Как уже неоднократно отмечалось, сознательная деятельность людей играет не
меньшую роль в исторических процессах, чем эмоциональная, но характер их
различен принципиально. Бескорыстное стремление к истине порождает научные
открытия, которые определяют возможность технических усовершенствовании и
тем самым создают предпосылки для роста производительных сил. Увлечение
красотой формирует психику и художника, и зрителя. Жажда справедливости
стимулирует социальные переустройства. Короче говоря, "человеческий разум,
который не является формой энергии, а производит действия, как будто ей
отвечающие"[27], становится импульсом явления, именуемого прогрессом, и,
следовательно, связан с общественной формой движения материи. Связь этих
двух форм движения материи, которые соприсутствуют в каждом историческом
событии, большом или малом, очевидна. Согласно В. И. Вернадскому, именно
эволюция видов приводит к созданию форм жизни, устойчивых в биосфере
(второй биохимический принцип), и, следовательно, направленное
(прогрессивное) развитие - это явление планетарное. Ю. П. Трусов уточняет
это положение, утверждая, что "по отношению к породившему его ограниченному
миру общество имеет не только черты преемственности, но и глубокие
принципиально новые черты, которые выделяют его из всего биологического
мира... Эти черты связаны прежде всего с разумом, познанием мира и
социально организованным трудом"[28]. Это различие заставляет его выделить
из биосферы особую область - ноосферу, т.е. сферу разума, продуктом которой
является техника в самом широком смысле, включающем искусство, науку и
литературу как кристаллизацию деятельности разума.
Но плоды рук человеческих имеют изначальное отличие от творений природы.
Они выпадают из конверсии биоценозов, где идет постоянный обмен веществом и
энергией, поддерживающий биоценозы как системные целостности. Человеческое
творчество вырывает из природы частицы вещества и ввергает их в оковы форм.
Камни превращаются в пирамиды или Парфенов, шерсть - в пиджаки, металл - в
сабли и танки. А эти предметы лишены саморазвития; они могут только
разрушаться. На это принципиальное различие природы и техники в широком
смысле обратил внимание С. В. Калесник, указавший также, что не все
создания человека таковы[29]. Поле пшеницы, арык, стадо коров или домашняя
кошка остаются в составе географической среды, несмотря на воздействие
человека.
Итак, антропосфера занимает промежуточное положение между мертвой
техносферой и живой природой. Но коль скоро так, то они находятся в
оппозиции. И тут уместно ввести поправку Ю. К. Ефремова к оценке
"ноосферы", которую он назвал "социосфсрой": "Так ли уж разумна "сфера
разума"? Ведь ее развитие ведет к замене живых процессов, обогативших нашу
планету запасами конденсированной энергии, укрытой в почвах и осадочных
породах, в каменном угле и нефти. Бы" лая жизнь микроорганизмов подарила
нам кислородную атмосферу и озоновый слой, спасающий нас от убийственных
космических излучений. Растения, покрывающие землю, - это фабрики
фотосинтеза, перерабатывающие свет 8 живую материю. Животные ~- наши
меньшие братья регулируют биоценозы и сообщают им устойчивость"[30].
А что дала нам ноосфера, даже если она действительно существует? От
палеолита остались многочисленные кремневые: отщепы и случайно оброненные
скребки да рубила; от неолита - мусорные кучи на местах поселений.
Античность подарила нам развалины городов, а Средневековье - руины замков,
Даже тогда, когда древние сооружения доживали до нашего времени, как,
например, пирамиды или Акрополь, это всегда инертные структуры,
разрушающиеся относительно медленно, И вряд ли в наше время найдется
человек, который предпочел бы видеть на месте лесов и степей груды отходов
и бетонированные площадки. А ведь техника и ее продукты - это овеществление
разума.
Короче говоря, как бы мы ни относились к идее существования ноосферы,
полярность техники и жизни неоспорима И тут перед нами встает задача
определить соотношение пассионарности, инициирующей создание этносов, и
сферы со знания, порождающего культуру и технику.
