Че там пахнет так?

Собрался куда-то?

Собрался. Полторы недели, все уже сложил, ниче не надо. Пахнет-то чем?

Да решила гуся запарить, вас поди достала уже шкварка, да? Че им висеть, уже вон Новый Год скоро, а мы ни одного еще не снимали, хоть поедите вкусного.

Еще тарелку ставь.

Что, ждешь кого?

Жирик зайдет.

О-хо-хо. - задумалась жена. - Только его нам и не хватало. Я ж гуся только половину отрубила, щас прорва-то эта все сожрет, едва усядется... Так, ладно, че-нибудь придумаю. Пить-то будете? Хотя куда там пить, в дорогу-то...

Да достань, выйдем-то к вечеру только. Если выйдем.

Домашние расселись вокруг огромной миски с дымящейся горой картошки, только хозяин все слонялся с кухни в коридор, не торопясь занять свое место у торца. Видимо, надоело - скинул бушлат, и сел, бурча что-то навроде "да и хер с ним, нам больше достанется".

Почти успели спокойно пообедать, Кирюха приперся чуть позже, удовольствовавшись в результате самым скромным куском вяленой гусятины с подостывшей картошкой. На столе появился пузырь с мутноватым самогоном. Домашние Ахмета накатили, безмолвно переглянулись с хозяином: "Это че, посидим малехо, или терка?" - "Терка." - "А, ну ладно. Жаль." - и отправились вниз, зашивать новую баню. Жена выставила чай, и тоже растворилась в хозяйственных закутках, время от времени грохоча своими склянками то за одной, то за другой стеной. Хозяева сползлись к печке, развалились в удобных опелевских седухах, протянув ноги к жаркой амбразуре. Ахмет налил по паре пальцев, закинулись. Пожевали капусты.

Че, пора, считаешь?

Да думаю, да. У тебя как, срочняков никаких не висит на жопе?

Да нет вроде. Баню без меня доделают, товар баба выдаст, если че.

У меня тоже все вроде нештяк. Я смотрю, график вроде устаканился - через два дня на третий большой приход, по три рожка собираем.

А эти два дня?

Да так, не шатко ни валко - рожок, и то хорошо, коли целый. Дровяные да рыбаки в основном.

Ну, все не залупа на ацетоне...

Ну да, так оно... Тут еще бизнесок нарисовался.

Типа хранение?

Ну да. Подвал-то - охереть, заблудиться можно. Орех молодец, проявил инициативу, а то так бы и телились. Одну сторону коридора подшаманили, там типа отсеки такие, пятера за неделю, нормально.

И че, много народа?

Да как придем, вторую сторону делать буду.

Холодный если кому нужен будет, ко мне посылай.

Кому зимой холодный-то?

Да летом.

А-а. Ладно... Ну, будем живы?

Давай.

Хх-ху... Эх, крепка савецка власть!

Магомедычева, яйцом чищена. Че не заедаешь-то? Налегке желаешь остаться? Тебе все равно меня ждать придется, я эти ваши лыжи, сам знаешь...

Берешь кого?

Витьку думаю. - все же сказал Ахмет, весь день до этого метавшийся, брать - не брать. А ведь уже почти решил идти один. Сердце шептало - не надо тащить своих, чуяло лажу; однако доля Дома увеличивалась существенно, и Ахмет позволил жабе говорить от своего имени, отмазавшись сам от себя: типа, четыре-пять опытных людей при пулемете, кто нам че сделает? Да и жопа, может, только мерещится, четко, однозначно сердце ведь не сосет... - От тебя кто? Немец?

Не. Он на Доме останется.

Да, на такого можно Дом оставить. Я вот тоже Серба дернуть не могу.

Возьму Дениску молодого. Я так посмотрел, он хоть и молодой, а с башкой дружит. Он сейчас лежит за этими пасет.

Не устанет раньше времени? Этих гасить, да сколько он у тебя уже в секрете лежит?

С утра. Ну, скажем так - он после этого всего пройдет лишь в два раза быстрее тебя, и только в три раза дальше. С двумя твоими грузами.

Да ну. Терминатор какой-то прям.

Такие войска, не то что ты, увалень.

Лишь бы не зацепило, пока Автайкиных прессовать будем.

Сплюнь... Ну че, по последней?

По крайней. Ну, будь...

Ф-фу... Ох, хорошо пошла... Ладно, я тоже пошел. Так, давай часы сверим. Тринадцать пятьдесят одна.

Тоже.

Ну, все. Восемнадцать - тридцатая школа, слева, за пожарным выходом. Хозяйка! - гаркнул Жирик в сторону дверей, уже своим обычным веселым басом. - Спасибо, накормила! Как у мамы!

К шестнадцати Ахмет спустился в подвал, забрать Витьку наверх. Баню расположили точно по центру, оставив два прохода по бокам; так не грелись боковые стены подвала, выдавая в ИК четкое пятно, зато грелась часть пола в спальнях и кухне. Затхлость подвального воздуха сменилась праздничным, свежим духом хорошо просушенной липы, парни весело стучали молотками - Витек обшивал, Серб правил на наковаленке гнутые гвозди.