Проблема преступления и наказания как предмет социальной метафизики

Тема преступления и наказания привлекла Вольте­ра, когда он обратился к анализу трагических коллизий человеческой судьбы, изображаемых искусством. Выс­тупив в роли создателя нескольких драм для театра, Вольтер увидел в трагедии живую картину человечес­ких страстей, где обнажаются страшные стороны жиз­ни, изобилующие жестокими преступлениями.

В античной трагедии боги нередко требуют, чтобы герой ответил на преступление преступлением, и их не

154 '

смущает то обстоятельство, что тем самым лишь приум­ножается масса существующего зла. Трагический герой должен пойти на опасный шаг, чтобы выполнить волю богов и совершить то, что с позиций морали и права выглядит как преступление. Таковы протагонисты гре­ческих трагедий Орест, Электра, Антигона.

Другая категория преступников — это тираны, пре­датели, нарушающие законы высшей справедливости. Эсхил, Софокл и Еврипид учат зрителя не сокрушаться и не принимать близко к сердцу несчастья, обрушив­шиеся на них, ибо так их настигает возмездие. Особое место в размышлениях Вольтера заняла тема бессозна­тельного преступления. Анализируя эту проблему в свя­зи с трагедией Софокла «Царь Эдип», философ обраща­ет внимание на ряд нарушений законов логики и здра­вого смысла у античного драматурга. Более того, он создает свой вариант трагедии и излагает с позиций просветительского рационализма собственное понима­ние преступлений и судьбы Эдипа.

По мнению Вольтера, древние греки уже самой при­родой своего мироотношения были расположены к обо­стренному восприятию трагических граней человеческо­го существования. В античных драмах герои часто попи­рают божеские и человеческие законы, навлекая тем самым на себя суровые кары. Такова судьба Эдипа, на счету которого два страшных преступления — убийство своего отца и кровосмесительная связь с матерью. Вмес­те с тем, Эдип — не обычный преступник; по своим человеческим качествам он добродетелен, благороден и не склонен к нарушениям законов. Но обстоятельства сложились таким образом, что он, сам того не ведая, совершил тяжкие преступления. Возникла своеобразная морально-правовая антиномия. С одной стороны, в свете объективных, очевидных причинно-следственных свя­зей, Эдип — преступник, виновный в том, что убил царя Лая, являвшегося его отцом, и женился на его вдове Иокасте, оказавшейся, как выяснилось впоследствии, матерью своего второго мужа. Но с другой стороны, Эдип, субъективно, мотивационно не вынашивавший планов преступлений, не виновен и не может считаться пре­ступником в обычном понимании. Оба эти утверждения

• 155 •

верны в равной степени. Существует ли какое-либо при­емлемое разрешение данной антиномии? Вольтер нахо­дит его, утверждая, что Эдип — бессознательный пре­ступник, не ведавший, что творил, и, следовательно, трагическая личность. Пережив внутреннюю драму по­стижения истинной сути содеянного им, Эдип прошел путь от объективного состояния «беды» к субъективно­му состоянию «вины». Если над Софоклом еще довлела архаическая логика мифологического мышления с его представлениями о непреложности воли рока и предна­чертаний судьбы, то для Вольтера, мыслящего в ключе антропоцентрической парадигмы, на первом месте стоит логика индивидуального «просвещения», трагедия по­стижения бессознательным преступником собственной вины. В этом особенность позиции Вольтера, продикто­ванная духом нового времени.

Д. ДИДРО: ЧЕЛОВЕК КАК ОБЩЕСТВЕННОЕ СУЩЕСТВО

Дени Дидро (1713-1784) — французский философ, писатель, лидер когорты философов-энциклопедистов. Родился в семье ремесленника. После окончания кол­леджа д'Аркур работал помощником прокурора. Став известным философом, получил приглашение от Екате­рины II и посетил Россию.

Для Дидро человек — продукт природы, обладатель естественных потребностей, имеющий естественное пра­во на счастье. Сердце человека позволяет ему различать добро и зло, предписывает ему не делать другим того, чего он не желает себе, и дает понимание того, что ис­тинное счастье достижимо только в обществе. Объеди­няясь в сообщества, люди добровольно ограничивают свои притязания, чтобы избегать разрушительных столк­новений. Если же подобные конфликты возникают, то для их разрешения существуют специальные лица во главе с государем, который является общим центром единения всех отдельных воль.

Дидро исходит из этико-антропологической посыл­ки, отличающейся от позиции Гоббса, утверждая, что от природы люди расположены скорее к добру, чем к злу. Но и он признает необходимость государственности и

• 156 •

считает, что она является продуктом общественного до­говора, который «сближает, объединяет и связывает меж­ду собой множество до того изолированных существ».

Сопоставляя преимущества естественного и цивили­зованного состояний, Дидро приходит к выводу, что пос­леднее несет с собой гораздо больше отрицательных по­следствий, в том числе неизмеримо возрастающее коли­чество преступлений. Но у человечества нет выбора; люди не должны двигаться вспять, а обязаны совершенство­вать формы общественной жизни, цивилизованности и государственности.

К. ГЕЛЬВЕЦИИ: