Анализ взаимодействия этноса как самостоятельного явления с ландшафтом
показал, что они взаимосвязаны, но ни этнос не является постоянно
действующим ландшафтообразующим фактором, ни ландшафт без постороннего
воздействия не может быть причиной этногенеза. Соотношение же этнических и
социальных закономерностей исключает даже обратную связь, потому что
этносфера Земли для социального развития является только фоном, а не
фактором.
Не только производительные силы и техника имеют свою закономерность
развития, но и такие области, как наука и искусство. Начало их лежит в
глубокой древности, но преемственность доходит до наших дней и не
прервется, пока на Земле останутся люди.
Даже когда возникает протест против традиции, этот протест также
традиционен, так как издавна эпохи подражания сменялись периодами поисков
нового и оригинального. Однако если этот принцип устойчив, то каждое
отдельное творение, будь то изобретение, научное открытие, произведение
искусства, ново, ибо точную копию сделать невозможно. Но, может быть,
признание вечности принципа развития культуры детерминирует действия
этноса? Нет!
Польский писатель и философ С. Лем в специальной работе пишет: "Культура
определяется факторами физического, биологического, социального,
техноэкономического характера. Если все эти детерминанты выражены
величинами, то равняется ли нулю пространство для "чисто культурной
вариации" или все же остается какая-то полоса свободы? Антропологическая
компаративистика показывает, что такое пространство существует и в нем
проявляется уже чисто культурная изменяемость форм и смыслов"[7]. Но чем же
заполнена "полоса свободы"? Очевидно, действиями особей, обладающих правом
и возможностью выбора решений. Пусть так, но для самих действий, являющихся
в физическом смысле работой, нужна энергия, преломленная через
психофизиологию особи. Итак, если уподобить социальный и биологический
аспекты сторонам монеты - орлу и решке, то эта энергия и ее проявления
будут самим металлом, на котором отпечатаны те и другие фигуры.
При прямом наблюдении нам доступно лишь описание этих изображений, как,
очевидно, не отражающее сущности прикрываемого ими наполнения (например,
процентного отношения элементов сплава, из которого отлита монета).
Познание же глубинных явлений может быть достигнуто только путем
"эмпирического обобщения". Поэтому спор о том, что важнее: орел или решка
(в нашем случае "единая" география или всеобъемлющая социология?)
беспредметен. Больше того, он не конструктивен, так как в обоих случаях
имеет место неосознанное стремление к упрощению задачи, поставленной перед
учеными, т.е. некоторая профанация, при которой само исследование теряет
смысл, ибо результат его будет заведомо неполон и, значит, неверен. Однако
для достижения понимания анализ необходим. Поэтому мы пойдем не путем
отбрасывания компонентов явления, не укладывающихся в прокрустово ложе
предвзятой идеи, а попытаемся уяснить место и роль каждого из них, что в
конце концов приведет к цели исследования - синтезу, после чего станет
ясно, что противоречие между социальным, биологическим и географическим
подходами мнимо.
Возьмем простейший вариант - одну человеческую особь. Анатомия, физиология
и психология в человеке переплетены тесно и так зависят друг от друга, что
при нашем анализе нет нужды в расчленении этих сторон человеческого бытия.
Ясно, что человек - существо социальное, ибо его личность формируется в
непосредственном общении с другими людьми и предметами, созданными руками
его предков (техника). Так, а сперматозоид? Это "персона" чисто
биологическая, развивающаяся по законам эволюции позвоночных. Однако связь
человеческой личности с собственным зародышем несомненна, и, следовательно,
само тело человека, включая высшую нервную деятельность (психику), является
лабораторией, где сочетаются общественная и природные формы движения
материи.
Но даже выйдя из инкубационного периода и полностью включившись в
социальную среду, человеческая особь подчиняется некоторым естественным
закономерностям. Периоды полового созревания и старения зависят не от
ступени социального развития, а от наследственности признаков, выработанных
в процессе внутривидовой эволюции: например, у народов тропического пояса
половое созревание наступает раньше, чем у северян; быстрота реакции у
негроидов выше, чем у европеоидов и монголоидов; сопротивление некоторым
болезням, например кори, у полинезийцев ниже, чем у европейцев, и т.д. К
социальному развитию эти особенности не имеют никакого отношения, но на
поведении людей разных стран сказываются. Происхождение этих различий,
бесспорно, связано с адаптацией предков тех или иных популяций в разных
географических условиях и образованием этносов, как минувших, так и ныне
живущих. Именно накопление признаков, возникших в результате длительных
процессов адаптации, создает этническое многообразие при прохождении
человечеством одинаковых ступеней развития - общественно-экономических
формаций. Но социальными формами не исчерпывается сложность проблемы
этногенеза. Ведь тогда этнография была бы просто разделом социологии, а
поведение людей, живущих в обществах одной формации, допустим -
рабовладельческой, было бы одинаковым. Но китайская античность имеет
различия не только с эллинской, но и с японской, индийской или египетской.
Социальная схожесть не уничтожает этнической оригинальности.
