивать свои взгляды и интересы в Народном собрании или суде. И политическая судьба многих граждан Афин во многом зависела от умения говорить публично. Практическими потребностями было обосновано и появление теории красноречия. В IV в. до н.э. Аристотелем была написана «Риторика», в которой он обобщил теоретические основы ораторского искусства. Знаменитых ораторов одаряли почестями. Умению владеть словом хотели учиться, за учебу дорого платили. Обучение риторике было высшей ступенью античного образования. Практическое применение ораторское искусство получило в Сицилии. Там уже наметились его основные виды: политическое и судебное, распространившееся затем в Афинах в V в. до н.э. - период общественного расцвета, роста культуры. Особенно распространенным жанром ораторского искусства были судебные речи. Судиться в Афинах было делом нелегким: института прокуроров не было, обвинителем мог выступать любой афинянин. Не было на суде и защитников. Знаменитые же законы Солона предусматривали, что каждый афинянин должен лично защищать свои интересы в суде. Не все афиняне обладали даром слова, не все умели хорошо говорить, вести спор, отстаивать свою позицию, опровергать мнение оппонента. Поэтому тяжущимся приходилось обращаться за помощью к логографам - людям, которые обладали ораторским талантом и составляли за плату тексты защитительных речей. Обвиняемый заучивал речь наизусть и в суде произносил ее от своего имени. На первом месте в речи стояло не убеждение в своей невиновности, а воздействие на чувства, стремление разжалобить судей, привлечь их на свою сторону. Форма речи и искусство выступавшего играли не меньшую роль, чем содержание. Поэтому каждая судебная речь должна была начинаться вступлением, излагающим суть данного дела, для того чтобы заранее повлиять на судей. За вступлением шел рассказ о событиях, связанных с делом. Главная цель рассказа - заставить судей поверить в правдивость выступающего. В этой части использовались художественные элементы речи. Далее следовало доказательство. Заканчивалась речь эпилогом, который должен был вызвать сочувствие к обвиняемому и произвести особенно сильное воздействие. В соответствии с этим заключение было патетичным. Суд в Афинах являлся общественной трибуной, на которой нередко сталкивались различные политические убеждения, и оратору было необходимо обладать знаниями и умением убеждать людей. Это умение Платон называл «искусством гигантов мудрости». Первые теоретики судебного красноречия - Горгий, Лисий, Исократ, Трасимах. Горгий (ок. 480 - ок. 380 до н.э.) представлял софистское направление в ораторском искусстве (греч. sophistes - искусник, мудрец). Софисты были прекрасными ораторами, владели законами логики, искусством спора, умели воздействовать на слушателей. Но их ораторское мастерство носило чисто формальный, показной характер. Считая, что понятие и сама истина относительны, софисты понимали цель ораторского искусства не как выяснение истины, а как убеждение слушателей в чем-либо во что бы то ни стало и выражали мнение, что любое положение можно доказать и опровергнуть. Горгий обучал юношей из богатых семей практическому красноречию, умению логично мыслить и публично говорить. Слово, считал Горгий, есть великий властелин, так как оно может и страх нагнать, и печаль уничтожить, и радость вселить, и сострадание пробудить. Но чтобы слово приобрело власть над людьми, над ним нужно постоянно работать. Искусные речи Горгия, игравшие роль политических памфлетов, призывавшие к борьбе против тиранов, привлекали внимание и прославили его имя. Речи Горгия изобиловали метафорами, сравнениями, антитезами, предложениями с одинаковыми окончаниями. Разделение речи на равные части, противопоставленные по смыслу, симметрично построенные фразы с рифмой в конце известны как горгиевы фигуры. Известен был Горгий и как логограф. Популярным логографом был Лисий (ок. 435-380 до н.э.), выдающийся судебный оратор, написавший более 200 речей. Его знаменитая речь против Эратосфена направлена против одного из «30 тиранов». Однако Лисий еще не выработал сложной техники доказательств, мало пользовался логическими доводами; главное внимание он уделял убедительному изложению обстоятельств дела, образному рассказу. Перед нами предстают картины повседневной жизни афинянина, описания его жилища. Мы видим мошенников, не соблюдающих законов, и хлебных спекулянтов, и пенсионера-инвалида, которого по доносу хотят лишить пенсии; слышим сурового и простодушного Евфилета, говорящего об убийстве Эратосфена. Древние критики отмечали умение Лисия создавать портреты, отражать характеры, психологию и стиль клиентов. Речи Лисия продуманы были от начала до конца: естественное вступление, образное повествование, отсутствие ложного пафоса, умеренность в использовании изобразительных средств (в основном - сравнения, повторы), краткость, строгий вывод. Лисий заложил основы композиции судебной речи. Представителем пышного, торжественного красноречия был Исократ (436-338 до н.э.), ученик Горгия. Обладая слабым голосом, он сам не выступал публично, а писал тексты судебных речей и обучал молодежь ораторскому искусству. В речи «Против софистов» Исократ доказывал, что нельзя смешивать истинную риторику, философию с ухищрениями софистов. Оратор, считал Исократ, должен обладать талантом, быть образованным человеком и кропотливо работать над составлением речей. Большое значение придавал он отделке языка, выбору слов; советовал избегать резких и трудных сочетаний звуков, резкого перехода от одного сюжета к другому. Исократ явился создателем «периодической речи». Он впервые стал писать большими периодами, легкими по конструкции. В ораторской школе, которую открыл Исократ, была разработана композиция ораторского произведения. В нее входили: 1) введение, цель которого - привлечь внимание и вызвать благожелательность слушателей; 2) убедительное изложение предмета выступления; 3) опровержение доводов противника и аргументация своих собственных; 4) заключение, подводящее итог всему сказанному. Знаменитым греческим оратором был Демосфен (384-322 до н.э.), который точностью выражения мысли, ее обоснованностью, великолепием и пышностью слога превзошел всех, кто соперничал с ним в судах. Сам Демосфен говорил, что его ораторские способности - всего лишь некоторый навык. Все его речи отражают его настойчивый характер. Еще в детстве, услышав судебную речь Каллистрата, он был поражен силой слова, которое, как он ясно понял, способно пленять и покорять слушателей. С тех пор он стал усердно упражняться в произнесении речей, надеясь со временем сделаться настоящим оратором. У него был слабый голос, плохая дикция, прерывистое дыхание, нервное подергивание плеча. Но ежедневные напряженные занятия и упражнения помогли укрепить голос, отработать дыхание и дикцию, преодолеть подергивание плеча, приобрести соответствующие манеры. Предметом своей деятельности Демосфен избрал защиту интересов эллинов и никогда не менял своих убеждений. Все его речи, например, «О венке», «Против Аристогитона», «За освобождение от повинностей», пронизаны мыслью, что все нравственно прекрасное заслуживает уважения. Особенно хороша речь «О венке» («За Ктесифонта»). Демосфен выступил инициатором усовершенствования городских укреплений и вложил в это немало личных средств. Ктесифонт внес в Совет 500 предложение наградить Демосфена золотым венком, однако из-за протеста македонской партии награждение было отложено. Когда Александр Македонский одержал победу над Грецией, македонская партия начала процесс против Ктесифонта. По существу же это был процесс против Демосфена, вступившего в состязание с вождем македонской партии Эсхином. Своеобразна композиция этой речи: оратор начинает и заканчивает ее обращением к богам. Главной частью является изложение существа дела, ясное по форме, полное динамики и экспрессии. Здесь рассуждение перемежается с повествованием. В речи большое количество изобразительных приемов: великолепная градация, метафоры, «вопрошания», риторические вопросы. Манера произнесения речей была очень бурной, оратор всегда стремился к максимальной внешней выразительности. Эратосфен утверждал, что во время произнесения речи Демосфена охватывало какое-то вакхическое неистовство. Особое значение придавал он интонационно-выразительным средствам. В результате упорного труда Демосфен овладел всеми лучшими качествами, которые были у других ораторов, хотя и все греческие ораторы мастерски владели правилами устной речи, законами логики, особенно рассуждений.
51. Судебное и политическое красноречие Античного мира. Античная риторика была не только школой красноречия, высокого ораторского искусства, но и сложной системой, состоящей из основ философии, лингвистики, логики и поэтики. Высокое совершенство красноречия было достигнуто благодаря усилиям софистов, профессиональных ораторов и учителей философии и риторики. Софисты блестяще владели мастерством логических доказательств, искусством спора, исследовали философские проблемы познания и старались сблизить философию с риторикой. Однако вскоре софистика в ущерб поиску искомой истины стала злоупотреблять словесной виртуозностью, преднамеренно нарушая законы логики. Софисты искусно использовали гибкость основных понятий, подменяли одно другим и стали культивировать “искусство” вводить в заблуждение, выдавая черное за белое. Античная культура — одна из самых ярких, феноменальных и удивительных страниц мировой цивилизации. Люди уже сотни лет восхищаются шедеврами античной архитектуры; в залах Лувра, Британского музея, Эрмитажа мы часами в немом восхищении любуемся божественными произведениями скульптуры и живописи, до сих пор театр Эсхила, Софокла, Еврипида трогает наши сердца. Античное ораторское искусство украшают бессмертные имена Демосфена, Сократа, Платона, Демокрита, Аристотеля, Цицерона, Тацита — какое уникальное созвездие блистательных умов!
52. «Риторика» Аристотеля. Учение о принципах построения содержания формы речей. Проблемы риторики с логической точки зрения особенно тщательно исследовал ученик Платона Аристотель, посвятивший им ряд сочинений, среди которых следует выделить его знаменитую "Риторику". В ней риторика определяется как учение, способствующее находить возможные способы убеждения относительно каждого данного предмета. Это, по мнению Аристотеля, не составляет задачи какого-нибудь другого искусства, потому что каждая другая наука может поучать и убеждать только относительно того, что принадлежит к ее области. Всеобщий характер риторики, как искусства убеждения, по своей природе сходен с диалектикой. "Риторика" в известной степени стоит особняком как среди сочинений самого Аристотеля, так и среди других античных сочинений по риторике. Прежде всего, аристотелевский трактат был создан раньше, чем разработанная система риторический категорий сформировалась окончательно. Предшественниками Аристотеля можно назвать только школу Исократа, один из представитель которой, Теодект, позже оказался в Академии Платона. Теодекту принадлежит особое сочинение по риторике, бывшее обработанным им конспектом лекций молодого Аристотеля. Это несохранившееся сочинение, наряду с известным поныне трактатом ритора Анаксимена, очевидно, содержало много ценных практических советов и указаний, но было весьма слабо по части теории. Первый же классический античный трактат по риторике принадлежал уже ученику Аристотеля - Феофрасту. Именно это сочинение лежало в основе всех эллинистических теоретических построений. Однако Феофрастовский труд вовсе не потому заслонил собою труд учителя, что был более систематичен или полон. Ни одно античное сочинение по риторике, сколь бы много и систематизировано, оно не обсуждало детали выбора слов и виды речевых фигур, не содержало попытки истолкования сущности риторического искусства и впечатления, которое оно производило на слушателя. Аристотелевская же "Риторика", кстати, весьма много проигрывая в последовательности изложения, предлагает попытку такого рода понимания. Хотелось бы заметить, что само понятие о риторике по отношению к античному ее варианту представляется неудовлетворительным. Риторику называют то искусством красноречия, то теорией стиля. При более пристальном рассмотрении оказывается, что ее положения менее всего относятся к умению изъясняться "украшенными словесами". Несмотря на то, что по-гречески оратор - rhe:tor, а риторика - rhe:torhika, античная риторика вовсе не является ни ораторским искусством, ни искусством произнесение изящных речей. Прежде всего, слово "ритор" имело два значения: как произносящий речи и как один из учителей (последний остался "ритором" и в Риме, в то время как первый стал "оратором"). Для правильного понимания взглядов Аристотеля необходимо учитывать то различие, которое он проводит между аналитикой и диалектикой. Аналитика для него тождественна формальной логике, точнее, теории силлогистических умозаключений. В ней анализируются способы построения правильных силлогизмов и раскрываются ошибки, которые встречаются в такого рода умозаключениях. В диалектике же рассматриваются общие вопросы, связанные с использованием несиллогистических умозаключений, а именно рассуждений по аналогии и индуктивные обобщения. Поскольку заключения таких рассуждений имеют лишь вероятностный, или правдоподобный, характер, то они представляют собой мнения, а не доказательства. Риторика отличается от аналитики и диалектики прежде всего своим прикладным характером, так как она предназначена для того, чтобы убеждать людей в ходе полемики, в публичной речи или судебном споре. Но поскольку наилучшей силой убеждения обладает доказательство, которое изучается в аналитике, то Аристотель считает последнюю теоретической основой риторики. Правда, в устной речи было трудно пользоваться развернутыми силлогизмами, поэтому вместо них там обращаются к сокращенным силлогизмам или энтимемам. Диалектика также выступает в качестве теоретической основы риторики, поскольку в ней изучаются такие несиллогистические формы рассуждений, как индукция и аналогия. Опять-таки для краткости речи вместо полного перечисления случаев, на которых строится индуктивное обобщение, ораторы чаще всего прибегают к примерам. Таким образом, энтимемы и примеры являются главными способами, на которых оратор строит свою логику убеждения. Что касается самого процесса убеждения, то автор "Риторики" различает, с одной стороны, способы или приемы убеждения, которые не нами изобретены и называет их нетехническими, а с другой технические методы, которые могут быть созданы нами с помощью метода и наших собственных средств. К первому роду относятся всевозможные факты, данные, свидетельства и т. п. посылки, на которые опираются в доказательных и правдоподобных рассуждениях. Сам Аристотель причисляет к ним свидетельства очевидцев, письменные договоры, клятвы и даже показания, данные под пыткой. В современной логике они чаще всего называются посылками, основаниями доказательства, нередко также аргументами или доводами. Во избежание недоразумений заметим, что в дальнейшем под аргументацией мы будем понимать не только анализ доводов или аргументов, но весь процесс убеждения, включающий также обсуждение способов вывода заключений из этих аргументов. Аристотель относит к техническим средствам убеждения как раз эти способы вывода, посредством которых аргументы, т. е. нетехнические способы убеждения по его терминологии, связываются с выводимыми из них заключениями. Наиболее распространенными формами логического вывода являются дедуктивные умозаключения, в которых заключение с логической необходимостью вытекает из посылок как аргументов. Сам Аристотель исследовал чаще всего встречающиеся силлогистические умозаключения или короче, силлогизмы. Они подробно исследуются в "Аналитиках". Но кроме них он обращается также к правдоподобным, или вероятностным, рассуждениям, которые он называет диалектическими, и противопоставляет их доказательным. Доказательство, читаем мы в "Топике", имеется тогда, когда умозаключение строится из истинных и первых (положений), т. е. из таких, знание о которых берет свое начало от тех или иных первых и истинных (положений). Диалектическое же умозаключение- это то, которое строится из правдоподобных (положений). Интересно отметить, что он определяет вероятное как то, что случается по большей части, и не просто то, что случается, как определяют некоторые, но то, что может случиться и иначе. В этом определении мы можем заметить сходство с современной частотной интерпретацией вероятности. Таким образом, убедительность любой речи, позиции в споре, публичном выступлении основывается, согласно Аристотелю, во-первых, на истинности или по крайней мере правдоподобности приводимых аргументов, доводов, посылок, которые он называет нетехническими, не нами созданными средствами убеждения. Во-вторых, она зависит также от тех методов или логических правил, с помощью которых из имеющихся аргументов выводятся или, точнее, получаются заключения. О выводе говорят лишь в дедуктивных, доказательных умозаключениях. В недедуктивных рассуждениях, в частности индуктивных, приходится ограничиваться термином "наведение". Поскольку, однако, явное и развернутое использование дедуктивных и индуктивных умозаключений крайне усложнило бы речь, то в риторике Аристотель рекомендует использовать более гибкие и ослабленные их варианты, а именно вместо силлогизмов - энтимемы, а индукции - примеры. Под энтимемой, как уже отмечалось выше, подразумевают сокращенный силлогизм, в котором пропущена та или иная посылка, хотя она легко подразумевается, а в случае необходимости ее нетрудно восстановить. В реальном рассуждении люди практически так всегда и поступают и именно поэтому Аристотель рекомендует также подходить к риторике. Точно так же в обычной речи достаточно сослаться на типичный пример, который может навести на индуктивное обобщение. Не случайно поэтому индукцию называют наведением. Четкое различие между основными понятиями и методами логики и диалектики, с одной стороны, и риторики, с другой, Аристотель проводит в своем главном труде по риторике. Что же касается способов доказывать действительным или кажущимся образом, пишет он там, то как в диалектике есть наведение, силлогизм и кажущийся силлогизм, точно так же есть и здесь, потому что пример есть не что иное, как наведение, энтимема - силлогизм, кажущаяся энтимема - кажущийся силлогизм. "Я называю энтимемой риторический силлогизм, а примером риторическое наведение: ведь и все ораторы излагают свои доводы, или приводя примеры, или строя энтимемы, и помимо этого не пользуются никакими способами доказательства". Особое внимание автор "Риторики" обращает на различие между энтимемами двух видов: диалектическими и риторическими, в которых посылки имеют общий, универсальный характер, с одной стороны, и с другой, энтимемами частного характера. Для характеристики первых Аристотель использует понятие топа, или общего места. "В них, - пишет он, - мы говорим общими местами, топами". В энтимемах частного характера посылками служат суждения, относящиеся к отдельным видам явлений и конкретных событий. Хотя знание последних способствует лучшему пониманию конкретных, специальных наук, тем не менее знание топов и основанных на них силлогизмов позволяет, во-первых, выявить связь между общим и частным, во-вторых, умело их использовать в качестве общепризнанных средств убеждения.Такова в общих чертах аристотелевская концепция риторики, опирающаяся скорее на логику, чем на философию и диалектический метод в сократовско-платоновском понимании этого термина. В отличие от Платона диалектика для Аристотеля означает анализ всех несиллогистических форм рассуждения, в частности аналогии и индукции. Убедительность речей в огромной степени зависит от эмоциональной природы людей или, как говорит Аристотель, от их страстей. Под влиянием страстей возникает или исчезает доверие людей, с ними же связано изменение их решений по различным вопросам, чувство удовольствия и неудовольствия, выражающееся в гневе, сострадании, страхе и т. п. Поскольку именно страсти часто оказывают решающее влияние на поведение людей, то Аристотель всю вторую часть своей "Риторики" посвящает скрупулезному исследованию различного рода страстей, а самое главное тому, как оратор должен воспользоваться ими для достижения своей цели. С эмоциональной стороной речей тесно связан их стиль. Чтобы речь произвела должное впечатление, стиль должен быть полон чувства, отражать характер и соответствовать истинному положению вещей. Поэтому о вещах, вызывающих презрение и негодование, советует великий грек, необходимо "говорить языком гневающимся, о вещах похвальных с восхищением, а о вещах, возбуждающих смирение и сострадание, - языком смиренным". Другими словами, истинное положение вещей диктует соответствующий стиль речи. 53. Демосфен, его риторические приемы. Величайшим мастером устной, по преимуществу политической, речи стал великий афинский оратор Демосфен (385— 322 гг.). Он происходил из зажиточной семьи—отец его владел мастерскими, в которых изготовлялись оружие и мебель. Очень рано Демосфен осиротел, состояние его попало в руки опекунов, оказавшихся нечестными людьми. Самостоятельную жизнь он начал с процесса, в котором выступил против расхитителей (произнесенные им в связи с этим речи сохранились). Еще до этого он стал готовиться к деятельности оратора и учился у известного афинского мастера красноречия Исея. Простота слога, сжатость и значительность содержания, строгая логика доказательства, риторические вопросы—все это было заимствовано Демосфеном у Исея. С детства Демосфен обладал слабым голосом, к тому же он картавил. Эти недостатки, а также нерешительность, с которой он держался на трибуне, привели к провалу его первых выступлений. Однако упорным трудом (существует легенда, что, стоя на берегу моря, он часами декламировал стихи, заглушая звуками своего голоса шум прибрежных волн) он сумел преодолеть недостатки своего произношения. Интонационной окраске голоса оратор придавал особое значение, и Плутарх в биографии оратора приводит характерный анекдот: «
|
