СИНЕРГЕТИКА ТРАДИЦИИ

2. РИЗОМА ТРАДИЦИЙ

Сеть традиций имеет довольно сложную конфигурацию, которая трудно поддается описанию. Вообще, как правильно подчеркивал Н. Кареев: «История не прямая ли­ния, не правильный узор, построенный по математическому плану, а жи­вая ткань ли­ний, неправильных и извилистых, переплетающихся самыми разнообраз­ными и неожидан­ными способами, то спутывающихся до бесконечности, то слагаю­щихся в не­сколько ограниченных систем, то сближающихся, то удаляющихся, то иду­щих по од­ному на­правлению, то по разным – ткань, полная узоров, обрывков, причудливых узо­ров, нево­образимой путаницы и невероятного хаоса» (Кареев Н.И. Основные вопросы философии истории. 3-е изд. СПб., 1897. С.33)

Узлы этой «ткани» - сети составляют устойчивые образования, эти устойчивые обра­зования представляют либо определенный тип сознания, оформленный в тот или иной тип логики и в канонические тексты; либо определенный тип социальной организации, оформленный в правовые нормы и обычаи; либо определенный тип деятельности, оформленный в тот или иной вид технологий и хозяйственных систем. Эти узлы сцеп­лены друг с другом, и без этой сцепленности ни один узел не может быть крепким и ус­тойчивым.

Эти узлы завязаны на ряды последовательностей, должны иметь поддержку в прошлом. Любая традиция только тогда может приобрести устойчивость, когда она имеет фундаментом прошлое, и совершенно не обязательно, чтобы это прошлое отне­сено не к ближайшему, а к крайне далекому прошлому, ибо ряды последовательно­стей традиций не совпадают со временем истории культуры.

Эта сеть традиций не однослойна, а мно­гослойна, она выгибается в горные це­почки, вершины ко­торых есть «откровения» куль­туры, она также прорезается пеще­рами и глубокими каньонами, ко­торые вскрывают её смутные глубины, входит в эти глубины своими «нервными окон­ча­ниями», т.е. эта сеть традиций обра­зует богатый разнообра­зием объем­ный культурный Ландшафт. Ландшафт, сформиро­ванный сетью тра­диций, имеет «складки», «из­гибы» и «разрывы», он имеет «фрактальный» характер и составлен из поверхностей «случай­ного переноса» и «сло­жения» (см. Б. Мандельброт). Узлы, придающие устойчивость сети традиций и ланд­шафту культуры - это ста­тичные «эйдосы» или креативные «логосы», или, если следовать мысли известного со­временного не­мецкого фи­лософа К. Хюбнера - «теменосы» Ланд­шафта. Эти «эйдосы»- «логосы»- «теменосы» нахо­дятся в либо валентной сис­теме род­ства друг с другом, либо в ан­тагонизме, либо в виде со­подчиненно­сти. Что важно, прочность от­дельного элемента зави­сит от прочности сопряженных с ним эле­ментов, от «Другого», вне зависимости в ка­ком типе вышеука­занных отношений он на­ходится с другими. Если один узел всей конструкции сети раз­рушается, то происходит разрушение прочности либо всей сети, либо отдельного её уча­стка. Тогда возникают провалы и глубокие каньоны в ландшафте культуры. Сеть традиций имеет несколько основных «центров ойкумены», которые за­дают оп­реде­лен­ную конфигурацию всему остальному «периферийному» ландшафту культуры. Все это находится в постоянном движении. Сеть традиций «иг­рает», задавая тот или иной ландшафт куль­тур­ного про­странства. И сам ландшафт культуры и сама сеть традиций движутся в едином хао­тичном, турбулентном потоке истории культуры, а судьба традиций задает кодовые интенции траекторий потока истории культуры.

С удьба традиций, образующая темпоральные последовательности, отлична от по­тока истории культуры, от траекторий исторического времени. Последовательность отлична от времени – измеренной продолжительности, это подметил неплохо, в част­ности, Дж. Локк в четырнадцатой главе II книги «Опытов о че­ловеческом понимании» (understanding, в свете современного опыта философии по по­воду значения «понимания», мне кажется лучше переводить не как «ум» или «разумение», а именно так). Бы­вает, традиция прошлого (и очень да­лекого) существует на­ряду с тра­ди­цией настоя­щего, её поддержи­вает и вплетена в на­стоящее, представ­ляет крайне важ­ный элемент. Бывает, что давно утерянная конфигурация традиции – этот «дрейфующий геном» культуры (В. Степин) - возникает в конфигу­рациях традиции на­стоящего. Более того, одновре­менно, в раз­ных слоях культуры суще­ствуют совер­шенно разные по возрасту и ди­намике движения тра­диции. И, что самое удиви­тельное, эти древние и новые с раз­ными «скоростями интерпретаций» тра­диции абсолютно не­обхо­димы для обеспечения проч­ности и устой­чиво­сти всей культуры. Как писал Ю. Лотман: «Культура как сложное целое, составляется из пластов разной скорости развития, так что любой ее синхронный срез обнаруживает одновременное присутствие различных её стадий. Взрывы в одних пластах могут сочетаться с постепенным развитием в других» (Лотман Ю. Культура и взрыв. М. 1992. С. 25). На­личие же только «одновозрастных» с «односкоростной» ди­намикой интерпретаций традиций в слоях культуры приводит в дестабили­за­ции и по­тере устойчивости культурного Ландшафта, к разрыву прочной Сети тра­диций.

Но, кроме этого существует еще важнейший момент для понимания того, как действует сеть традиций в культуре, как она в ней существует. Она существует не как какое-то единое целое, в культуре сеть традиций – это часто перепутанные обрывки от­дельных сегментов сети, которые как «паутины» витают в хаосе потока истории. Бы­вает «сжатия» и «растяжения», стоические «тонусы» этой сети традиций придают крайне причудливые фигурации культуры.

В сети традиций про­исходит процесс постоянного изменения, некоторые её части рвутся, возникают напря­жения, идет постоянно деятельность по «ремонту» и «модерниза­ции» состояния этой «сети». И в этой деятельности, к слову сказать, активную роль играет и философия. Этот процесс перманентен и будет идти до тех пор, пока су­ществует культура. Изучение этого процесса движения сети традиций, изменяющей конфигурацию культурного Ландшафта, его «географии» и «геологии», - есть дело бу­дущей фи­лософии.

Видение культуры как сети традиций, которая образует культурно-социальные формы, – это оп­ределенный воз­врат к ме­ханистическому редукционизму «со­циаль­ных физиков» XVII столетия и воз­врат к ис­торицизму, в противовес которому, как из­вестно, сложился структурализм, постструк­турализм и многие иные модные на­правле­ния фи­лософии двух по­следних третей XX века. Но это возврат в форме синергетиче­ского физика­лизма, вернее синергетического «геологизма» (методологию которого раз­рабатывает сейчас в теоре­тической геологии, в частности, И.В. Круть), бо­лее напоми­нающего древнестоический «онто­логизм»; и си­нергетического истори­цизма, наметки которого нам дал Н.И. Ка­реев в конце XIX века.

Под конец следует подчеркнуть, что в эпистемологическом плане концепт «сеть тра­диций» – это замена прежней топологии мысли, построенной по «древесной» логике абстракт­ных понятий. Топология современной мысли более всего напоминает квазистабильный «сплав» (типа стали) из часто «химически» несовместимых компонентов: образований из гомогенных областей «растворов», областей химически устойчивых соединений, из областей кристаллических дендритных фрактальных образований, сфор­мированных из центров кристаллизации, которыми служат те или иные наиболее ус­тойчивые традиции мышления. Что удивительно, этот эклектичный «ризомный» массив мысли, об­ладает своим качественным своеобразием, которое отлично от качеств, образующих его элементов. Эта квазистабильная эклектичная структура мысли задает темпоральное измерение любой мысли, придает конкретную «онтологичность» мысли.

Следует еще заметить, что, в отличие от «ризомной», основным минусом прежней «древесной» ментальности является то, что она никогда не рас­сматривала «идеи» в движении конкретностей культурного простран­ства-времени. «Идеи» даны статичными как сингулярные «Истины», «Традиция» же не есть сингулярная «Истина». Более того, в этой точки зре­ния современной «рмзомной» топологии мысли не признается неподвижный абсолютный субъект классической философии, а во главу ставится конкретный, телесный блуждающий субъект. И этот блуждающий субъект не только мыслит, он переживает и действует, т.е. он живет.