Н.В. Телегина

5.Пользоваться таблицей ГИ.

6. Заполнять дневник питания/меню.

Н.В. Телегина

Философское учение Платона в системе античной культуры. Н.В. Телегина

Натурализм явился одной из специфических особенностей античной культуры. Античный человек выделился из природы, но не противопоставил себя ей. Подражание природе, восхищение ей, жизнь в гармонии с совершеннейшим и божественным Космосом, - это было основой бытия древнего грека. Вторым важнейшим принципом существования древнегреческой культуры стал принцип меры. Выражением народной мудрости были принципы: «Не навреди природе!», «Соблюдай во всем меру». Натурализм и принцип меры проявились в быту, производстве, совершенстве архитектурных форм, медицине. Удивительным образом они проявились и в философии, причем на таком ее этапе, который называют вершиной, классикой античной философской мысли. Речь идет о философии Платона.

В мифологическом сознании, носителем которого является член родовой общины, весь мир воспринимается как огромная семья, в которой и звезды, и камни, и деревья, и животные, и другие люди - «родственники», и все оживлено и одухотворено. Телесное и духовное начала здесь слабо различимы, вот почему даже многочисленные боги представлены в древнегреческой мифологии вполне натуралистически, в виде зооморфных, а позже, в классической мифологии - антропоморфных образов. Философия приходит на смену мифологии тогда, когда родовые, семейные отношения между людьми сменяются отношениями полисными, государственными, а общинное, коллективное сознание все более уступает место сознанию индивидуальному.

В первых философских системах телесные, материальные и духовные, идеальные начала начинают осознаваться и различаться, при этом первые, материальные, как правило, доминируют. Но вот уже у Гераклита Космосом правит Логос - Закон, у Эмпедокла - Любовь и Вражда, у Анаксагора - Ум - Нус. У софистов и Сократа мерой, началом является человек. Но при всем различии эти материальные и идеальные начала всегда оставались частями прекрасного единого Космоса.

Платон, древнегреческий философ, живший в Греции в 427-347 гг. до н. э., друг и ученик Сократа, делает решительный шаг вперед. Его прекрасный и божественный Космос управляется силами, находящимися вне его, за его пределами. Они составляют особый, надкосмический, «занебесный мир», мир идей, вечный и неподвижный в своей красоте. «Идея» по-гречески означает «то, что видно», только увидеть ее можно не

физическим, а философским, умственным взором. (Греческое слово теория переводится как «созерцание» или «умозрение»).

Краски в «мире идей» яркие и чистые. Они то пурпурные, то золотистые, то белее снега. Деревья и цветы там прекрасные, а камни гладкие и прозрачные, не изъеденные гнилью и солью. Этот «занебесный мир» прекрасен потому, что пребывает в вечности, вне времени, которое разрушает материальные тела, делает их безобразными. Но помимо богов там можно увидеть некоторые сущности, которые, как говорит Платон устами Сократа юноше Федру, «бесцветны, неосязаемы, бесформенны», подчеркивая как бы тем самым, что открываются они лишь уму. Они - идеи, подлинно существующее, т.е. бытие. С горечью пишет философ в диалоге «Федон» о нашей несовершенной земле, изрезанной глубокими впадинами, куда стекает вода, туман, воздух, и где обитаем мы, люди, среди грязи, ила, смутно представляя себе солнце и небо.

Широко известна метафора о пещере Платона, которая символически представляет соотношение земной действительности и мира идей. Еще один яркий образ - мрачная, сырая пещера, в которой пребывают люди, прикованные к стенам пещеры, и поэтому они не могут оттуда выйти. За стенами пещеры - светлый, радостный, солнечный день, но люди видят на стене только тени тех, которые проходят мимо входа в пещеру. Один человек вырвался на свободу и увидел, как действительно устроен мир, какой он светлый и прекрасный, и когда он вернулся в пещеру и рассказал об этом, ему не поверили, потому что иного, кроме теней представить себе не могли.

Идеи - это вечные парадигмы, образцы, модели (главная из которых - идея Блага, тождественная высшей красоте), по которым строится вся множественность вещей, образованная из бесформенной, темной, текучей материи. Сила пронизывающего, сияющего света, исходящая от идей, оживляет темную массу, придает ей ту или иную форму по образцу вечных и неизменных прекрасных форм - идей. Но в этом случае мир вещей есть лишь тот самый мир теней, в котором пребывает человек, находящийся в пещере. Мир идей реален, неподвижен и вечен, мир теней - это инобытие, он ирреален, текуч и подвижен, смертен.

Многие, начиная с Аристотеля, упрекали Платона в усложнении, удвоении мира. И в самом деле, зачем Платон отделил чувственный, материальный, космический мир от мира умопостигаемого, идеального, надкосмического? Есть несколько версий на этот счет. Самая красивая, на мой взгляд, принадлежит Владимиру Соловьеву. Он считал, что в основе философского творчества Платона лежит глубокая личная драма, связанная с несправедливым осуждением на смерть его любимого учителя Сократа. В ужасе уезжает Платон из Афин в Сиракузы, воспользовавшись приглашением тирана Дионисия, но и

там не находит успокоения. Но если блага, справедливости нет в этом мире, это не значит, что они не существуют вовсе, они есть, они живут и торжествуют, только в ином, идеальном мире... Поверив в это, человек может и должен вырваться из серых будней своей пещеры-темницы, своей приземленной жизни и устремиться к занебесным высям, вечно зовущим и сияющим своей идеальной красотой.

Но если это так, значит тот иной мир не есть абстракция, оторванная от действительности и самого человека. Давайте же, завещает нам Платон, созерцать в мыслях великолепный, добрый, прекрасный и благой мир идей. Давайте в каждой вещи отыскивать отблеск идеальной красоты, ее сущность, ее главное начало, которое обуславливает и оправдывает бытие вещи в доступном для человека мире. Материальное бытие, вещный мир, мы должны ценить и любить. В глубинах его заключена красота, и дело человека вызвать к жизни эту красоту. Проникнув в самую суть прекрасного материального мира, человек поймет и его прекрасную идею, т.е. прекрасную душу. И так, переходя от одного прекрасного к прекрасному множеству, постепенно можно подняться до самого общего понятия Красоты, а значит, и до самого понятия Блага. Таким образом, Платон остается все-таки в рамках античного натурализма, так как ценит красоту живого материального Космоса, являющегося как бы отпечатком вечной идеальной красоты. Да и зачем ему нужно было создавать иной, идеальный мир, если бы он не верил в возможность совершенствования, переустройства на началах Блага и Справедливости этого, земного мира? Его идеи - это идеалы, по которым должен жить человек, это вечные, непреходящие ценности, без которых жизнь людей в этом мире теряет всякий смысл. Вот почему, разделяя два мира, отличая их, он постоянно наводит между ними мосты. И главным соединяющим звеном между двумя мирами является человек.

Из диалога «Тимей» мы узнаем, что Вселенная была создана мудрым устроителем, мастером-демиургом по его собственному подобию, ибо «...невозможно, чтобы тот, кто есть высшее Благо, произвел нечто, что не было бы прекраснейшим...». Мастер придумал части Космоса, наделив его разумной душой и сферическим телом, создал Солнце и планеты, а также четыре рода богов - небесный, пернатый, водный и сухопутный. Мы еще не раз услышим от мыслителей восхищение прекрасным устройством Вселенной, но уже никто после Платона не скажет, что и человек создан во всем подобно космосу, хотя и по более низким стандартам качества. Остатки того «состава», из которого творец создал мировую душу, он налил в тот же сосуд примерно такими же пропорциональными долями и перемешал их. Из этой смеси он выделил столько человеческих душ, сколько звезд на небе, и распределил их между звездами по одной. А вот тело демиург поручил сделать созданным им богам, предупредив только, чтобы они во всем подражали его собственным

творениям. Они, копируя очертания Вселенной, «со всех сторон округлой», из частиц огня, земли, воздуха и воды, занятого ими у космоса, создали «сфероидное тело, то самое, которое мы ныне именуем головой». А чтобы голова не катилась по земле, «повсюду покрытой буграми и ямами», боги придали ей «вездеходную колесницу» - туловище, руки, ноги.

Итак, человек устроен подобно Космосу. И тело, и душа его повторяют прекрасный строй и очертания Вселенной, а значит, человеку изначально свойственно стремление достичь такого же прекрасного и совершенного порядка, какой он видит перед собой на небе. Чтобы соблюдать это совершенство, ему и даны глаза. «...Причина, по которой бог изобрел и даровал нам зрение, - пишет Платон, - именно эта: чтобы мы, наблюдая круговращение ума в небе, извлекали пользу для круговращения нашего мышления, которое сродни тем, небесным круговоротам; а потому, уразумев и усвоив природную правильность рассуждений, мы должны, подражая безупречным круговращениям бога, упорядочить непостоянные круговороты внутри нас».

По Платону человек отличается от всех живых существ тем, что только его душу творит Демиург, следовательно, человек принадлежит как бы двум мирам - идеальному и материальному, тогда как все остальные живые существа принадлежат только природному, материальному миру. Хотя люди были задуманы демиургом по подобию живого космоса, у мастера оставалось уже немного прежней смеси, из которой он создавал космос. От нового перемешивания смесь утеряла чистоту, и поэтому те, кто населил Вселенную, оказались смертными, подверженными как добру, так и злу, как возвышенным чувствам, так и тягчайшим порокам.

«Уподобим душу, - начинает разговор с юношей Федром Сократ, - соединенной силе крылатой парной упряжки и возничего. У богов и кони, и возничие - все благородны и происходят от благородных». Великий предводитель на небе Зевс на крылатой колеснице едет первым. За ним целое воинство богов и демонов, выстроенных в одиннадцать рядов, и каждый имеет своего предводителя. Кони их идут легко, не теряя равновесия до тех пор, пока не выйдут наружу и не станут на хребте неба. И теперь уже сам небесный свод несет их в круговом движении и они созерцают то, что за пределами неба.

У смертных людей - все иначе. Если колеснице уподобить человеческую душу, то окажется, что «из коней один хорош, а другой нет. Один из них прекрасных статью, стройней на вид, шея у него высокая, храп с горбинкой, масть белая, он черноокий, любит почет, но при этом совестлив и рассудителен, он друг истинных мыслей, его не надо погонять бичом, можно направлять лишь приказанием и словом. А другой - горбатый,

тучный, дурно сложен, шея у него мощная, да короткая, он курносый, черной масти, а глаза светлые, друг наглости и похвальбы, от косм вокруг ушей он глухой и еле повинуется бичу. Белый конь - это благородные страсти души, а черный - низменные. И когда побеждает белый конь, душа видит в мире идей немало. Если одолевает черный - удивление души мало и ничтожно. Возничий – ум - в растерянности и не всегда в состоянии справиться с колесницей».

И другой образ. Душа крылата: крылья то возносят ее вверх, то, намокая и тяжелея, тянут вниз. «Когда же она не будет в силах сопутствовать и видеть, но, постигнутая какой-нибудь случайностью, исполнится забвения и зла и отяжелеет, а отяжелев, утратит крылья и падет на землю, тогда есть закон, чтобы при первом рождении не вселялась она ни в какое живое существо. Душа, видевшая всего больше, попадет в плод будущего поклонника мудрости и красоты, или в человека, преданного музам и любви; вторая за ней - в плод царя, соблюдающего законы, в человека воинственного или способного управлять; третья - в плод государственного деятеля, хозяина, добытчика; четвертая - в плод человека, усердно занимающегося упражнением или врачеванием тела; пятая по порядку будет вести жизнь прорицателя или человека, причастного к таинствам; шестой пристанет подвигаться в поэзии или другой какой-нибудь области подражания; седьмой - быть ремесленником или земледельцем; восьмая будет софистом или демагогом; девятая - тираном. Во всех этих призваниях тот, кто проживет, соблюдая справедливость, получит лучшую долю, а кто ее нарушит - худшую». Следовательно, судьба, характер, призвание человека определяются некоторым законом и справедливо - не нарушить его, а подчиниться судьбе. Интересно то, как Платон мстит и софистам-демагогам и тиранам старшему и младшему Дионисиям, помещая их в нижний ряд. «Лучшая» душа достается философам, мудрецам, ибо она ближе всего стоит к миру идей.

Души людей существовали до того, как они родились. Но будет ли душа существовать после их смерти? А это зависит уже от человека. Об этом Платон устами Сократа рассказывает в диалоге «Федон». В человеке есть душа и тело. Душа ближе к миру безвидному, занебесному, божественному, тело - к земному, вещному, смертному. Тело влечет душу к вещам, непрерывно изменяющимся, и от соприкосновения с ними душа сбивается с пути, блуждает, испытывает замешательство и теряет равновесие.«Если душа разлучается с телом оскверненная и замаранная, ибо всегда была в связи с телом, его страстями и наслаждениями настолько, что уже ничего не считала истинным, кроме телесного - того, что можно осязать, увидеть, выпить, съесть или использовать для любовной утехи, а все смутное для глаза и незримое, но постигаемое разумом и философским рассуждением, приучилась ненавидеть, бояться и избегать - такая душа

становится проникнутой чем-то телесным... Душа, смешанная с телесным, тяжелеет и эта тяжесть тянет ее в видимый мир. Она, подобно призраку, бродит среди могил до тех пор, пока снова не будет заключена в оковы тела». Оковы эти соответствуют тем навыкам, которые были приобретены в прошлой жизни. Кто предавался чревоугодию, беспутству и пьянству перейдет, вероятно, в породу ослов или иных подобных животных. Кто отдавал предпочтение несправедливости, властолюбию и хищничеству, - перейдут в волков, ястребов или коршунов. А самые счастливые среди них, уходящие самою лучшею дорогой - это те, кто преуспел в гражданской, полезной для всего народа добродетели (имя ей рассудительность и справедливость), но философии и уму она все же чужда, - они снова окажутся в общительной и смирной породе - среди пчел, или ос, или муравьев, а не то вернутся и к человеческому роду.

Но в род богов, туда, в занебесный мир, не позволено перейти никому, кто не был бы философом и не очистился бы до конца. От чего же нужно очиститься человеку? В идеале - от любой радости, от любой печали. Они, как гвоздь, пригвождают душу к телу, пронзают ее и делают как бы телесною, заставляя принимать за истину все, что скажет тело. А разделяя представления и вкусы тела, душа неизбежно перенимает его правила и привычки. И уже никогда она не будет чистою, она отходит, обремененная телом, и потому снова вскоре попадет в иное тело. Так она лишается своей доли в общении с божественным, чистым и единообразным.

У философа, мудреца - особенная участь. Когда философия принимает под опеку душу человека, «душа его туго-натуго связанная в теле и прилепленная к нему, еще рассматривает сущее не само по себе, но через тело, словно бы через решетки тюрьмы». Видит философия и всю грозную силу этой тюрьмы: подчиняясь страстям, узник сам крепче любого блюстителя караулит собственную темницу. «Философия берет душу под свое покровительство и с тихими увещаниями принимается освобождать, выявляя, до какой степени обманчиво зрение, обманчив слух и остальные чувства, убеждая отдаляться от них, не пользоваться их службою, насколько это возможно, и советуя душе сосредоточиться и собираться в себе самой, верить только себе, ибо то, что видит душа, умопостигаемо и безвидно». Чудесный гимн во славу философии!

Тело для души - тюрьма, темница, бремя и кара. И это, пожалуй, впервые в античности, ибо для прежнего античного мировоззрения, и мифологического, и философского, даже боги - любят и страдают, ненавидят и сочувствуют, жалеют и карают, что уж говорить о человеке. Отказаться от всех земных страстей - ради будущего вечного блаженства - потом эта мысль Платона через неоплатонизм актуализируется в христианстве.

Мудрость, знание - есть добродетель, благо - это для античности всегда было нормой. Но и здесь Платон разрушил традицию. Оказывается, в познании, как и в обыденной жизни, вовсе не нужно полагаться на органы чувств, а наоборот, отдаляться от них, не пользоваться их службой, насколько это возможно, с тем, чтобы душа сосредоточилась и собралась в самой себе, с тем, чтобы вспомнить, что она видела, когда пребывала в занебесном мире. Соответственно «успехам» или, наоборот, метаниям душ в том мире (а мир идей открывается им всегда, хоть краешком, хоть на капельку) складываются, уже на земле, обычная жизнь и поведение людей, в тела которых вселились, после прежних странствий и испытаний, разные души. Эти души постепенно и, конечно, по-разному припоминают то, что видели в мире идей. Чем больше им там открывалась идея Блага, тем успешнее идет припоминание, которое способствует и благим добродетельным поступкам, и познанию Блага, которое стоит на грани с подлинной философией. Платон мечтает о том, чтобы все люди творили благо и красоту, проявляя хотя бы частицу своего бессмертного начала.

Пока же вокруг себя Платон видел слишком много несправедливостей и преступлений. Он готов человеку помочь избавиться от своего несовершенства и в своем огромном сочинении «Государство» строит модель исправленного и улучшенного человеческого общества. Платон призывает пересмотреть человеческие ценности, лежащие в основе государства. Если раньше это были принципы чести, богатства, свободы, то теперь таким принципом должна стать справедливость. А что является справедливым?

1) Компетентность, искусность. Врач, сапожник, воин, правитель (он называет его кормчим) - каждый должен делать свое дело искусно и компетентно. А это значит - заботиться не о своей выгоде, а о выгоде других (так, врач предписывает больному то, что выгодно больному, а не ему, врачу). Так же и сапожник, так и правитель. Для этого и существуют разные системы образования. Для греков платоновской эпохи негодный сапожник, пьяный гончар - скорее исключение, чем правило. Нельзя плохо работать и хорошо жить. Праздность, лень - несовместимы со справедливостью.

Искусный труд взаимовыгоден. Он выгоден гражданам, которые пользуются результатами труда искусного мастера. Но и сам искусный человек - о простого мастера и кормчего на корабле до врача и кормчего-правителя - получает какие-то иные выгоды, кроме стяжательства. Ладно применять свое искусство - и достойно, и полезно, так как питает человеческую гордость, порядочность, сознание собственного достоинства, ибо такой человек пользуется всеобщим уважением.

2) Умеренность. Устами Сократа Платон рассуждает: «Что такое счастье?» Собеседники отвечают, что это комфорт, благополучие, удовольствие (урожайные поля, красивые дома, деньги, рабы, возможность выехать за границы своего полиса). «Ну а если каждый человек следовал бы за своим удовольствием?», - продолжает Сократ. «Это привело бы к потере мастерства». «А представьте себе, - спрашивает Сократ, - что этот принцип собственного счастья положат в основу деятельности люди, стоящие на страже законов и порядка?» Вот почему в его идеальном государстве правитель и воины не имеют никакой собственности, и беспощадно караются за хранение золота и серебра. Ремесленникам, крестьянам и другим она не мешает работать, но губительна для тех, кто правит.

Во главе идеального государства могут стоять только мудрецы - философы, чья душа созерцала чистые и вечные идеи, к которым принадлежит и Справедливость. Защищают это государство воины, а все жизненные ресурсы доставляют им свободные земледельцы и ремесленники. Идеальная конструкция Платона так и осталась несбыточной, утопической, буквально «не имеющей места на земле». Платон не смог воплотить свой идеал в Сиракузах. И в этом нет вины Платона. Он - творец идеала, нормы, без которой нет культуры. И свой идеальный мир, мир Блага, Красоты и Справедливости он сотворил для того, чтобы люди поняли: им есть к чему стремиться, чему подражать, на что надеяться...

Но есть норма, идеал, и есть жизнь. Она всегда богаче, разнообразнее и... трагичней. И наши идеалы часто разбиваются о жизнь, и снова восстают из пепла, и снова зовут и манят нас к своим сияющим вершинам...

Литература:

1. Платон. Сочинения в 3-х тт. М., 1971.

2. Лосев А..Ф. Типы античного мышления. – В кн.: Лосев А.Ф. Философия, мифология, культура. М., 1991.

3. Лосев А..Ф., Тахо-Годи А. А. Платон, Аристотель. - М., 1993.

4. Мороз О. Прекрасна ли истина? - М., 1989.

5. Мотрошилова Н.В. Рождение и развитие философских идей. - М., 1991.